Комплекс превосходства

18. Катакомбы

Ночью в "Рыбьем Черепе" жизнь била ключом. Чтобы просто попасть внутрь, пришлось отстоять немалую очередь. Стражи у дверей ругались с лишенными магического дара хитрецами, решившими проскользнуть в заведение. Колдуны всех мастей шутили и переругивались, причем смысла некоторых фраз Ги не понимал совершенно, в отличие от Челесты, которая то посмеивалась, то возмущалась, то вворачивала свою реплику. Некромантка попала в свою стихию, ей нравилась атмосфера, и Ги из-за этого перестал ощущать себя комфортно. К счастью, все изменилось, стоило Челесте переступить через порог, втащив за собой спутника за руку, чтобы не дать охраннику повода задержать его. Девушка выдохнула и сделалась очень серьезной.

– Ты уверен, что здесь?

– Все сходится. Магические наркотики ввозятся в Лутецию и распространяются в игорном доме. Свен редко собирает хлам-информацию, а других пристанищ азартных волшебников я не знаю.

Они вышли в главный зал, где выбрали один из свободных столиков для карт. Раскидав первую партию "на интерес", они сдали карты для второй и умышленно затянули ее, высматривая, где и как могла бы распространяться загадочная красная смола из записей Свена.

– Сильно удивлюсь, если братьям ван Рёкам нужен сам игорный дом, а не наркотик, – сказал Ги, скидывая пару дам. Волшебница пожала плечами.

– Две цели одним выстрелом.

– Или так. Но представь себе, насколько шире возможности ван Рёков.

Челеста ответила на ход, выбросив с руки младшие карты, и еле заметным движением пальца указала за спину Ги.

– Там.

Он обернулся. По залу шагал Рыбий Череп, который даже на фоне разношерстной толпы магов выделялся причудливой внешностью. Рядом с ним шел, зацепившись большими пальцами за карманы брюк, Эдмонд ван Рёк собственной персоной, а чуть поодаль двигались два телохранителя-тхейрасха. Нелюди возвышались над любым в зале как минимум на целую голову. Каждый носил по сабле и кинжалу, но Ги понимал, что оружие им полагается лишь по статусу. На деле чародей из тхейрасха мог убить почти любого злоумышленника одним заклинанием, на которое не потратил бы и пары секунд.

Ван Рёк что-то говорил хозяину игорного дома. В ответ тот лишь кивал или, напротив, качал головой. Манера его общения, видно, не менялась в зависимости от того, был перед ним клерк фирмы или один из богатейших людей континента.

– Куда они направляются? – шепнула Челеста.

– Черт их знает, надеюсь, не в нашу сторону. Не берусь предсказывать, что будет, если они заметят меня.

– Как будто у них встреча еще с кем-то, – Челеста огляделась. – Давай ждать.

Ги отвернулся от ван Рёка и Рыбьего Черепа, сгреб карты и принялся их мешать. Девушка осталась в роли единственного наблюдателя. Вполголоса она комментировала, что хозяин точно ищет какой-то столик.

– Они решают нечто очень важное, – сказал Ги. – И почему я не отважился наладить связь хоть с кем-то в агентстве?!

– Возможно, потому что кто-то оттуда мог натравить на тебя демона?

– И как я сам не догадался!

Рыбий Череп тем временем все-таки отыскал нужный столик. Он помахал рукой, подзывая сидевших за ним мужчин. Ги выглянул из-за плеча и от изумления едва не выронил карты из рук. Руку Эдмонда ван Рёка пожимал Мирти из "Шедерне и партнеров". Его сопровождающим был полковник Паннер, глава службы безопасности фирмы.

– Ты совершенно права. Демона натравили эти двое, – прошипел Ги. – Чтобы их самих пожрали демоны!

Четверка заговорщиков – по-другому Ги назвать их не мог – пошла назад тем же путем, мимо рядов с игорными столами. Видно было лишь затылки, но, судя по жестикуляции, на сей раз роль оратора взял на себя Мирти. Когда четверо скрылись из вида, отправившись, по всей видимости, в кабинет Рыбьего Черепа, молодой человек положил колоду на стол, не став раздавать новую партию, и проверил, в кобуре ли револьвер.

– Я должен проследить за ними.

– Сумасшествие, – постановила Челеста. – Видел тхейрасха?

– А выбор у меня есть? Сам случай велит мне завершить работу здесь.

– Я пойду с тобой.

– Нет, не пойдешь. – Ги взял волшебницу за руку. – Ты отправишь аудиограмму криоманту Галлару, а потом дождешься его и только тогда проследуешь за мной. И найдешь дядю. На всякий случай.

– Чтобы потом оплакать тебя и обыскать уже пустой кабинет Черепа?

Ги усмехнулся.

– Оптимизм того и гляди перельется через край. Иди. Пожалуйста. Без Галлара все равно мы не обойдемся.

Оставшись один, Ги отделился от столика, пробрался между рядами и спустился к сцене, где полуодетые девицы отплясывали нескромные танцы, а печальный ансамбль из двух виолончелистов, скрипача и барабанщика изо всех сил старался попасть в такт движениям их ног. Выходила жуткая какофония. Подмигнув танцовщице, обратившей на него внимание, Ги прошел вдоль всей сцены и свернул в закуток, куда его некогда отвел для разговора Рыбий Череп.

Его никто не пытался остановить. Охрана в переполненном зале не заметила, как он проскользнул в запрещенную часть игорного дома, а в уже знакомом коридоре он был совершенно один. Мимо бывших гримерных и технических комнат Ги крался на цыпочках (кто знает, кто сидит в них теперь?). Кабинет директора, облюбованный Рыбьим Черепом, находился выше – вровень с серединой партера, и вела к нему металлическая винтовая лестница.

Ги поднялся наверх и уткнулся в открытую дверь. В кабинете Черепа никого не было. Куда же подевались шестеро человек? Ги обшарил все уголки комнаты, заглянул даже в клетку к питомцу Рыбьего Черепа, поплатившись за это царапиной на руке, но не нашел ровным счетом ничего.

Спустившись, он попробовал открыть ближайшую гримерку и нашел в ней склад какого-то барахла, служившего то ли реквизитом для выступлений, то ли старыми декорациями зала. Пыль, покрывавшая все это великолепие, красноречиво свидетельствовало о том, что заглядывают в каморку в случае самой крайней нужды. Ги пошел дальше, осматривая подсобки одну за другой. Большая их часть пустовала или полнилась таким же набором отслуживших свое вещей. Волшебник бы наверняка нашел потайной ход, которым воспользовались Череп и его новые партнеры, подумал Ги.

Он как раз готовился открыть очередную дверь, как где-то рядом послышались голоса. Ги скользнул внутрь каморки и прислушался. Звуки шли снизу. Ги встал на колени, согнулся и приложил ухо к полу. Легонько постучал пальцами. Пол в этой кладовой был бутафорским. Слишком тонкий и, в отличие от паркета, которым выстлали весь театр, состоявший из наспех обработанных деревянных досок.

Дождавшись, пока голоса стихнут – это свидетельствовало о том, что заговорщики отдалились, – Ги приступил к поиску входа в таинственное подземелье. Судя по всему, тот также открывался магическим способом, так что Ги принял решение воспользоваться самым очевидным и грубым из способов. С помощью ножа он один за другим выдрал гвозди из одной из досок, с трудом отогнул ее и убедился, что сразу же под каморкой чернел провал тоннеля. Теряя драгоценные минуты (кто знает, что вообще собрались делать в подземелье заговорщики?), Ги вытащил гвозди с другой стороны доски, затем посередине. Образовавшаяся дыра оказалась слишком узкой для него, так что пришлось избавиться и от соседней доски. Ги сел на край отверстия и свесил ноги. До пола они не доставали. Кинув вниз монетку, он убедился, что прыжок безопасен. Высота не превышал, по его прикидке, пары метров.

Он соскочил вниз, оказавшись в непроглядной темноте. Пошарив руками, Ги убедился, что находится именно в тоннеле. Гладкие каменные стены покрывало что-то влажное и противное. Вытянув руку вверх, можно было коснуться потолка. В тоннеле стояла леденившая открытую кожу прохлада и пахло сыростью. Определив, в какой стороне затихали звуки голосов, Ги медленно двинулся вперед. Левая рука скользила по стене, правая сжимала револьвер. Он понятия не имел, способны ли тхейрасха видеть в темноте, не оберегают ли тоннель сторожевые чары и нет ли на пути ловушек, известных только Черепу и его охране. Каждый шаг мог обернуться чем-то непоправимым.

Тоннель и не думал кончаться. Более того, чем дальше продвигался Ги, тем больше неприятных сюрпризов он преподносил. Два раза на пути встречались лестницы, с первой из которых Ги едва не упал. Спасло его только то, что создатель тоннеля озаботился вделать в стену железный поручень. Лестница научила Ги осторожности, так что по второй он спустился без приключений, зато чуть не упал, наступив в лужу чего-то скользкого. Чертыхнувшись, он моментально закрыл рот ладонью. Не хватало только взбудоражить тхейрасха подозрительным шумом!

Третью лестницу Ги разглядел. Первый в тоннеле источник света – два факела на каменных подставках – разгоняли мрак над каменными ступенями, уходившими еще глубже. Рыбий Череп вел ван Рёка и людей из Шедерне в катакомбы старого города.

В те времена, когда Железный Город еще наслаждался солнечным светом, жители Лутеции прорыли под землей целую сеть катакомб. Они верой и правдой служили потайными ходами при осадах, в них устраивали тюрьмы, селились бандитские шайки и отправляли службы запретным богам. Но главным предназначением катакомб было погребение. Подземная Лутеция превратилась в гигантский некрополь еще до Жозефа Вешателя, а потеряв возможность хоронить покойников на кладбищах внешних районов, обитатели Железного Города продолжили заполнять костями все новые и новые тоннели древних подземных лабиринтов.

Именно в некрополь Ги и вывел потайной проход Рыбьего Черепа. Молясь, чтобы освещаемую часть пути никто не охранял, он сбежал вниз по ступеням. На каменных плитах образовались вмятины от миллионов ног. Эта часть катакомб была совсем старой, вероятно, пробитой в податливой южной земле еще до падения античной империи.

У подножия лестницы горели точно такие же светильники, как и наверху. Да и весь лабиринт, раскинувшийся перед Ги, был хорошо освещен. Древние верили, что мертвецам необходим свет, поскольку Всевечный Отец направляет дланью своей к спасению лишь тех, кого видит, тьма же – вотчина Великой Змеи. Упокоище выстраивалось как раз под этот догмат. Крошечная площадка, на которую ступил Ги, разделялась на три тоннеля. В каждом из них горели магические камни, вмурованные в стены. Каждые два камня разделялись четырьмя нишами, в которых размещали мертвецов. Некоторые скелеты рассыпались на части, и их кости покрывали полы тоннелей, иных скрепляли проволокой, и они так и остались стоять или сидеть, уставившись пустыми глазницами на соседей в нишах напротив.

И вновь Ги попал в тупик. Какой из тоннелей избрал Череп, он не мог даже представить. Но, сказал он сам себе, пришла пора сделать решительный выбор, то есть положиться на случай. Ги пошел прямо.

И не ошибся.

Тоннель вывел его в подземную церковь, где некогда провожали в последний путь умерших. В тесное помещение с вырезанными прямо в полу грубыми лавками без спинок вела очередная лестница. За алтарной половиной кто-то негромко переговаривался. Незнакомая речь выдала в невидимых собеседниках тхейрасха. Ги отыскал тех, за кем шел. Теперь ему предстояло проскользнуть мимо стражей.

Он взвел курок револьвера. Палец лег на спусковой крючок. Что бы ни произошло дальше, оружие Ги планировал пустить в ход в случае малейшей опасности. Он прокрался вдоль одной из стен и заглянул за каменную плиту, служившую алтарем. За ней не было видно ровным счетом ничего, разве что голоса тхейрасха становились громче по мере приближения к алтарю.

Ги вошел в алтарную половину. Когда-то туда допускались только жрецы, а простые смертные впервые попадали в святая святых только после смерти. Священники омывали тела благословленной водой – купель все еще стояла возле вырезанного в камне изображения Всевечного Отца, – после чего рядили в белые саваны и вместе с ближайшими родственниками покойников выносили в тоннели, где устанавливали в вертикальных могилах. С этой половины из церкви можно было выйти только в очередной тоннель, сквозь совсем низкую и узкую щель. Как в нее пролезли тхейрасха, Ги и представить не мог.

Прижавшись спиной к стене у самого прохода, Ги выглянул наружу. Оба тхейрасха стояли в коротком тоннеле, охраняя решетчатую дверь. То, что именно за ней скрывался со своими сообщниками Рыбий Череп, представлялось очевидным фактом. Цель была совсем близка, но еще ближе стояли колдуны, справиться с которыми с помощью револьвера не смог бы никто. Любая атака была самоубийственной.

Ги сполз по стене и уселся прямо на пол. Мозг отказывался генерировать идеи. Закатив глаза, молодой человек уставился на потолок... и нашел решение. Над самим алтарем зияло большое прямоугольное отверстие, из которого свисала цепь. Судя по всему, через него когда-то спускали вниз алтарный барельеф. Стараясь не сильно шуметь, Ги убрал револьвер, вскарабкался на купель, оттолкнулся от ее края и, прыгнув, зацепился за шероховатый камень. Ставя ноги на выступающие части барельефов, покрывавших алтарь, он с необычной резвостью забрался наверх. Из тоннеля донесся оклик на языке тхейрасха, но Ги уже успел подпрыгнуть еще раз, схватиться за цепь и исчезнуть в верхнем провале.

Карабкался он небыстро. Цепь уходила вверх на многие метры, но Ги не стал лезть высоко. Едва его нога нащупала горизонтальную поверхность, он спустился на нее, нащупал лаз, лег на живот и оказался в очередном тайном проходе. Там оказалось очень грязно и вновь темно. Сориентироваться Ги сумел лишь благодаря тому, что запомнил, в какой стороне располагалась охраняемая тхейрасха дверь. Выпрямиться во весь рост и даже встать на четвереньки мешали низкие потолки. Ги пополз вперед, сбивая локти и колени.

Он полз с упрямством, достойным израненного знаменосца, из последних сил удерживающего знамя перед наступающим врагом. Руки и ноги онемели, ногти ломались о камни, затылок то и дело ударялся о потолок. Это была настоящая пытка. В какой-то момент Ги стало мерещиться, что даже в этом лазу его окружают кости упокоившихся тысячелетие назад лутецианцев.

– Не остаться бы здесь самому, – прорычал Ги.

Собственный голос придал ему сил. Второй отрезок пути он преодолел гораздо быстрее первого. Впрочем, окончание ему не понравилось. Лаз пошел резко вниз, и как ни старался Ги замедлить спуск, в этом он не преуспел и покатился по коварному скату, натыкаясь на каждый выступавший камень и окончательно разбив в кровь колени. В самом низу он свалился в какую-то яму и врезался лицом во что-то металлическое. Из носа закапала кровь. Ги перевалился на спину, закрыл глаза и лежал, переводя дух и пережидая кровотечение. Успокоившись, он осмотрел помещение, в которое попал, и убедился в правоте своих страхов касательно захоронений.

Потайная погребальная комната освещалась все теми же камнями, что и нишевые гробницы. Их было гораздо больше. Разные по цвету, они сияли на потолке, отчего создавалось впечатление призрачного красочного дождя, заливавшего камеру. А вдоль стен, облокотившись на спинки резных тронов, сидел круг мертвых чародеев. Это определенно были маги. Под ногами каждого лежало по посоху, символу колдовского статуса, отмененного лет двести назад. Синие и красные саваны покрывали замысловатые узоры с птицами, растениями, волнами. В центре упокоища стоял столп из ржавого металла, в который и врезался упавший с потолка Ги.

Поднявшись на ноги и с хрустом распрямив затекшую спину, Ги осмотрел камеру тщательнее и пришел к выводу, что располагалась она приблизительно над помещением, где по его догадке сидел Рыбий Череп. Очередной храм, сакральный столп которого охраняли покойные чародеи?

Вмурованную в пол решетку, единственный выход из упокоища, он отыскал довольно быстро. Ги поднял ее и спустился в открывшийся люк. Путь вниз был и вполовину не таким долгим, как подъем по цепи. И, что порадовало Ги больше всего, встав ногами на решетку, закрывавшую нижний выход из трубы, он услышал разговор на эльветийском. Фальцет Мирти он не спутал бы ни с кем.

Цель была найдена.

Собеседники спорили. Мирти, то и дело срывавшийся на крик, ожесточенно доказывал что-то Эдмонду ван Рёку, и, хотя начала перепалки Ги не слышал, смысл ее от него не ускользнул.

– Не могу я повлиять на него! – говорил Мирти. – Не сейчас! До Гран-Агора он просто откажет мне!

– Тогда зачем я платил вам? – гудел ван Рёк. – Как вышло так, что мейнерр Череп готов рискнуть, а вы нет? Ему есть что терять.

– Верно, – в своей лаконичной манере высказался Рыбий Череп.

Мирти замолчал, и Ги воспользовался паузой, чтобы попытаться разглядеть заговорщиков сквозь толстые прутья крышки люка. Внизу было сумрачно, особенно в сравнении с гробницей магов, оставшейся наверху. Прямо под ногами Ги чадил уже знакомый факел на напольной подставке. Людей разглядеть не удалось; судя по всему, они сидели поодаль.

– Каали Сенг не обладает нужными полномочиями, – нашел слова Мирти.

– Обратитесь напрямую к Амарикусу. К Филиппу. Он-то не откажет.

– Амарикус влиятелен, – голос Мирти задрожал. – Какую бы ответственность за меня ни ощущал дядя, Амарикус ему важнее. Просто важнее. Или вы, ван Рёк, думаете, что я вчера на свет появился? Где Амарикус и где я?

– Ну что ж. – Ван Рёк прокашлялся. – В таком случае мне остается только откланяться. Было приятно иметь с вами дело, мейнерр Череп, но без смолы ваше предприятие теряет всякую прелесть.

– Отсрочка?

– Отсрочка позволит Амарикусу вывезти все то, что составляет ценный актив для нас с Петером.

Рыбий Череп помедлил с ответом.

– Убийство?

– Кого вы собрались убивать? – взвизгнул Мирти. – Амарикуса?

– Хотя бы и его, – заметил хозяин игорного дома. – Выгода стоит свеч.

– Но как?

– Это как раз то, что мы обсуждали наедине, – сказал ван Рёк.

Спектакль, подготовленный им с Черепом, работал превосходно. Сбитый с толку Мирти начал слушать план покушения на мага ПСР.

– Прежде всего, вы отправите ему приглашение на рандеву. Сюда, в театр или еще куда. Там его встретят достойные джентльмены. Тхейрасха и мои ребята. А если мейнерр Череп тайком снабдит нас хотя бы малым запасом смолы, исход этой так называемой встречи будет предрешен.

– А дядя?

– А он узнает? – спросил Рыбий Череп.

– Учтите, мейнерр де Валансьен, – поддержал сообщника ван Рёк, – и фирма Шедерне, и Каали Сенг, да и сам Амарикус наломали столько дров, что рано или поздно муть поднимется со дна, а пострадает в первую очередь ваш дражайший дядя. Мы предлагаем сделку, выгодную всем. Расчистите путь для ПСР и продолжайте развлекаться с Каали Сенгом и его девками на заклание. Хотите – отдайте нам и его, и тогда семья де Валансьенов останется чистой и непорочной в глазах общества. Ни одного из злодеев вблизи дяди не останется. Никто не сможет дискредитировать его, ни у кого не будет рычагов для шантажа. А вы при этом вообще останетесь в стороне. Мы умеем хранить секреты, клянусь честью.

– Я должен подумать.

– Нет, – возразил ван Рёк. – Не должны. Это вопрос, решающийся здесь и сейчас или никогда. Покажите мейнерру де Валансьену, на что способна смола!

Ги ужасно захотелось увидеть, что за смола хранилась в забытых катакомбах и почему ради нее ван Рёк готов был не только перебить ставку Амарикуса, но и решиться на убийство первого чародея Партии Справедливости. Еще его терзал вопрос, каким образом Мирти преобразился в племянника Филиппа де Валансьена, но с этим можно было пока повременить. Переступив с ноги на ногу, он попытался присесть на четвереньки, но лаз был слишком узким для этого: колени уперлись в стену. А затем случилось непоправимое.

Крышка люка с лязгом сорвалась из пазов и обрушилась вниз. Ги зацепился за скобу-ступеньку, но тяжесть его тела выдернула из стены и ее. Он свалился вниз, приземлившись прямиком на факельную стойку. Времени на то, чтобы сориентироваться, у Ги не было, так что он рванулся наугад и перекатился под защиту алтарного камня (он не ошибся, и склад располагался во второй церкви).

– Охрана! – рявкнул Рыбий Череп.

Ги сжал револьвер двумя руками. Он слышал, как скрипнула дверь, и по полу зашуршали мягкие шаги тхейрасха.

– Я готов переговорить! – крикнул Ги. Его голос узнали.

– А ты что здесь делаешь? – выпалил Мирти.

– Я настырнее, чем ты думал.

– И глупее! Убейте его!

Ги выглянул из-за алтаря – и едва не лишился половины головы. Сабля тхейрасха вспорола воздух рядом с его ухом. Причем колдун даже не держал ее в руке. Оружие летало в воздухе само, а тхейрасха плавными движениями заставлял его двигаться. Второй телохранитель заходил с другого края алтаря. Его сабля и кинжал оставались в ножнах, зато на пальцах сверкали огоньки этериальной магии. Ги отстранился от алтаря, перебежал за купель и постарался унять дрожь в руках.

Как только тхейрасха оказался в поле зрения, Ги открыл огонь. Первую пулю чародей отвел в сторону, вторая зависла в воздухе в опасной близости от его лица и тут же звякнула об пол. Тхейрасха прекрасно знал, что за оружие у Ги и как ему противостоять. Но кое-чего не предвидел даже он. Прицелившись, Ги выстрелил в барельеф на алтаре, и пуля, срикошетив, впилась противнику в бедро. Тхейрасха пошатнулся и зарычал от боли. Впрочем, этот успех развить не удалось.

Колдун вытянул костлявые пальцы, и с них сорвался чудовищной силы этериокинетический заряд. Верхнюю часть купели разнесло в крошево, а Ги отшвырнуло к дальней стене. Лицо и шея покрылись десятками мелких порезов от впившихся осколков, револьвер выпал из пальцев, а сам Ги, в очередной раз ударившись спиной, завалился на пол и замер, пытаясь сделать хотя бы один вдох. Это оказалось почти невыполнимой задачей. Удар тхейрасха словно парализовал его. Открыв рот, Ги ловил воздух, который все равно не проходил в горло.

– Не хотите допросить его? – осведомился тхейрасха.

– Нет, – ответил Рыбий Череп.

Продолжая цепь заклятий, тхейрасха поднял руки в воздух ладонями вниз. Губы беззвучно зашептали магическую формулу. Ги с ужасом смотрел, как пьедестал купели медленно поднимается в воздух, выворачивая плиты и корежа пол. Чародей заставил глыбину подняться на высоту человеческого роста, затем направил ее в сторону Ги. Перспектива быть раздавленным даже не особо испугала того. В отличие от ракшаса, тхейрасха садистом не был и готовился подарить поверженному врагу моментальную и милосердную смерть. Вот только умирать Ги еще не желал.

Пальцы сомкнулись на рукояти револьвера, когда расстояние между Ги и купелью сократилось ровно наполовину. Права на ошибку не было. Лежа на полу, практически ничего не видя и с трудом соображая от боли, Ги вытянул руку в сторону размытого силуэта тхейрасха и выпустил три оставшиеся в барабане пули. Отразить их чародей не смог: перенос купели занимал все его внимание, да и того, что у Ги хватит сил огрызнуться, он никак не ожидал. Это его и погубило. Пули вонзились в живот и грудь тхейрасха, на черном одеянии расцвели алые лепестки. Он охнул и сложился пополам, после чего упал и уже не двигался. Пьедестал с чудовищным грохотом обрушился в метре от Ги, окончательно разломав пол и подняв столб пыли.

– Какого черта там творится? – выкрикнул ван Рёк.

И тут же послышался еще один – незнакомый – голос.

– Да-да, это и мне интересно.

Ги лег на живот, встал на колени, затем на ноги. Его шатало. Схожее чувство, подумал он, мог бы испытывать человек, по которому проскакал табун кеметских зебр. Похлопав по карманам брюк, он вытащил последние семь патронов для верного револьвера и с большим трудом вставил шесть из них в барабан. Последнюю он сунул в жилетку и совершенно случайно нащупал во внутреннем кармане что-то продолговатое. Сыворотка правды!

С другой стороны алтаря новоприбывший о чем-то переговаривался с четырьмя заговорщиками. Доковыляв до каменной плиты, Ги прислонился к ней плечом и отважился выглянуть.

Мэтра Амарикуса он узнал сразу. Даже никогда не видев колдуна ПСР, Ги определил его в суровом старике с отросшей чуть длиннее приличествующего бородой и глубокими морщинами на загрубевшем мужественном лице. Амарикус носил застегнутый на все пуговицы синий плащ с широким воротником. Но если в появлении волшебника не было ничего странного, то, увидев его спутницу, Ги почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. По правую руку Амарикуса стояла Эйме Карпентье. Так вот к кому она отправилась, сбежав от Галлара и не найдя поддержки у Ги!

– Ага, а вот и он! – сказала Карпентье. – Выходи, Ги, дело движется к развязке!

Ги вышел из укрытия и без сил упал на одну из лавок, которые, как и в первом подземном храме, представляли собой грубо отесанные каменные плиты. Сбоку от лавок стояли бочки. Почти все они были закрыты и запломбированы, но ближайшая к Ги оказалась открыта, и он, повинуясь порыву, заглянул в нее и увидел маслянистую бурую жидкость.

– Красная смола?

Никто не ответил. Тхейрасха шевельнул пальцем, и его кинжал подлетел к Ги, зависнув прямо за спиной. Острие сабли целилось в грудь Амарикусу. Карпентье не убирала руки от кобуры. Ван Рёк теребил трость, полковник Паннер стучал ногтем по рукоятке автоматического пистолета, и даже Рыбий Череп достал оружие – разделочный нож, которым, очевидно, вскрывались пломбы на бочках со смолой. Мирти оставался единственным беззащитным существом в компании готовых убивать вооруженных людей. Его глаза боязливо бегали, то ли определяя самого опасного из потенциальных противников, то ли отыскивая путь к отступлению.

– Я должен был догадаться, – сказал Амарикус. – Кому еще в голову взбрело бы такое безрассудство, Эрик?

Он погрозил Мирти пальцем.

– Дядя не...

– Заткнись, – не повышая голоса, приказал волшебник, и на Мирти (или теперь уже официально де Валансьена-младшего) это подействовало эффективнее, чем крик или угроза. Он вздрогнул, а его лицо скривилось в особо страшной судороге.

Тхейрасха шевельнул рукой, и сабля легонько качнулась, подобно кобре, загипнотизированной фокусом факира-заклинателя. На Амарикуса это не произвело впечатления.

– Вынужден сказать, что ошибался насчет каждого из вас.

– Ничего личного, – парировал ван Рёк. – Не думали ли вы, мейнерр...

– Мэтр, – мягко поправил Амарикус. – Не оскорбляйте меня, опуская звание до их уровня.

– Виноват. Не думали ли вы, мэтр, что мы так легко отступимся от того, что наметили? Наше имя не потому гремит на все Ио, что мы проигрывали.

– Вы выигрывали у слабых. И потом, горечь поражения порой бывает необходима для дальнейших подвигов. Воспитывает характер, знаете ли. У меня нет обиды на вас, ван Рёк, вы нанесли ожидаемый и относительно честный удар. Поэтому, – легкий жест в сторону двери, – просто уходите.

– Отпускаете меня? – усмехнулся ван Рёк. – А разве в меня вонзится сабля по первой же команде мейнерра Черепа?

Амарикус артистично закатил глаза и всплеснул руками, словно объясняя неусвоенный урок глупому школяру. Летающая сабля грохнулась на пол. Обескураженный тхейрасха попятился от колдуна.

– Уходите, – повторил Амарикус. – Я настаиваю. Филипп просил не сжигать мосты и не настраивать вашего брата против Партии.

Эдмонд ван Рёк поступил мудро. Он послушался. Когда дверь церкви закрылась за его спиной, Амарикус обратился к Рыбьему Черепу.

– Но вот от тебя я такого не ожидал. Насколько больше предложил ван Рёк?

– Существенно.

– Понятно, – с печалью произнес чародей. – Значит, верность и совесть продаются не только в Верхнем Городе, но и в Железном. Хотя, казалось бы, здесь они весьма редкий товар, должны цениться.

– Послушай, – вновь попытался вмешаться Мирти, но Амарикус и на сей раз не дал ему закончить мысль.

– С тобой потом. У нас состоится особенный разговор, не переживай. А что касается Черепа...

– Убей! – крикнул Рыбий Череп.

Дальнейшее произошло настолько быстро, что Паннер, Ги, Мирти и Рыбий Череп успели разве что спрятаться за спинками своих лавок. Тхейрасха поступил хитро. Не пытаясь поднять саблю, он запустил в Амарикуса кинжалом, висевшим в воздухе за спиной Ги. Маг Партии Справедливости поймал оружие и отбросил его в сторону. Тхейрасха одну за другой швырнул в противника четыре бочки, тот отбил их голыми руками. Ударов деревянные бочки не выдержали, на пол брызнула тягучая вязкая жидкость.

Амарикус ответил волной обжигающей этериальной энергии, которую телохранитель Черепа остановил незримым щитом, и моментально нанес второй выпад, пробивший брешь в обороне тхейрасха. Нелюдь покачнулся, но устоял. Маги закружили по залу, обмениваясь смертоносными заклинаниями, которые Ги не в состоянии был осмыслить. Он видел замысловатые пассы, которыми противники словно вытаскивали чары из Пустоты и направляли их друг в друга, слышал словесные формулы и понимал, когда тот или иной выпад достигал цели, но все же дуэль магов осталась вне его разумения.

Воспользовавшись суматохой, Рыбий Череп побежал к двери, но Карпентье взяла его на прицел. Ги моментально навел свой револьвер на оперативницу. Он понимал, что вне зависимости от того, кто выйдет победителем из схватки магов, для него самого развязка останется печальной.

– Ты не сделаешь этого, Ги, – произнесла Карпентье.

– Проверим?

Карпентье медленно повернулась. Рыбий Череп в один момент исчез за дверью. За ним последовал было Мирти, но его бывшая полицейская выпускать не собиралась. Выстрел – и племянник де Валансьена грохнулся наземь, вереща и зажимая рану в ноге. Полковник Паннер, забыв про то, что вооружен, бросился к подопечному.

– Стоять! – приказала Карпентье.

Паннер застыл на месте.

– Значит, это все-таки раскол в Партии? – спросил Ги.

– Толковый вывод, – фыркнула Карпентье. – Хотя мэтр Амарикус не считает это расколом. Так, возня слишком много возомнившего одержимого.

– А Мирти?

– Мирти? Не знаю такого. Эрик де Валансьен, сын единоутробного брата Филиппа, есть, а вот никакого Мирти отродясь не существовало. Блестящая комбинация! Пристроить жестокого и неуправляемого племянника на теплое местечком под чужим именем, да еще и под присмотром мсье Паннера, давнего сторонник ПСР.

– Что-то он немного недоглядел, – продолжил Ги, – потому что выход жестокости Эрик все же давал. В стихотворениях и сценариях.

– Да-да. И так вовремя подвернулся Каали Сенг, открывший миру Луи Балаво и ему подобных. Убивай – не хочу, причем не своими руками, – закончила Карпентье.

– И своими тоже.

– Даже так? Здесь ты меня немного опередил. Но какое значение это имеет теперь? Раву я отдала, поскольку растерялась и испугалась, но крупную рыбу упустить не позволю. А главное – отомщу.

– За кого?

– За Денн Ларе, мою единоутробную сестру.

Ги сделал шаг вперед.

– Ты с ума сошла, Эйме, о чем ты говоришь?

– Уже забыл разговор в блице! – Оперативница закатила глаза. – От моего содействия ты отказался, пришлось распутывать все одной. Конечно, в блице был еще и маг иллюзий, столь любезно поделившийся вещами из твоего саквояжа, и аудиограммы от клерков Шедерне на твое имя, и Галлар со своей возней. Но в основном сама.

Пистолет дернулся в руке Карпентье, она перевела прицел с Паннера на Ги.

– Застрелишь меня? А как же вторая часть гениального расследования? – спросил молодой человек.

– Ты заговариваешь мне зубы.

– Или ты пребываешь в уверенности, что и в "Анниверсер-де-Жозеф" расстарались Каали Сенг и Мирти?

Ги позволил себе еще пару шагов по направлению к полицейской. Та не двигалась. Убедить ее не переходить границу между помощью преступнику и собственным преступлением помешали маги. Церковь содрогнулась от особо мощного выброса чуждой этому миру энергии, а тхейрасха упал на колени. Амарикус победил. Он подошел к поверженному врагу и двумя пальцами поднял за подбородок его голову. Насколько мог наблюдать из своего укрытия Ги, тхейрасха попытался что-то сказать. Амарикус покачал головой, положил ладонь на лоб противника и одним движением свернул ему шею.

– Это де Валансьен и Амарикус убили кеметцев, чьи письма ты отобрала у Самрая, – крикнул Ги. – Это они уничтожили рабочих мануфактуры, где варили зелья из айлакского магического наркотика. В конце концов, это они привезли в Лутецию такое чудовище, как Каали Сенг. То, что ты творишь, Эйме Карпентье, не имеет никакого отношения к правосудию!

– Совершенно верно, – подтвердил Амарикус. – Но это уже не имеет значения.

Он запустил руку в открытую бочку с красной смолой и слизнул немного бурой жидкости. Уродливый порез, пересекший его щеку после схватки с тхейрасха, начал бледнеть и затягиваться на глазах. Снадобье со смолой заживляло рану эффективнее, чем любое из виденных Ги заклинаний.

– Так вот с чем вы экспериментировали в "Анниверсере"!

– Мое изобретение, – самодовольно сказал чародей.

– И труд покойных ныне айлакцев.

– Ах, вы все о них, Деламорре, – досадливо протянул Амарикус. – Об этом расходном материале! Сдались они вам! Вы же не можете отрицать, что новому премьеру очень скоро потребуется надежная защита от завистников и врагов. Я позаботился о том, чтобы при Филиппе всегда состояла только лучшая стража. Сильная. Неуязвимая. Непобедимая. И секрет ее уж точно не должен оставаться в руках этих восточных дикарей.

– Только ли в их руках?

– Нет, – сказав это, Амарикус осекся, но остановиться уже не мог. Сыворотка правды, которую Ги незаметно вылил в открытый бочонок во время беседы колдуна с ван Рёком, уже начала действовать.

– Ты убьешь всех, кто был сегодня здесь? – спросил Ги.

– Да. – Амарикус скрипнул зубами. – Всех до единого!

– И ее? – Ги указал на Карпентье.

Колдун через силу кивнул. В тот же момент Ги, Эйме и даже Паннер, вышедший из оцепенения, открыли по нему огонь. Амарикус выставил руку, заставив пули распасться на мельчайшую пыль прямо в воздухе. Зелье с красной смолой многократно усиливало его магический потенциал.

Карпентье перескочила через лавку, чтобы атаковать Амарикуса со спины. Тот с ловкостью развернулся вслед за ней. Волна этериальной силы сбила девушку с ног и вырвала пистолет из ее руки. Паннер выстрелил магу в спину, но этого оказалось недостаточно. Чародей не успевал уследить за тремя противниками, но его защитные чары работали превосходно. Свинцовое жало отскочило от невидимого барьера, не причинив Амарикусу вреда.

Подобрав саблю тхейрасха, Ги налетел на мага врукопашную. Тот отбил рубящий удар кулаком. На коже появилась алая полоса, которая тут же заросла. Левой рукой Амарикус схватил Ги за горло. Тот ударил мага револьвером. Еще одна пуля Паннера чуть было не попала в голову самому Ги.

Колдун отбросил Ги в сторону. На сей раз и без того избитый и израненный Ги встретил на своем пути лавку. Он перекувырнулся через нее и грянулся на спину и плечи. Рядом звякнула сабля. Боль была почти нестерпимой, но пережидать ее Ги не имел права. Он перекатился, уходя от добивающего удара Амарикуса, и вскочил на ноги.

Паннер щелкал спусковым крючком в тщетных попытках выпустить из опустевшего магазина хотя бы один снаряд. Амарикус усмехнулся. Ни у одного из врагов не получилось даже ранить его. Указав на полковника пальцем, чародей что-то прошептал, и Паннер умер. Просто умер, как умерли песчаные гиены. Ги не стал дожидаться своей очереди и вновь кинулся на врага в последнюю, самоубийственную, атаку. Его руки сомкнулись на шее Амарикуса. Кожи коснулось что-то холодное и тонкое. Цепочка! Колдун носил ловец страхов!

Ги дернул цепочку на себя, вытащив амулет в виде черепа из-под одежды мага. Амарикус оттолкнул Ги, и тот вновь упал. На этот раз встать у него не получилось. Чары приковали его к полу.

– Талисман, Эйме! – заорал Ги.

Карпентье прыгнула на врага сзади, повиснув у него на плечах. Амарикус схватил ее за руку и сдернул. Это было ошибкой. Девушка отлетела в сторону, но выполнила то, что должна была. В кулаке она сжимала амулет, сдерживавший весь негатив кошмарной магии, которую творил чародей.

– Да, я сделал это, – проговорил Амарикус, обращаясь к чему-то незримому. – Я убил их всех, я начал это еще семьдесят лет назад... Они это заслуживали. Я делал все с готовностью.

Он пошатнулся, зашарил руками в поисках опоры и, не найдя ее, опустился на колени, продолжая бормотать оправдания и просить прощения у жертв, представших в его воображении, искаженном красной смолой. Прощения он не получил. Бормотание сошло сначала на шепот, потом на крики и, наконец, сорвалось в нечеловеческие вопли.

– Оставьте меня! – вопил Амарикус, отмахиваясь от невидимых духов мщения. – Я ничем вам не обязан! Не троньте! Не троньте!

Колдун бесновался недолго. Без ловца страхов наркотическая сущность, таившаяся в коварной красной смоле, обрушила на него все страшные видения, которые пробуждала в мозгу сыворотка правды. Такого шока старое, пусть даже укрепленное магией, сердце не выдержало. Истерический визг оборвался внезапно, и Амарикус опрокинулся на спину, царапая грудь и отчаянно пытаясь сделать вдох. Такой милости судьба предпочла его лишить. Чародей застыл в неестественной, изломанной позе.

– Эйме! – позвал Ги.

Карпентье не отвечала. Освобожденный от парализующих чар, Ги поспешил к девушке. Она лежала на спине, запрокинув голову и прижимая ловец страхов к груди. Груди, которая не вздымалась. Последнее заклинание Амарикуса оборвало жизнь той, что положила конец его злодеяниям.