Комплекс превосходства

12. Лед

Завалившись спать, когда рабочие за окнами дружно топали заступать на дневную смену, Ги пробыл в кровати до самого обеда. Челеста выделила койку, на которой он валялся во время лечения, так что сон был неспокойным и нервным. Проснулся он от того, что заныл раненый бок. Слишком уж много дурных ассоциаций связывало Ги с больничным ложем.

Встав, он обнаружил, что ни Челесты, ни Рози в лазарете нет. На кухонном столе они оставили кружку кофе и хлеб с ветчиной. И записку. Поедая завтрак, Ги прочел извинения за исчезновения и просьбу дождаться Рози.

После завтрака от нечего делать он перебрал бумаги, которые прихватил с собой, еще пуще утвердившись в желании наказать жестокого принца Франка. Потом еще полежал на кровати, сготовил еще кофе, набросал на записке Челесты ее портрет... Часы показывали четыре дня, когда вернулась Рози.

– Хоронила вчерашнего? – спросил Ги, не надеясь на ответ, но зомби кивнула.

Вполне ясный ответ. И что там Челеста говорила об отсутствии у нежити разума?

Пожелав Рози удачного вечера, Ги выскользнул за дверь, максимально быстрым шагом преодолел расстояние до трамвайных путей и, меняя маршруты, поехал в Верхний Город.

Центр принарядился к Гран-Агора. С каждой стены на прохожих глядели портреты партийных воротил. Де Валансьена среди изображений почти не было: свою аудиторию он набирал явно не в Верхнем Городе. Его главный оппонент, премьер-министр Жак д'Аубервилль, обещал направить все средства Благословенного Союза на укрепление экономики, что бы это ни значило в его интерпретации. Эксцентричный и потому непопулярный Иркварт Крикст, представитель древнего, как сама Эльвеция, рода, призывал отдать голос за него и установить торжество традиционных ценностей и единственно истинной веры. Многочисленные принцы, сыновья и племянники Луи-Огюста, каждый со своей партией, соревновались в яркости и нелепости объявлений. Даже закоренелый роялист не поддержал бы на Гран-Агора призыв объявить войну соседям и вернуть Эльвеции статус Империи, как при Жозефе. Война, занимавшая умы принцев, уже давно вышла из политической моды.

Завидев первого же из патрулировавших улицы оперативников, Ги подошел к нему, назвал имя Галлара и сказал о чрезвычайно важном сообщении, которое мог передать только лично криоманту.

– Галлар, гражданин?

– Галлар.

– И кто вы такой, чтобы он вас выслушал?

– Можете пройтись со мной, постучаться к нему и сказать, что явился Ги. Он поймет. А если не поймет – значит, сообщение устарело.

Полицейский надменно скривил губы, но имя криоманта, похоже, сделало свое дело, и страж закона назвал адрес отделения. Туда Ги и поспешил, для экономии времени поймав моторикшу.

Здание отделения напоминало храм. По прихоти Жозефа Вешателя все здания, отведенные под военные и полицейские нужды, возводились на два этажа выше остальных и в завершение образа украшались куполами. Шпили куполов украшались навершиями в виде животных, посему в преступной среде оперативников из Верхнего Города часто именовали свиньями, гадюками и кошками (вепри, виверны и львы соответственно).

Дежурный оперативник отнесся к посетителю с едва ли не большим презрением, чем патрульный, но все же отправил Галлару весточку пневмопочтой. Ждать пришлось недолго. Криомант спустился сам.

Он узнал Ги сразу. Маска прятала лицо Галлара, но поза и участившиеся вдохи, с сипом выходившие через фильтры, выдали его с головой.

– Мэтр Галлар? – Ги учтиво склонил голову.

– Приветствую, гражданин! – Криомант повернулся к дежурному. – А ты запомни: меня ни для кого нет.

– А мадемуазель Карпентье?

– Ни для кого, – раздраженно прошипел Галлар.

Оперативник побледнел.

– Ладно-ладно, я понял, мэтр.

– С первого раза надо, – отрезал криомант. – Идите за мной, Ги.

Галлару принадлежал собственный кабинет на шестом этаже. Ги слышал, что криоманты, обреченные на одиночество и не ведающие тепла существа, проводят на службе вообще всю жизнь, и та берлога, которую соорудил Галлар, вполне могла послужить подтверждением подобным слухам. Стола в кабинете не нашлось вовсе. Приставленный к заваленному папками подоконнику стул красноречиво свидетельствовал о том, как привык работать криомант. По обе стороны от стула горбились торшеры. В углу ютился раскладной диван. Но самым необычным предметом интерьера была морозильная камера.

Внешне камера напоминала машину фантазий, какие использовали визоры. Металлический корпус в хаотичном порядке покрывали панели с мерцавшими цифрами, табличками аббревиатурами и кнопками. На этом сходство заканчивалось. Аппарат, поддерживавший жизнь криоманта в те недолгие часы, когда он снимал защитный костюм и становился уязвим для губительно теплого воздуха, стоял открытым. Внутри него извивалась толстая заиндевевшая труба. В верхней части тесного отсека мерцала лампа. Возле камеры Галлар оставил те предметы быта, которыми не мог пользоваться в униформе: ночную вазу, таз для умывания и мочалку с жестким ворсом.

– Это неудобно, если вам интересно, – бросил Галлар. – Ад, а не жизнь.

– Понимаю.

– Хрена с два меня поймет нормальный, – сделал упор на этом слове криомант. – Посрать не сходишь по позыву.

– И сколько вы можете прожить без костюма и камеры?

– Час. Полтора. Захочу покончить с собой – проверю.

Галлар оседлал стул, а Ги остался стоять. Другого подходящего для задницы места в кабинете попросту не наблюдалось.

– Значит, чудесное воскресение, – перешел к сути криомант, – и блудный выскочка собственной персоной на мой суд.

– Вы же не сердитесь?

Шутка не подействовала. Галлар с шумом прочистил речевой механизм, и его голос зазвучал чище, но при этом обрел эмоциональность. И Ги сразу понял, что он злится.

– Расследование полетело в Пустоту по вашей с Карпентье милости, – загремел маг. – Хозяева этого психа, вы можете мне назвать их имена? Кому шли деньги за организацию этих зрелищ? Вы хоть отдаете себе отчет, что крупная рыба упущена ради уничтожения малька?

Значит, Галлар тоже догадался о денежной стороне убийств. Это облегчало задачу. Выслушав гневную тираду полицейского, Ги выдержал паузу и со всей убедительностью, какую смог придать голосу, сказал:

– Я могу не только назвать имена, но и предъявить доказательства.

– Я не ослышался? – Криомант щелкнул выключателем торшера, и по темным стеклам маски пробежал блик.

– Но для этого вы должны мне поверить, Галлар. То, что я покажу первым, требует вмешательства нескольких оперативников. Вы сможете собрать их?

– Что, прямо сейчас?

– Не теряя ни минуты, – заверил Ги. – Еще не повредит паромобиль.

– Не слишком ли много для выскочки?

– Возможно. Но слишком ли это много для десятков трупов, о которых вы даже не подозреваете?

Надо отдать Галлару должное, верное решение он принял почти сразу. Включив стоявший на подоконнике аудиограф, он отдал краткий приказ поднять дежурную семёрку с мобилем.

– Не берите Карпентье, – попросил Ги.

– Что, и она тоже повязана? – с недоверием прогудел сквозь вновь сошедший на механический гул фильтр Галлар.

– Кто знает. Будет лучше, если для нее я останусь убит. Хотя бы ненадолго.

– Не забывайте, что я вам еще не доверился. – Криомант вытащил из запищавшего аудиографа ответ. – По дороге расскажете все, что знаете. Поехали.

В очередной раз рассекая по улицам такой разной Лутеции – на сей раз в кузове полицейского паромобиля – Ги пересказывал криоманту все свои злоключения. Полиции он решил не врать. В конце концов, без помощи наделенного какой-никакой властью Галлара все дальнейшие потуги довести дело до победного конца если и не были обречены на провал, то уж точно не стали бы образцом эффективности. Одиночка против всесильной Партии – смешно. Одиночка плюс полиция – уже что-то.

Слушатель из Галлара оказался никудышный. Он то и дело перебивал, задавая вопросы, казалось бы, совсем не относящиеся к делу, отпускал комментарии по поводу некоторых не самых удачных решений Ги, а иногда позволял себе смешок. В какой-то момент, задетый одной из грубоватых реплик, тот едва не выпалил ответную колкость. Интересно, подумал Ги, а сколько Галлару лет? Что за человек скрывался под форменной броней? Обезличенный, как и все криоманты, в общении он производил впечатление прямого, честного, но неотесанного служаки.

Должно ли побольше внимания уделить криомантам как таковым? Каждый эльветиец (даже Ги, выходец из колонии на Кемете, где магов-оперативников отродясь не водилось) в качестве детских страшилок слышал от матерей именно о них. "Я тебя криоманту отдам, если ты такой непослушный", "Вот придет криомант и заберет крошку Ги за шалости" и тому подобное. Это работало. Из магов вообще выходили превосходные воспитательные пугала, а уж закованные в старомодную, страшную, непонятную форму колдуны, хозяева холода и главнейшие защитники короны, оставляли далеко позади и некромантов, и демонологов, и даже нелюдь вроде тхейрасха. Они олицетворяли ледяной непоколебимый порядок, против которого отваживались идти только самые безрассудные.

Криомантов называли и главными везунчиками, и главными страдальцами среди волшебников. Стихийные маги рождались довольно часто, но справляться с их природой, проявлявшей себя едва ли не в чревах матерей, наука научилась только в случае со льдом. Новорожденного изымали у матери и помещали в морозильную камеру, где держали ровно до тех пор, пока он не учился самостоятельно принимать пищу и принимать более-менее осмысленные решения. Тогда государство дарило ребенку его первый защитный костюм. Одеяние ограничивало возможности криоманта. Обвешанное блокирующими магию амулетами, оно не давало разрушительным силам выйти из-под контроля неопытного волшебника. Владеть магией учили в течение пятнадцати лет, причем с самого первого урока малыш-криомант прекрасно знал, чему будет посвящена вся его жизнь: службе. Полицейские криоманты выходили на службу в крупные города, военные оперативники распределялись между гарнизонами. И те, и другие тянули лямку до смерти, которая наступала позднее, чем у визоров, но раньше, чем у большинства людей.

Откуда же тогда взялось представление о них, как о счастливчиках? Дело в том, что младенцы, рождавшиеся отмеченными другими стихиями, не имели даже малейшего шанса на выживание. Огненные сгорали изнутри; предотвращать это не умели ни маги, ни алхимики. Воздушные волшебники умирали от болезней, поражавших легкие, до исхода первого месяца жизни. Маги земли появлялись на свет реже других и всегда мертворожденными. Считалось, что они гибнут из-за отсутствия связи с камнем и землей в утробе. Некоторые суеверные женщины глотали камешки, чтобы сохранить ребенка, если ему выпадет несчастный жребий.

В старые времена существовали еще и пустотные маги. Таким был грандкомандор Хейстерр, автор многократно перечитанных Ги мемуаров. Они слыли самыми сильными и обладали способностью путешествовать между плотским миром и его изнанкой, так называемой Пустотой. Заклинания, действовавшие в обоих мирах, наделяли их могуществом, которого боялись и которому завидовали. Боялись и завидовали настолько, что истребили пустотников до последнего, оборвав все семейные линии, по которым передавались способности из поколения в поколение.

Так и вышло, что из стихийных магов остались одни криоманты, порождения воды. Самые непонятные и не похожие на простых смертных среди всех волшебников. Один из них сидел напротив Ги, а тот тщетно пытался нащупать грань, отделявшую Галлара-криоманта от Галлара-человека. Насколько отлично работал его мозг? Какие чувства крылись в его груди? Галлар не знал материнской ласки, не спал с женщиной, не пил спиртного и не пробовал курить. Сожалел ли он о таких простых полумальчишеских удовольствиях, которых его лишила судьба? С другой стороны, он владел силой. Ги не был уверен, что те моменты, когда сама природа склоняется перед тобой, преображается по мановению руки, по движению пальцев, не стоили секса и дружеской попойки.

***

– Вот вы вылезли из этой мануфактуры, – ткнул пальцем на здание "Анниверсера" Галлар, – и моментально вспомнили обо мне, да? Как задницу подпалило. Геро-ой.

Ги не стал возражать. В словах криоманта была правда. Самозваный сыщик действительно зашел в тупик. Успокаивая себя проработкой других вариантов – свенова взломщика, порнодельцов и даже "Трансконтиненталя", он лишь откладывал признание горькой правды. Ему не хватало ни опыта, ни знаний, ни ресурсов. Челеста и Свен при их неоспоримых достоинствах не стоили отряда оперативников. С другой стороны, два массовых могильника нашел не полицейский, а дилетант.

– Ну да ладно, – сжалился маг.

Велев оперативникам держаться вместе, он подошел к воротам, положил руку на замок и спустя несколько секунд без видимых усилий сорвал его. Сталь раскрошилась под пальцами криоманта точно песок.

– Умеете так? – фыркнул Галлар.

– Продемонстрирую потом. Боюсь выставить вас в невыгодном свете перед подчиненными.

– Конечно. Кстати, спешу предупредить, что если порча имущества и вторжение не оправдаются, меня вздрючит начальство. А я отыграюсь на вас.

– Расслабьтесь.

– Как будто я волнуюсь, – парировал Галлар.

Расправившись своим впечатляющим манером с замком на входной двери, криомант запустил двоих оперативников внутрь, подтолкнул Ги и зашел сам. Еще трое полицейских замкнули группу. Двое остались снаружи. Группа Галлара действовала слаженно. Ни один из оперативников не задал вопроса. Каждый знал, что делать и как делать.

На сей раз темноту рассекал не единственный чахлый луч, а сразу пять мощных фонарей. Ги провел полицейских по цехам, показав лабораторные столы, заглянул в ткацкое отделение и, наконец, подвел к жуткой двери. Она оставалась распахнутой – во время бегства Ги оставил ее в таком состоянии, – и изнутри тянуло кислятиной и смертью.

– А парень-то не солгал, – сказал один из оперативников.

Вместо ответа Галлар кивнул на проход. Один за одним полицейские надевали на лицо газовые маски и исчезали в темноте. Для гражданского также нашлась одна, чему Ги невероятно обрадовался. Возясь с непривычными застежками, сцеплявшими два края маски на затылке, он пропустил почти всех полицейских и вновь оказался идущим перед Галларом. Впрочем, пройти дальше, чем сумел вчерашним днем, удалось не сразу. Причиной стал молодой полицейский, которого вырвало прямо в маску. Галлар приказал бедолаге вернуться на улицу и прислать другого оперативника. Их осталось шестеро.

– Дальше, – прогудел криомант. – Надо понять, насколько этот тоннель длинный.

Они шли, пока лучи фонарей не уперлись в стену, и чем дальше продвигался маленький отряд, тем невыносимее становилась вонь разлагающейся плоти. В самом конце длинного прямого тоннеля, уставленного бассейнами с кислотой, лежали тела, которые еще только предстояло опустить в едкую жидкость. С мертвецами не церемонились. Трупы просто свалили в одну кучу, не удосужившись даже накрыть.

Полицейские замерли, когда лучи, скрестившись на жуткой груде, вырвали из черноты все ее уродство. Тела уже начали гнить, так что приблизиться к ним ни Ги, ни оперативники не рискнули. Отстранив подчиненных, Галлар подошел ближе, склонился над мертвецами, поднял за волосы голову одного из них.

– Это че-тао или какие-то ублюдки оттуда же. Косоглазые.

– Как они здесь оказались? – спросил какой-то оперативник.

– Откуда мне знать?

– На вашем месте я бы предпочел выяснить это позднее, – с трудом выговорил Ги. – Хотя бы вытащите их отсюда.

– Не учите нас работать, – выпрямившись, Галлар отошел от трупов и хлопнул молодого человека по плечу той самой рукой, которой трогал убитого. – Назад. Пришлем сюда несколько отрядов и оцепим здание.

Не успел он договорить эти слова, как послышался еще один звук. Это были торопливые тяжелые шаги.

– Бонфор? – Ближайший ко входу оперативник повернулся, осветив подходившего. И это был не Бонфор.

Старый знакомец Ги в соломенной шляпе сокращал расстояние, поигрывая неизменными серпами. Его появление стало полнейшей неожиданностью для всех, так что не сразу нашел нужный приказ даже Галлар. Чудовище перешло на бег, и первые выстрелы загремели слишком поздно.

Спутавший маньяка с коллегой полицейский получил первым. Серп обрушился на его плечо, вошел глубоко в плоть, и даже сквозь грохот пальбы отчетливо раздался скрежет страшного зазубренного лезвия по кости. Вскрикнуть несчастный не успел, ибо второй серп полоснул его прямо по горлу между газовой маской и воротником. Огневой шквал остальных оперативников сбил убийцу на пол, но тот моментально поднялся.

Полицейские действовали грамотно. Пока одни перезаряжали оружие, вторые стреляли, и каждая пуля задерживала маньяка. Выхватив свой револьвер – тяжелый и более мощный, чем у остальных, Ги всадил две пули в ногу монстра, но и этого оказалось недостаточно.

– Галлар!

– Я действую, – невозмутимо произнес криомант. – Не отвлекайте!

Пока он действовал, маньяк подобрался на достаточное расстояние и дотянулся еще до одного полицейского. Удар пришелся сбоку, серп засел между ребер, и вырвав его, убийца буквально вскрыл всю левую половину туловища жертвы. Полицейский крутанулся на месте, кровь фонтаном брызнула на стены, резервуары, пол и на людей. Теплая липкая жидкость оросила Ги лицо. Потеряв ориентацию в пространстве, он принялся протирать стекла маски. Совсем рядом раздался еще один вопль боли. Сквозь кровавые потеки Ги увидел, как рывок маньяка валит навзничь оперативника с серпом в шее. Поверженный полицейский начал кататься по полу, но маньяк прервал его страдания ударом ноги под подбородок. Раздался хруст, голова жертвы неестественно вывернулась и замерла на одном месте, пока тело продолжило судорожно дергаться, разбрызгивая во все стороны кровь из разрубленных артерий.

Ги наверняка стал бы следующей жертвой, но тут наконец-то в бой вступил криомант. Воздух вокруг стал холоднее и будто бы гуще, а движения наступавшего маньяка – медленнее. Выступив вперед с пистолетом в левой руке, Галлар встал прямо напротив убийцы. Маньяк замахнулся серпом. Страшной силы удар обрушился на криоманта, но тот легко отвел его в сторону правой рукой. Сталь звякнула обо что-то твердое. Вскинув левую руку до того, как противник вознамерился нанести новый удар, Галлар четырежды выстрелил врагу прямо под шляпу. Чудовище взвыло – это был первый звук, который оно издало за обе встречи с Ги – и попятилось.

– Стреляйте в бак, – распорядился Галлар, и Ги с оставшимся в живых оперативником начали палить по ближайшему к убийце резервуару. Толстое стекло покрылось трещинами, вот уже по нему побежали первые ручейки зеленой жидкости.

– Продолжайте!

Кроимант сделал шаг вперед, ловко отбил сразу два серпа, выпустил оставшиеся четыре пули в голову маньяка и, отбросив ставший бесполезным револьвер, сжал кулаки и разразился смехом.

В ответ убийца издал дикий рев ярости и замахал серпами с такой скоростью, что они слились в две белесых полосы. Галлар отступил, уворачиваясь и отбивая выпады врага. Перчатки полицейского мага покрылись толстой ледяной коркой. Серпы отсекали от морозных рукавиц целые куски, но трубки на запястьях впрыскивали новые порции моментально застывавшей воды. Вставив в револьвер последние пять пуль – даже не полный барабан – Ги помог криоманту, выстрелив в маньяка. Тот запнулся и пропустил удар. Кулак Галлара врезался в грудь убийцы, оставив на комбинезоне прожженную ледяной магией прореху. Крутанувшись на месте, криомант двумя руками оттолкнул противника как раз к пробитому пулями резервуару.

– Еще стреляйте!

Последние пули проделали в баке широкую течь, а от выстрелов оперативника разлетелось вдребезги пошедшее трещинами стекло в верхней части резервуара. И тогда Галлар явил истинную мощь стихийной магии.

Вскинув руки, криомант обратил потоки ядовитой жидкости в тысячи тонких ледяных игл, которые полетели прямиком во врага. Шляпа маньяка и вуаль, равно как и его одежда и кожа, моментально превратились в решето. Иглы пронзали убийцу насквозь, застревали в теле, раздирали на куски плоть, легко проходили сквозь кости. Серпы вывернулись из изрешеченных пальцев, и монстр упал на колени. Затем руки Галлара опустились, и маньяк зарычал, на этот раз еще громче, поскольку все иглы вновь превратились в жидкость, начавшую пожирать его изнутри.

– Алхимия – великая вещь. Там, где пасует свинец, правит бал магия. – Галлар подошел к поверженному врагу, отпихнул подальше серпы и ногой опрокинул потерявшего всякую способность сопротивляться маньяка на бок. – Что ты за существо?

Ответом ему был нечленораздельный рев.

– Ты можешь понимать и говорить, я знаю.

Рык чудовища перешел в подобие стона.

– Говори со мной! – Галлар ногой ударил по шляпе, окончательно сломав ее и обнажив покрытую ранами и покрасневшую от кислоты морду маньяка.

Ги подошел ближе. Предположить, как убийца выглядел до купания в кислоте, было почти невозможно. Галлар постарался на славу, истерзав, уничтожив, сокрушив плоть противника. Нечто человеческое в облике монстра явно было: об этом говорили и провалы вытекших от алхимических смесей глаз, и остатки носа, но подобным людям он не являлся. В пасти, из которой вырывались неровные хрипы, торчали длинные заостренные клыки. От переносицы к затылку по всему черепу тянулся костяной гребень.

– Что же это такое?

– Этериал, – предположил Галлар. – Пришелец из Пустоты.

– Демон, – прошептал последний оперативник. – Да хранит нас Всевечный Отец!

– Я вас сохранил днесь, – ответил криомант. – И я довершу начатое.

– Убьете его? Но его ведь можно передать...

– Передать куда? Теоретикам из Университета? Нет уж, это моя добыча, и я поступлю с ней по своему усмотрению.

Галлар присел на корточки и положил руку на шею маньяка. Кожа обреченного этериала на глазах стала менять цвет из красного на синий. Ледяная магия распространялась от горла к лицу и груди. Положив вторую руку под голову монстра, криомант одним движением свернул ее, обратил воду из трубок в подобие ножа и несколькими ударами перерубил кожу и позвоночник демона. Оторвав голову от тела, он швырнул ее в полупустой бак с кислотой. Осколки того, что было плотью этериала, покрывали пол. Расправа криоманта над убийцей была жуткой, но – видел Отец, видели боги Кемета – Ги счел ее чересчур мягкой. Никакой другой участи, кроме самой мучительной смерти, потрошитель не заслуживал. А Галлар отбросил голову в сторону и повернулся к выжившим спутникам. Он шатался, будто пьяный. Было видно, насколько его вымотало противостояние маньяку.

– Все. На выход, – скомандовал Галлар. – Пока я с усталости не присоединился к этой твари.