Княжна. Тихоня. Прачка (СИ)

Глава 39 О любви

Если князь Озеров только усмехнулся, а господин Туманов беззвучно захлопал в ладони, то мой отец застыл на месте, открыв рот, как рыба. Понимаю, картина презабавнейшая. Впрочем, я не из тех, кто теряется в сложные моменты. Я пожара во дворце не испугалась, я с Гором дралась, что мне какие-то посторонние (и не очень) люди?

— Я согласна, Симеон, — громко провозгласила я.

— Вот и славно, — княжич легко вскочил на ноги, огляделся и покачал головой. — Только вот надо еще кое-кого спросить.

Отец мой, уже сообразивший, что партия-то отличная — лучше придумать сложно, да и дочь не против, приосанился и расправил плечи, но Симеон и не думал просить у него моей руки. О нет, это слишком просто!

Княжич широко раскрыл окно и гаркнул:

— Амала, поди-ка сюда! Я хочу твоим папкой стать, ты не против?

Вряд ли малышка что-то сообразила, но Симеона она не боялась, а после подаренной куклы и вовсе обожала. Поэтому она только помахала ему рукой и убежала подальше от странных взрослых в сад.

— Эта девчонка… — прохрипел отец.

— Да-да, круглая сирота, — кивнул Симеон, аккуратно закрывая окно. — Я ее всем сердцем уже люблю. Умненькая и вырастет настоящей красавицей.

— Но она…

— Именно. На Юге, знаете ли, детей не бросают. Тут сирот мало. Тем более, Амала не против, чтобы я стал ее отцом.

— Позвольте вас поздравить, господа, — вмешался деликатно Туманов. — Какая красивая пара! Вы друг другу очень подходите.

— И я так думаю, — осклабился Озеров-старший. — Думаю, тянуть со свадьбой не будем? В начале зимы и сыграем.

Мой отец вновь нахмурился, открыл было рот, но тут раздался истошный вопль горничной Павлины:

— Милана Матвеевна, кажется, рожает! Где господин Асур?

И началось столпотворение.

Озеров бросился искать Асура. Туманов потребовал выпивку. Симеон, пользуясь суматохой, аккуратно, но твердо ухватил за рукав будущего тестя и увел его куда-то. В гостиной остались только я и матушка.

— Я так рада за тебя, Тиль, — сказала она. — Только вот не согласится княжич на Севере жить.

— А зачем ему там жить? — не поняла я. — Я же твердо сказала, что домой не вернусь.

— Так замок же… — пролепетала матушка. — Титул… заводы, шахты… Ты теперь — единственная наследница. Все твоим деткам останется.

— А! Так ты же еще не знаешь…

И я немедленно рассказала матушке про Альмиру и ее ребенка. Она ахнула, пару раз выругалась, а потом разом успокоилась.

— Если ребенок и правда от Ратмира, это все меняет, — твердо заявила она. — Мы его признаем! Тем более, что сыновья мои живы, хоть и в изгнании. Нужно скорее познакомиться с этой вашей… нашей Альмирой. Уверена, нам удастся уговорить ее уехать на Север. Тут она все равно опозорена. И нужно, чтобы она как можно быстрее развелась.

Я бы хотела посмотреть на человека, который посмеет Альмире что-то приказывать. Ничего, с беременной женщиной отец точно спорить не станет, а там видно будет. Для него сейчас этот ребенок — наилучший способ сохранить гордость и честь. Никто не обвинит невинного младенца в грехах отца. Государь, разумеется, пойдет навстречу и позволит передать титул сыну… или дочери Ратмира. А меня наконец-то оставят в покое, тем более, что я теперь буду замужем. Симеон меня защитит от любой напасти, а командовать мной не станет. Большего мне от жизни и не надобно.

— Ладно, все это прекрасно, — заявила вдруг мать. — Но я не за этим на Юг ехала. Расскажи мне, как ты тут живешь, доченька. И про прачечную расскажи, и про патент. Трудно было?

— Да не особо…

Я многое, конечно, утаила. Незачем матери знать о моих слезах, о минутах отчаяния, о ночах, когда я от голода не могла заснуть. Зато про прачечную я готова была рассказывать вечно.

Нашу затянувшуюся беседу прервал восторженный вопль хозяина дома:

— Внучка! У нас внучка родилась! Радость-то какая! Павлинка, тащи вина из погреба! Вот чую — это будет моя любимица!

Снег выпал неожиданно. Еще вчера было довольно тепло, на высоком небе весело сияло солнце, даже трава не вся пожелтела, а утром я раскрыла глаза и сначала не поняла, почему так светло в комнатке. Выглянула в окно и обомлела: все вокруг было белым и нарядным.

Что ж, алое платье на белом снегу будет смотреться особенно ярко.

Ночевали мы с Амалой нынче в доме головы, туда за мной и должен был явиться жених. Я не хотела, мне было неловко, но «красные сестрички» — так на Юге называли подружек невесты — не стали меня и слушать. Сказали, что я княжна, хоть и прачка, да и жених не из простых, нужно будет меня наряжать и причесывать, как развернуться в моей комнатушке?

Если Ольга и Альмира дружно взялись за дело, то спорить с ними было совершенно бессмысленно. Я пыталась, но недолго. В общем, сначала меня разбудил белый день, а потом в комнату ворвались они.

— Снег выпал, — заявила Ольга. — Примета счастливая!

— Думаешь? — усомнилась я. — Снег каждый года выпадает. Это обычное природное явление.

— Ну он же выпал именно в день твоей свадьбы! Это к счастью, богатству…

— И к детишкам, — радостно дополнила Альмира.

Я была уверена, что примету они выдали вот сейчас, прямо на ходу, но спорить не стала. В конце концов, во что верить, как не в события, сулящие счастье и богатство?

— Напомните мне, почему вы две меня мучаете? — меланхлично спросила я, позволяя двум красоткам стащить с меня ночную сорочку и обрядить в свежее белье. — Все это могут сделать и служанки.

— Примета такая, — хмыкнула Альмира. — Невесту должны подруги наряжать.

Я кивнула, благоразумно удержав при себе, что на Севере есть похожий обычай… только подруги непременно должны быть замужние. А Альмира уже успела развестись. Впрочем, мне какое дело до чужих браков? Мне свой важнее, а уж любовь и счастье в нем будут зависеть только от нас с Симеоном.

Я нисколько не волновалась и даже успела выпить кофию и слопать пару булочек под гневное сопение «красных сестричек». Они назвали меня бесчувственной рыбой, ледяной принцессой и даже змеюкой подколодной. Ну а что я поделаю, если в самые волнительные моменты голова остается ясной?

Да и о чем переживать, что может пойти не так?

Разве что отец устроит скандал, но это вряд ли. Симеон довольно быстро нашел к нему подход. К тому же Альмира обещала мне не спускать с князя Снежина глаз. Пусть только попробует буянить — она мигом устроит такую истерику, что тот не посмеет потом даже рта раскрыть. Ольга же должна была присматривать за матушкой и подавать ей носовой платок и бокал вина. Матушка будет плакать от счастья, это всенепременно.

Я все еще удивлялась здешним обычаям. Мне вообще не пришлось ни о чем заботиться. На Севере свадебный пир оплачивали родители невесты. На Юге же выяснилось, что князь Озеров уже заказал угощение, госпожа Шанская дарит вино и прочие напитки, столы накроют в «Хромом петухе», а оркестр будет играть бесплатно. И приглашать никого не нужно — кто захочет, сам явится.

Помнится мне, что у Альмиры на свадьбе было по-другому, но подруга заверила: голова свадьбу единственной дочери планировал едва ли не с детства. Там гости совсем другие были приглашены. Нет, если я хочу всяких князей позвать…

Я не хотела. Мне куда приятнее будет видеть в этот славный день Подгорных, например, или Сусанну, или своих помощниц по прачечной. И торговца Лучевого, у которого я, собственно говоря, и купила ткань на платье. И портниху Манону, что это платье мне сшила в самые короткие сроки. И булочника, что всегда угощал мою Амалу кренделем или ватрушкой.

Словом, на мою свадьбу явится едва ли не весь Большеград. На Севере такое и представить немыслимо.

Красное платье, белая шубка (Альмирина, но какая разница?), сложное плетение кос, перчатки и теплые сапожки на каблуке. Зачем? Разве долго ехать до ратуши? А там до «Хромого петуха» можно и добежать за несколько минут. Но подружки строго на меня посмотрели и заявили: затем. Ничего ты, Тиль, в наших свадьбах не смыслишь. Твое дело сегодня — быть счастливой. А дальше — увидишь.

И я увидела. Точнее, сначала услышала. С улицы раздался грохот и медный звон, меня вытолкнули на крыльцо, и я обомлела.

Три украшенные лентами и шелковыми цветами телеги: на первой меня ждали Симеон и Амала, хорошенькая, словно куколка. На второй же сидели молодые мужчины с тарелками, трещотками и даже трубами в руках. Они-то и устроили эту безумную какофонию, способную разбудить даже мертвого. Среди мужчин я узнала Асура, Данила и доктора Пиляева, а еще почему-то булочника. На третью телегу вскочили Альмира и Ольга, замахали разноцветными лентами, завизжали на всю улицу. Я с опаской залезла к жениху, дочка вцепилась мне в юбку… и мы рванули с места так неожиданно, что не подхвати меня за талию Симеон — вывалилась бы из телеги.

Мы помчались по улицам Большеграда. Проехали мимо Зимнего парка, взметнули грязный уже снег у фонтана, почему-то и не подумали остановиться возле ратуши. Ну и ладно. Мне было весело как никогда в жизни, я хваталась за Симеона, хохотала, подставляла лицо ветру. Трижды мы объехали город. Потом очень быстро голова объявин нас мужем и женой, а дальше был пир, музыка и танцы.

— А вы, южане, умеете веселиться, — шепнула я мужу, когда он на руках заносил меня в новый дом. — Я никогда так не танцевала! Ног не чувствую!

— Это не так уж и важно, — фыркнул тихо Сёма. — Главное, что меня чувствуешь.

Он был прав.

Я его не просто чувствовала, я его любила. Такого, какой он есть — шутника и скомороха. Верного друга. Умного и заботливого мужчину.