Кодекс Инквизитора. Книга III

Глава 6

Буля справилась с задачей на десять из десяти. Жуя банан, я наблюдала в оптику, как испаряются в пятом измерении гусеницы, опорные катки, механизмы хода и натяжения. Питомица разула танки буквально за несколько минут. В машинах сработали датчики, с брони посыпались командиры, операторы-наводчики, механики-водители. Забегали, засуетились, хватаясь за головы и матерясь на все лады, но было слишком поздно — дело сделано, Булька могла уверенно буравить дырочку на кителе. Орден «За заслуги перед Зимним крестом» питомица снискала.

В это же время на другом конце лагеря творился сущий ад. Если пет отработал филигранно, то я топорно, и это мягко сказано! Поставленную задачу выполнила на все сто, но, как мне кажется, малость переборщила с пропорциями скверны, наделив рядовое проклятье небывалыми свойствами.

Командирская палатка вместе с офицерами растворилась в вязкой мути, а заражённая земля под ней принялась свёртываться сама в себя. На моих глазах сформировалась воронка. Пустячная — всего-то пять метров в диаметре, но она раздавалась с каждой секундой. Припаркованный поблизости багги, попав в радиус поражения, был поглощён гадкой магией, а затем бесследно сгинула полевая кухня вместе с нерасторопным кашеваром.

Бойцы противника, справившись с шоком, принялись самоорганизовываться. Оставшаяся техника в экстренном порядке отводилась подальше от места диверсии. Я не знала, насколько хватит энергии в рождённой аномалии, в голову закралась подлая мыслишка, сверлившая мозг: а что, если бяка самодостаточна и вскоре весь Императорский разлом поглотит тлен? Пройдёт день-два, от силы неделя — и всё! Кажется, на этот раз я облажалась по-крупному! Ой как нехорошо вышло, и чё делать-то теперь? Крушить — не созидать!

Банан застрял в горле. Вот и посидела мудрой обезьяной! Намудрила так, что не разгребёшь! Чёрная гнусь, побулькивая, неспешно разлезалась в разные стороны, а я сидела и думала, как дальше быть. То ли бежать к своим и пытаться прорваться через тоннель в следующую локацию, то ли возвращаться во вражий лагерь. Не уверена, смогу ли локализовать порождённую скверну. Теоретически, да, а практически — не попробуешь, не узнаешь. Вознамерилась было спуститься со скалы вниз, но внимание привлёк бронированный внедорожник с гербом тринадцатого легиона на корме, лихо подкативший к вертуну.

Водительская дверь распахнулась, вылез двухметрового роста мордоворот, поперёк себя шире. Учтиво открыв заднюю дверь, подал руку даме в белом. Кругом бойцы в хаки, а эта фифа в парадном мундире, бельмом маячит. Кто такая? Почему я её раньше не приметила? Странно, будто глаза отвели, или же она скрывала присутствие до поры до времени.

Сердце ёкнуло, я почуяла угрозу, исходящую от странной на вид симпатичной тётки лет тридцати пяти, а может, трёхсот пятидесяти, в этом мире не всё так очевидно. Познакомишься с восемнадцатилетней тёлочкой в клубе, а наутро узнаешь, что она второй век разменяла и штук тридцать внучат имеет.

Тем временем женщина, осмотрительно подступив к скверновороту, принялась нараспев читать молитву, а может, заклятье, — с двух километров я видала только шевеление губ. Глаза дамы побелели, а затем и вовсе засияли первородным светом. Ощущение угрозы переросло в телесную боль. Так вот почему мне так хреново… Ваше сало хер сосало — поросёнок пидор был! Адепт Света! Тудыть её в качель!

Напитавшись силой чуждой для меня первостихии, дамочка выставила руки вперёд, и тут же прямо из дланей ударили два ярких широких луча. Сработала аура, защитив мою сетчатку от полного выжигания. Вероятно, всплеск тёмной энергии не остался незамеченным светлой. Женщина, резко обернувшись, вперилась в сторону скалы, сканируя местность стылым взором синих глаз.

По спине промчались мурашки: дамочка явно срисовала меня, то ли визуально — соколиным зрением, то ли по всплеску эманаций силы. Лучше бы я ослепла на месте! Как же недостаёт контроля над собственными аурами, творят что хотят! Благими намерениями вымощена дорога в полную задницу!

Адепт света, размывшись в пространстве, исчезла, и в тот же миг я ощутила жжение в районе указательного пальца. Родовой перстень известил о приближении ватиканского прихвостня, но было слишком поздно — похоже, не я одна в этом мире обладаю запредельной реакцией. На затылок обрушилось что-то тяжёлое. Прежде чем потерять сознание от сокрушительного удара, ощутила, как шею сжали ледяные тиски, а затем разум укутала непроглядная темень.

— Госпожа Борджиа. Мне кажется, вы слегка переусердствовали! У девчонки открытая черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью. Взгляните, кости черепа вошли в мозг! — Крупный, облачённый в броню мужчина, нагнувшись к пленнице, ковырнул ногтем острый обломок.

— В мозг должна была войти десятимиллиметровая руническая пуля, отлитая из истинного серебра, закалённая первородным светом и благословлённая самим Папой! Вот она, кстати, взгляни, полковник, ты будешь удивлён. — Дама протянула новоиспечённому командиру тринадцатого легиона смятый кусочек белёсого металла.

— Однако! Разве такое возможно? Подобная пуля способна пробить фронтальную броню «Левиафана» — и даже не затупится. Как череп девчонки выдержал, я не понимаю⁈

— Кости здесь ни при чём. Ольге Фёдоровне благоволят силы Тьмы, собственно они и остановили священный металл. Кинетическая энергия причинила тяжёлый урон, но, надо полагать, не фатальный. Ткани чрезмерно быстро регенерируют, и сейчас я это исправлю! — Женщина в белом кителе достала небольшой однозарядный пистолет и направила ствол аккурат в открытый участок мозга пленницы.

Размытая серая тень рванула наперерез и отвела руку дамы в сторону — грянул выстрел. Островерхая, покрытая рунной вязью пуля прошила навылет стопку бронежилетов десятого класса защиты, не встретив при этом почти никакого сопротивления, лишь слегка отклонившись от траектории, задела сервопривод экзоскелета и, срикошетив, ушла в землю.

— Ты что творишь, графиня? За живую княжну заказчик платит в пять раз больше! Двадцать миллионов на дороге не валяются! — Полковник, подобрав зачарованный пистолет, припрятал смертоносную игрушку в подсумок. — Отдам, когда выйдем из разлома, не раньше! Заруби себе на носу, Борджиа, отныне я командующий тринадцатого легиона! Зачем ты вообще в неё стреляла? Девка не выглядит опасной! Могла бы просто оглушить, не ждали бы сейчас у моря погоды. Язык нужен, или ты мне расскажешь, куда запропало больше сотни «Буцефалов»?

— Дурак ты, полковник. Был дураком, дураком и помрёшь. Развела вас княжна, как детей малых, нет в аномалии техники, это вы, дуболомы, нагнали металлолома, не понимая разломной специфики! Убей её, пока не поздно, Ольга опасна, я чувствую в ней силу тьмы, хаоса, скверны. Она — сам Люцифер во плоти! Убей, или дай мне завершить начатое! Ватикан заплатит, гарантирую! — Женщина в надежде взглянула на командира наёмников, но тот лишь скривился, будто от изжоги:

— У Ватикана снега среди зимы не допросишься. Твоё слово — пшик, фикция, ты лишь оружие в руках церкви. Какие могут быть гарантии, графиня? Мадам, вы свою задачу выполнили, а теперь ступайте, девка скоро придёт в себя, дырка-то почти затянулась. С такой немыслимой регенерацией открываются большие возможности для творчества! Уверен, что княжна переживёт пытку кровавым орлом, — лишится рассудка, скорее всего, но это не столь важно, мне платят не за разум, а за голову. — Достав артефактное переговорное устройство, полковник связался с бывшим адъютантом генерала: — Капитан, распорядись приготовить козлы, треногу и жаровню, подай инструменты в шатёр. Часа на три задержимся, спешить уже некуда, оповести партнёров, что княжна Ольга Фёдоровна Нагая решила составить нам компанию и скрасить нынешний вечер. Поторопись! Хотя нет, постой, за саквояжем сам приду. Конец связи! — Дав отбой, полковник в предвкушении потёр руки.

«Вась, а что такое кровавый орёл?»

«Лучше не спрашивай, Ольга. Побереги нервы!»

«Так я уже спросила, говори давай!»

«Вообще-то, это изуверский способ казни, викинги практиковали в незапамятные времена. Приговорённого привязывали к козлам и рассекали острым ножом кожу вдоль позвоночника. Палач отделял кости от хребта инструментом, похожим на зубило, а затем выкручивал их на наружную сторону, образуя подобие крыльев, оттого и название — „Кровавый орёл“. Завершающим этапом экзекутор извлекал лёгкие и нанизывал на рёбра. Как-то так. Если информация была вам полезной, поставьте оценку от одного до пяти!»

«Не дуйся, Вась. Каюсь, зевнула атаку, что ж теперь поделать, будем выкручиваться, авось измыслю чё-нить, или Булька воротится…»

«Не вернётся, натрескалась железяк и дрыхнет твоя Булька! Ты видала, сколько она металла схарчила? Тонн тридцать, а то и все сорок!»

«Хорош хныкать, сестрёнка, зарастёт башка — пойду на рывок, мне только кандалы снять, а там ноги сами вынесут. Хрен догонят! Источник чую, истинное зрение не подводит, магичить не могу и в хранилище не достучусь — ошейник блочит каналы, а так-то всё пучком. Не ссы, Василёк, прорвёмся!»

«Всё у тебя пучком! Пуля в голову — пучком, садист пытками грозит — пучком, мы в логове врага — и тут пучком!»

«Ой всё, какая ты всё-таки душнила, Вася! Пуля в потылицу — эксперимент в полевых условиях экспромтом: теперь мы знаем, что ранение в голову не приговор. Пытки — лишь вероятность подловить полковника, всё лучше, чем вторая пуля. Логово врага, говоришь? Василиса, а какие задачи перед нами стояли? То-то же! Отключи боль и вали отсель, ссыкунятка! И в кого такая народилась?»

«Я твоя хорошая и добросердечная половина, а ты — всё остальное! Безумие, жажда крови, глупость, безумие…»

«Повторяешься, дорогуша, безумие уже было».

«Да пошла ты! Не выключу я боль, пострадаешь маленько! Полетай кровавым орликом — может, поумнеешь!»

«Не отключишь — Крякин придёт и порядок наведёт, ты же знаешь, как он любит боль. Давай не выёживайся, не доводи до греха, я сама его боюсь. Странный он, вдруг и я такой стану?»

«Да ты во сто крат хуже! Зачем сопляка Болховского спровоцировала? А разломы? Тебе доставляет наслаждение в грязи ползать? Так у нас свиноферма есть, там поищи, а как найдёшь — ложись и хрюкай в своё удовольствие! Я жить нормально хочу, как все люди. У нас есть деньги, много денег, что мешает отдать себя науке, помогать людям, делать этот мир лучше и чище?»

«Пусть твой мир катится козе в трещину. Не затем система сюда откомандировала. Заниматься прогрессорством будешь в свободное от ратных дел время. Ещё раз услышу эдакую ересь, запру в чулане!»

«Себя запри на недельку, я хоть дух переведу. Мозг восстановлен, теменная кость — в процессе, через два часа плешь зарастёт. Убей полковника до того, как он рёбра от хребта отделит, — в таком виде далеко не убежишь. Боль отключать не буду: хоть я и против насилия, но иначе никак. Постарайся взять под контроль инквизитора, если увязнешь в драке, задавят массой. Я умываю руки, дальше сама».

«Так я всегда сама выгребаю из глубокой жопы, тащу лямку за двоих, жилы рву — и никакой благодарности, одни попрёки! Буля ещё пропала, где её, собаку такую, черти носят⁈»

За пологом габаритного полевого госпиталя раздались торопливые шаги — не иначе как сам глава тринадцатого легиона спешил на рандеву со смертью. Что ж, раз питомицы нет, буду действовать по ситуации. Прикидываться бесчувственной не стала — такое может сработать разве что в детском саду.

Встретила наймита твёрдым взглядом, как и полагается партизанке, попавшей в плен к фашистам. Здоровущий вояка с интересом посмотрел на меня, облизнулся плотоядно, что мне сразу не понравилось. Глядел он на меня, как голодный гурман на гейшу во время церемонии ниотамори. Повезло же угодить в лапы к извращенцу, вот уж не думала, что такой случай представится. Между тем извращенец поставил увесистый саквояж на врачебный стол — звякнул металл о металл. Прелюдия перед «Кровавым орлом»? Похоже на то!

— Дядь, а дядь! Может, не надо? Отпусти меня, давай разойдёмся краями? — жалостным голоском проблеяла я, сама не знаю на кой.

Страха не было. Боли я перестала бояться давным-давно, сроднилась с ней. Время тяну, что ли, а зачем? Чем раньше сяду, как говорится, тем раньше выйду. Силёнок, чтобы разорвать магические цепи кандалов у меня нет, я их растеряла в тот самый момент, когда серебряная пуля едва мозги не размотала.

Ауры сожгли прорву энергии на регенерацию самих себя, так что я почти пустая. Есть, конечно, запас в накопителе — так то ж резерв. Расходовать его не моги, иначе в случае коллапса источника запуск будет невозможен, а это гарантированный конец бытия. Придётся терпеть боль, вырабатывая адреналин. Скорпа рядом нет, чтобы процессы подстегнуть, Вася не в теме — ничем помочь не сможет. Остаётся страдать: Берсерку нужна кровь либо стресс — как назло, я не чувствую страха. Он меня слышит, но затаился до поры, не пришло его время.

— Ну и чего молчишь, садюга? Замиримся, выпьем по чарке, или война до последнего бойца тринадцатого легиона? Знаешь, чем я займусь первым делом, когда выкарабкаюсь из разлома?.. — состроив гримасу, поиграла бровями, как киношный маньяк.

— Закрой рот, княжна, болтовня тебя не спасёт, — раскладывая инструменты на кипенном вафельном полотенце, пренебрежительно бросил полковник.

— А кто тебе сказал, что меня нужно спасать? Жду не дождусь, когда ты перестанешь дрочить на железяки и приступишь к делу. Давай уже, не тяни котейку за яйки. Мне ещё твоих полюбовников, легионеров, раком ставить!

Прямого оскорбления суровый вояка не снёс. На немалой скорости ринувшись к металлическому ящику, к которому я была прикована цепями, выписал два удара по печени и один — в солнечное сплетение. Проделал он это профессионально и с быстротой отбойного молотка.

Ни вздохнуть, ни… лишь тёмная струйка крови потекла из уголка губ. Печёнку порвал, не иначе! Ничего, зарастёт как на собаке, но рот открывать больше не буду — зашибёт ещё, паскуда лысая!

Боль придала сил, в крови забурлил гормон, ещё чуток — и мой дружок лепший очухается от дрёмы. Полковник с чаянием перфекциониста наконец-то закончил раскладывать пыточные приблуды. Ничего особого — ординарные хирургические инструменты. Штука, подозрительно похожая на капиструм — «груша страданий» по-русски, мне сразу не понравилась. Положил он её ближе всех прочих железяк, что натолкнуло на дурные мысли, а ягодицы невольно съёжились.

— Приступай к делу, говоришь? Я готов, княжна, вот только фартук накину, не хочу, видишь ли, снаряжение кровью испачкать. — С минуту покопавшись в пластиковом ящике, полковник в самом деле извлёк прорезиненный фартук.

Каков чистоплюй, посмотрите-ка на него! Рожа светится довольством, глазёнки сверкают, того и гляди дыру прожгут в районе промежности. Вот все маньяки одинаковые — дай порвать чего-нибудь!

Обрядившись, как и подобает мяснику, полковник залез в саквояж, достал миниатюрный магический тигль и два слитка: один свинцовый, другой — золотой. Покрутив в руках оба, свинец со вздохом сожаления убрал обратно. Гадко ухмыльнувшись, адресовался ко мне:

— Всё самое лучшее для княжны! Цени, девочка, ты первая удостоилась такой чести!

Бросив жёлтый брусок в печь, взял скальпель и попытался прорезать дыру в тактических штанах. Знала бы, где соломы подстелить, наказала бы Скорпу усилить мотню истинным железом! Армированная ткань нехотя, но поддалась, я ощутила, как бритвенно-острое лезвие чиркнуло по внутренней части бедра. С горем пополам, но полковник отхватил приличный кусок ткани, осталось только трусишки шёлковые подрезать — и всё, девочка созрела.

Когда извращенец одним пальцем поддел трусы, стресс будто на блюдечке с голубой каёмкой подали. Зеницы затянуло кровавым туманом, сердце ускорило бег в три раза, норовя просадить грудную клетку. Вояка воспринял мою реакцию за проявление страха и слабости.

Идиот! Суть княжны Ольги подменила собой иная, злая сила, которой плевать на мораль и условности. Каждую минуту она ждала выхода, чтобы насыть утробу болью других существ. Я ощерилась в предвкушении. Магические руны на кандалах начали париться, тая на глазах, — источник силы, запитанный яростью берсерка, стремительно возвращал носителя к жизни. Я ощущала бурливую энергию в венах, мышцы под кожей напружились, будто стальные канаты, затрещали жилы. Полковник, упоённый предвкушением, не заметил метаморфоз.

Насвистывая немудрёный мотивчик, подошёл, взял грушу, повертев в пальцах, зачем-то понюхал, затем, щедро зачерпнув из пластиковой банки вазелина, скрупулёзно смазал заржавелую поверхность. Рачительный какой, чего тогда киску зелёнкой не помазал?

Не знаю, как я относилась к чести и целомудрию. Наверное, никак. И то и другое не имело особливого значения. Но позволять садисту рвать себя на части — последнее дело. Чаша весов переполнилась, необузданный гнев захлестнул разум. Руны больше не напитывали магией сталь, легко порвав оковы, молниеносно схватила легионера за шею, вонзив ногти в кадык. Выдирать трахею не стала — у меня на неё другие планы.

Не сказать, что вояка был слаб, вовсе нет: чтобы зафиксировать и удержать полковника на месте, понадобилась уйма энергии, я физически ощущала, как по капле вытекает сила, но продолжала цепко держать горло в захвате. Выхватив навазелиненную грушу из слабеющих пальцев, кроша зубы и терзая язык, вколотила в рот стальную конструкцию, а затем провернула ворот, ломая челюсти и разрывая пасть. Несостоявшийся палач, захрипев, осел всем телом. Экономя ресурсы, не стала удерживать на весу тяжёлую тушу. Гадёныш был ещё жив, сучил ногами, мычал и булькал кровью. Подступив к столу, схватила голой рукой раскалённый тигль. Зашкворчала кожа, запахло стейком средней прожарки.

Муки не всегда плохо, иногда они дарят силы, наполняя тело энергией жизни, — всего-то нужно пройти отсев и чередой смертей открыть в себе мир боли. Ну или быть мазохистом, одно из двух.

Подойдя к поверженному врагу, вырвала капиструм изо рта. Выбросив из головы постулат, что русские лежачих не бьют, залила в глотку кипящее золото. Зашипела плоть, из носа повалил пар, крепкое тело изогнуло дугой, прошла волна судорог, и вояка издох. Жаль, душа ушла — не хватило мочи источнику, чтобы разрушить блокиратор, но, надеюсь, она отправится в ад, ибо там самое место изуверу.

Обшмонав тело, в нагрудном кармане нашла артефактный ключ, отперев магический замок, отшвырнула ошейник в сторону. Как только препона была снята, каналы пришли в норму, реактор заработал в полную силу. С наслаждением размяла затёкшие руки. Жизнь-то налаживается! Сорвав кандалы, оглядела почиканные штаны. Быстро скинув испорченную снарягу, облачилась в свеженький «Мародёр». Всё-таки херня, а не ткань. Пулю держит, а вот с ножами — проблема. Надеюсь, припасённые паучьи коконы её решат. Если удастся развести гадов, Скорп мне такую броньку запилит, не хуже бронированных эльфийских трусов. Теперь-то я поняла, на кой хер ушастые страдают, натирая промежность!

Полог тишины, установленный в госпитале, сыграл на руку. Никто ничего не услышал. Спокойно облачившись в снаряжение, выпила зелье здоровья. Берсерк, получив свою пайку, убрался восвояси. Теперь боль не радовала, а доставляла дискомфорт — обожжённые ладони невыносимо саднили, отвлекая от дел насущных. Магическая формула без проблем купировала неприятные ощущения, рубцы на глазах затянулись, и наконец-то смогла выдохнуть. Но ненадолго.

Полог раскрылся, и на входе появилась та самая дама в белом. Наши глаза встретились, и я нервно хихикнула, настолько немая сцена напомнила третьесортный вестерн. Те же прищуры — большие, похожие на прицелы, и в нитку сжатые губы. Только вот реакция тётку подвела, в этот раз скастовать заклинание телепортации не успела. Белокурая голова, слетевшая с плеч, не позволила. Не люблю убивать красивых женщин, но у этой хоть шанс на посмертие есть. Закинув башку и тело в хранилище, прибрала серп жнеца. Язык мне пригодится, графиня не последний человек в Ватикане. Обменяю информацию на жизнь, сотру память и отпущу на все четыре стороны. Я ж не кровопивец какой, чтобы красоту губить!

Активировав мимикрию «Мародёра», ломанулась на всех парах прочь от палатки. Ну на хер! На сегодня с меня приключений достаточно, хочу в лагерь — забраться в спальник и покемарить пару часов. Без тяжёлых танков вражье войско не представляло особой угрозы, пусть вначале дойдут до третьей локации, а там поглядим, сколько их останется в живых.

Буля… А где, собственно, Буля?

Бульку я почуяла километрах в трёх от лагеря, пришлось сделать небольшой крюк. В голову лезли всякие дурные мысли: «У питомицы несварение», «пленили супостаты», «нарвалась на неизвестную аномалию», «похитили тайные владетели Императорского разлома», — чего только на ум не пришло, пока добиралась до места, откуда исходил устойчивый сигнал. Всё оказалось прозаичней — настолько, что не сдержалась и выматерилась в голос.

Булька, растёкшись по валуну, лениво хлестала ложноножкой неведомую аномалию, а та в ответ плевалась чёрными молниями. Вот же паршивка! Меня едва на бутылку не посадили, а у неё здесь спа-процедуры по расписанию!

Что может быть вкуснее для многомерной сущности? Конечно же, тёмная энергия. Вырвав из привычной среды обитания, лишила малышку вкусняшки, вот теперь и расплачиваюсь.

Булька, почуяв меня, виновато сползла с камня и, обернувшись вокруг поясницы, принялась стимулировать нужные точки. Знает, как подластиться, я давно заметила, что питомица начинает заимствовать некоторые человечьи повадки и проявлять эмоции. Если так дело пойдёт, может, и говорить научится. Я худо-бедно понимаю её, а она меня, но суть Були непостижима: уверена, что не улавливаю и процента от широкого спектра мыслеобразов, уж очень они сложны для восприятия.

Подойдя к аномалии, смело протянула руку — тождественная сила не может мне навредить. Так и вышло. Выкачав едва ли не половину энергии, оставила на развод, не забыв отсканировать местность и сделать пометку. Уж больно по вкусу пришлись аурам богопротивные эманации. Непременно вернусь сюда, но потом, а сейчас пора валить, пока вся армада не пустилась на поиски диверсанта. Второй командир тринадцатого легиона почил в бозе, третий приемник непременно возжелает покарать зловредную тварь.

А ведь всё только начинается. Похоронив наймитов в аномалии, я наживу недругов в лице всей наёмничьей когорты. Сколько ни убивай врагов, а они только плодятся и множатся.