Княжна. Тихоня. Прачка (СИ)

Глава 25 О неприятностях и приятностях

— Новости Георг Павелевич привез неутешительные, — прямо заявил за ужином князь Озеров, не тратя времени на пустые разговоры. В этом доме все так делали, и мне это нравилось. — Господа р-р-революционеры сдаваться не желают. Их оказалось гораздо больше, чем власти ожидали. Напали на дворец аристократы — воины, офицеры, сильные маги. Но взрывчатку изготавливали в подпольных мастерских. И деньги на это безобразие приходили не только со столицы, но и со всех концов страны. В том числе и с Юга. Более того, части подозреваемых удалось сбежать. Это и оба Снежиных, и Родион Синегорский. Твой братец, Асур. Как думаешь, куда они направятся?

— Когда меня лишали наследство, брат не спешил выступить в мою защиту, — нахмурился Асур. — И не предлагал мне ни финансовой помощи, ни какой-то даже моральной поддержки. Что заставляет вас думать, Святогор Велимирович, что Родион будет меня искать сейчас?

— Ничего. Это предположение господина Туманова. Он ради этого сюда и заявился. Будь осторожен, мой мальчик. Я прошу, нет, даже требую, чтобы Милана осталась в моем доме до родов и позже. Так будет безопаснее. Сюда революционеры сунуться не посмеют.

— С этим спорить не буду, — согласился Асур. — Так всем спокойнее.

— Но моя мастерская! — пискнула Милана.

— Тебе что дороже — ребенок или чужие побрякушки? — рявкнул князь грозно. — К тому же нормальные женщины в положении дома сидят, а не магичат! Отпуск у тебя, ешь, гуляй, спи. Ясно?

— Ясно, — буркнула женщина. Кажется, она не слишком расстроилась.

— Из других новостей: химиков-взрывников ведомство Туманова уже разыскало. Несколько человек покончили с собой, некоторые убиты при задержании. Но кое-кто жив и активно дает показания. Одиннадцать аристократов приговорено к повешенью. В том числе Синегорский и Снежины. Четверых, тех, кому не удалось сбежать, казнят в ближайшие дни.

Асур опустил голову. Я сжала руки под столом. Братья мои, братья! Что сейчас чувствуют родители? Плачут ли, проклинают ли судьбу и государя? Нет. Отец молчит, считая всех вокруг виновными в его боли, бабушка молится… Мне жаль только мать, для нее потеря всех детей разом стала ужасным ударом.

— Есть новости про наследника? — задал вопрос внимательно слушавший отца Данил.

— Нет. Туманов занимается сбежавшими революционерами. Про мальчика он ничего не говорил. Я не стал спрашивать, мне-то откуда знать, что с наследником что-то не так?

Я тихонько перевела дух, радуясь, что Георг Павелевич не по мою душу приезжал. наткнулась на внимательный взгляд Симеона, опустила глаза. Что он знает? О чем догадывается? И что думает обо мне?

— Чего хотят революционеры? — неожиданно спросила Милана. Сложное слово она произносила совершенно по-южному, мягко. — Свободы, равенства, братства? Чтобы не было бедных? Они всерьез думают, что если бросить бомбу во дворец и убить государыню, к их словам прислушаются?

— Полагаю, целились отнюдь не в женщину и ребенка, — подергал бороду Озеров. — Убить государя… Посадить на трон мягкую и послушную женщину, которой легко управлять.

— Но бомба взорвалась в женских покоях! — напомнил Данил. — Сомневаюсь, что это было ошибкой.

— Стало быть, в их рядах не все согласные…

Слушать политическую беседу мне было невыносимо. Тихо извинившись, я выскользнула из-за стола. Меня начало колотить. Я вдруг явственно вспомнила и грохот, и дым, и запах гари и паленой плоти. Стон государыни. Белое лицо наследника в шкафу. Вспомнила, как бежала с ним на руках по улице.

Стало очень страшно.

Братья на свободе, они не одни. Чем все это закончится? Если они вновь попытаются? Что будет с нашей страной? Кто придет к власти? Когда-то я учила и историю, и генеалогию, но все знания давно вылетели у меня из памяти. У государя был брат, но он умер в младенчестве. Из какого рода государыня? Кто будет назначен опекуном, если государя убьют, а наследника найдут? Не Синегорские ли? У них близкое родство с правящей династией…

Сильные руки обхватили меня за плечи, прижали к груди.

— Ты чего, тихоня? Мы же на Юге. Тут свои законы. Даже если государя свергнут, до нас пока докатится… Если Север пылать будет, на Юге все равно выйдут сеять хлеб и собирать яблоки да груши. Все хорошо будет, не бойся.

Я не могла ему сказать, как тревожусь за свою семью, как печалюсь о государыне, как волнуюсь за жизнь наследника, но поддержке была рада. Прижалась к нему, откинула затылок на крепкое плечо.

Хорошо, что я здесь, а не там. Симеон прав. Юг — совсем другая жизнь. Здесь не взрывают дворцы, а самое страшное преступление — это продажа запретных артефактов да облитое чернилами свадебное платье.

— Иди спать, тихоня. Ты выглядишь очень уставшей.

— Что, и даже свою компанию не предложишь? — вяло пошутила я.

— А нужно?

— Нет.

— Я так и думал. Знаешь что? Ты совсем ничего не съела. Я принесу тебе молока с медом. Надеюсь, сегодня тебя не продуло.

— Мы, северные женщины, куда крепче, чем кажемся.

— Я знаю. По Миланке понятно. Но молока все равно выпей.

Его забота была приятна. Уже очень давно мне пришлось стать взрослой и разумной барышней и самой заботиться о ком-то. Теперь же я ощущала себя дитем, которого строгая нянька загоняет в постель, поит горячим молоком и укутывает в одеяло. В спальню я, конечно, Симеона не пустила — что-то мне подсказывало, что он бы потом так просто не ушел, но молоко пришлось выпить. Уснула я после этого быстро и крепко, и никакие кошмары мне не снились.

В имении Озеровых я гостила еще четыре дня, выспавшись, наконец, на полгода вперед, а после Асур отвез меня в Буйск и посадил в почтовый экипаж. Я благополучно вернулась в свою крошечную квартирку, которая, казалось, за время моего отсутствия усохла и потемнела. Да, это вам не княжеские покои! Дома меня уже ждала записка от госпожи Шанской: ремонт окончен. Можно начинать работу.

Новость меня обрадовала: я все еще хотела денег. Зря я, что ли, столько за патент платила? И оставив верной няньке Катерине дочку, я первым делом наведалась в Лавровый переулок. Увиденное понравилось: стены и потолки побелены, полы застелены свежими досками, пахнет деревом и мылом. Конторка в прихожей не новая, но добротная, а два кресла и круглый столик смотрятся вполне достойно. Вода есть и холодная, и горячая — установлен современный нагревательный артефакт. Подобные штуки появились в продаже лет пять назад, и в небольших домах быстро заменили неудобные и опасные печи под ваннами. Корыта, тазики разных размеров, большой стол и два старых портновских манекена — примерно так я себе и представляла помещение для работы. Я была довольна.

Шанская приехала тоже и привезла мне стопку толстых тетрадей:

— Дорогая моя, непременно ведите записи! Буду проверять.

Ее недоверие было понятно, но все равно уязвляло. Для Береники Силовны я была лишь очередным финансовым проектом. Она хотела окупить вложения. Но ведь я тоже вкладывалась — деньгами, знаниями, своими силами и временем!

— Я буду предельно честна с вами, — спокойно ответила ей. — Но и вы поймите мою ситуацию. У меня дети, мне нужны деньги. Поэтому работать стану на совесть. С вашей же стороны жду обещанных клиентов.

— Люблю деловых людей, — кивнула Шанская. — А деловых женщин так и вовсе обожаю. Северную хватку сразу видно. Будут вам клиенты хоть завтра.

В первый рабочий день я взяла с собой дочь, справедливо рассудив, что вряд ли ко мне повалит народ. Нужно быть на месте, а вот работать вряд ли придется. Я немного ошиблась: с самого утра ко мне явилась тройка дознавателей. Разумеется, вместе с Гором.

— Дражайшая госпожа Плетнева, я рад вас видеть! — сиял улыбкой Огневицкий. — Я принес вам работы. Вот, взгляните!

И он выложил на конторку некогда черную, а ныне выцвевшую рубаху со следами бурых пятен.

— Это что, кровь? — похолодела я.

Не так я представляла свою работу. Думала, что стану восстанавливать дорогие платья, освежать кружева и чистить шелк, бархат и парчу. А тут вон оно что! А еще доктор обещал принести мне последствия своих операций…

— Разумеется, это кровь, — пробасил усатый дознаватель. — А вы как думали? Мы же не цветочки на работе нюхаем. Сможете вывести? Новую форму нам выдают раз в два года. Жена моя пыталась отстирать и даже закрасить, но результат — вот он.

Я провела пальцем по ткани. Прочная. Нити целы. Если б не расцветка — ее еще вполне можно носить.

— Кровь, я так понимаю, не ваша? — задумчиво спросила я, прикидывая, сколько взять за работу.

— Дырок нет, значит — не наша! — радостно согласился усатый. — С дырками тоже есть, это мы самое приличное собрали. Гор сказал, что вы — знатная магичка, может, и справитесь.

Может, и справлюсь. В принципе ничего сложного. Найти хорошую черную краску, вывести часть пятен — даже не особо тщательно. Но нужно учитывать, что половину прибыли я отдаю Шанской, и если не хочу остаться в убытке — стоит все тщательно рассчитать. Оказывается, уроки математики тоже в жизни могут пригодиться.

Итак, новая рубашка такого качества стоит десять-пятнадцать серебряных. Краска… положим, десятка за банку, которой мне хватит на дюжину рубах, а то и больше. Я ведь могу замочить их все в одном корыте, а потом с помощью магии равномерно пропитать ткань.

— Пять серебряных, — наконец, озвучила я цену. — Будет как новенькая.

Дознаватель задумался. Недешево, я понимаю.

— Оплачу, если результат меня устроит, — кивнул он. — Срок?

— Три дня. Нужно хорошую краску найти, я пока даже не представляю, где ее купить в Большеграде.

— Жена моя покупала в скобяной лавке Желтикова. Но сказала, что краска неважная.

Я вдруг припомнила торговца тканями и лентами с ярмарки. Того, который меня замуж звал. Где-то дома я записала адрес его лавки — на всякий случай. Вот у него про краску и спрошу. Хорошо бы северную добыть, с мануфактур дядюшки Вацлава. В качестве северных товаров я уверена.

Переглянувшись, дознаватели выложили на конторку несколько кителей, кучу рубашек и двое брюк. Я прикинула оплату за всю эту гору обмундирования и мысленно присвистнула. А недурственно выходит! Нужно срочно искать краску. Даже с учетом ее стоимости, половина прибыли составит примерно столько, сколько мне платили за месяц в «Хромом петухе». В убытке точно не останусь.

Я пересчитала вещи и записала их в тетрадь: рубашка — 8 шт, китель — 3 шт, штаны — 2 шт.

Мужчины ушли, а я сложила все в большой ящик и с удовлетворением еще раз мысленно посчитала выручку.

Никто больше не приходил. Амала развлекалась как могла — переворачивая жестяные тазы, то прячась под ними, то колотя по всем поверхностям деревянными щипцами. Я спокойно выводила пятна. Тонкой работы здесь не требовалось, огрехи скроет краска. Сил уходило совсем немного, к тому же магии во мне — хоть отбавляй. Я ведь отдыхала, хорошо кушала и… ну да. Симеон тоже немало мне помог.

Если раньше я могла выплеснуть больше энергии, чем требовалось, или наоборот, не могла ровно воздействовать на ткань, то теперь все мне давалось куда проще. Магия текла спокойным ровным потоком, я сумела даже восстановить несколько прорех, что никогда у меня не получалось.

Наверное, можно уже себя простить и перестать думать о княжиче. Я все сделала так, как должно.

А к вечеру я и вовсе утешилась, потому что дверь прачечной распахнулась, впустив ту, кого я уже и не ожидала увидеть.

— Драгоценная моя госпожа Плетнева, я вернулась в Большеград, и что же мне рассказали? У вас своя прачечная? Вы получили патент? Я нисколько и не сомневалась!

Альмира Белянская (то есть, уже вовсе не Белянская, но новой ее фамилией я не интересовалась) как и всегда сияла — и улыбкой, и драгоценностями. Широкое пальто из толстой мягкой шерсти украшал дорогой мех. Я завистливо вздохнула: мне такое пока не по карману и уж точно не по статусу. Но красиво, ничего не скажешь. У этой дамы отменный вкус.

— Называйте меня Марта, — приветливо кивнула я. — Прекрасно выглядите, госпожа…

— Просто Альмира. Без госпожей. Я думаю, мы с вами крепко подружимся.

— Что же, Альмира, как ваше путешествие? Счастливы ли вы в браке?

— Вот уж нет. Анатоль оказался подлецом и последней сволочью! Я нашла его в постели с горничной!

— Какой кошмар! — искренне ужаснулась я. — И что же теперь — развод?

— С чего бы? Не позволю позорить мое имя! Мой отец с ним поговорил — и теперь Анатоль будет мне ноги мыть и ту воду пить, иначе — ужасный скандал! По брачному договору ему не достанется ничего, кроме позора.

— Но разве вы не хотите семейного счастья? — я смотрела на Альмиру во все глаза, дивясь ее чудесному настроению. — Неужели простите такое?

— Муж, который во всем послушен — и есть семейное счастье, — отрезала девушка. — И никаких детей до тех пор, пока я сама не захочу. И никакой постели с ним, разумеется.

Я только головой качала.

— И вообще, в путешествии я познакомилась с таким мужчиной… Он князь, представляете! Князь Снежин!

Внутри у меня все оборвалось.

— Рэволюционэр, — выдохнула я.

— Ах нет! Его оболгали! Оклеветали! Он верный слуга государев!

— А звать его как?

— Ратмир. Красивое, сильное имя. Не то, что этот… Анатоль! Быть вместе мы, ясное дело, не можем до тех пор, пока обвинения с князя не будут сняты. Да и потом, если честно, я не уверена… — на красивом лице Альмиры мелькнуло сомнение. Дурой девушка совершенно точно не была. — Все же я ему не ровня, особенно если разведусь. Но разве это помеха для настоящей любви?

— Нет, — скрипуче ответила я. — Не помеха. И все же я не советую увлекаться князем Снежиным. Он помолвлен с виселицей, а значит, вряд ли сможет вам что-то обещать.