Когда рыдают девы

ГЛАВА 27

Рори Форстер расчищал от камней заросшее травой поле, окаймленное небольшой речушкой.

Придержав лошадей в тени раскидистого вяза, Себастьян наблюдал, как десятник высаживает валун размером с арбуз на кучу других в стоявшей рядом низкой тележке. Запряженный в повозку коричневый мул безмятежно прял ушами среди полуденного зноя. Девлин оставил экипаж под присмотром Тома, перешагнул через перелаз в ограде и окликнул:

– Здравствуйте.

Выпрямляясь еще с одним большим серым камнем в руках, Форстер насмешливо посмотрел на виконта и бросил булыжник в телегу:

– Чего это вы тут делаете? Недослышали, что ли? Раскопки на Кэмлит-Моут прекратили, я на сэра Стэнли больше не работаю и мне нечего вам сказать.

Себастьян отмахнулся от жужжащей возле лица мухи.

– В предыдущей беседе вы забыли упомянуть о своей встрече с мисс Теннисон в позапрошлое воскресенье. Здесь, в Кокфостерз, возле кузницы.

– Там брат мой кузнечит, как до него – наш отец.

– Полагаю, это объясняет, откуда леди знала, где вас найти.

Отвернувшись, собеседник наклонился и поднял следующий валун.

– Вашу ссору слышало полдеревни, – добавил Девлин.

– Ну да, – фыркнул Рори. – Эта барышня была задиристая штучка. Да нехай бы себе верещала, сколько душе угодно. Я-то знал, что к сэру Стэнли она не пойдет, потому как доказательств нету.

– Может, она обнаружила доказательства позже. Может, вы из-за этого убили ее.

Крестьянин перевалил камень через борт тележки.

– Уже говорено было и вам, и судье: все воскресенье я просидел дома с женой.

Себастьян устремил взгляд туда, где поле полого спускалось к ряду росших к западу вдоль речушки каштанов. Воздух был напоен зноем, изумрудная трава пастбища пестрела маргаритками. Пейзаж выглядел обманчиво безмятежным, дышащим пасторальной невинностью. Казалось, тут нет места злобе и жадности. Или убийству.

– Вы верите, что на Кэмлит-Моут зарыл свое богатство барон де Мандевиль?

Форстер покосился на виконта с улыбкой, вызвавшей на загорелые щеки раскосые ямочки:

– Де Мандевиль? Не-а. Вы что, никогда не слыхивали про Дика Терпина[19]?

– Дика Терпина? Того самого грабителя с большой дороги?

– Угу. Он когда-то промышлял аккурат на Финчли-Коммон[20]. А на островке обычно отсиживался. Его дядя Нотт держал «Розу и корону» у ручья за охотничьими угодьями возле Клей-Хилл. Сдается мне, что если тут и зарыт клад, то это скорее денежки Дика, чем какого-то давнего рыцаря, помершего незнамо сколько сотен лет назад.

– Так вот что вы искали? Разбойничье золото?

– А кто говорит, что я? – Форстер потянул за поводья своего мула. – Эта история в здешних краях хорошо известна. Кто угодно мог искать припрятанные Диком денежки.

– Так почему же мисс Теннисон обвинила именно вас?

Рори подогнал мула на несколько шагов вперед и потянулся за следующим камнем.

– Она меня недолюбливала. Всегда.

– А вы недолюбливали ее, – отметил Девлин, посматривая на увесистый булыжник в руках собеседника.

– Отнекиваться не стану. Мисс обещалась нажаловаться сэру Стэнли, будто это я колодец развалил. Только доказательств у нее не было никаких, и она это понимала.

– Тогда зачем вы ей угрожали?

– И ничего я не угрожал. А те, кто говорит другое, либо брешут, либо повторяют услышанную брехню. – Форстер швырнул валун на растущую кучу, затем сделал перерыв, уперев кулаки в стройные бедра и тяжело отдыхиваясь. Загорелые до смуглоты шея и привлекательное лицо блестели от пота. – Я тут немного пораскинул мозгами. И сдается мне, сэр Стэнли куда больше замешан в том, что стряслось с леди, чем мне думалось поначалу.

– Странно, вчера вам больше хотелось бросить подозрение на супругу сэра Стэнли, нежели на самого банкира.

– Я ж говорю, покумекал маленько. И мыслишка мне пришла, что, может, тут дело в том, как сэр Стэнли воображает себя одним из тех древних друдов.

– Друидов, – подсказал виконт.

– Ну да. Наряжается в белое и творит на островке всякие поганские обряды. Мисс Теннисон застукала его за этим занятием на днях, я точно знаю. Небось, он и струхнул, что она выдаст его тайну.

– Не такая уж это была и тайна, если вы о ней тоже знали.

Глаза Форстера прищурились с неожиданным весельем. Приложив палец к носу, он подмигнул, а затем отвернулся и наклонился за следующим камнем.

– И откуда вам известно, будто мисс Теннисон видела банкира за совершением каких-то ритуалов?

– Дак я там самолично был, – сплюнул в траву Форстер. – В субботу вечером, после того, как закончили работу. Сэр Стэнли аккурат расхаживал по островку в своей мантии, когда вернулась мисс Теннисон…

– Как? – перебил рассказчика Девлин.

– Чего это «как»?

– Вы говорите, мисс Теннисон вернулась. Пешком? На извозчике? Кто ее привез?

– Приехала двуколкой, правила сама.

Виконт впервые слышал о том, чтобы Габриель Теннисон ездила одна. В сельской местности, если дама выезжала без грума, это не выглядело необычным. Но исследовательница добиралась из Лондона, а в Лондоне такой поступок смотрелся совсем иначе.

– И часто она так делала? В смысле, правила сама?

– Случалось.

– Так вы утверждаете, будто мисс Теннисон явилась на Кэмлит-Моут и застала сэра Стэнли за отправлением некоего древнего обряда?

– Все верно. Перед самым закатом было дело.

– А кто-нибудь из них знал о вашем присутствии?

– Не-а, я в кустах спрятался.

– И зачем же вы приходили на островок?

– Забыл на раскопках свою трубку.

– Трубку?

Рори уставился на собеседника круглыми глазами, словно подстрекая высказать сомнения:

– Точно. Трубку. И вернулся за ней. А как углядел сэра Стэнли в странной одеже, шмыгнул в кусты, чтобы посмотреть, что такое творится.

– И по-прежнему сидели в кустах, когда увидели подъехавшую мисс Теннисон?

– Угу, там и сидел. – Форстер потянулся за большим, зазубренным камнем. – Мне было не слыхать, о чем шел разговор. Но мисс точно разглядела и сэра Стэнли, и наряд евойный.

– Что же случилось потом?

– Не знаю. Я убрался оттудова.

– И к чему вы клоните? Будто владелец Трент-Плейс так раздосадовался, что мисс Теннисон раскрыла его нетрадиционное поведение и верования, что заманил ее в воскресенье обратно на островок и там убил?

– Я ни к чему не клоню. Просто рассказываю вам, как было дело, и всего-то.

– Понятно. А вы не сообщали еще кому-нибудь об этой неожиданной встрече?

– Нет, а на кой?

– И действительно. – Девлин уже повернулся уходить, но задержался, осененный определенной мыслью: – Еще один вопрос. В ходе субботних раскопок вы не обнаруживали ничего необычного или любопытного?

– Нет, – нахмурился Рори. – А что?

– Просто интересно, из-за чего мисс Теннисон могла возвращаться на Кэмлит-Моут сперва в субботу вечером, а затем и в воскресенье.

– Чего не скажу, того не скажу.

– И никаких предположений?

– Не-а, – взял мула за поводья крестьянин.

– А что именно вы откопали?

– Какое-то место, вымощенное булыжниками – навроде двора.

– И только?

– Небось, не то, за что можно порешить человека? Не то, да?

– Я бы тоже подумал, что не то, – заметил виконт, – если бы не один факт.

– Какой такой факт? – намотал вожжи на кулак Форстер.

– Мисс Теннисон убита.

– И еще двое ребятишек.

– А разве дети мертвы? – пристально посмотрел Девлин в темное от щетины лицо собеседника.

– Но их же так и не нашли?

– Нет, – признал Себастьян. – Не нашли.

– По-вашему, он правду говорит? – спросил Том, когда виконт вскочил на высокое сиденье.

– И много ты слышал? – оглянулся Девлин на своего грума.

– Да почти что все.

– Откровенно говоря, не думаю, чтобы Форстеру достало воображения самому сочинить такую историю. Но доверяю ли я его рассказу? Едва ли. Подозреваю, тем вечером Рори предпринял вылазку на островок в поисках клада. И, возможно, действительно что-то видел. – Себастьян собрал поводья и повернул лошадей к Энфилд-Чейз. – Пожалуй, не помешает взглянуть на этот священный колодец.

На Кэмлит-Моут было безлюдно. Полуденное солнце, пробиваясь сквозь густые кроны старых вязов и буков, отбрасывало редкие блики на темные воды рва.

– А туточки и нет никого, – шепнул Том, когда виконт остановил экипаж на гребне древнего земляного вала. – Я-то думал, тех мальчишек до сих пор ищут.

– Ищут. Но подозреваю, что уже не надеются отыскать следы детей здесь, – отозвался Себастьян тоже приглушенным голосом, чувствуя, как и Том, странное нежелание нарушать торжественное безмолвие.

Без шарканья лопаты Форстера и отдаленных окликов поисковых отрядов, слышимых накануне, вокруг царила такая абсолютная тишина, словно в самой чаще забытого, заколдованного леса. Девлин передал поводья груму и легко спрыгнул на землю, зарывшись сапогами в мягкий слой опавшей листвы рядом с дорожкой. Одна из лошадей заржала, и виконт погладил бархатистую гнедую морду.

– Поводи их немного. Я ненадолго.

– Лады, хозяин.

Себастьян перешел на островок по узкому земляному мосту. Все раскопочные траншеи, вырытые рабочими сэра Стэнли, были забросаны землей, превратившись в длинные, узкие насыпи темного грунта, неприятно поражавшие сходством с общими могилами для бедняков на погостах. Но Девлин знал, что где-то через год они снова зарастут травой и кустарником, и все будет так, словно никто и никогда не нарушал спокойствия этого места.

Он остановился на мгновение, окидывая взглядом пустынную поляну. Одним из наиболее затруднительных аспектов данного расследования с самого начала был вопрос, как погибшая – предположительно, со своими племянниками – попала на Кэмлит-Моут в минувшее воскресенье. Установление факта, что Габриель иногда сама правила коляской, открывало множество новых возможностей.

Самостоятельные поездки молодой дамы из Лондона в деревню выходили за рамки общепринятого поведения. Возможно, Габриель Теннисон полагала, что в ее возрасте эти ограничения уже не действуют. Или считала присутствие девятилетнего племянника и его маленького брата достаточным для соблюдения приличий. Но если Теннисоны сами приехали на Кэмлит-Моут в тот роковой день, тогда непонятно, куда, черт подери, девались лошадь и коляска? И почему ни один владелец конюшен не сообщил, что погибшая наняла у него экипаж?

Девлин свернул на подмеченную прежде еле видную извилистую тропинку, которая вела сквозь ежевику и кустарник в северо-восточную часть островка. Именно там, на небольшой полянке недалеко от края рва, он и нашел то, что осталось от древнего колодца.

Некогда аккуратно обложенный тесаным песчаником источник теперь напоминал грязную, впалую рану. Вывороченные из земли старые камни лежали вперемешку с мокрой глиной и побитой черепицей под искривленным боярышником, который простер над илистой ямой свои выбеленные ветки. На дереве трепетали десятки полосок рваной ткани.

От удивления Себастьян встал как вкопанный. Такие деревья называли тряпичными, а иногда – дьявольскими. Эти отголоски древних верований, происхождение которых затерялось в туманах веков, можно было увидеть в местах поклонения, куда со своими бедами – будь то болезнь, горе, невзгоды или безответная любовь – приходили просители, чтобы прошептать молитву и оставить в качестве подношения лоскуток, привязав его к ветке дерева. Люди верили, что как только ткань истлеет под ветром, солнцем и дождем, их молитвы будут услышаны, болезни излечатся, трудности разрешатся. Тряпичные деревья, как правило, находились вблизи священных колодцев или источников, поскольку считалось, что смачивание подношения святой водой усиливает действие чар.

Теперь виконт понимал, зачем Тесса Сойер лунной ночью отправилась на Кэмлит-Моут.

Глядя, как порывы сухого ветра треплют выцветшие полоски, Девлин поймал себя на мысли, сколько еще жителей деревни приходило к чудодейственному колодцу. Судя по ленточкам, немало.

Себастьян присел на корточки рядом с кучей грязных камней. Очевидно, осквернение произошло совсем недавно. Однако сложно было сказать, нашел ли сотворивший святотатство человек то, что искал.

Слабый звук заставил виконта повернуть голову. Его острый слух различил вдалеке стук копыт, стремительно нараставший. Было слышно, как невидимый всадник подъехал ближе, затем остановил лошадь. Над водой разнесся низкий мужской голос, задававший вопрос, затем звонкий ответ Тома.

Девлин остался на месте, предоставляя нынешнему владельцу Камелота прийти сюда самому.