Команданте

Глава 5 – Смело мы в бой пойдем…

Нечто неуловимое выдавало в гостях разведчиков – то ли слишком внимательные взгляды, то ли знание иностранных языков, так не свойственное обычным американцам, даже работающим за рубежом…

Во всяком случае, мастер-сержант Оливерио Гомес почуял в визитерах своих и поделился наблюдением с сержантом первого класса Чапой.

– Ой, да ладно, Олли, мы же с тобой говорим на двух языках, а ты еще и русский понимаешь!

– Мы с тобой говорим на двух с рождения, а русскому меня учили в Монтеррее[22]. Ставлю свой последний доллар, что эти ребята оттуда же. Во всяком случае, много ты знаешь американцев, которые могут объясниться на кечуа?

Чапа сдвинул кепи на затылок и утер лоб:

– Хм… Но они тут учат языку, агротехнике и прочим полезным штукам.

– Ты сам-то веришь, что дядя Сэм будет просто так платить денежки за то, чтобы индейцы заговорили на английском?

– Возможно, ты прав.

Делегация тем временем выгрузилась из джипов.

– Добрый день, я региональный директор Корпуса МИРА, – сильно выделив последнее слово, представился майору Шелтону главный среди приехавших.

– Приятно познакомится, – майор немного растерялся, впрочем, тут же нашелся. – Я майор Ральф Шелтон из Корпуса ВОЙНЫ.

Дальше последовали бизнес-переговоры, в которых каждая сторона хотела добиться своих целей: директор вымогал армейских медиков для поездок в деревни, лишенные доступа к врачам, а майор тряс корпус на предмет денег на строительство школы. И отбивался тем, что медики и так обслуживают немало местных в Тарате.

– Насколько эффективна ваша помощь?

– Чем дальше, тем больше. Практически у всех те же самые инфекции и кожные заболевания, что и у рейнджеров. Медики набираются опыта, плюс мы получаем мануалы из Панамы.

– Причина, как я догадываюсь, в плохой гигиене и грязной воде? – у директора брезгливо дернулась верхняя губа.

– Именно. И если мы можем побороть это в батальоне, то в городе… – майор развел руками.

В городе же, несмотря на уже трехмесячное присутствие команды инструкторов, все шло по заведенному порядку: торговал рынок, ездили гондолы, время от времени с рудников возвращались одни шахтеры-вахтовики и уходили другие, вот разве что две стройки малость встряхнули Тарату.

Алькальд городка после первой встречи с майором Шелтоном не уставал благодарить Деву Марию – теперь школу построят американцы! А тут еще Хохшильды вознамерились возвести завод! В городок зачастили разные шишки вроде мистера Сэнфорда Уайта из Агентства США по международному развитию, чиновники департамента и даже представители министерства из Ла-Паса. Печалило только то, что местных на стройку Хохшильдов не взяли – новая сложная технология, но пока там кроме груды стройматериалов и толпы рабочих, занятых расчисткой площадки, ничего нет. А вот школа другое дело – там трудятся местные добровольцы, рейнджеры, имеющие строительные навыки ну и местная строительная компания, которой платят эти самые американцы из агентства. Только платят они в час по чайной ложке, как истинные бюрократы.

Примерно на те же проблемы жаловался и майор Шелтон – стоило генералу Портеру, приехавшему с визитом в конце августа, попытаться ускорить процесс, чтобы успеть перекрыть крышу и установить окна до начала дождей, как посол распорядился придержать финансирование на месяц. Просто для того, чтобы показать, кто в доме главный.

– И знаете, директор, я черпаю силы, глядя на местного учителя, – доверительно рассказывал гостю майор. – У него терпение Иова, он зависит от чиновников министерства, чиновников департамента, чиновников провинции и каждый месяц должен оплачивать расходы школы, включая зарплату!

– Успокойтесь, майор, я привез восемьсот долларов на крышу, и еще триста есть у нас в резерве. Но как я погляжу, вы больше озабочены постройкой школы, чем подготовкой батальона.

– Подготовка это рутинная работа, – усмехнулся Шелтон и повторил то, чему учат «зеленых беретов»: – Без гражданских проектов не наладить отношения с местными, нам же не нужно, чтобы они кидали гранаты через забор или продавали нам тухлятину. А так они видят, что мы славные парни и относятся хорошо.

– Отлично, майор, отлично. И вот ради того, чтобы к вам относились хорошо, вы и тянете из нас последние деньги. Ладно-ладно, я шучу, – выставил вперед ладони директор. – Кстати, как вам новый инструктор по борьбе с подпольем?

Гость махнул рукой в сторону гуляющего по расположению невысокого человека в сапогах, светлых бриджах, куртке и солдатской кепи. У ноги его шла почти целиком черная овчарка.

– Интересно, где этот краут[23] мог набраться такого опыта… Я прямо за версту чую наци.

– Это давние дела, майор.

– Давние? Готов поставить доллар против ста, что его имя и боливийское гражданство – липовые. И что на него выписан десяток арестных ордеров в Европе.

– Советую вам относится к этому проще. Я, например, воевал в Германии…

Шелтон подчеркнуто уважительно склонил голову – уж что-что, а отношение к ветеранам в Америке всегда на высоте. А директор продолжил:

– …и тем не менее готов сотрудничать с этим человеком. Боливии сейчас необходимы люди, умеющие выжигать коммунистов из нор.

– Не думаю, что для этого нужно лезть в грязь с гестаповцами, – упрямо гнул свое Шелтон.

– Это война, сэр, – довольно сухо отрезал директор. – Мы и так в грязи с ног до головы.

Шелтон вздохнул, отвернулся и посмотрел в сторону плаца, где американские инструктора и боливийские офицеры принимали новую партию – человек двадцать добровольцев и еще полдюжины поваров, сапожников и портных в обслугу.

С новой службой все складывалось удачно. Спасибо падриньо, насоветовал самое безопасное место во всей армии. Уж на целый батальон рейнджеров никакие партизаны не нападут! Повар Торрелио даже содрогнулся когда вспомнил прилетевший ему в лицо кулак, тесный подвал казарм в Сукре, где он сидел с другими солдатами и полицейскими, пока наверху шел бой… Бр-р-р.

А здесь – при кухне, воевать не нужно, тренировки эти дурацкие только для рейнджеров, каждую секунду слышишь «¡Salto! ¡Salto!» Зато начальства, почитай, никакого – американцы требуют лишь чистоты при готовке и свежести продуктов. Из всех тягот и лишений – заставляют бегать по утрам, но это невысокая плата за такую жизнь. Уж точно ниже той, что пришлось отдать всяким канцелярским крысам, чтобы сюда попасть. Но жаловаться грех, сидя на продовольствии он всего за месяц отбил половину затрат, еще несколько недель и пойдет прибыль…

Хорошая служба, спокойная. И уважаемая – все хотят дружить с поваром, лишний половник чайро[24] еще никому не помешал. Только слишком уж замкнутая, не любят гринго, когда солдаты уходят в город, стараются не выпускать их из лагеря без надзора. Вот и назавтра запретили, хотя как же это в праздник и не выйти в церковь? Конечно, падре проведет службу прямо в лагере, но это не то, не то… Вон, рейнджеры поговаривают, что даже у партизан нашли алтарь со всем необходимым, а в батальоне даже часовенки нет! Это ведь получается, что безбожные коммунисты больше католики, чем сеньоры офицеры? Нет, что ни говори, слишком ребят зажимают. Вот праздник, по такому случаю и выпить не грех, но как, если выход в город запрещен?

Ха, как! Рядовой Торрелио довольно улыбнулся – тут начальству можно только спасибо сказать, за выпивкой придут к нему, к повару. Те, кому надо, уже знают, что он протащил и припрятал несколько ящиков сингани, так что еще сотня песо ляжет в карман. И он не один – многие из обслуги подрабатывают такой нехитрой контрабандой, так что солдатам будет что выпить в честь Пресвятой Девы Марии Розарии!

Мимо бегом пропылило отделение в старой зеленой форме во главе с сарженто в новенькой, песчаного оттенка. Все как всегда – первыми получили офицеры, сарженто и некоторые любимчики из капралов, тьфу! А повар что, не человек? Придется несколько бутылок отдать офисьялу-каптерщику, чтобы переодеться раньше прочих.

– ¡Salto! – раздалось за стеной кухни.

– ¡Una mil, dos mil, tres mil, cuatro mil!

– Молодец! – рявкнул голос капитана Салмона.

И тут же в кухню ввалился капрал из связистов, в светлой форме и с котелком в руках. Любимчики, сидят себе, на кнопочки нажимают, форму уже получили, а ты тут среди котлов и очагов парься, чтобы все были сыты! Черт бы их побрал, да простит нас Дева Розария!

– Брат, налей кипятка, сержант Клакман просил.

Вот не скажи он про американца, Торрелио не задумался бы послать подальше. Ничего, не обломились бы связисты без кипятка до обеда. Но связываться с инструктором… Продолжая ворчать про себя и давиться от зависти, повар снял крышку с котла для чая, набрал черпак и вылил в подставленную емкость, не переставая искоса разглядывать новенькую необмятую еще форму.

– Спасибо, брат! – и капрал удалился, насвистывая «Уймись, мамаша!»

А рядовой Торрелио так и остался стоять с черпаком в руке и распахнутым ртом – клясться это грех, но он готов пойти на него, потому как это тот самый парень, который напоил его при ограблении склада! И вроде он видел его еще раз, когда партизаны брали казармы в Сукре. Но как он попал в рейнджеры? А что, если… Надо сообщить капитану. А если нет? Нажить себе врага-капрала, без двух минут сарженто? Так себе перспектива, лучше промолчать.

Но если он из герильерос, то зачем он тут – наверняка готовят нападения, а так хочется спокойной жизни! Нет, к Салмону, срочно, бегом!

– Илаюк, пригляди за котлами, я мигом!

Майор Шелтон задумчиво отложил лист очередного радиосообщения в Панаму – 8-й оперативный центр сил специального назначения Армии США требовал ежедневных отчетов и круглосуточного поддержания связи с мобильной инструкторской группой – и поднял взгляд на сидевших напротив капитана Гари Салмона и Клауса Альтманна.

– Я отдал приказ арестовать капрала Киспе, его сейчас приведут.

– Этого недостаточно, сеньор майор! – возразил боливийский офицер.

– Если он партизанский лазутчик, его необходимо срочно допросить, – скрипнул немец, буравя майора злым взглядом из-под нависших бровей.

«Чертов наци,» – раздраженно подумал майор.

На улице не то гавкнула, не то рыкнула вышколенная овчарка Альтманна, по команде Sitz! ждавшая хозяина метрах в двадцати от входа. Так и есть – Клакман и два рейнджера ведут капрала, старательно обходя злобную тварь.

– Сэр, капрал Киспе по вашему приказанию доставлен.

– Спасибо, сержант, не уходите, – майор поднялся из-за стола и подошел к капралу.

Мальчишка же совсем, лет восемнадцати, но крепкий. Впрочем, там в горах они все крепкие, другие не выживают.

– Капрал, расскажите, почему вы здесь.

– Я пришел отомстить за брата, сеньор майор! – после секундного замешательства ответил Киспе.

– Подробнее.

– Моего брата, Мамани Киспе, убили комми во время событий на руднике Йайагуа. Как только начали набор в рейнджеры, я пришел добровольцем.

После короткого рассказа майор скомандовал увести и запереть капрала, приставив караул.

– С вашего позволения, сэр, – обратился Клакман и, увидев разрешающий кивок Шелтона, продолжил. – Капрал в моей секции с самого первого дня, он из лучших. Отлично подготовлен, первый кандидат на производство в сарженто. Я хотел рекомендовать его в командиры взвода связи. И не понимаю, в чем проблема…

– Вам не нужно этого понимать, – резче, чем следовало перебил майор. – Идите.

– Капрал врет, – подался вперед Салмон, как только связист покинул штаб батальона. – Я верю повару, это шпион.

– Я знаю этого повара, он очевидный трус и подхалим, ему могло просто померещится.

– Вы знаете каждого из шестисот пятидесяти человек в батальоне? – с деланным изумлением спросил Салмон.

– Разумеется. И буду крайне разочарован, если вы не знаете каждого из ста сорока в своей роте, капитан.

Салмон вздернул подбородок, но промолчал, Альтманн криво усмехнулся.

– Мы не в бою, поэтому будем действовать по процедуре. Я пошлю запросы, для начала мы узнаем, какие есть записи по Мамани Киспе и что там с его братьями вообще.

– Отдайте его мне на пару часов, – внезапно потребовал немец, – и не нужно будет посылать никаких запросов.

«Гестаповец. Точно гестаповец. Фак ю, наци. Перебьешься»

– Будет так, как я сказал, – отрезал Шелтон. – Что-то еще, сеньоры?

– Часовня, срочно необходима часовня, я докладывал об этом еще месяц назад, – поднялся Салмон. – Среди солдат идут нехорошие разговоры, что даже партизаны во временном лагере нашли возможность устроить часовню, а мы до сих пор не сумели.

– Все силы сейчас уходят на школу, окончить должны через неделю. И сразу же займемся часовней. На этом все.

Боливиец и немец вышли, Альтманн коротко свистнул и овчарка мгновенно заняла позицию у его правой ноги, скаля клыки и преданно глядя на хозяина. Инструктор и офицер разошлись в разные стороны с одинаковым выражением разочарования и раздражения.

Назавтра последнее чувство только усилилось – после службы в честь Марии Розарии солдатня незнамо где добыла сингани и нажралась до положения риз. Злой от невозможности выпить штабной патруль во главе с капитаном Салмоном только и занимался тем, что отлавливал пьяных и перетаскивал упившихся. К концу вечера в бывший амбар, назначенный полевой тюрьмой, набили свыше полутора сотен рейнджеров, продолжавших радостно вопить, когда в городе и поселках по соседству бухали петарды и шутихи, голосить песни, драться и вообще праздновать. Хорошо еще, что большая часть после выпивки просто свалилась спать.

Перед самым выходом касику передали послание из передового лагеря в районе Айкиле – туда добрались два «туриста», которые предъявили документы лейтенантов из 8-й дивизии и потребовали встречи с «команданте». Их, разумеется, задержали, но они просили хотя бы передать конверт, по их уверениям – от старшего армейского начальства.

– Что думаешь, chico?

– Может, провокация, – раздумчиво протянул Вася. – Может, в Санта-Крусе есть заговор среди офицеров. Но сейчас не время, проблемы надо решать по мере поступления. Если сумеем разбить рейнджеров, то разберемся и с лейтенантами.

– Что значит «сумеем», chico? Обязаны! И мы их разобьем к чертовой матери! – Че излучал энтузиазм.

Тентованный грузовик остановился, дождался, пока растворят скрипучие ворота, и снова покатился вперед, к звукам гитары, флейты и бабахам петард, где и встал уже окончательно, в ряду таких же.

– Приехали, вылезайте, – отдернул снаружи полог Инти.

За его спиной шла «гулянка строителей» с костром, на котором жарились остатки мяса, бочонком чичи, с песнями и шутихами. На севере от стройплощадки, в Маманаке и на юге, в самой Тарате, тоже пели и гуляли – завтра же воскресенье!

Че, Вася и Артуро прямо с борта проскользнули в жилой барак, где сотня бойцов приветствовала касика сдержанным гулом. За легкой загородкой в углу командиров ждали Гильен, Антонио и Марио Чавез, парикмахер из Тараты.

– Все по плану. Спиртным батальон обеспечили выше крыши.

– С добавками? – уточнил Вася, специально выбивший из деда хитрые зелья.

– Ну, где успели. Больше половины точно.

Че хлопнул Чавеза по плечу и присел за стол, на котором разложили карту. Вася пристроился рядом, Артуро ушел в уголок, где стояла обе радиостанции – большая и моторола.

Снаружи хлопнула петарда – все вздрогнули, но потом Че ткнул в Антонио пальцем и засмеялся, следом заржали остальные. Через час песни в округе затихли, через два прекратились совсем, наступила почти полная тишина, лишь изредка оживало радио:

– Четыре-два.

– Четыре-два принял.

Катари выставил заслоны на дороге в Кочабамбу, в городе целых два полка с артиллерией, зато больше подмоге взяться неоткуда. И место там выбрали хорошее – крутой поворот под скалами, можно взводом держать целую дивизию.

Полчаса молчания.

– Четыре-три.

– Четыре-три принял.

Отряд Хоакина заныкался в Тарате и готов к выдвижению.

– Четыре-четыре.

– Принял.

Группа Габриэля на позиции у дома Альтманна.

Оставалось дождаться Иская – ему выпала самая сложная задача, провести ночью отряд через горы с противоположной от дороги стороны и занять позицию на гребне. При этом большинство его разведчиков сейчас следили за постами рейнджеров.

Снаружи глухо бумкнуло железо и послышались сдавленные ругательства. Вася вышел из барака – на площадке бойцы расставляли два десятка минометов по заранее выверенным позициям.

– Все точно, не промахнетесь?

– Трижды перемеряли и пересчитывали, все сходится, – сверкнул в ночи белыми зубами партизанский начарт Коко. – Даже сделали учебную позицию с такими же расстояниями и пристрелялись на ней. Все цели назубок!

Главные цели наметили, как только получили фотографии от Моники – жилье инструкторов, рубка связи, казармы, оружейки. Все готово, осталось дождаться Иская, начало намечено на пять утра, как только его бойцы залягут на гребне.

Вася сел под стену и уставился на близкие звезды в черном небе, понемногу отрешаясь от суеты перед боем.

Исабель… Очень не хватало весточки от нее. Пусть она сейчас продает пончо домам моды в Париже, пусть он не имеет постоянного адреса, но хотя бы строчку. Тяжко жить без мессенджеров. Мелькнула мысль, что это, может, и неплохо, что она вне досягаемости, потому как если все пойдет не так… Вася сам оборвал ее. Все пойдет, как надо. Все подготовлено.

Вышел и присел рядом Че.

– Что там?

– Два щелчка.

Это был сигнал портативной моторолы – два щелчка тангентой означали, что группа еще в движении. Передачу голосом запретили, как только получили известие, что радиостанция в батальоне может работать на той же волне.

Гевара вытащил из кармана сигару, протянул Васе, тот отказался. Сверкнул огонек зажигалки, Че покрутил в нем сигару, затянулся и с наслаждением выпустил дымок вверх.

– Знаешь, что я тебе скажу, chico… – медлено начал команданте. – Ты бы не лез в бой, сидел бы подальше.

– Это почему? – удивился такой заботливости касик.

– Да случись что с тобой, твои люди разбегутся. Нас-то они слушать не будут.

– Да ты бы сам, abuelito, посидел сзади. Без тебя тоже хрен чего выйдет, – парировал Вася и в ответ на молчаливый вопрос пояснил: – Сам видишь, какой раздрай у левых, без признанного лидера все развалится. Это, кстати, вторая ваша проблема.

Из барака высунулся Артуро и прошептал «Два щелчка», Гевара взмахом сигары показал, что понял.

– А какая же первая? – повернулся он к касику.

– Первая – что делать, если возьмем власть?

Че молча засмеялся, всем видом показывая, что это никак не проблема, что имея власть уж всегда можно понять, что делать.

– Зря смеешься, беда в том, что у вас есть офигительное понимание на стратегическом уровне – уничтожение эксплуатации человека человеком, и полный провал на тактическом. Отсюда и «большой скачок» в Китае, и коллективизация в СССР, и эксперименты этого лысого, как его…

– Jrushchov? – с интересом глянул на него Гевара.

– Во-во, sovnarjoz туда, sovnarjoz обратно. И бог весть каких еще дров вы наломаете, – капнул на революционные мозги Вася, в первую голову имея в виду скорые экономические выверты «Народного Единства» в Чили.

– Два щелчка, – прошептал и скрылся за дверью Артуро.

– И что же ты предлагаешь?

– НЭП или нечто подобное.

– НЭП был ошибкой, проживи Ленин подольше, он бы отменил его! – решительно возразил Че.

– Тебе легко говорить, не зная, через что прошли русские. Мне рассказывали…

– Погоди, – оборвал его команданте. – Уже без малого пять, где твои бойцы?

– Идут ночью по горам, ты же знаешь, что это непросто. В крайнем случае начнем без них.

– Четыре щелчка!!! – чуть ли не в голос выдал Артуро, на него зашипели оба.

В ночной тишине, стараясь не звякать оружием и снарягой, две сотни бойцов погрузились в кузова и ждали только сигнала. В шуршании одежды никто и не услышал, даже если бы и очень хотел, нескольких выстрелов полукилометром южнее – там разведчики сняли часовых из оружия с глушителями. Че взглянул на часы – ровно пять.

– Вперед!

Теперь все зависит от скорости и слаженности, минометы откроют огонь через минуту после того, как последняя машина выедет за ворота. Обернувшись, Вася увидел, как на стройплощадке перекрестился мальчишка-минометчик, открывая укладку с боекомплектом.