Комплекс превосходства

13. Переворот

Безграничная Милость Отца. Слова, ничего не значившие для Каали Сенга, вызывали у ракшасов озлобление. Новый храм, выстроенный по образу и подобию кафедрального собора Лутеции, был тем местом, куда демоны наотрез отказывались даже заглядывать. Пару раз у Каали Сенга спрашивали, почему утренние мессы он посещает без своей очаровательной переводчицы. Одержимый, который к тому времени недурно говорил на высоком че-тао и начал учить эльветийский, отшучивался тем, что для понимания Всевечного Отца переводчик не нужен.

– Он говорит сердцем и для сердец, не так ли?

Друзья-партийцы улыбались. Гуляки из среды западной знати, считавшие Каали Сенга забавным дополнением к многочисленным пустым знакомствам, хохотали, показушно удивляясь скромности и остроумию махаристанского дикаря.

Одержимый начал ходить в храм чуждой религии не без повода. Престарелый генерал-губернатор не пропускал ни одной службы, исповедовался в грехах, вставая в одну очередь с простонародьем, и вместе с ними же принимал причастие. Общая посуда... бр-р! Каали Сенга мутило при мысли о пасти какого-нибудь беззубого сифилисного старика, слюнявившего серебряную ложку с вымоченным в крепленом вине хлебом, когда подходил его черед вкушать дары Всевечного Отца. Правителю же Ай-Лака все было нипочем. Вера творила чудеса.

Де Валансьен, убежденный атеист, на мессах не появлялся. "Магия – химический процесс, замешанный на неизученных космических влияниях, – отвечал он всякому, кто брался доказывать божественное происхождение волшебства. – Никакого вмешательства демиурга". В равной степени он отвергал и Просветлённого, чтимого айлакцами, и Черную Мать, и Великую Змею, богиню запретного колдовства и мрака, с которой от начала времен сражался Всевечный Отец. Амарикус же верил, но считал бога величайшим злом и потому оставался в стороне от ритуалов. Впрочем, Каали Сенг не обратился бы к магу за помощью, даже не будь его воззрения столь радикальны. Между двумя соратниками де Валансьена началось скрытое противостояние.

В окружении святош – как истинных, так и показных – Каали Сенг остался без поддержки. Он не переставал убеждать себя в том, что именно в храме цель можно поразить с наибольшей вероятностью. Знал он наверняка и то, что деятельный де Валансьен не стал бы полагаться на него одного, потому по посольскому кварталу уже рыскали другие наемные убийцы. Время работало против одержимого.

Первым подтверждением правоты его догадок стал взрыв парового экипажа возле резиденции генерал-губернатора. Машину разворотило в куски, а первые два этажа соседних зданий лишились всех стекол в окнах, так что о том, что сдетонировал поломавшийся двигатель, не стал слушать даже слабо разбиравшийся в механике и подобных ей науках Амарикус.

– Бомбу такой мощности заложил полный идиот, – сказал он де Валансьену после одного из партийных собраний. – Избавься от него.

И посмотрел на Каали Сенга.

– У меня другие методы, – произнес одержимый.

– Значит, незачем оправдываться, – поддел колдун.

После случая с машиной цель не стала осторожнее, зато оперативники, дежурившие в посольском квартале, принялись усердствовать в наведении порядка. Несколько раз Каали Сенга едва не вышвырнули в айлакские районы за подозрительную внешность. Далиравару с его нечеловеческим обликом пришлось запереть в четырех стенах квартиры.

– Я надену шляпу с вуалью, – хрипел ракшас.

– И первый же попавшийся стражник попросит эту вуаль откинуть. Сиди тут.

Далиравара бесился, но подчинялся. В искусстве управления демонами Каали Сенг уже достиг определенных высот и сковать ракшаса ярости мог без особого напряжения ментальных сил. С Йоналишармой дело шло сложнее, но ее внешность по крайней мере не доставляла проблем. Единственной выдававшей ее деталью был хвост, который демонесса успешно прятала под длинными платьями.

Храм Безграничной Милости остался тем единственным местом, где до генерал-губернатора было легко добраться. И убийцы не заставили себя ждать.

Месса поминовения подходила к кульминации – пению гимна, провозглашавшего павших за веру наследниками Царства Света. Одержимый никогда не пел вместе с остальными. Концепция рая была ему чужда и непонятна. Каали не делала различий между мертвецами; все они отправлялись на вечные пытки в сады забвения, и именно такой исход казался наиболее справедливым. Что это за бог, который не умеет карать и возится со смертными, как нянюшка с младенцами?

На втором куплете наемный клинок подобрался к жертве на опасное расстояние. Стоявший во втором ряду Каали Сенг увидел, что в руке одного из оборванцев, елозивших по полу у алтаря, что-то блеснуло. Фальшивый нищий изображал экстаз, он стелился у самых ног генерал-губернатора, но допускать его успеха одержимый намерен не был.

Оттолкнув стоявшего перед ним офицера, голосившего молитву так громко, что содрогались витражи в окнах, Каали Сенг подскочил к убийце. Он успел вовремя: наемник готовился нанести удар и уже высвободил из потайных ножен метательный нож. Одержимый пнул его по локтю, и нож покатился по полу. Убийца заорал от неожиданности и ловко вскочил на ноги. Из недр мешковатого балахона моментально появилась сабля, старомодное и неэффективное оружие, но для убийства старика достаточно было и ее. Принимать решение пришлось быстро. Каали Сенг ринулся на наемника с голыми руками. Тот выставил саблю вперед, и живот обожгло острой болью. Одержимый не остановился. Загоняя клинок глубже в свое тело, он сшиб врага с ног и вцепился ему в горло. Убийца выпустил саблю, и это спасло Каали Сенга. Вместо того, чтобы попытаться добить терявшего кровь противника, наемник стал разжимать пальцы, обхватившие его шею.

Вокруг творилось что-то невообразимое. Прихожане голосили и призывали на помощь, но в схватку не вмешивался никто. Этого и не потребовалось: Каали Сенг справился сам. Без воздуха убийца очень быстро перестал сопротивляться. Оставлять его в живых означало подставить де Валансьена, поэтому одержимый душил врага, пока его выпученные глаза не остекленели.

– Милосердный Отец, да вы весь в крови!

Священники первыми отважились приблизиться к раненому. Из-за их спин выглянул правитель.

– Да что вы говорите? – спросил Каали Сенг и повалился на бок.

Он не потерял сознания ни когда извлекали саблю, ни когда целители самого генерал-губернатора ворожили над раной, ни когда ее зашивали. Боль была такой же нестерпимой, как при вторжении ракшасов в сознание – давным-давно, еще в Кахой Дхате. Каали Сенгу казалось, что пришел его конец, и он корил себя за глупость. Де Валансьен не стоил пронзенных кишок и мучительной смерти. В счастливый исход одержимый поверил, только когда над ним склонился сам правитель.

– Он выживет, Мха Ши?

– Все указывает на это, – ответила целительница, чернокожая девушка с узким разрезом глаз, то ли кхайка, то ли уроженка южных островов Ай-Лака.

– Ты спас меня. – Генерал-губернатор накрыл рукой сжатую в кулак кисть Каали Сенга.

– Служу на благо Эльвеции, – сквозь стиснутые зубы простонал одержимый.

– Верю. Верю. Не говори. Береги силы.

***

Зализывать рану после инцидента в храме пришлось долго. Навестивший Каали Сенга Амарикус принес письмо де Валансьена, в котором лидер Партии хвалил за верное решение и самоотверженность, а от себя добавил, что поступка тупее в жизни не видел.

– Его бы поймали и раскололи, – возразил одержимый.

– Неужели? Ты плохо меня знаешь, – ответил колдун.

Спорить с этим Каали Сенг не мог. Амарикус действительно обладал множеством талантов, большинство которых демонстрировал только в случае крайней нужды. Де Валансьен был движущей силой Партии Справедливости, ее мозгом и сердцем, но без своей правой руки он недалеко бы взобрался по политической Лестнице.

– В любом случае желаю здоровья, – сказал Амарикус, покидая комнату Каали Сенга.

Суровый Далиравара щелкнул задвижкой.

– Его присутствие опасно для меня.

– Знаю. – Одержимый жестом отослал ракшаса прочь.

– Он сильнее тебя. – Йоналишарма появилась у кровати, положила на лоб прохладную ладонь.

– Знаю.

– Прикажи убить его!

– У меня другая цель, не забыла? – разозлился Каали Сенг.

– Она подождет. А Амарикус замышляет неладное. Это чую я, чует Далиравара. Неужели этого не чувствуешь ты, мой повелитель?

Неприязнь Амарикуса никогда не была тайной для Каали Сенга, но противостоять колдуну он не намеревался. Они шли к одной победе, после которой личные дрязги перестали бы иметь значение: Ай-Лак велик, Эльвеция еще больше, награда за успех велика. Испортить все в шаге от заветного триумфа Каали Сенг просто не мог себе позволить.

– Старик – первый, – постановил одержимый.

Йоналишарма огорченно замолчала. Больше эту тему она не поднимала, да и для Амарикуса это стал первый и последний визит в съемные апартаменты Каали Сенга. Крепкий организм переборол рану, и после полутора месяцев восстановления изнуренный, бледный, обессилевший, но полный решимости завершить начатое одержимый покинул квартиру и спустился в большой мир.

История с покушением принесла славу и сделала его самым узнаваемым махаристанцем во всем Ай-Лаке. Приглашения на званые вечера, недвусмысленные намеки красоток, жаждавших увидеть шрам, молчаливое одобрение партийцев и речь, произнесенная де Валансьеном на первом же заседании после возвращения Каали Сенга в строй, стали лишь досадной помехой на пути к успеху. Став слишком узнаваем, одержимый больше не мог следить за генерал-губернатором и убить его лично в людном месте. Из неприметного чужака он превратился в знаменитость.

После одной из месс, которые Каали Сенг вновь начал посещать, чтобы избежать лишних расспросов, старик сам подошел к спасителю.

– Я ведь так и не отблагодарил тебя как следует, – сказал наместник.

– Ваша целительница вытащила меня из ада, ваше превосходительство, – учтиво ответил одержимый, подумав, что лучшей благодарностью со стороны генерал-губернатора стал бы суицид.

– Это меньшая из наград. – Старик протянул конверт. – Приходи на праздник Коронации в резиденцию. Познакомишься с нужными людьми, может, оставишь блажь с ПСР. Подумай серьезно, мальчик. Я добра тебе желаю.

Такой поворот событий поставил Каали Сенга в тупик. Работая на де Валансьена, он и не задумывался о том, насколько широкие возможности открывает сотрудничество с действующей властью. Тот же почет, то же богатство, только почти без риска и в статусе героя.

– Они сотрут тебя в порошок, господин, – сказала Йоналишарма, когда Каали Сенг поделился с ней сомнениями. – У них на руках доказательства твоего участия в десятке убийств.

– Так они сами отдавали приказы на эти убийства. Я потяну их за собой.

– И кто тебе поверит? Де Валансьен – авторитетный и уважаемый человек.

– Почему же тогда он не сдал меня раньше? Как он объяснит это?

– При желании он объяснит, и что солнце зеленое.

Демонесса была права. Сменить сторону представлялось проблематичным. Таких людей, как де Валансьен и Амарикус, опасно было иметь во врагах. При том самом желании, которое упомянула Йоналишарма, они без зазрения совести послали бы по его голову нового амбициозного члена Партии. А уж с какой легкостью Амарикус умел изгонять демонов, Каали Сенг помнил еще по первой их встрече.

Резиденцию генерал-губернатора выстроили в посольском квартале по образцу Дворца Справедливости, загородного поместья эльветийских королей. Айлакские эльветийцы вообще любили копировать здания их родины – от храмов до борделей. Рядом с буйной зеленью, пальмами и гигантскими ананасами востока, в окружении кургузых, но ярких домишек аборигенов и пагод Просветлённого постройки западного стиля казались слишком сдержанными и строгими. Внутри резиденции, по мнению одержимого, тоже было неуютно: слишком много пустого пространства, бессмысленные полотна в позолоченных рамах на стенах, непрактичная мягкая мебель, чрезмерно высокие потолки и тяжелые бордовые занавеси на окнах. Входя в здание, Каали Сенг испытал неприятное чувство, будто резиденция поглощает его, а к концу вечера наполовину переварит и выблюет через какую-нибудь заднюю дверь.

– Я не схожу ли с ума? – спросил он державшую его под локоть Йоналишарму.

– Живой дом? – Она улыбнулась. – Нет, ничего подобного, господин. Наслаждайся вечером.

Праздник Коронации посвящался восшествию на престол очередного короля Эльвеции. Луи-Огюст, перенявший титул от отца в пятилетнем возрасте, формально правил страной уже второй десяток лет. При нем вся власть перешла от короны к заседавшим в Генеральных Штатах аристократам и промышленникам, но отменять монархию никто не стал. Луи-Огюст подписывал нужные законы, раз в год обращался с речью, полной возвышенных слов, к народу и остался живым символом процветающей страны, возведенной руками предшественников.

Выпив бокал игристого за здоровье и долгие лета правления короля, Каали Сенг прибился к группе партийцев. Генерал-губернатор созвал на торжество представителей всех политических групп. Весомая и влиятельная Партия Справедливости послала представительство в лице Анн Вильдаруа, занимавшей пост третьего заместителя де Валансьена, и еще нескольких птиц не самого высокого полета. Каали Сенг явился по личному приглашению, но среди соратников все же чувствовал себя уверенней. Он снова стал незаметен: в зале, помимо него, находилась куча известных личностей.

Проведя около часа в бессмысленных разговорах, Каали Сенг попал на глаза хозяину вечера. Генерал-губернатор лично подошел к одержимому и пригласил его присоединиться к занимательной беседе о будущем колонии.

Они заняли места за круглым столом в кабинете на втором этаже. Собеседниками Каали Сенга, помимо самого генерал-губернатора, стали пятеро мужчин, которых он прежде не видел.

– Разрешите представить вам Каали Сенга и его милую помощницу, господа.

– Шарма, – назвалась демонесса.

– Каали Сенг спас мне жизнь, – продолжил старик, – несмотря на то, что по воззрениям мы с ним очень разнимся.

– ПСР, верно? – спросил один из мужчин.

Он носил очки, щегольскую прическу и тонкие усики, отчего походил одновременно на ученого мужа и завзятого дуэлянта.

– Именно так.

Щеголь смерил Каали Сенга презрительным взглядом, но промолчал. Старик тем временем представлял незнакомцев одержимому.

– Господин Эмиль Варден, Айлакская железодобывающая компания, господин Жан-Эммануэль де Сен-Фавр, сапфировые копи, Его Высочество принц Франк, Его Высочество принц Луи и господин Блез Донн, уполномоченный представитель Благословенного Союза.

Донн, тот самый щеголь, что столь прохладно отнесся к знакомству с Каали Сенгом, шумно зевнул и достал из кармана сигару.

– Стремитесь перетащить на сторону добра этого экзотического молодого человека? – спросил он. – Помилуйте, зачем он вам?

– Шансы, мой дорогой, – ответил за старика де Сен-Фавр, худощавый бородач со сломанным носом, чей кончик забавно торчал вбок.

– Шансы посеять раздор в ПСР? Не смеши меня, Эм.

– Шансы спасти отдельно взятую заблудшую душу. Услуга за услугу, – сказал генерал-губернатор.

– И что, мы должны выступить в роли дрессированных собачек и рассказать чудесному восточному другу, как хорошо идут у нас дела и как здорово было бы владеть шахтами и работать на премьера?

Принц Франк поднял руку, намереваясь вставить реплику, но Донн не дал ему даже раскрыть рта.

– Или про голубую кровь поведать? Как вы думаете, много ли уважения питают айлакцы вроде него к монархии?

– Я махаристанец, к вашему сведению, – сказал Каали Сенг на че-тао. Йоналишарма перевела, вызвав у Донна усмешку.

– Он даже языка не знает.

– Я все понимать, – произнес одержимый на эльветийском и сразу же осознал, что выставил себя еще большим дураком.

– «Я все понимать, я все говорить». Это даже смешно! – Щеголь затянулся и выпустил клуб терпко пахнувшего дыма через ноздри. – Давайте поступим так: вы, дорогой Лассетр, похлопочете за своего спасителя перед Эмилем и Эм, выбьете ему денежную должность, а потом мы отправим его восвояси и вернемся к по-настоящему важным вещам. Нам есть что обсудить, уж поверьте.

Генерал-губернатор закряхтел, но слов не нашел, а принц Франк прокашлялся и вновь воздел руку.

– Добавите что-то, Высочество? – повернулся к нему Донн.

– Вы излишне резки, Блез. За вас говорит идея. Но мой царственный племянник убежден, что выслушать должно каждого.

– Вы мало слушали ПСР?

– Мы слушали де Валансьена-старшего, – сказал Эмиль Варден. – Не станешь же ты равнять всех членов ПСР?

Донн с сокрушенным видом закрыл лицо руками.

– Воля ваша.

– Замечательно. – Генерал-губернатор улыбнулся Каали Сенгу. – Прошу простить это маленькое недопонимание.

– Не извиняйтесь от моего имени, Лассетр, – отреагировал Донн. – Я не меняю мнения.

Каали Сенг молчал, впервые в жизни, пожалуй, чувствуя себя неловко. Де Валансьен и Амарикус наверняка бы ответили Блезу Донну должным образом, но у него не было ни опыта, ни знаний в политических играх. Место в Партии он заслужил лишь тем, что его ракшасы выполняли грязную работу для де Валансеьена.

– Внимательно слушай, господин, – шепнула, склонившись к самому уху, Йоналишарма. – Тебя позвали не просто так.

Кивнув, Каали Сенг начал внимать всем речам, что произносились за круглым столом. И чем больше он слышал, тем сильнее убеждался в правоте слов демонессы.

Взяв слово, Эмиль Варден бросил на стол тонкую папочку.

– Здесь подробности, если кому интересно. Кому нет – учтите, что все хорошо. Запасы в горах не иссякнут по меньшей мере еще с десяток лет. Увеличение мощностей невыгодно, пусть все идет такими темпами, как сейчас.

– А что насчет прибрежной гряды? – спросил генерал-губернатор.

– Ищем.

Донн взял папку и принялся изучать ее содержимое.

– Что насчет поддержки Союза?

– Отклонено, Блез, извини.

– Правда? Что насчет тебя, Эм?

Де Сен-Фавр покачал головой.

– Сапфировые копи принадлежат короне. Мы не имеем права поддерживать какую-либо партию.

– Копи принадлежат тебе. – Донн снял с переносицы очки и поднес их ближе к бумаге, которую читал. – А как насчет рубиновых в придачу?

– То, что Плейн продался Союзу, ничего не меняет.

– Вот как?

– Вы не в том положении, чтобы угрожать, мсье Донн, – вмешался принц Луи.

Он был моложе любого из собравшихся, вряд ли ему сравнялось даже двадцать, но голос его звучал громко, уверенно и твердо.

Представитель Благословенного Союза елейно улыбнулся.

– Высочество приняло мои слова за угрозу?

– Вы не ослышались, мсье Донн.

– Сожалею об этом. Но осмелюсь напомнить, – указал очками на генерал-губернатора Донн, – что высшая власть колонии состоит в Союзе и, согласно Статуту об управлении, управляет вверенными землями на принципах партии. Разве не ваш старший брат подписал сей документ?

– Высшая власть меняется, Блез, – ответил принц Франк.

– Простите?

– Я подаю в отставку. – Генерал-губернатор беспомощно развел руки в стороны. – Я уже стар, а мою шкуру желают содрать и положить ковриком у двери слишком многие.

На лице Донна появилось недоумение, но лишь на мгновение. Он моментально взял себя в руки.

– Мой дорогой Лассетр. – Водрузив на место очки, он приподнялся с места и вернул папку Вардена на стол. – Мой любезный Лассетр, разве у вас достанет гражданской несознательности для того, чтобы отдать Ай-Лак этим вредителям из ПСР?

– Они его получат в любом случае.

– Отче милостивый!

Донн скрестил пальцы и прикрыл глаза, обдумывая ситуацию. Все молчали.

– Значит, вы решили поступить так, господа, – проговорил представитель Союза. – Сговорились, чтобы отдать колонию ПСР, получили поддержку у самых косных членов королевской семьи, запугали или подкупили Лассетра, чтобы я узнал об этом только сегодня, когда все уже наверняка прокручено. Ах да, еще и выкормыша де Валансьена пригласили. Браво! Какие льготы вам пообещал де Валансьен, Эмиль?

– Дело не в этом. Встряска не повредит экономике. Да и среди рабочих ширятся радикальные идеи. Сдержать их можно малой кровью.

– Малой кровью? Скормить социалистам весь Ай-Лак – это, по-вашему, малая кровь? Высочество, помните, как вы вешали повстанцев с их идеями свободы на столбах в этом самом городе?

– Вторую войну мы не потянем, – сказал принц Франк.

– Союз потянет. Откажитесь от вашего нелепого плана, и мы найдем, что предложить взамен.

– Боюсь, что все решено, – произнес де Сен-Фавр.

– Я уполномочен забрать прошение об отставке мсье Лассетра и отвезти его брату. И засвидетельствовать дозволение, – принц Луи постучал ногтем по перстню-печати.

– Что ж, значит, мы потерпели поражение. – Донн встал с кресла. – Полагаю, мое присутствие более не обязательно. Приятно было увидеться, господа. Рассчитываю на дальнейшие встречи.

– Взаимно, Блез, – сказал Варден, протягивая руку.

Остальные последовали его примеру, только у генерал-губернатора не хватило на прощальные слова смелости. Когда Донн скрылся за дверью, и с лестницы донесся торопливый стук каблуков, старик позволил себе выдох облегчения.

– Не бойтесь его, – возобновил беседу принц Луи. – Вы же останетесь здесь?

– Планировал.

– Хорошо. Мы позаботимся о вашей безопасности. Но прежде всего… – Принц впервые за встречу обратил взор на Каали Сенга. – Вы сделали выводы?

– Моя задача заключается в ином, не так ли?

– Так. Передайте все, что нужно, де Валансьену и оставьте в покое мсье Лассетра. В его устранении больше нет резона, так и скажите своему хозяину.

Принц указал на дверь, и Каали Сенгу осталось лишь последовать приказу. В переполненном народом зале он отыскал Анн Вильдаруа и ее сопровождающих. Велев одному из партийских клерков подготовить экипаж, он влил в себя еще шипучего вина и вышел на улицу. У парадного входа стоял Блез Донн.

– Вы всего лишь мальчик на побегушках, – сказал Донн. – Но раз уж вы взялись донести до де Валансьена слова Эмиля и Эма, передайте еще и весточку от меня.

– Велик соблазн отказаться.

– О, это меня ничуть не огорчит. Вам не удастся досадить мне, мальчик из Махаристана, как бы сильно вы этого ни желали. Да и послание очень простое. Даже ваш неразвитый мозг сможет запомнить. Скажите де Валансьену, что на старости лет родители и братья нуждаются в родственной заботе, только и всего. – Донн отвесил шутливый поклон. – Все, больше не смею задерживать. Место, цепной песик, беги к хозяину!