Князь Целитель 4

Глава 3

Стоило троакару войти над верхним краем ребра в плевральную полость, как мне в лицо ударила струя воздуха с брызгами крови, пациент уже задышал легче. Затем я ввёл дренаж, троакар немедленно был удалён, а с помощью шприца я быстро откачал весь оставшийся в полости воздух. Пациент спасён. Осталось срастить остальные переломы и заживить раны.

Переходя к следующему пациенту, я увидел, что и Евгения уже здесь, порхает от одного раненого к другому. Мы уже вылечили больше половины пострадавших, когда с улицы вернулись Анатолий Фёдорович и Олег Валерьевич.

— Так, я смотрю, вы тут неплохо справляетесь? — потирая руки, спросил Герасимов, окинув взглядом небольшое количество пациентов, которых нам ещё предстояло вылечить. — Ну да, уже немного осталось. Тогда я немножко вам помогу и отдыхать, а вы заканчивайте.

Как я и ожидал, Анатолий Фёдорович решил попрактиковать навык массового исцеления. И я не ошибся. Он подошёл к троим, сидевшим у стены, поднял над ними руки ладонями вниз и я увидел уже знакомые колебания воздуха, длившиеся не больше минуты. Бойцы дружно застонали, но потом быстро затихли и с изумлением рассматривали свежие, едва заметные рубцы.

— Ха, ну вот и всё! — воскликнул Герасимов, довольно улыбаясь, но в этот раз он не пошатнулся. — Даже уже не штормит. Теперь я пойду отдыхать, а всем остальным — творческих успехов!

Ещё раз ухмыльнувшись, целитель помахал всем рукой и на самом деле направился в сторону ординаторской. Оставшиеся проводили взглядом его, потом вылеченных им солдат, потом снова приступили к работе.

Бравый пример заведующего придал сил и дело пошло веселее. К тому же к нам на помощь пришёл Олег Валерьевич. С оставшейся дюжиной легко раненных бойцов мы разобрались примерно за десять минут.

Когда всё закончилось, я обратил свой внутренний взор на круги маны. Увиденное очень порадовало — четвёртый круг буквально потрескивал от натуги, просясь на прорыв. С улыбкой до ушей я направился вслед за шефом в ординаторскую, ненароком проигнорировав оклик Евгении. То, что она ко мне обращалась, я осознал только тогда, когда дверь в ординаторскую закрылась за моей спиной.

— Ваня, прекрати так улыбаться! — строго сказал мне нахмурившийся Анатолий Фёдорович. — Слепишь ведь! Что там у тебя такого хорошего произошло?

— Я готов! — торжественно заявил я.

— Великолепно! — сказал Герасимов и похлопал в ладоши, а потом слегка озадаченно посмотрел на меня. — Осталось только понять — к чему.

— К прорыву пятого круга! — махнул я рукой и рассмеялся.

— А, ну это, действительно, приятная новость! — улыбнулся наконец шеф. — Тогда сегодня выспись как следует, завтра с утра позавтракай с аппетитом и сразу приходи сюда, отведу тебя в заветную комнату.

— А эликсир? — решил я уточнить на всякий случай.

— Сварим мы тебе необходимую жижу, не переживай, — отмахнулся Герасимов. — Можно было бы и сегодня, но он свежий лучше работает.

— Значит, я завтра опять одна работаю? — немного обиженно спросила вошедшая вслед за мной Евгения.

— Да, золотце, привыкай! — наставительным тоном произнёс Герасимов. — Алхимики вообще по обыкновению своему интроверты-одиночки, а ты уже прямо привыкла, что у тебя почти постоянно подмастерье под рукой. Так будет далеко не всегда. Или ты уже без него и не можешь?

Сказав последнее, Анатолий Фёдорович хитро сощурился, глядя на неё. Василий Анатольевич истерично хохотнул, но тут же закрыл рот рукой, словив недовольный взгляд от меня и шефа. Девушка, в свою очередь, резко покраснела до кончиков ушей.

— Чего это сразу я не могу? — обиженно спросила Евгения. — Нормально я одна справляюсь! Просто у нас в отделении такие объёмы эликсиров расходуются, что на одного алхимика слишком большая нагрузка. А Иван, между прочим, сам вызвался мне помогать, я никого и не просила!

Василий Анатольевич буквально давился от смеха, но вслух заржать так и не посмел. Евгения уже собиралась было выйти из ординаторской, громко хлопнув дверью, но шеф это движение вовремя пресёк.

— Ну ладно, ладно, угомонись, — сказал Анатолий Фёдорович, теперь уже как-то тепло и по-дружески. — Присядь лучше и расскажи мне, какая у нас там обстановка с эликсирами, как справляется новая вытяжная система?

Женя сразу переключилась на другую задачу и стала отчитываться по заданным темам. Румянец с щёк и ушей постепенно уходил. А я уставился в окно, на лениво трепещущую от лёгкого ветерка листву клёнов.

Задумчивое созерцание неожиданно было нарушено стремительно скользнувшим вдоль ветки силуэтом охотящегося горностая. Ещё мгновение и он неторопливо направился обратно к стволу дерева, удерживая в зубах придушенную им увесистую галку. Так, на одного пернатого крикуна теперь меньше, а мой питомец наестся до отвала. Молодец, хороший мальчик.

Пушистый зверёк удобно расположился на развилке ветвей недалеко от ствола и начал методично разделывать свою добычу. В какой-то момент он словно почувствовал мой взгляд и уставился прямо на меня светящимися, даже посреди дня, красными глазами. И это был не просто взгляд, а словно послание или обмен сообщениями. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом он снова вернулся к своей добыче.

Всё-таки это не совсем обычный горностай и не только по поведению. Ни у одного нормального, не изменённого Аномалией зверя, глаза сами по себе не светятся. Меня это, если честно, немного напрягало, но с другой стороны, а почему я должен в нём сомневаться? Он ведь носил мне добычу, как охотничий пёс, значит, он мне точно не враг, а скорее, друг. И именно это я и почувствовал в его взгляде — теплоту, а не агрессию.

Надо научиться теперь правильно пользоваться такой странной, но интересной дружбой, а также придумать, как его за это благодарить.

Видимо, углубившись в свои мысли, я ничего не слышал из того, что происходило в ординаторской, так как пришёл в себя только от достаточно громкого окрика заведующего.

— Ваня! Ты живой там? — недовольно крикнул Анатолий Фёдорович.

— Да, простите, задумался, — виновато улыбнулся я, отворачиваясь от окна.

— Там парочку подростков привели, которые с котом что-то не поделили, — уже чуть спокойнее сообщил шеф. — Иди Константина проконтролируй, он будет ими заниматься.

— Хорошо, — сказал я, поднимаясь со стула, и только сейчас понял, что девушки нет в ординаторской. — А где Евгения?

— Уже соскучился, что ли? — противно хихикнул Василий Анатольевич.

— Вася! — рыкнул на него заведующий, потом спокойным голосом и с ноткой упрёка обратился ко мне: — Так она позвала тебя в лабораторию, а ты никак не отреагировал. Она развернулась и ушла недовольная.

— Сидит там теперь и вздыхает в скорбном одиночестве, — не удержался от комментария Василий Анатольевич.

— Я сейчас в тебя этим сундуком с шашками запущу! — на полном серьёзе сказал ему Герасимов и потянулся за деревянной коробкой.

— Да всё, всё! — насупился болтливый не в меру целитель. — Молчу!

— Вот и молчи себе в тряпочку, — буркнул заведующий и улёгся на диван. — Иди, Ваня, спасай детей от жестоких котов.

Моей улыбки Герасимов уже не увидел, так как почти сразу прикрыл глаза. Я вышел из ординаторской и отправился в холл приёмного отделения, где наш практикант уже любовался на результаты проделок разбушевавшегося домашнего животного.

— Работай, — кивнул я Константину, когда увидев меня рядом, он испуганно отпрянул от, действительно, сильно поцарапанных ребят. — Вы его в узел, что ли, завязать пытались? — спросил я уже у пацанов.

— В ванной хотели помыть, — сказал, всхлипывая, парнишка лет двенадцати. — Откуда мы знали, что он воду так не любит?

— А что, он у вас такой грязный был? — спросил я, не удержавшись от улыбки. Память прошлого услужливо подсунула в сознание весёлую картинку.

— Нет, — покачал головой мальчик, уставившись на свою расцарапанную руку. — Просто он долго сидел умывался, и мы решили ему помочь.

— Это ты решил ему помочь! — пискнул дрожащим заплаканным голосом мальчик лет восьми, с растопыренных пальцев его правой кисти на пол капала кровь. — А меня просил его подержать!

— Ну и не держал бы! — недовольно буркнул старший.

— Ага, чтобы потом от тебя опять пинка получить⁈ — на грани плача воскликнул младший, не в силах оторвать взгляд от собственной окровавленной руки.

— Ну теперь вы оба запомните, что коты — не собаки, — ухмыльнулся я. — Их мыть не надо, они сами с этим неплохо справляются.

— Теперь запомнили, — грустно вздохнув, пробормотал старший.

— Вот и молодцы, — сказал я и обратился к Константину: — Начинай, а я рядом посижу пока.

Костик радостно кивнул и осторожно начал залечивать царапины на руке у мальчика помладше. Тот зажмурился и скривился, но мужественно терпел боль, не сказав ни слова, лишь тихонько поскуливая.

А практикант наш неплохо продвигается в лечении, надо отметить. По крайней мере, не намного хуже, чем я, когда сюда только приехал. Глубокие царапины исчезали одна за другой, а он даже пока ни разу не останавливался, чтобы помедитировать.

Закончив с первым пациентом, Костя всё же замер с закрытыми глазами, а полностью восстановившись, вновь продолжил работать, теперь уже со вторым пациентом. Моё вмешательство в процесс так и не понадобилось.

Когда довольные ребята поблагодарили за помощь и убежали домой, Костя устало улыбнулся и вытер рукавом халата пот со лба.

— А ты молодец! — похвалил я его. — Довольно-таки неплохо.

— Спасибо, — тихо произнёс парень и начал оседать.

Только сейчас я заметил, что он бледный и по цвету лица от халата почти не отличается. Я вовремя успел подхватить его и усадить на стул.

— Отдыхай пока, медитируй, — сказал я. — Скоро уже обед, тебе надо подкрепиться, как следует. Все же тебе еще учиться и учиться рассчитывать собственные силы.

— Да, плотный обед не помешает, — вяло улыбнулся Костя, постепенно приходя в себя.

— Тогда как увидишь буфетчицу с тележкой, приходи в ординаторскую, — сказал я, похлопав парня по плечу.

— Не, спасибо, — покачал он головой. — Я с медсёстрами пообедаю. Там Света какой-то салат из дома принесла, говорит, вкусный.

— Да у нас средний медперсонал обедает лучше, чем целители, — усмехнулся я. — Ну тогда ладно, обедай с ними, раз договорился. Тогда заходи в ординаторскую, если что.

Войдя в ординаторскую, я уже собирался громогласно поведать об успехах новичка в борьбе с царапинами, но Олег Валерьевич выразительно посмотрел на меня и приложил палец к губам. Анатолий Фёдорович тихонько похрапывал на диване, а Василий Анатольевич уснул в кресле с книгой в руках.

Олег Валерьевич сделал пригласительный жест и указал на доску, где уже были расставлены шашки. Эта игра — не мой конёк, но и отказывать коллеге как-то неудобно. Ну и проиграю, ничего страшного, зато хороший человек порадуется. Да и, как я понимаю, он таким образом отдыхает от работы с пациентами — по мне очень даже неплохой способ сбросить напряжение. Куда лучше всяких вредных привычек, которые порой начинают проявляться у целителей, особенно на фоне того, что они могут сами себя исцелять.

Я с деловым видом уселся напротив него и с ходу сделал первый ход белой шашкой. Я видел, как обычно начинает партию Василий Анатольевич, жаль, я дальше за игрой не следил, сейчас бы пригодилось. Теоретически можно подключить к игре нейроинтерфейс, но я строго-настрого приказал ему не вмешиваться, иначе так будет нечестно.

Триумфально проигрывая третью партию подряд, я вспомнил вдруг про Евгению, которая уже дважды безуспешно позвала меня ей помочь, а я оба раза её не услышал, а потом и вовсе забыл.

Хотел уже было встать и пойти в лабораторию, но в этот момент дверь в ординаторскую бесцеремонно распахнулась и вечно недовольная всем на свете буфетчица ввезла каталку с нашим обедом. Я с удивлением заметил, что здесь только четыре порции, значит, Женя свою уже забрала и обедает теперь в одиночестве в лаборатории. Вот же гордая какая и обидчивая к тому же. Ладно, после обеда к ней зайду, буду грехи замаливать.

— Анатолий Фёдорович, — начал вдруг Василий Анатольевич, доедая рис с курицей, — а как же так получается, что я тут до прорыва на пятый уровень несколько месяцев горбатился, а наш новичок созрел меньше, чем за месяц?

— А это всё потому, Вася, — шеф нарочито иронично выделил имя собеседника, — что наш новичок участвует в рейдах в Аномалию, где ему приходилось недурно потрудиться. Я почему-то предполагал, что все давно в курсе, что Аномалия ускоряет «созревание» колец маны для следующего прорыва.

— Ну да, конечно, — неприятно скривившись, произнёс Василий Анатольевич. — Он же у нас в экспедиции ходит.

— Он тогда добровольцем вызвался, когда ты промолчал, — напряжённо ответил Герасимов. — Поэтому я тебе категорически советую молчать и дальше. Или тебя на этой работе что-то не устраивает и ты уже подыскал себе местечко потеплее, соответствующее твоим высоким запросам?

— Да чего вы так сразу-то? — пробормотал Василий Анатольевич, с трудом проглотив подступивший к горлу ком. — Я просто спросил.

— Ты не просто спросил, — ровно в той же жёсткой интонации сказал заведующий. — Сколько раз я тебе говорил, что зависть — хреновое чувство и совершенно бесполезное, выгрызающее сердце и мозг человека изнутри. Так что ты с этим прекращай. К тому же я вообще не понимаю твоих поползновений, ты же из известной династии лекарей, твой папочка наверняка тебе неплохо на жизнь подкидывает, судя по твоим доспехам и одежде. Да и местечко тёплое, скорее всего, тебя ждёт со временем, когда здесь ума-разума наберёшься. А Ваня у нас человек простой, ему не материальные блага, а трудовые успехи и достижения в радость, так что он тебе не чета, хоть и не обеспеченный.

Речь шефа было слушать невероятно приятно, но в то же время меня немного напрягала мысль об усилении конфронтации с Василием Анатольевичем, который этих высказываний теперь просто так не забудет. А самое обидное было то, что я ведь, действительно, перед ним ни в чём не виноват, хотя он по всей видимости так не считает.

Все замолчали, в ординаторской повисло напряжение, угрожающее ударить разрядом того, кто первым промолвит хоть слово, но внезапно возникшую неприятную ситуацию разрядила медсестра приёмного отделения.

— Господа целители! — воскликнула Света, резко открыв дверь ординаторской. — Там раненых привезли очень много!

— Да как же так? — пробормотал Анатолий Фёдорович, спешно поднимаясь с места. — А мы даже сирен не слышали.

— Так их со стороны восточных ворот привезли! — чуть ли не выкрикнула Света. — Да идёмте уже быстрее! Там тяжёлых много и мечутся все, как не в себе. Мы уже не справляемся!

— Интересно, — сказал Герасимов. — Ребята, побежали, нас ждут трудовые подвиги!

На ступеньках, ведущих из коридора в холл, стоял взъерошенный Константин и держался за голову, обводя взглядом творившуюся в приёмном отделении вакханалию. Окровавленные бойцы завывали не своими голосами, ползали по полу, таща за собой переломанные ноги, размазывали кровь руками по стенам и усердно втирали в плинтуса. При этом я видел, что до этого они были правильно зафиксированы и доставлены до приемного отделения, но видимо, что-то послужило триггером и они стали сходить с ума.

Всё это безобразие в сочетании со звуковым сопровождением наводили на аналогию кругов ада из книги известного на весь мир средневекового итальянского автора.

Появившаяся в коридоре Евгения чуть не уронила на пол штатив с пробирками, когда увидела такую сюрреалистическую картину, потом резко стартанула в сторону лаборатории. Вернулась она уже с двумя штативами, во втором были пробирки с новым ментальным эликсиром. Я помог ей раздать испытуемое зелье коллегам, и мы ринулись успокаивать с его помощью самых буйных.

Я решил начать с бойца, который остервенело сжимал кровавыми пальцами глотку своего товарища. Оторвать его от столь увлекательного занятия было нелегко, и мне пришлось применить на нём приём борьбы как на противнике, стоящем в партере.

Как только он оказался на лопатках и уставился на меня безумными глазами, я влил в его приоткрытый рот немного нового эликсира, тот его чисто автоматически проглотил. Эффект не заставил себя долго ждать. Солдат сразу прекратил выть и извиваться, в глазах исчезло безумие, появилось понимание и следом за ним — боль.

Я быстро прижал ладонь к его сердцу и мощным потоком влил немалое количество целительной энергии. Теперь он, по крайней мере, точно не умрёт, а пока его организм начинает заниматься вследствие моего воздействия, пусть и частичным, но всё же самоисцелением, я переключился на следующего буйного.

Для меня было полной неожиданностью, что мой пациент резко развернулся, взмахнул рукой и мне с трудом удалось остановить остриё штык-ножа в нескольких сантиметрах от своего лица. Чуть не поскользнувшись на залитом кровью линолеуме, я заломал ему руку и плеснул в рот золотисто-фиолетовой жидкости. Дозировать в такой ситуации очень сложно, влил, сколько смог.

Как их вообще доставили сюда вместе с оружием? Кто-то явно получит по шапке за такую халатность!

Быстро угомонив ещё одного буяна, я принялся за успокаивание следующего, но мне тут же пришлось переключить внимание на бойца, который повалил на пол Евгению Георгиевну, сел сверху и уже замахнулся, чтобы ударить, что есть силы, девушку в лицо. Я успел перехватить удар, взяв руку на болевой, но боль обезумевшему бойцу сейчас была абсолютно до лампочки. Не обращая внимания на угрозу перелома запястья, он замахнулся на Женю другой рукой. Та лежала на полу, как заворожённая, парализованная самим фактом такого обращения.

Я захватил бойца за шею сзади, оттаскивая его назад и тут же вливая ему в рот ментальный эликсир. Потом я сбросил его в сторону и подал руку Евгении.

— Вставай! — сказал я, и девушка сразу среагировала, схватила меня за руку, и я рывком помог ей подняться. — Лучше не лезь к ним, отойди в сторонку. Или занимайся не такими буйными, вон у стены один воет и плачет одновременно.

— Спасибо! — сказала девушка, на мгновение задержав на мне взгляд, в котором благодарности было гораздо больше, чем в словах.

Меня же в данной ситуации больше волновало, как со всем этим справиться и кто вообще допустил, чтобы подобное произошло в нашей больнице?