Контрабандисты Гора

Глава 2

Почему проходя мимо неё, я подцепил её ногой и перевернул? Тому было несколько причин. Во-первых, большинство уже лежали на спине, так что, казалось более подходящим, и даже более эстетичным, чтобы лоты, в этой партии, были расположены однородно. Во-вторых, когда они лежат на спине, им удобнее преподавать их первый урок, а именно, тот факт, что они объекты для наказания, что символизировала плеть, которую он целовали, и первые слова, которые они должны были произнести на том, что будет их новым языком. И, наконец, в-третьих, в этом положении, их можно было легко, быстро и систематически готовить к транспортировке. Когда товар доставили, каждый лот был помещён в положение бара, то есть, уложен на живот, с головой, повёрнутой влево, с запястьями, скрещенными сзади, и со скрещенными же в щиколотках ногами. Правда, сами они пока ещё названия этой позы не знали. В этом положении удобно связывать их руки и ноги. Некоторые из лотов пытались бороться, и кому-то приходилось их придерживать в этом положении, пока другие связывали им запястья и лодыжки. Позже они уже не сделают даже намёка на сопротивление, поскольку им доходчиво объяснят, что результатом даже малейшего намёка на сопротивление будет удар хлыста или плети. Они будут бояться настолько, что будут принимать любую позу, которую им прикажут принять настолько быстро, насколько это возможно, причём ещё и максимально изящно, поскольку тем, кем они должны в скором времени стать, не позволено быть неловкими или неуклюжими.

После того как их связали, многие из них, в первую очередь те, которые пытались сопротивляться повернулись на спину или на бок. В текущий момент их новой жизни это не имело большого значения. Сейчас основной задачей было просто дать им почувствовать себя беспомощными, полностью беспомощными. Та, которую я перевернул ногой, как и некоторые другие, до сих пор, оставалась в позиции бара. Я счёл это превосходным знаком, прекрасным свидетельством того, что товар в этой партии нам попался очень умный. Они признали, что были размещены в данной позе по праву, и поняли, что им не дано разрешение изменить это положение. Также, учитывая тот факт, что их раздели и связали, они, несомненно, начали понимать кое-что об их новом статусе и о той жизни, которой им теперь предстоит жить. Точно так же некоторые из них, включая и ту, которую я перевернул ногой, будучи уложены в положение бара, послушно сохраняли эту позу, ожидая пока их свяжут, причём, иногда в течение нескольких енов. Все эти нюансы — признаки присутствия у товара высокого интеллекта и, возможно, чего-то ещё, чего-то имеющего отношение к возможному принятию, готовности, облегчению, пониманию таких вещей. Возможно, они в течение многих лет ждали того, что кто-то их так свяжет.

Однако была и ещё одна причина, по которой я перевернул именно её. Мне захотелось получше её рассмотреть. Я нашёл её интересной, причём ещё несколько недель назад, когда столкнулся с нею в магазине, где она работала продавцом. Насколько поражена она была, когда поймала на себе мой оценивающий взгляд. Её губы задрожали, как будто она собиралась задать мне какой-то вопрос, например, относительно нашего возможного знакомства или общих знакомых. Разумеется, мы никогда прежде не встречались и знакомы друг с другом не были. И всё же было в её глазах что-то, что казалось своего рода узнаванием. Это понравилось мне. Через пару мгновений она отвела взгляд, явно смущённая. Возможно, предположил я, это было попыткой избежать моей оценки. Что до меня, то я своего пристального взгляда отводить не собирался. В результате она, явно напуганная, отвернулась и поспешила скрыться в другом проходе. Конечно, я её оценивал. Я прикидывал, как она могла бы выглядеть, голой на сцене невольничьего аукциона, послушной умелым прикосновениям плети аукциониста, на что она могла бы быть похожей, спеша босиком по улицам, стараясь избежать встреч со свободными женщинами, в тунике и стальном ошейнике, лёгком, запертом и плотно прилегающем к её шее. Почувствовала ли она мои мысли? Не знаю. Возможно. В любом случае я, на всякий случай, внёс её в начальный список, и организовал обычное в таких случаях расследование, для изучения её привычек, происхождения и окружения, интересов и вкусов, обычных маршрутов и любимых мест, и так далее. Также, сама того не подозревая, она была несколько раз снята на камеру, в разных предметах одежды и на разных фонах. Все записи были тщательно просмотрены и изучены. Как я и ожидал, её нашли приемлемой для приобретения, так сказать, для сбора урожая. Соответственно, её имя оказалось в заключительном списке. Её образование и острота ума были даже выше, чем я ожидал. Также знающие люди разглядели в ней и её поведении некоторые тонкие намёки, физиологические и психологические, указывавшие на наличие у неё необычной латентной сексуальности, которая, своевременно признанная и стимулируемая, могла бы распалить её живот до такой степени, что она станет не только превосходно отзывчивой, но и уйдёт далеко за эти рамки, вплоть до полной беспомощности перед собственными потребностями. Она явно страдала от обычных путаницы и лишений, столь характерных для молодых женщин в той среде, что их окружала. Наряду со многими другими, она, по-видимому, считала свою жизнь замкнутым кругом банальностей. Что поделать, если её жизнь действительно в целом была скучна, пуста и бессмысленна. Она мучилась от беспокойства, нервных расстройств и неудовлетворённости. То, чем она должна быть, что должна делать, думать и пытаться чувствовать, было в значительной мере продиктовано ей культурой идиосинкратических стереотипов. Даже взгляды, которых она должна была придерживаться, ценности, которые она должна была поддерживать, или делать вид, что поддерживает, были ей предписаны, и эти предписания не предусматривали ни вопросов, ни отклонений. У каждой культуру всегда найдётся множество своих простых последователей, наивных и не сомневающихся, догматичных и не склонных проверять верительные грамоты своих догматов, готовых бездумно следовать одной из тысяч заповедей, каждая из которых противоречит остальным. С другой стороны, всегда найдутся некоторые, очень интеллектуальные или, возможно, просто обладающие более живым умом, или владеющие информацией, которые, скрывшись за стенами тайных замков их собственного ума, задаются вопросом, размышляют и задумываются над альтернативами, хотя и предпочитают делать это втайне от остальных, поскольку такой подход является благоразумным при любой тирании, обычно склонной ограждать себя оружием или идеологией, и готовой убивать миллионы и писать историю кровью собственных граждан.

Она тоже смотрела на меня. Я не думал, что она могла узнать меня, всё же с нашей мимолётной встречи в магазине прошло уже несколько недель. К тому же, освещение в складе оставляло желать лучшего, и на мне теперь были не те неудобные варварские предметы одежды, в которых она видела меня в тот раз.

Насколько громоздкими и тесными казались нам те одежды! С каким облегчением мы от них избавлялись.

С высоты своего роста я разглядывал лежавшую у моих ног нагую, связанную девушку. Что ни говори, она была настоящей красавицей, в противном случае, её не стали бы включать в список на приобретение. Впрочем, это касалось и всех остальных, собранных в этом складе, среди которых хватало и тех, кто, несомненно, были красивее, чем она. По моим прикидкам, на своей первой продаже этот лот мог бы принести что-то около половины тарска. В принятых в её среде измерениях, её рост был примерно пять футов пять дюймов, при весе около ста восемнадцати фунтов. Брюнетка, глаза карие, черты лица правильные, телосложение среднее, происхождение обычное, в общем, ничего особенного. Конечно, фигура у неё была превосходная, аккуратная, стройная, хорошо сложенная и волнующая, но в этом тоже не было ничего необычного. Их всех выбирали, держа в памяти такие нюансы.

Я присмотрелся к ней повнимательнее.

Она тоже не сводила с меня своего испуганного взгляда. Она даже попыталась немного подёргать руками, но быстро прекратила это бесполезное занятие, осознав себя надёжно связанной.

Лично я нашёл её весьма интересной, но при этом я сомневался, что её первая продажа принесёт больше половины тарска. Могли ли её оценить выше? Возможно, если бы она была неординарно красивой. Несколько лотов в этой партии, кстати, можно было счесть именно такими. Однако красота женщины часто с течением времени увеличивается. В этом нет ничего необычного. Полагаю, что это закономерный результат той жизни, которая ей предстоит, полной открытости, честности, признания своего «Я», удовольствия и счастья.

«Да, — подумал я про себя, вспоминая, как она целовала плеть, — со временем она может стать по-настоящему красивой». Она была напугана, что и говорить, но при этом, сделала она это с явной благодарностью. Её мягкие губы плотно прижались к тугой коже, а поцелуй был нежным, почтительным и искренним. Короче говоря, мне понравилось, как она поцеловала плеть. В заключение этой маленькой церемонии, как и было приказано, она сказала: «Ла кейджера». Она проговорила эти слова мягко, отчётливо и покорно. Вряд ли она знала, что это могло означать. В скором времени ей предстояло изучить это. Впрочем, не будем исключать, что она вполне могла подозревать значение сказанного. Кто может знать это наверняка? На тот момент мне было совершенно ясно лишь то, что она была чрезвычайно умна и, неявным образом, несмотря на всю идеологическую обработка и пропаганду её необычной культуры, глубоко биологически женственна.