Князь мертвецов

Глава 28. По кривой дорожке

— Куда же мы едем, на ночь глядя? — Ингвар вгляделся в сгущающиеся сумерки.

— А что, глаза у паро-кота после вашей починки не горят? — пробурчала у Мити из-за спины Даринка. Отчаянная жажда ссоры слышалась в каждой нотке ее голоса.

Самое ужасное, Митя ее понимал! Ссора, желательно — безобразная, с оскорблениями и взаимными обвинениями, позволила бы забыть удушливую пыльную завесу, тени в ее глубине, и мертвое тело мальчишки, брошенное на полу ткацкого цеха. Жаль, что он не может себе ничего подобного позволить. Он светский человек и никакие мертвецы не пересилят его выучки. Он не будет провоцировать скандал, как деревенская ведьма! Даже если на самом деле она — барышня!

Зато Ингвара соображения светского этикета не останавливали. Он смерил высокомерным взглядом скорчившуюся позади Мити щуплую фигурку в обносках и тоном взрослого, не одобряющего детскую невоспитанность, поинтересовался у Мити:

— Wer ist dieser ungezogene Junge?

— Kein Junge! — отрезала Даринка. — ou darfst dich nicht vorstellen. Auch wenn wir uns nicht kannten… Nur lngvar Stolz kann keinen Jungen von einem Mädchen unterscheiden![26]

— Не так вы часто встречаетесь, чтобы он узнавал вас в лицо. Особенно под этим картузом, — проворчал Митя и не удержался. — Впрочем, даже на ощупь пока что различия не велики, — и тут же завопил. — Ай! Не деритесь, барышня Шабельская! Вы же барышня, а не альвионский хулиган!

Под ребра ему врезался маленький, но о-о-очень твердый кулачок.

— Так вам и надо! — даже в сумерках было видно, как густо покраснел Ингвар. — Как можно говорить такие… такое… При юной девочке!

— Только что вы были уверены, что это — мальчик, — меланхолично заметил Митя.

— Не слушайте его, Дарья Родио… — и вдруг замолчал, зло сузившимися глазами уставившись на Митю. — Не может быть, чтоб вы это всерьез!

— Что именно, Ингвар?

— Решили воспользоваться дурацкими слухами, что ходят о семействе Шабельских и их… nфф… ведьмах! Думаете, сможете выиграть пари этими невежественными Ammenmärchen?[27]

— Что за пари? — равнодушно обронила Даринка — ясно было, что мысли ее весьма далеки от их беседы. Продолжает думать о том несчастном мальчишке и его матери? Снова винит себя? Вот же дурочка! Митя невольно оглянулся через плечо, вглядываясь в бледное личико под козырьком старого картуза. Почему именно те, кто делает что-то для других, рвут себе сердце, укоряя, будто делают недостаточно? Право же, выходит, что гораздо здоровее и разумнее, не делать ровным счетом ничего — и не укоряться! И беспокоиться о глупой девчонке тоже нечего! Митя заставил себя отвернуться.

— Дмитрий обещал показать мне настоящую ведьму, а я обещал доказать ему, что всякое ведьмовство — суть фокусы! Не примите за обиду, Дарья, но никакая вы не ведьма! Ведьм — не бывает!

— Я еще когда вот он так говорил, согласилась — не бывает нас! — проворчала из-за спины Даринка. — Чего наново-то спорить?

Ингвар мгновение подумал, и уставился сперва на Даринку, а потом и на Митю преподозрительно.

— Ты зачем его с собой взял? — очередной толчок кулачком в спину заставил Митю поморщиться — она прямо сейчас собирается расквитаться с ним за тот ремень?

— Он нам нужен. С автоматоном, и то — починенным! — я управлюсь, а с паровым драккаром — навряд, — пробурчал в ответ Митя, демонстративно потирая ушибленные ребра.

— Можно подумать, без него некому с драккаром управляться! — раздраженно прошипела она. — Кто туда nривел, тот и отведет!

— Подумать — можно, — согласился Митя. — И даже необходимо, и вот если хорошенько подумать, то можно и засомневаться, что сталось с теми, кто привел драккар туда за почти два месяца пребывания в темноте и сырости.

Судя по воцарившемуся молчанию, Даринка задумалась, тихо сказала:

— Ой! — и сдавленно сглотнула.

— Если вас мутит, то душевно прошу — не мне на спину!

— А славная была бы месть за все ваши художества!

— Только попробуйте: тот давний ремень вам пирожком покажется! — рявкнул Митя, уже сожалея, что не поменял новый-старый сюртук, на тот, что из лавки готового платья.

Два автоматона прорысили мимо сторожевых башен. Митя едва не вывалился из седла, вдруг обнаружив, что те не просто отштукатурены заново, но и на высоту человеческого роста облицованы кирпичом. Очень-очень знакомым кирпичом! И когда только успели? Неловкое движение удалось замаскировать под поклон — дежурящие у наново отлаженных паровых пушек казаки тоже раскланялись с Митей, а хорошо знакомый Вовчанский высунулся в бойницу и громогласно рыкнул:

— Кататься? Шо так поздно-то?

Никакого воспитания! Хотя что с оборотней возьмешь — лапу на стенку не задирают, уже, считай, знатоки этикета. Митя сложил ладони рупором и прокричал в ответ:

— Автоматоны Ингвар починил, вот, опробовать хотим, как по темноте пойдут. Если кто спрашивать будет, так и передайте!

— Передам! — заорал Вовчанский, так что слышно, наверное, было и в губернаторском дворце. Вот и хорошо!

— Отлично они по темноте пойдут, — проворчал Ингвар, поравняв паро-кота голова в голову с Митиным паро-конем.

— Не сомневаюсь, — кивнул Митя. — Ход даже мягче стал и не качает почти.

— Ну слава Предкам, думал, и не заметите, — буркнул в ответ Ингвар.

— Сейчас еще на сложной местности проверим, — хмыкнул в ответ Митя, оглядываясь. Башня почти скрылась из виду, так что даже оборотни не поймут, куда делись путники с дороги.

— Какой еще… — начал Ингвар.

— А вот такой!

Вороненая грудь паро-коня протаранила высокие кусты у обочины.

Пару минут они пробивались сквозь сплетение голых ветвей — непрерывно ругающийся, и кажется, пару раз получивший разогнувшейся веткой по физиономии Ингвар вел паро-кота следом. И наконец, очутились на едва заметной тропке вдоль берега реки. В просветы меж кустами мелькала водная гладь.

— Зачем… — начал Ингвар, оглядываясь.

— Должен же я выиграть пари! Даринка, — потребовал Митя.

— Думаете, будут нас выслеживать? — спросила та.

— Я бы не рисковал, — покачал головой Митя, и девчонка поднялась в седле, придерживаясь за его плечи. Зашептала почти неслышно, не сводя пристального, немигающего взгляда с помятых ими кустов. Сперва ее маленькие ладошки лежали на его плечах спокойно и вдруг стали тяжелыми, будто каменными, и точно, как от нагретых на солнце камней, от них дохнуло жаром. Глаза Даринки утратили цвет, став неприятно-прозрачными, и погнутые ветки стали распрямляться. Медленно, плавно, почти естественно, они приподнимались, снова сплетаясь между собой, и вот уже кусты выглядят так, будто между ними никто не продирался. Даже колючки торчат не обломанные!

Даринка шумно вздохнула и опустилась на сидение.

— Это… ничего не значит! — после недолгого молчания шокировано пробормотал Ингвар. — Они могли естественным путем…

— Могли, — согласился Митя. — Поехали. Ты отдохни пока, — скомандовал он Даринке. — Ехать долго.

Даринка за спиной негромко угукнула. В молчании, один за другим, два автоматона шли по тропе. Темнота сгущалась, в конце концов Митя зажег огни в глазах паро-коня. Стальные ноги мерно ступали по пятнам света, а из тьмы навстречу выступали то ветки кустов, покрытые яркой желтой листвой, то темные древесные стволы. Над головой, в пока еще темно-синем небе, вспыхнули первые звезды, отражаясь в похожей на дорогу черного стекла реке.

— Мы уже опоздали к ужину. — наконец рискнул напомнить Ингвар.

— Мы не вернемся к ужину, — через плечо бросил Митя, — самое раннее — завтра к утру.

— Но как же… Ваш отец, Людмила Валерьяновна — вы представляете, какой будет скандал?

— Представляю, — согласился Митя — он и вправду представлял. — Завтра, когда все будет сделано, придумаем, что врать. К примеру, что автоматон сломался, и мы застряли за городом.

— После моей починки автоматоны не ломаются! И я ненавижу ложь!

— А я ненавижу ходить пешком — но ходил же, и носить сюртуки из лавки готового платья — но носил же. Вот и вам придется смириться ради дела.

— Я даже не знаю, о каком деле идет речь! — жалобно протянул Ингвар. — Вы просто везете меня невесть куда.

— Узнаете, — многообещающе покивал Митя. И услышав гневное сопение, которое не заглушали даже цоканье когтей пара-кота, наконец обернулся. — В чем дело, Ингвар? Когда в поместье вы отправлялись на свидание с мертвецами, к которым вас никто не приглашал, были куда как решительнее!

— Я и сейчас не боюсь! — Ингвар глянул так гневно, что сверкание его глаз могло поспорить со светом из глаз пара-кота. — Но с нами юная барышня! Ее будут искать!

— Никто меня искать не станет, еще недоставало, — не открывая глаз, сонно пробормотала Даринка. — Как приду — так и ладно будет, — и подмостив кулак под щеку, снова задремала.

— Иногда хорошо быть ведьмой, — усмехнулся Митя.

— Ведьм не бывает, — упрямо повторил Ингвар.

Митя потянул рычаг, останавливая автоматон, и завертелся в седле. В свете глаз пара-коня все выглядело неверным, странным, зыбким. Кажется, сюда. Он перегнулся с седла, раздвигая кусты.

— Еще с четверть версты… — все также не открывая глаз, буркнула Даринка.

Митя в ответ кивнул. И впрямь, через четверть версты за кустами открылась крутая тропа, уводящая вниз к реке.

— Проедем? — то ли у Ингвара, то ли у самого себя спросил Митя. Но откликнулась снова Даринка:

— Бабайко тут паро-телеги гонял.

При упоминании лавочника Ингвар дернулся, но на удивление быстро взял себя в руки и даже неуверенно предложил:

— Давайте я первым, у меня все же паро-кот…

— Но вожу я лучше, — покачал головой Митя и решительно направил автоматон вниз.

Ехать было сложно. Рядом дышала холодом река. Если поднять голову, видно было какая она огромная — вода уходила за горизонт, другой берег, и ясным днем еле видный, сейчас полностью терялся во мраке, и казалось, это не река вовсе, а океан. Мелкие волны вкрадчиво плескались, будто специально затаились, ожидая, когда автоматон не удержится на сыплющихся из-под копыт мелких камушках или скользкой траве и вместе с седоками полетит кверху копытами прямиком в реку. И только — бульк! Удар об воду, и темные волны сомкнутся над головой, а сильное течение поволочет и его, и Даринку, и паро-коня. А спасительной рубашки от тетушки-Дановны больше нет!

Ну или разросшиеся ветки кустарника попросту вышибут его из седла — и он полетит один! Копыто паро-коня зацепилось за торчащий поперек дороги толстый корень — и Митя судорожно схватился за рычаги, удерживая автоматон на дороге. Сердце колотилось в горле, во рту разом пересохло. Единственным и совершенно отчаянным желанием было развернуть автоматон и мчаться обратно, но сзади ехал Ингвар, да и кто сказал, что наверх выбираться легче? Медленно-медленно, Митя подал рычаги вперед. Перебирая ногами, будто на сцене Мариинского балетного театра, паро-конь двинулся дальше.

Небольшая площадка открылась неожиданно — вот Митя, судорожно закусив губу, вертит рычаги, тяжестью собственного тела уравновешивая крен автоматона, а вот уже стоит на ровной земле, рядом возвышается растущая из прибрежной воды зеленая стена высоченных камышей, а за ней слышится плеск открытой воды.

— Хотите сказать, что тут ездили на паро-телегах? — пристраивая паро-кота борт к борту с Митиным автоматоном прохрипел мокрый, как упавшая в ведро мышь, Ингвар.

— Хотела и сказала. — Даринка выпрыгнула из седла, и подхватила валяющийся на земле мелкий камешек. — А на чем тут Бабайко ездил и ездил ли вообще, я понятия не имею. Главное, что мы проехали, — и она метнула камушек в поросший травой берег.

— Вы! — выдохнул Ингвар, гневно глядя на Даринку.

Камешек ударился об берег и тот мигнул. Травяной склон вдруг взял и исчез, сменившись черным зевом прячущейся за стеной камыша прибрежной пещеры. Изнутри резко дохнуло запахом застоявшейся воды, тины, ржавеющего железа и одновременно тошнотворным и пугающим смрадом мертвечины.

— Сюда, — скомандовала Даринка, бочком пробираясь по узенькой полоске берега и исчезая во мраке.

— А вы уверены… — начал Ингвар, но Митя уже шагнул под полог тьмы и через мгновение услышал торопливые шаги. Он чиркнул спичкой, зажигая прихваченный из автоматона дорожный фонарь, и поднял его над головой. За спиной сдавленно ахнул Ингвар:

— Что… что это?

— А это те мертвецы, к которым вас пригласили, Ингвар! — наслаждаясь его ошеломлением, фыркнул Митя.