Княжич

Глава XIX. Перед поединком

— Забирай его и делай с ним что хочешь! — откуда-то издалека, нарастая, слышался ему женский голос. — Не жилец он!

— Зачем ты так строго, Сашенька! — чуть не плача, пытался возразить женщине, чем-то знакомый мужской голос. — Сделай, что-нибудь! Богом прошу!

Андрей попытался вспомнить, где раньше слышал его, но не смог. Решив увидеть того, кто говорил, юноша открыл глаза. Яркий дневной свет ослепил его. Привыкнув к нему, он увидел крашенный известью потолок, во всю длину которого, прямо над ним шла широкая балка матицы. Андрей хотел повернуть голову в сторону говорящих, но не смог. Тело не чувствовалось. Оно как будто висело в воздухе!

— Смотри! Он открыл глаза! — произнес мужчина. Над ним склонились два старческих морщинистых лица: мужское и женское.

— Молодец Андрюша! Ты можешь говорить? — спросил старик.

Силясь ответить ему, больной напрягся и опять провалился в черную ватную тьму.

— Отойди от него! — строго сказала старику знахарка. — Он еще долго не сможет говорить.

Такие сценки между стариком и знахаркой Александрой, повторялись каждый раз, когда старик появлялся у нее, чтобы узнать о состоянии здоровья Андрея. У знахарки просто не выдерживали нервы оттого, что жизнь больного висела на волоске, и казалось, совсем не зависела от ее знаний и тщательности ухода за ним. Но в конце марта, когда с крыш закапала веселая капель и по улицам, побежали ручьи, дела больного пошли на поправку. Знахарке удалось сохранить ему обмороженные пальцы ног и кистей рук, но последствия отравления еще давали знать. Александра запретила старику разговаривать с Андреем, боясь травмировать его сознание, какой-нибудь плохой вестью. В один из дней середины апреля, старик все-таки добился у нее разрешения поговорить с ним.

Андрей лежал на спине, глядя в потолок. Старик, подвинув скамейку, на которой он сидел, как можно ближе к лежаку поздоровался с ним:

— Здравствуй Андрюша!

— Кто ты и что тебе надо? — не поворачивая голову в его сторону, спросил больной.

— Я Никодим, верный твой слуга! — решил признаться старик.

Юноша повернулся на бок, пытаясь разглядеть сообщившего ему такую новость. Когда-то пышущее здоровьем румяное лицо Андрея высохло, осунулось и побелело. Глаза печально смотрели на слугу.

— Тебя же убили разбойники? — воскликнул он, не узнав Никодима.

— Нет, я смог выжить! — возразил слуга.

Никодим рассказал юноше все, о событиях двухлетней давности, о том, что случилось с ним, с самого начала, когда их настигли разбойники во время неудачного побега. Его схватили, но не убили, памятуя о том, что он может привести их к золоту Бежецкого. Тогда, в стане разбойников, спасая жизнь княжича, Никодим не придумал историю с зарытыми золотыми. Рискуя лишиться всего от царского беззакония, каждый человек в то время всячески стремился скрыть признаки своего благополучия. Жил тихо, незаметно, одевался скромно. Богатство таил на черный день, в припрятанных и зарытых сундуках. Князь Михаил Бежецкий, приехав из Литвы, правила московской жизни понял сразу. В саду его дома на Никольской, были зарыты два клада с золотыми монетами, о которых знали только он да Никодим, который копал ямы для них. Зная доходы Бежецкого, о наличии спрятанных золотых у него предполагали окружающие. А иначе, куда он девает нажитые от торговли деньги?

Наверное, с месяц продержали разбойники Никодима в каком-то подземелье. Потом его перевезли в дом Бежецких в Москве, который стал собственностью Коробьина. Здесь, в глубоком подвале, о кладах Бежецкого его пытал сам Коробьин. Сначала Никодим держался. Забив кляп в рот, чтобы не кричал, его поджаривали на огне, подвешивали на дыбу, загоняли гвозди под ногти, но безрезультатно. Никодим молчал, потому что понимал, как только он расскажет Коробьину о кладе, так станет ненужным свидетелем, от которого постараются поскорее избавиться.

— Не вынес мук я, князь, только когда мне стали вырывать ногти на пальцах! — дрожащим голосом рассказывал Никодим, для убедительности показывая Андрею изуродованные пальцы рук. — Одно место ему показал, думал, хватит! Прости князь, не сберег нажитое твоим батюшкой! А он не поверил и дальше мучить продолжил! Стал я думать, как от смерти уйти. Ночью уговорил охранника, тем, что могу ему одному показать, где еще золото лежит, если меня отпустит! Все равно Бежецкий, им гроши только раздаст! Поверил он мне, а я ему нет. А в доме никого, кроме меня на цепи и этого разбойника, который приставлен для охраны. Выпустил он меня из подвала. Выкопал я сундучок с золотыми. От жадности, загребая монеты из сундучка, разбойник забыл на время про меня. Ну, я и жахнул его по голове со всей силы черенком лопаты. Взял золота, сколько смог и в бега. Два года скитался, где попало. Искали меня. А у Коробьина не только разбойники, но и всего государства губные старосты в распоряжении. Думал, сгину, все равно поймают, а все — ж дождался тебя, князь! И золотые пригодились!

— Ты не переживай за золото Никодимушка! — успокоил его взволнованный князь. — Еще наживем. Мне бы только на ноги встать, так я бы с этого злодея Коробьина за все лично взыскал!

— Не волнуйся боярин, придет время, отомстим ему за все! — обнадежил его Никодим. — А пока выздоравливай побыстрей!

В июне Андрей встал на ноги, а в конце его Александра сказала им обоим:

— Все, вылечились! Можете идти домой.

Андрей и Никодим со словами благодарности, по очереди обняли худенькую неряшливую старушку, за время лечения ставшую им почти родной.

Сладкий аромат липового цвета кружил голову идущего по улицам Москвы юноши. Пружинящие доски деревянных мостовых легкостью отдавались в мышцах выздоровевшего тела. На душе было легко и хорошо.

Краски лета, так изменили Никольскую, что Андрей, не узнав своего дома, скрытого густой листвой деревьев, прошел мимо него. Никитка, открывший им дверь, чуть не упал от изумления.

— Князь, живой! — растягивая слова, говорил он, трогая Андрея за одежду и подозрительно оглядывая Никодима. — Я сбегаю быстро к Елизару Романовичу? Вот он обрадуется!

— Беги Никитка! — разрешил Андрей. — Теперь ты здесь за все отвечаешь!

Столкнувшись в проходе с Никодимом, сторож с недовольным видом пропустил его внутрь и недоверчиво оглядываясь на Андрея и стоящего рядом с ним оборванца, поспешил к Бекманам.

— Никитка! «Герцог» в конюшне? — крикнул юноша вслед удаляющемуся сторожу.

— Не изволь беспокоиться князь. Где же ему быть! — ответил, остановившись, Никитка. — Оседлать?

— Никодим все сделает! — успокоил его Андрей. — Ты поспеши к Бекманам, а я задержусь! Подъеду чуть позже!

Никодим, радостный, от впервые появившейся возможности услужить молодому князю, вывел из конюшни «Герцога». Андрей вскочил на коня.

— Скажи хоть куда? — обеспокоенный внезапным отъездом князя, спросил Никодим.

— Не бойся! Я скоро вернусь! — на ходу ответил ему Бежецкий.

Охваченный бесшабашной удалью он ехал к хоромам Коробьина. Пусть этот отравитель узнает, что он жив! Пусть холодеет смертельным ужасом от предчувствия неминуемой расплаты!

У ворот дворца-крепости Коробьина, Андрей остановил «Герцога». Уверенно и сильно постучал плеткой по темным доскам ворот. Напротив него открылось небольшое смотровое окошечко. Сторож долго рассматривал его, раздумывая, как обращаться с ним.

— Кому и как представить тебя боярин? По какому делу приехал? — наконец спросил он.

— Князь Бежецкий, живой и невредимый! — ответил ему Андрей. — Приехал рассчитаться за угощение!

— Погоди! Сейчас передам! — пообещал сторож.

Окошечко закрылось. Ждать пришлось недолго.

— В отъезде хозяин, а когда будет, не ведаю! — почему-то испуганным голосом сообщил Андрею слуга.

Довольный сделанным открытием, Бежецкий повернул назад. «Интересно, что это он так перепугался? — рассуждал Андрей, скача к дому Бекмана — Наверное, соврал ему. Дома этот гад ползучий!!!».

Действительно, Юрий был дома. Когда к нему прибежал слуга с сообщением о приезде Бежецкого, он сидел в своем кабинете, размышляя над причинами, по которым государь Федор Иоаннович отстранил его от должности товарища начальника Разбойного приказа. Ранее, еще зимой, государь назначил нового начальника боярина князя Григория Андреевича Куракина, а вот теперь его товарища, окольничего князя Петра Семеновича Лобанова. «Конечно это не сам государь! — думал Коробьин. — Слабоват умом наш новый царь. Не сравниться ему с отцом своим, светлой памяти Иоанном Васильевичем! Поэтому то назначил ему в помощь умирающий Иоанн Васильевич опекунами четырех родовитых бояр да конюшенного Бориску Годунова. Помощников пятеро, а реальную власть над царем, благодаря своей сестре, которая замужем за ним, имеет один Годунов. Эх, знал бы покойный, кого он вместе с родовитыми и знатными поместил. За моего покровителя и благодетеля, оружничего Богдана Яковлевича Бельского не заступился. Это с молчаливого согласия Годунова, противники Богдана Яковлевича толпу на мятеж против него подняли. Его пытались обвинить в причастности к смерти государя и намерении умертвить царя Федора, для того чтобы захватить власть самому. Мятеж подавили, а мнимого „виновника“ послали воеводой в Нижний Новгород. Так Бориска от своего соперника избавился. Чувствует мое сердце, на царский трон метит. Потому и своих людей на первые должности ставит. Или в отношении меня что-то подозревает?».

— Боярин! — прервал его размышления голос запыхавшегося слуги. — Там князь Бежецкий приехал рассчитаться за какое-то угощение!

Перед глазами Юрия Феодосьевича померк свет. Суеверный ужас охватил его.

— Скажи ему, что меня нет! — придя в себя, с трудом произнес он и бросился в светлицу к Ирине.

— Иринушка! — припал он к ногам, сидевшей за вышивкой в кресле жене. — Мне страшно! Я не знаю что делать! Помоги мне!

— Что-то случилось милый? — встревожилась супруга, отложив в сторону вышивку.

— Бежецкий жив! — уткнувшись в пухлые коленки жены головой, шмыгал носом Юрий. — Может он действительно заговоренный и его охраняет Бог!

— Пусть даже так! Что тебе от этого? Скажешь, что напился и уехал неизвестно куда! Пусть попробует доказать, что мы его пытались отравить. А если будет настаивать, подашь на него в царский суд за клевету. Тюрьма ему будет обеспечена!

— Я, про другое, Ирина! Четыре раза его пытались лишить жизни, а он, как ни в чем не бывало, живой и здоровый ходит по земле! Чувство какое-то, что пришел мой черед, а он — смерть моя!

— Так сложились обстоятельства, — пыталась успокоить Коробьина Ирина, нежно поглаживая длинными пальцами своей руки волосы на его голове. — Даже последний случай его избавления от смерти можно объяснить, тем, что Бомелий, от страха что-то перепутал в своем рецепте или подьячий не так записал!

— А то, что волки не растерзали, и кто-то успел найти его, пока не замерз? — продолжал Юрий.

— Так получилось дорогой мой муженек! — настаивала Ирина. — Ты лучше приготовься к тому, что этот Бежецкий вернется обратно, чтобы рассчитаться с тобой. Да не один!

— Почему ты так думаешь? — удивился Юрий.

— Бекман из Польши приехал! Надо полагать, что он с Бежецким еще не виделся. Наверняка, дома у него вся многочисленная родня. Стоит только Бежецкому рассказать о том, что с ним произошло, как вся эта компания с оружием будет здесь под стенами стоять, требуя тебя на расправу! Бекман не только крут, но и хитер! Знает, что ты уже не в Разбойном приказе!

— Хорошо, что предупредила дурака, Ирина Никитична! — поблагодарил жену вскочив на ноги, Коробьин. — Сейчас на стены боевых слуг выставлю.

Супруга Коробьина как всегда была проницательна. Приехавший к Бекману Андрей, застал у него в хоромах чуть ли не всех родственников.

— Андрюша! Расскажи, как твои дела! — усаживая князя за праздничный стол, попросил Елизар Романович, хмельной и веселый от встречи с родными после долгой разлуки.

Наталья Никитична, еще надеясь, что все утрясется, о пропаже Андрея ему не писала. Поэтому Бекман был уверен в том, что у Бежецкого все хорошо.

— Расскажи князь! — шумно поддержали его родственники.

Рассказ Андрея поверг в шок всех сидящих за столом. Елизар Романович перестал улыбаться, быстро помрачнел.

— Да что же это делается? — не выдержав, выкрикнул один из племянников хозяина. — Этому отравителю все с рук сходит!

— Елизар! — обратился к хозяину его брат Йоган. — Пойдем к Коробьину и спросим с него за обиды князя!

— Пойдем! Рассчитаемся! Не дадим в обиду князя! — послышались со всех сторон возмущенные и решительные голоса.

Бекман встал и оглядел присутствующих. Их лица выражали ненависть к Коробьину и решимость беспрекословно подчиниться решению хозяина. Что он им может сказать? Хоромы Коробьина настоящая крепость!

— Постоим за правду друзья! Жду вас через час с оружием и на конях! — наконец решился Бекман.

Через час, двор и улица перед хоромами Бекмана наполнились шумом от людских голосов и ржания лошадей. Бекман привел с собой двух боевых слуг, братья и племянники — по одному. Андрей и Никодим тоже вооружились. Набралась целая армия, состоящая из девятнадцати человек. Кроме саадаков все имели пистолеты и карабины. У предусмотрительного Александра, второго брата Бекмана, двое слуг везли на повозке таран, окованное железом спереди дубовое бревно на цепях, наспех сколоченные лестницы и доски для сбора гуляй-города.

— Заменит пушку! — пояснил он наличие тарана окружающим.

— По коням! — скомандовал Бекман своему войску, и оно двинулось к хоромам Коробьина.

Не доезжая трехсот саженей до места расположения усадьбы, войско Бекмана было остановлено выстрелом со стороны усадьбы. Посовещавшись, решили, чтобы не подвергать опасности всех, выслать вперед для начала парламентера с требованием сдачи Коробьина. Если Коробьин откажется от этого предложения, попытаться тараном разбить ворота и силой захватить его. Парламентером напросился Андрей. Махая белым платком, он подъехал к воротам. Его нельзя было не заметить, но за воротами стояла гробовая тишина.

— Эй, есть кто-нибудь? — громко крикнул он в сторону ворот, надеясь, что его услышат и за ними.

— Что тебе боярин? — ответил ему человек с другой стороны ворот.

Голос отвечавшего был похож на голос Коробьина.

— Нам нужен ваш хозяин, Коробьин! Выдайте его с головой!

— Кому же он понадобился? — насмешливо спросил человек.

— Мне, князю Бежецкому! — гордо заявил Андрей.

— А, за что же князь, как разбойник с большой дороги, средь бела дня требует голову моего хозяина? — поинтересовался человек.

— За то, что разбойник и отравитель он Коробьин, а я всего лишь его жертва! — ответил Андрей.

Краем уха Андрей услышал шипение вспыхнувшего за забором затравочного пороха. Юноша инстинктивно подхлестнул коня. Раздался грохот выстрела, и пуля пролетела рядом с его щекой. Пустив коня вскачь вдоль забора, Андрей развернул его к своим.

Бекман все понял.

— К осаде! — скомандовал он.

Лошадь распрягли из телеги. На телегу навесили деревянные щиты из досок. Под прикрытием этого сооружения, называемого «гуляй-городом», которое они катили перед собой, осаждающие подобрались к воротам. Установив телегу саженей в двадцати перед воротами, прикрытые ею, меткие стрелки из луков открыли непрерывную стрельбу по бойницам по разные стороны от них. Уже криками боли осажденных были отмечены результаты их стрельбы. Пользуясь возникшей вследствие этого суматохой в рядах защитников усадьбы, человек шесть нападающих перенесли бревно вплотную к воротам и, раскачивая его, начали бить по ним окованным железом концом. Раздался треск дерева и грохот падающих ворот. В образовавшийся проем устремился рой стрел. Но все было напрасно. За воротами, защитники успели создать второй пояс обороны, состоящий из перевернутых телег и бревен. Из него, время от времени раздавались ружейные залпы. Надо было готовиться к новому штурму. Бекман приказал отойти за утыканные стрелами щиты «гуляй-города» в длинный овраг, тянущийся вдоль забора. Штурм затягивался. Неплохо было бы пообедать. Подвезли обед. Выставив наблюдающих вдоль оврага, ратники принялись за еду. Андрей, занятый поглощением щавелевого супа, не заметил, как возле него, словно из-под земли, появилась неизвестная ему молодая крестьянка.

— Боярин! Оторвись чуть-чуть! — попросила она его. — Помнишь меня? Нет? Помочь хочу тебе, за то, что ты моего Игнашко от смерти спас!

Андрей наморщил лоб, пытаясь вспомнить ее. Но в голову ничего не приходило.

— Мы здесь в деревне рядом живем, многое видим, много знаем. Пойдем со мной, я тебе кое-что покажу!

Заинтригованный речью крестьянки Андрей встал и пошел за ней. Они долго шли по оврагу в сторону от забора, потом свернули на его ответвление, которое упиралось в сам забор.

— Здесь! — она указала на узкий проход в густо заросшем орешнике. Андрей прошел по нему дальше и уткнулся в маленькую дверь с ручкой. Осторожно дернул ее на себя. Дверь была закрыта изнутри. По проходу вернулся назад к крестьянке.

— Тебя как зовут? — спросил он у нее.

— Прасковьей! — ответила она.

— Как тебя за это благодарить Прасковья?

— Ни как! Я уже благодарна тебе за то, что спас жизнь Игнашко! А если этого злодея и душегуба на чистую воду выведете — честь вам и хвала от всего мира! Я пойду боярин, дел много.

Крестьянка, взобравшись по косогору, пропала где-то вверху, а Бежецкий, ломая ветки и сухие травинки, чтобы не потерять дорогу, вернулся назад. Здесь он обо все рассказал Бекману. Елизар Романович от радости потер ладони рук:

— А я уже думал осаду снимать!

Шесть охотников: сам Елизар Романович, два его брата и Никодим, оставив остальных создавать видимость атак на ворота, пошли с Андреем по направлению к потайному ходу. С дверью без труда справился Никодим. Он приподнял ее заступом, и она легко соскочила с петель. По узкому коридору, отделанному белым камнем они дошли до массивной деревянной двери, через которые слышались чьи-то голоса. Андрей, оказавшийся первым у двери, прижался ухом к замочной скважине. Разговаривали мужчина и женщина.

— Где обещанные стрельцы твоего отца? — раздраженно спрашивал мужской голос. — Наша прислуга сможет продержаться еще не больше получаса. Заканчивается зелье, расстреляли все стрелы. Рукопашной не выдержим: у них явное преимущество в людях!

Андрей узнал голос Коробьина.

— Я послала к нему человека, как только мне сообщили о людях Бекмана! — отвечал ему женский голос. Андрей узнал в нем Ирину. — Они где-то уже на подходе.

— Знаешь, что? Пусть кто-нибудь из слуг покричит людям Бекмана, о том, что мы сдаемся, потянет время, а я за помощью к Никите Романовичу через потайный ход сам наведаюсь! — предложил Коробьин. — Все надежней каких-то слуг! Распорядись!

Андрей услышал, как в комнате хлопнула дверь. «Наверное, это вышла Ирина!» — решил он. Бежецкий отпрянул от двери и на цыпочках направился к выходу в овраг, знаками показывая товарищам следовать за ним. У выхода, он шепотом рассказал им, о том, что услышал. По решению Бекмана, дверь опять навесили на петли и стали ожидать Коробьина, спрятавшись в орешнике. Наконец они услышали скрежет ключа в замке. Из потайного хода, щурясь от яркого света, вышел мужик в лаптях и зипуне из сермяги. Голову его покрывал суконный колпак. Это был переодетый Коробьин.

— Ребята! Хватай его! — крикнул Бекман.

Охотники бросились на Коробьина. Князь был силен и увертлив, знал приемы борьбы, но с шестью нападавшими ему было не совладать. С завернутыми за спину руками, Коробина повели к стану. Здесь ему связали руки и ноги.

— Холопы! — катаясь по траве, возмущался Коробьин. — Кто вам дал право так обращаться с князем, царским стольником? Вы за все ответите!

— Какой ты стольник? Смерд! — смеясь, отвечал ему Бекман. — Когда это у нас царские стольники в сермягу одевались! Сейчас прикажу дать плетей самозванцу!

Андрей стоял рядом с ним наблюдая за лежащим на земле Коробьиным. Странно, он не испытывал ненависти к обезвреженному врагу. Лишь легкое чувство брезгливости присутствовало в его взгляде.

— Что ты с ним Елизар Романович собираешься делать? — спросил он Бекмана.

— Посажу как медведя на цепь, пока его родственники тебе долги не отдадут, а потом в суд привезу. Пусть расскажет, как тебя травил!

Бекман спешил. Со слов Андрея, вот-вот должны подойти на помощь Коробьину стрельцы его тестя. Но избежать встречи с ними все равно не удалось. На мосту через речку Неглинную войску Бекмана пришлось пропустить двадцать конных стрельцов вооруженных пищалями во главе с десятниками. Стрелецкого головы, Никиты Романовича среди них не было. Радостные и веселые вернулись защитники князя Андрея в хоромы Бекмана. Коробьина бросили в подвал, а сами, по просьбе Бекмана, продолжили прерванное пиршество. Примерно через час Бекмана оторвал от стола слуга, сообщив ему:

— Хозяин, у ворот тебя стрелецкий голова дожидается.

Бекман встал из-за стола. Вместе с ним пошли разбираться с головой все его гости. Вышедшие из ворот Бекман и гости оказались под прицелом направленных на них пищалей стрельцов, расположенных в несколько шеренг. На фланге первой шеренги стоял тесть Коробьина, стрелецкий голова Никита Романович.

— Отдай зятя, и кровопролития не будет! — потребовал Никита Романович. — Иначе, я за последствия не отвечаю!

Дымились фитили в спусковых механизмах пищалей, черные дырочки отверстий стволов смотрели смертью на побелевших родственников Бекмана.

— Александр! — обратился к брату Елизар Романович, мудро решив не усугублять конфликтную ситуацию. — Приведи Коробьина!

Забрав тестя, Никита Романович посоветовал Бекману решать все вопросы только через суд. Так неудачно закончилась первая попытка наказать Коробьина за его злодеяния.

На следующий день, Бекман приехал в дом Бежецкого. Между ними состоялся разговор.

— Андрей! Весенний смотр ты пропустил. Пиши снова челобитную в Разрядный приказ, чтобы тебе назначили время нового смотра, — наставлял он его. — А потом и в Поместный приказ на дачу и жалованье. Придется начинать все сначала. А про Коробьина я тебе вот, что скажу! Если силы и уверенность в себе есть, о том, как тебя пытались убить, как травил тебя ядами Коробьин, пиши челобитную прямо царю, в Челобитный приказ! Этот зверь должен сидеть в тюрьме! Есть правда здесь опасность одна. Трудно это доказать! Если царь признает твои обвинения необоснованными, Коробьин объявит тебя клеветником и в тюрьме окажется не он, а ты!

— Как необоснованные обвинения? — вспыхнул Андрей. — Я, что лгун? Завтра же челобитную напишу! Бог все видит!

Готовились написать челобитную царю и в семье Коробьиных.

— Какой позор! — стыдила Юрия его жена. — Теперь ни к кому в гости не съездить! Везде на меня будут пальцем показывать: это ее мужа Бекман прямо из дома взял и в подвал как медведя посадил. Ее слуг, трех человек, средь бела дня расстрелял!

Коробьин насупившись, молчал. «Может опять к Атаману за помощью обратиться? — думал он. — Только опасно, прошло уже четыре месяца, как пропал мой связной Федька. Если это случайность, то почему от Атамана к нему человек не придет? Нет, этот вариант отпадает!».

— Я сделал все, что мог! — пытался оправдаться Коробьин.

— Нет, не все! — выговаривала ему супруга. — Обратись с челобитной к царю! Пусть накажет этого разбойника Бекмана и клеветника Бежецкого. Бекман заплатит за нанесенный ущерб деньгами, а Бежецкий сядет в тюрьму! Правда, прежде чем обращаться к государю, придется еще одну часть долга Бежецкому выплатить! Но это будет последняя выплата, в тюрьме ему деньги не понадобятся!

Коробьин согласился. Он написал жалобу только на Бекмана, решив, что в ходе суда тот попытается оправдать свои действия реакцией на попытку отравления Бежецкого. Тогда он и будет бить челом государю защитить его от клеветника Андрюшки Бежецкого.

Через неделю, во вторник, в день подачи челобитных на имя царя, Бежецкий и Коробьин имели возможность наблюдать друг друга в Кремле. Они встретились на площадке у Красного крыльца, ожидая, когда к ним подойдет думный дьяк, собирающий челобитные. Коробьин сделал вид, что не признал своего заклятого врага, а Андрей изобразил повышенный интерес к бердышам и пищалям стрельцов, стоящих по обе стороны от лестницы, ведущей в царские хоромы.

Обе челобитные царь отписал начальнику Разбойного приказа князю Куракину. Коробьин, особой радости от такого решения не испытывал. Он знал, что его прежний начальник справедлив и неподкупен. Бекмана наоборот терзали мрачные предчувствия. Вдруг князь Куракин решит отомстить ему за бесчестие своего бывшего подчиненного! Андрей был безразличен, потому что не ждал поблажек ни от кого.

Суд состоялся через две недели. Неизвестно почему, но судебные разбирательства начались с жалобы Коробьина. Ответчик, думный дворянин Бекман был немногословен и осторожен. Свои действия, по организации нападения на имение Коробьина и его похищение он мотивировал желанием помочь Бежецкому в доставке должника в суд, чтобы заставить его выплатить долг. Этот козырь, Коробьину нечем было крыть. Вторую часть доли долга он выплатил только неделю назад. Но он объяснил это тем, что платить было некому, так как Бежецкий где-то отсутствовал почти три месяца. И все же, как он не старался, Бекман, сжав кулаки от наглой лжи Коробьина, ни слова не сказал о своем желании отомстить за попытку отравления Андрея Бежецкого. Тем не менее, судья приговорил его за бесчестье истца к штрафу в 50 рублей, да еще к трем рублям за немочь подстреленных трех холопов. Елизар Романович молча согласился с его решением, а Коробьин покраснел от злости. Через два дня царь утвердил решение суда.

Суд по жалобе князя Бежецкого прошел через неделю после царского одобрения решения первого разбирательства. Ни Бежецкий, ни Коробьин свидетелей на суд не представили. После того, как Коробьина сняли с поста товарища начальника Разбойного приказа, закадычный друг его Бухарин, категорически отказался быть его свидетелем на суде. Бежецкий, приглашать свидетелей на суд даже и не помышлял. Для того чтобы опровергнуть ложь дворянина Коробьина требовалось представить с показаниями не менее пятнадцати простолюдинов, таких как его слуга Никодим или знахарка Александра.

По требованию судьи, боярина князя Куракина, ведущий протокол дьяк Андрей Клобуков зачитал жалобу Бежецкого.

— Что скажешь на это, Юрий Феодосьевич? — строго спросил Куракин ответчика.

— Лжет он! — спокойно ответил Коробьин. — Крепко напился, заблудился и в лес заехал! Ну и чуть не замерз!

У Андрея остановилось дыхание от столь наглого заявления. Но он взял себя в руки.

— Так ли это? — с беспристрастным выражением лица спросил судья у Андрея.

— Я в своей правде готов крест целовать! — ответил юноша.

— Ты слышал Юрий Феодосьевич! — обратился судья к Коробьину. — Как оправдаешься перед ним?

Коробьин молчал. Видно труден для него был ответ.

— И я буду в правде моей целовать крест! — заявил он.

Наступила мертвая тишина. Давно такого богохульства не слышали стены суда. Кто-то из судящихся лгал, клянясь в правде самим Спасителем! Судья и дьяк зашептались.

— Я, как назначенный государем судья обязан был судить и услышать все оправдания, чтобы узнать истину, — обведя грозным взглядом Андрея и Коробьина, заявил князь Куракин. — Но в одном и том же деле две стороны не могут крест целовать. Один из противников принесет ложную присягу! Дабы не допустить этого, направляю материалы суда на рассмотрение государя нашего царя и великого князя Всея Руси Федора Иоанновича! Ждите решение государя!

Так быстро закончилось заседание суда по жалобе Андрея Бежецкого.