Когда погиб Милован

IX

Эльза шла в сторону базара, изредка приветствуя встречных военнослужащих. У базара, как всегда, было многолюдно. Миллер, не торопясь, прошла мимо ларьков, делая вид, что рассматривает нехитрые товары, выставленные для продажи. На самом деле она хотела убедиться, что нет ничего подозрительного возле сапожной мастерской.

С минуту постояв у входа, она зашла в помещение. Сапожник сидел на табурете и чинил офицерскую обувь. Увидев Миллер, он положил сапог на низкий столик и поспешил навстречу.

— Хайль Гитлер, фрау офицер!

— Вам привет от Фрица, — тихо произнесла Эльза. — Возьмите информацию для Центра.

— С вами желает встретиться представитель Центра.

— Где, когда? — обрадовалась Эльза.

— Все зависит от того, сможете ли вы незаметно для ваших сослуживцев приехать в лес.

— Когда мы должны встретиться?

— Через два дня, ночью. Вы поедете в автомобиле для перевозки продуктов. Вас надежно спрячут.

Миллер на миг задумалась, затем решительно сказала:

— Хорошо, в половине первого у госпиталя я буду ждать автомобиль.

— Договорились. Как ваше самочувствие? — неожиданно поинтересовался связной.

Эльза удивилась:

— Почему вы спрашиваете об этом?

— После захвата портфеля оберста мне было приказано разыскать вас, но вы исчезли бесследно.

— Меня отправили в Берлин на излечение.

— Понятно. Значит, все согласовано?

— Да. До свидания.

Для того чтобы незаметно исчезнуть на ночь из города, Миллер решила лечь в госпиталь. Прихватив в гостинице бутылку французского коньяка, привезенного из Германии, она отправилась к начальнику госпиталя. Вручив ему коньяк, поблагодарила за то, что он вытянут ее с того света.

— Если бы вы не доставили меня вовремя в Берлин я давно была бы снята с довольствия, и мало кто помнил бы о гауптмане по фамилии Миллер.

— Мне лестна, фрау гауптман, столь высокая оценка моих скромных трудов. Обычно раненые забывают, кому они обязаны тем, что живы и здоровы. Мне очень приятно видеть вас. Как вы себя чувствуете?

— Все было хорошо, но сегодня у меня сильно болела голова.

— После выздоровления такие боли у вас бывали часто?

— Нет. Впервые. Мне кажется, что это после дороги.

— А когда вы приехали сюда?

— Вчера.

— Вам бы следовало с недельку полежать в госпитале.

— Я согласна с вами, доктор, но служба, сами понимаете, не позволяет лечь в госпиталь.

— Когда вам станет хуже, ваше пребывание в госпитале может затянуться.

Эльза помолчала, словно раздумывая, как ей поступить, затем грациозным движением отбросила со лба локон и решительно сказала:

— Уговорили! Но с одним условием: мне ночью иногда придется исчезать из госпиталя ненадолго. Этого требуют интересы рейха.

— Если ненадолго, то не возражаю.

— При этом должна соблюдаться полная секретность.

— Понимаю. Не волнуйтесь, фрау гауптман, у меня в госпитале дисциплина, как во всяком воинском подразделении.

— В таком случае, покажите мне палату. Она должна отвечать кое-каким требованиям.

— Согласен. Прошу за мной, фрау гауптман.

Осмотрев несколько палат, Эльза выбрала комнату на первом этаже, расположенную рядом со входом в госпиталь.

— Господин майор, эта подойдет, — сказала Миллер. — Здесь есть балкон, и я смогу выйти в любое время незамеченной.

— Хорошо. Кстати, должен вам сообщить по секрету, что я тоже хотел перейти в абвер, но у нас не хватает опытных врачей, и мне отказали.

— Приятно услышать это, господин майор, значит, мы с вами почти коллеги, — мило улыбнулась Эльза.

— Да, в некоторой степени.

— Теперь я совершенно спокойна. А чтобы вы поняли всю серьезность моей службы, ознакомьтесь с моими документами.

Эльза протянула майору удостоверение, подписанное Гиммлером. В нем говорилось, что Миллер является офицером с особыми полномочиями.

Начальник госпиталя засуетился:

— Вы знаете, фрау гауптман, я с самого начала предполагал, что вы не обычный офицер.

— Какая проницательность! — засмеялась Эльза. — Итак, договорились, завтра утром я буду в госпитале. Прикажите подготовить палату…

— Все будет сделано к вашему приходу, фрау гауптман.

Из госпиталя Миллер направилась в СД. Время у нее было, и она решила пройтись пешком. Из головы не выходила предстоящая встреча с человеком из Центра. Сейчас, когда Красная Армия перешла в наступление, необходимы точные сведения о немецких воинских частях. Видимо, с ней будут говорить именно об этом.

Мимо промчался легковой автомобиль СД. На переднем сиденье, рядом с водителем, Эльза заметила Венкеля. Автомобиль резко притормозил, и начальник СД открыл дверцу.

— Фрау гауптман, вы на службу? Садитесь с нами.

Миллер разместилась на заднем сиденье, рядом с Гардекопфом.

— Как успехи? — спросила она обер-лейтенанта.

— Отлично. Оберст отдал ценности по первому требованию штурмбанфюрера Венкеля. При этом сказал: «Я давно собирался привезти их вам, да все не мог выбрать для этого время».

— Где он взял эти ценности?

— Обобрал священника.

— Венкель, как вы узнали, что они у командира полка самоходных орудий?

— По моему приказу допросили священника, он признался, что ценности у пего были, но их забрал именно этот командир полка.

— Он отдал их оберсту добровольно?

— Нет, конечно. Кто-то сообщил оберсту, что у попа есть кое-что стоящее, и командир полка приказал изъять ценности у священника.

— Что они собой представляют?

— Старинные иконы, церковная утварь с драгоценными камнями, парчевые ризы, много такого, что не имеет никакого отношения к церкви. Поп, видимо, очень любит дорогие вещи.

— Ясно. Да, кстати, завтра я ложусь в госпиталь. Пока я буду там находиться, вы останетесь вместо меня.

— Вас понял, фрау гауптман. Вы плохо себя чувствуете?

— Да, после «сюрприза» начальника СД.

Венкель виновато посмотрел на Эльзу.

— Я приношу вам еще раз свои извинения.

— Не стоит, Венкель, вы испорченный недоверием человек. Вам очень хочется удержаться на месте начальника СД, и вы решили пойти по такому подлому пути. Ведь если бы ваши подозрения подтвердились, вы твердо стали бы на ноги. Но вы не учли того, что имеете дело с сотрудником абвера, офицером с особыми полномочиями. Рейхсфюрер Гиммлер доверяет мне, а штурмбанфюрер Венкель — нет. Я имела полное право застрелить вас за оскорбление мундира офицера абвера.

— Фрау гауптман, забудьте мою глупость, а я обедаю выполнить любую вашу просьбу.

— Я не хочу иметь с вами дело, штурмбанфюрер, — брезгливо произнесла Миллер, — но если вы наконец поняли, что виноваты, я, так и быть, не отошлю донесение в Берлин.

— Благодарю вас, фрау гауптман. Я всегда чувствовал признательность к вам и, по мере своих скромных возможностей, разыскивал несданные ценности втайне от вас, — неожиданно признался Венкель.

— И вам удавалось найти их?

— Да. Сегодня я передам вам ценностей, найденных моими людьми, почти на шестьсот тысяч марок.

— Это хорошая новость, — сказала Миллер и на миг задумалась. — Что же, действительно, придется уничтожить донесение в Берлин.

Наступило 17 марта, день встречи Эльзы с человеком из Центра. Она уже вторые сутки находилась в госпитале. Через двадцать минут Эльза должна выйти из палаты, сесть в продуктовый автомобиль и ехать в лес. Все вроде бы нормально, причин для волнения нет, но что-то тревожило Миллер. Может быть, важность предстоящей встречи…

В 0.25 Эльза надела поверх мундира пальто, набросила на голову шерстяной платок, взяла пистолет и вышла через балкон во двор. Быстрыми шагами пересекла его и оказалась в небольшом саду. Здесь она уже заранее присмотрела дырку в заборе, проделанную ранеными немецкими солдатами для того, чтобы можно было незаметно для врачей бегать в город за шнапсом. Пролезла сквозь нее и очутилась на улице.

Было темно, луна спряталась за тучами, и Миллер двигалась почти наощупь. На левой стороне дороги заметила мерцающий огонек сигареты, кто-то осторожно курил. Эльза перешла дорогу и чуть не натолкнулась на автомобиль. В кабине сидел шофер и курил, прикрывая сигарету левой рукой. Миллер открыла дверцу и спросила:

— Вы не меня ждете?

— Если вы едете за продуктами, то вас. Садитесь. Эльза села в кабину. Шофер завел двигатель и тихо отъехал от госпиталя. Метров через триста он остановил автомобиль.

— Вам придется пересесть в кузов, там среди ящиков приготовлено место.

— Хорошо.

Шофер помог Миллер подняться наверх, снял несколько ящиков и указал на образовавшийся проем.

— Располагайтесь, я закрою вас ящиками.

Путь от города занял чуть меньше часа. Как только прибыли на место, к Эльзе подошел высокий мужчина, взял под руку и повел в дом, который находился в старом лесу.

«Дом лесника», — решила Миллер.

Они вошли в большую комнату, уставленную столами и грубо сколоченными скамьями.

— Похоже, я приехала на свадьбу, — сказала Миллер.

— Вы почти угадали, товарищ Милован. У нас сегодня состоится торжество, правда, без спиртного и закусок, но торжество самое настоящее.

— Очень интересно. Меня вызвали для того, чтобы я вместе с вами повеселилась?

— Отчасти и поэтому. Разрешите представиться — майор Рябинин. — И он продолжил: — Сегодня здесь собираются командиры партизанских отрядов, получен приказ перейти к самым активным действиям, чтобы у оккупантов земля под ногами горела. Наши войска наступают на многих направлениях. Фашистам скоро конец. Я вызвал вас, чтобы вы тоже порадовались вместе с нами.

— Разрешение Москвы есть на этот вызов?

— Да. Товарищ Радомир поздравляет вас с присвоением звания майора и награждением орденом Красного Знамени.

— Служу Советскому Союзу!

— Вы спрячетесь за этой занавеской, сквозь нее все видно, а вас никто не заметит. Совещание будет длиться не более часа, потом мы с вами обсудим ваше задание.

— Не лучше ли будет, если во время совещания я побуду в другом месте? Вдруг меня кто-нибудь увидит?

— Это исключено. Все предусмотрено.

— Все предусмотреть невозможно, майор.

И Эльза рассказала о разговоре, который слышал агент гестапо.

— Вспоминаю, действительно такой разговор происходил, но рядом никого не было. Мы были уверены в этом. Кто этот агент?

— Гнатенко.

— Где этот негодяй?

— На том свете.

— Его ликвидировали вы?

— Нет, начальник СД. Мне удалось убедить его, что Гнатенко — провокатор.

Майор побледнел, даже пот выступил у него на лбу.

— Вот это история…

— Главное, что она закончилась благополучно. Начальник СД собственноручно застрелил предателя, этим он свел на нет все показания Гнатенко. К тому же перед смертью тот кричал, что давать эти показания его заставил начальник СД.

— Гнатенко пытали?

— Допрашивал мой заместитель.

— Он подозревает вас?

— Нет. Мы очень давно знаем друг друга.

— Простите, товарищ Милован, за оплошность.

— Разное случается в жизни, вот почему я не хотела бы присутствовать на совещании.

Чекист вздохнул и неожиданно с сочувствием сказал:

— В таком случае вы не увидите своего мужа, вернее, другого случая увидеть его не будет. Скоро вы расстанетесь надолго.

— Спасибо вам, майор, за участие.

Эльза отвернулась и заплакала. Чекист подошел к ней и слегка тронул за локоть:

— Сейчас начнут собираться командиры партизанских отрядов, давайте перейдем за занавеску.

Они зашли за ширму, сделанную в глубине комнаты из вылинявшего от многократной стирки цветастого ситца. Майор позвал сержанта.

— Сюда никого не пропускать. Сядьте так, чтобы закрыть собой подход к занавеске.

— Слушаюсь, товарищ майор.

В комнату стали заходить вооруженные люди. Каждого вошедшего майор тихо представлял Эльзе, сидевшей за занавеской и в щелочку наблюдавшей за прибывающими.

— …Секретарь подпольного обкома. С ним у вас будет встреча после совещания. Вы знакомы со Степаном Тарасовичем?

— Нет, слышала о нем много, но видеть не приходилось.

— От кого слышали?

— Конечно, от сотрудников СД.

Вскоре всю комнату заполнили партизаны.

— Это все командиры партизанских отрядов? — шепотом спросила Эльза у майора.

— Командиры и комиссары.

— Нетрудно представить, сколько сейчас в лесу партизан.

— Много, целая лесная армия, — не без гордости ответил чекист.

Поднялся секретарь подпольного обкома.

— Товарищи, разрешите поздравить вас с большим праздником. Красная Армия перешла в наступление почтя на всех фронтах. Ура!

— Ура! Ура! — прокричали партизанские командиры.

— Сегодня я вас всех собрал для того, чтобы ознакомить с приказом из Москвы.

Секретарь читал приказ, и лица партизан светились радостью. Москва приказывала перейти к активным наступательным боевым действиям.

Во время совещания Эльза внимательно всматривалась в лицо мужа, но ей было плохо видно. Иван сидел у самой стены, и его от Эльзы закрывали другие люди. Когда они начали расходиться, муж стал виден лучше. Вот он тоже надел шапку, поправил шашку и собрался выходить. Его окликнул секретарь обкома:

— Капитан Петренко, задержитесь.

— Слушаю вас, товарищ секретарь.

— В ближайшие дни совершите ночной налет на станцию Власовка, там сейчас собралось много немецких составов. Образовалась пробка из-за отсутствия паровозов. Учтите, станция охраняется эсэсовскими частями.

— Ничего, нам не первый раз встречаться с ними.

— Желаю удачи, капитан!

Эльза жадно ловила каждое слово мужа, вслушивалась в родной голос, неотрывно смотрела на любимое лицо, несколько постаревшее и возмужавшее за эти годы. В какой-то миг ей захотелось выйти из-за занавески, броситься к нему, прижаться и больше никогда не расставаться… Она зажала зубами носовой платок, чтобы не зарыдать: «Прости, милый, прости, что не могу раскрыться. Я не знаю, что ожидает меня впереди, пусть все остается, как прежде… Прости…»

Эльза отвернулась. Очнулась от легкого прикосновения к плечу.

— Нам пора, — сказал чекист.

К Эльзе подошел секретарь обкома.

— Здравствуйте, дорогой товарищ Милован! Наконец мы встретились. Спасибо за все. Ваша информация не раз помогала нам.

— Здравствуйте, товарищ секретарь, я тоже слышала много хорошего о вас, а вот встретиться раньше не пришлось. Но я сообщала партизанам о готовящихся против вас операциях.

— Амазонка, если бы вы не предупредили, мог немало вреда нам принести. И за Бурлуцкую спасибо, чуть не попала в руки немцам.

— Рада, что принесла хоть немного пользы подпольному обкому.

— Вы слышали приказ из Москвы?

— Да.

— Для того чтобы действия партизан были успешными, им нужна точная информация о расположении воинских частей и подразделений немцев.

— Понимаю.

— Когда сможете представить эти данные?

— Через три дня.

— Отлично! У меня все. Вопросы ко мне есть?

— Я прошу вас по своим каналам узнать, что с моими матерью и сыном. Я несколько раз запрашивала об этом Центр, но мне не отвечают.

— Хорошо. Я сообщу в Москву вашу просьбу и, как только будет ответ, передам его вам.

— В этом нет необходимости, — вмешался майор. — Я должен был сегодня сообщить Лизе о матери и сыне, но не успел.

— Вам что-то известно о них? — обрадовалась Эльза.

— Да. Матери, к сожалению, уже нет в живых…

— С кем же сын? — бросилась к нему Эльза.

— Сын в детском доме. Он сдан под расписку одной воспитательнице. Она теперь несет за него ответственность. Женщина серьезная, добрая, понимает важность порученной ей работы. За ребенка можете быть спокойны, он в надежных руках.

— Муж знает, где сын?

— Нет. Мы ничего не говорили ему, хотели посоветоваться с вами.

— Не надо пока сообщать ему об этом. Его дело сейчас — бить фашистов. Тем более, что уверен: с сыном все в порядке, ведь он с моей матерью.

— Вполне согласен с вами, — ответил майор. Миллер обратилась к секретарю обкома:

— У меня собрались ценности на сумму до трех миллионов марок. Может быть, есть смысл передать их партизанам?

— На это я ничего сказать не могу. Такие вопросы имеет право решать только ваше начальство.

— Товарищ майор, вы слышали мой вопрос?

— Да, но ответить на него я тоже не могу. Сегодня же запрошу Москву. Ответ получите завтра у Кустаря.

— Хорошо. У меня вопросов больше нет.

Секретарь обкома обнял Эльзу и по-отечески прижал к груди.

— Прощай, дочка, может, больше не увидимся. Успехов тебе в твоей работе…

К автомобилю Эльзу проводил майор.

— Принимай пассажира, Хохлов, — сказал он шоферу.

— Есть принять пассажира.

Шофер вышел из кабины, открыл дверь кузова.

— Прошу садиться.

Эльза и майор пожали друг другу руки. Миллер поднялась в кузов и забралась на свое место. Шофер опять заложил ее ящиками. Эльза услышала, как майор говорил шоферу:

— Хохлов, головой отвечаешь за нее. В случае чего — сам погибни, а она должна быть на месте. Понял?

— Так точно, товарищ майор.

Обратный путь показался Миллер намного короче. В госпиталь она решила вернуться тем же путем, что и вышла.

Было все так же темно и тихо. Без приключений Эльза прошла через сад и направилась к госпиталю. У самого здания лицом к лицу столкнулась с каким-то мужчиной. Быстро выхватила пистолет и… рассмеялась. Перед ней стоял начальник госпиталя с автоматом в руках, одетый в крестьянский тулуп.

— Вы, господин майор? — удивилась Миллер.

— Так точно, фрау гауптман.

— Вы каждую ночь охраняете госпиталь?

— Нет, сегодня я решил на всякий случай подождать вас, вдруг потребуюсь.

— Спасибо, коллега.

Майор заулыбался.

— Я знаю, вам неудобно было попросить меня об этом, но я сам понял, что могу потребоваться вам. Вот только не заметил, когда вы вышли из госпиталя.

— Ничего, майор, в следующий раз я сообщу вам, когда буду выходить, — опять рассмеялась Эльза.

— Всегда к вашим услугам, фрау гауптман. Вы ее замерзли?

— Немножко.

— Тогда пошли ко мне в кабинет, я угощу вас хорошим коньяком.

— Благодарю вас, майор, я не пью.

— А кофе?

— Кофе выпью с удовольствием.

В кабинете начальника госпиталя Эльза сняла пальто и удобно устроилась в кресле. Майор вынул из тумбочки электрический кофейник, налил в него воды и включил в розетку.

— Кофе настоящий, бразильский.

— О! Поделитесь секретом, где вы достаете его?

— Лечил одного интенданта, вот он после выздоровления в знак благодарности прислал мне кофе!

— Много больных в госпитале? — поинтересовалась Эльза.

— Раненых или больных? — уточнил майор.

— Раненых у вас немного, это я знаю. А количество больных меня интересует из-за слухов, будто в вермахте участились случаи симуляции.

Начальник госпиталя нахмурился и тяжело вздохнул.

— Это правда. Больных, настоящих больных, сотни полторы, но скоро придется выписывать всех.

— Почему?

— Мне приказано подготовить госпиталь к приему раненых. Наши войска отступают, и с фронта в другие госпитали уже прибывают раненые солдаты.

— Значит, скоро работы у вас прибавится?

— Да. Я должен принять более тысячи раненых, а коек у меня всего около пятисот.

— Как же вы выйдете из положения?

— Будем брать койки у населения, ну, и придется размещать раненых просто на полу.

— А медперсонала у вас хватит обслужить такое количество пациентов?

— Нет, будем отзывать из воинских частей.

Начальник госпиталя засыпал кофе и отнес кофейник к столу. Там поставил его на подставку и накрыл одеялом.

— Через пять минут кофе будет готов, и вы оцените мое умение готовить этот чудесный напиток, — не удержался, чтобы не похвастаться, майор.

Эльза пила горячий, обжигающий кофе маленькими глотками. Майор был прав: он оказался очень вкусным. Одновременно Миллер почувствовала необыкновенный прилив сил и бодрости.

— Майор, вы кудесник, — похвалила она. — Спасибо вам. Ну что же, пойду спать.

— Желаю вам хорошо отдохнуть, фрау гауптман!

Эльза прошла в свою палату. Не зажигая свет, разделась и легла в постель. Кофе не отогнал сон. Едва коснувшись головой подушки, Миллер почувствовала, как усталость сковала все тело, и спустя несколько минут она крепко спала.

На завтрак ее не будили, видимо, майор позаботился о том, чтобы Миллер хорошо выспалась после ночной прогулки. Когда она проснулась и взглянула на часы, было около двенадцати дня.

В палату постучали, и вошла дежурная медсестра.

— Извините, вас почти час дожидается обер-лейтенант Гардекопф. Такой обходительный офицер.

Эльза представила себе Гардекопфа в роли обходительного офицера и улыбнулась.

— Что ему нужно?

— Обер-лейтенант просил передать вам, что ему срочно надо поговорить с вами.

— Почему же вы не разбудили раньше?

— Начальник госпиталя запретил тревожить вас.

— Скажите обер-лейтенанту, что минут через пять я выйду.

Гардекопф сидел на стуле у столика дежурной медсестры. Увидев Миллер, встал и вытянулся по стойке «смирно».

— Фрау гауптман, вам из Берлина пакет. На нем надпись: «Совершенно секретно. Лично Миллер». Я решил побеспокоить вас, может, что-то срочное.

— Где пакет? Вы принесли его сюда?

— Нет, фрау гауптман, по инструкции такие документы переносить запрещено. Он в сейфе.

— Правильно, обер-лейтенант. Я иду в вами. Только на всякий случай предупрежу начальника госпиталя об отъезде.

Без стука Эльза вошла в кабинет майора. Он был один.

— Я вынуждена прервать свое лечение, — с ходу сказала Миллер. — Меня вызывают на службу.

— Понимаю. Как вы чувствуете себя?

— Мне лучше.

— Что ж, не смею задерживать вас.

— Благодарю, майор. О нашей ночной прогулке — никому ни слова. Даже СД. Вы поняли меня?

— Фрау гауптман, чем занимается абвер — я хорошо знаю. Будьте спокойны. Если нужна будет моя помощь заходите в любое время.

— Спасибо.

Они тепло попрощались, как старые добрые знакомые Миллер села с Гардекопфом в автомобиль, и они поехали в СД.

У себя в кабинете Эльза вскрыла пакет. Там был всего один лист бумаги, написанный от руки. Внизу стояла подпись штандартенфюрера Штольца.

Миллер прочитала письмо и задумалась. Что значит этот приказ — не сдавать ценности в казну рейха? В первом пакете Штольца, который она вскрыла по прибытии на место, говорилось об усилении активности по сбору ценностей. Сейчас он снова напоминает об этом и, кроме того, приказывает не сдавать их в оккупационный банк. Что-то здесь не так. Штольц что-то замышляет. Почему приедет Герфт — майор отдела диверсий, один из самых продуктивных офицеров этого отдела? Почему именно он? Для инсценировки ограбления? Возможно. Ясно одно: ценности пойдут не по тому пути, по которому шли раньше. Секретность переписки ее и Штольца свидетельствовала о том, что о ней не должен знать ни один человек. Ну что же, приказ повысить активность по сбору ценностей устраивал Эльзу.

Она сожгла письмо Штольца, затем вызвала к себе Гардекопфа и Гартмана.

— Гардекопф, свяжитесь с командирами всех воинских подразделений, которые находятся в нашем районе. Завтра в 10.00 они должны быть у меня.

— Вас понял. Чем обосновать вызов?

— Игнорированием приказа фюрера, касающегося сдачи ценностей в казну рейха.

— Я немедленно займусь этим вопросом.

— А вы, Гартман, подготовьте подробную справку об этих воинских частях, она нужна мне для отправки в Берлин.

— Будет исполнено, фрау гауптман.