Конунг: Я принес вам огонь!

Глава 16. Златая цепь на дубе том…

Юго-западное порубежье Треверской марки, первая половина дня

(23 июля 2020 года)

Крупный приземистый мужчина с силой рвал воду таким же массивным, как и он сам, веслом. Его мышцы вздулись, брызги летели во все стороны, но горная река все равно побеждала. Медленно, но уверенно, она наполняла руки усталостью, а сердце — отчаянием.

Так далеко от дома он забирался всего один раз — очень много лет назад — в юности. Поэтому и упустил момент, когда на берег еще можно было сойти легко и безопасно. Все шло к тому, что этот порог станет последним. Хотя до цели пути осталось всего ничего — только один, совсем не такой опасный речной перекат. К вечеру, у новой крепости треверов найдут лишь изломанное, отбитое до неузнаваемости на холодных валунах, тело…

…Последний шанс избежать ранений, а возможно и смерти, стремительно скрылся за поворотом, и горец опустил весло. Но не потому, что сдался. Просто теперь уже точно было не отвернуть. Стремительный поток крепко удерживал свою жертву на самой стремнине. Мчал обреченную лодку в стороне от препятствий и случайностей.

Оставалось лишь встретить свою Судьбу! В надежде на священных ли предков, всесильных богов или духов реки, следовало собрать все свое мужество. Мужественных — своенравная Шая[73], бывало, что щадила. И в своей неподвижной готовности, он сам стал походить на кусок скалы…

Вне всякого сомнения — это был потомок прежних хозяев Эйдинарда. Хотя прошедшие две тысячи лет мало что сохранили в нем от тех — давних — беглецов с благодатных берегов Рихаса.

Разве что чуть желтоватый оттенок кожи, чуть более широкий нос или карие глаза?

Но последнего «добра» — и среди фризов хватало. Так что в остальном Рыжий Койва[74] — пошел в свою фризскую бабку.

Рыжими, конечно, бывали и канаанеи, пусть и не так часто. Да только тамошние купцы-мореходы редко удавались ростом. Поэтому стоило только глянуть на его рыжую шевелюру, широкие плечи и немалый рост… может еще переодеть самую малость, и даже опытный взгляд где-нибудь на улицах Нойхофа, Линкебанка или священной Бувайи, вряд ли посчитал бы гребца чужаком…

В эти, возможно последние мгновения, он ни о чем не жалел. Смерть в его долгой жизни всегда была рядом. Встретить ее в столь достойном возрасте — то был не самый злой удел для мужа.

* * *

Стрельбище на северо-западном склоне Виндфанского холма. Полдень — следующего дня

(24 июля)

Пространство между крепостью и постоянно достраивающимся портом соединяли две «нитки» укреплений. Правда, пока только временных. Несрочное каменно-бетонное строительство в этом месте отложили на будущее, а для того, чтобы подстраховаться от случайностей, обошлись куда более быстрым и недорогим способом.

На скорую руку сверху вниз по склону холма прорыли неглубокий ров (скорее — канаву) примерно метровой глубины. Землю — утрамбовали в виде небольшого вала вдоль нее же, и укрепили все это 3-метровым частоколом. С помостами и наклонным навесом от стрел и дождя. Правда, план обороны крепости не предусматривал серьезной драки за этот участок.

В случае если бы пришел «настоящий» враг, защитники должны были для виду посопротивляться и отступить, оставив нападающим возможность бродить под перекрестным обстрелом из порта и крепости. Из-за этого возведение каких-нибудь капитальных построек здесь было запрещено. Право на существование получали только те сооружения, что можно было легко и безопасно для себя сжечь.

Но, конечно же, глупо было оставить неиспользованными почти три гектара сравнительно защищенного пространства. Вместе с мастерами, их семьями, рабочими, слугами и охраной, в Виндфане сейчас отиралось больше тысячи человек только постоянного населения. Плюс — перманентное[75] строительство и так же непрерывно растущее производство. Поэтому всегда стоял вопрос, что и куда «приткнуть».

В итоге на этой части виндфанского холма устроили, например, загоны для скота.

Овец, коз, телят и прочей живности — ежемесячно на убой пригоняли не меньше сотни голов. Чтобы не растаскивать навоз, здесь же стояли коновязи для верховых и упряжных лошадей. Вся эта живность могла большую часть дня проводить в работе или на ближайших выпасах, но на ночь — их укрывали внутри.

Ближе всего к берегу тянулись временные навесы под множество материалов и «полуфабрикатов». Теснились самые настоящие горы разнообразного камня и дерева. Еще — отходы производства, вроде куч опилок, шлака и многое-многое другое. Ну и, конечно, стрельбище!

Производством и усовершенствованием арбалетов занимались два опытных оружейника и краснодеревщик, с почти тремя десятками подмастерьев и рабов. У них часто возникала необходимость, проверить свои идеи на практике…

…Примерно за пять месяцев до начала похода, на специальной комиссии из ветеранов и командиров, Игорь утвердил два типа «массовых» стрелометов, которыми с того момента — по мере возможности — должны были снабжаться его воины.

«Пехотным арбалетом» решили называть легкое ручное оружие для стрельбы болтами длиной 32 см и весом 70–80 г. С удобным эргономичным прикладом, почти метр в длину и весил — около 5 кг, а для взведения необходимо было усилие не меньше 110 кг. В «базовой комплектации».

Во время испытаний желающие уверенно пробивали обычную кольчугу на расстоянии в 160 шагов (около 100 метров), вдвое ближе — от него переставали защищать даже кольчуги «двойного плетения» и бригантины.

В дружине давно уже переняли так называемый «Самсонов пояс», которым Игорь пользовался с самого начала, и именно им решили снабжать пеших стрелков Младшей дружины, матросов и арсеналы коронных замков. Это приспособление — фактически просто модернизированный крюк на поясе, — оказалось потрясающе эффективным, недорогим и вдвое экономило силы арбалетчика.

В среднем скорострельность держалась на 4 выстр./мин., при этом себестоимость — на уровне покупки не самой лучшей кольчуги. Минимум — марка серебром (144 гельда или около 245 гр. драгоценного металла). Рядовой хирдман в дружине ярла, за год обычно зарабатывал 2,5–3 марки.

То есть получилось очень недешевое оружие, но «Кавалерийский арбалет» — обходился почти в полтора раза дороже.

Главным его плюсом была возможность пользоваться, не слезая с лошади, поэтому снабжалась им только элита. И тоже — не все подряд, а не более четырех стрелометов на дюжину бойцов — в придворном Хирде, но, конечно же, все «конные арбалетчики» Старшей дружины.

Базовая модель была короче и легче «пехотного» собрата за счет более дорогих и качественных материалов. А взводился он с помощью так называемой «козьей ноги», или «складного съемного портативного рычага».

«Железяка» весом в полтора кг давала усилие в 150–200 кг. Такая мощность была бы избыточной (с коня — попробуй попасть в человека хотя бы метров за пятьдесят), поэтому первые образцы решили снабжать дугой с силой натяжения до 120 кг. Это оставляло возможность для серьезной модернизации оружия в будущем.

Эффективная дальность стрельбы обоих арбалет, считалась на дистанции до 130–150 метров, но специально облегченным болтом можно было разить слабо защищенные цели и на куда большем расстоянии. Боеприпас весом в 30 г. гарантированно сохранял убойную силу против человека или лошади, на дистанции в 250–300 м.

Неподвижную ростовую мишень — половина стрелков начинала уверенно «цеплять» уже примерно через две недели тренировок. Было уже выпущено больше 400 пехотных и около 250 кавалерийских образцов, и почти по полсотни тех и других — сейчас использовались в Золотом протекторате.

Один такой прихватил и Игорь, но его оружие заметно усилили и настолько густо украсили серебром, что в глубине души он даже немного стеснялся. Хотя в Ахкияре богатая аляповатость, считалась скорее достоинством.

* * *

Но сегодня Анвара пригласили не для того, чтобы похвастаться очередным улучшением сравнительно отлаженного оружия или его производства. Речь шла о перспективном виде стрелометов, идею которого Игорь озвучил тогда же.

К разработке приступили только в апреле, а всего три месяца спустя, мастера смогли выдать два варианты на выбор. Новый арбалет отличался не только размерами и способом взвода тетивы. При силе натяжения в 800 кг и длине в 1,2 метра, он имел почти 80-сантиметровый ствол и уже сейчас показывал просто потрясающее сочетание «кучности» и дальнобойности. Гарантированно поражал свинцовой пулей в 150 г., любые бронированные цели на дистанции в 300 метров.

Убойная сила сохранялась и дальше, но там уже требовался совсем не стандартный снайперский уровень везение…

Чисто внешне — получилась эдакая «помесь» средневекового аркебуза[76] и германского ротного пулемета времен Второй Мировой. Использовать его «с рук» было затруднительно, поэтому оба варианта снабжались и сошками, и специальными «треногами».

Но у моделей имелись и довольно серьезные различия.

«Тип А» — со стальным луком в 75 см, весил около 8 кг. Устройство натяжения, «тренога» и минимальный запас болтов, увеличивали нагрузку на стрелка почти до 18 кг. Это помимо его собственной одежды, какой-нибудь брони, личного вооружения и, например, еды.

Поэтому для использования таких арбалетов, собирались создавать специальные «снайперские пары», и учитывая его преимущества — вполне подходящий вариант. Но вот себестоимость более компактного варианта — приближалась к 1 400 гельдам (9,7 марок серебра или около 2,4 кг отчеканенного металла).

Для сравнения — полное годовое содержание трех опытнейших конных дружинников обходилось немного дешевле. И даже в самый урожайный год, на самых плодородных землях в дельте Рихаса, две «обычные» фермы (размером с так называемую «одну земельную долю» каждая) вряд ли принесут вам такую же кучу серебра.

Во втором варианте во главу угла поставили задача — не ухудшив основные достоинства, максимально удешевить производство. Поэтому «Тип Б», даже без всех «приблуд» — весил почти 12 кг. Из-за более дешевых материалов, например, размах композитного лука к нему был почти в метр, а это потребовало более тяжелой станины, иначе вибрация заметно снижала точность.

Оба варианта нового стреломета взводились так называемым «кранекином», или «реечно-редукторным воротом». На Земле его считали самым мощным и эффективным из таких механизмов. При усилии всего 5 кг, он создавал усилие натяжения 1100–1200 кг, но скорострельность — не превышала 1–2 выстр./мин.

…Анвар был не великим любителем пострелять, но, как и всякий настоящий «технарь» и мужчина, не мог не оценить настоящую красоту и функциональность оружия.

Наконец-то всадив пулю в самый край щита на расстоянии в 200 метров, он досадливо хмыкнул, накинул кранекин на арбалет, и снова принялся азартно накручивать ворот.

«…Раз, два, три, четыре… двадцать восемь, двадцать девять…»

Как и восемь раз до того — ровно тридцать вращений или примерно 30–40 секунд.

Тетива со щелчком поставила механизм на боевой взвод, Анвар вставил пулю в специальную прорезь сверху на стволе, не глядя додвинул ее ближе к спуску, после чего привычно вскинул к плечу на удивление удобный и современный приклад. Глаз — тут же совместил «мушку» на конце ствола с небольшим кружком-прицелом ближе к лицу, и принялся высчитывать «поправку» на дальность.

«…Так, в прошлый раз вот сюда, — он нашел еле заметный след самого удачного из предыдущих девяти выстрелов, — значит надо чуть выше и вот… примерно столько же в бок… На!!!»

Новая пуля явно зацепила небольшой красный кружок в центре метрового щита-мишени. Сооружение вздрогнуло, и снова возникло острое желание все-таки сделать безупречный выстрел, но вестовой уже почти час назад сообщил о прибытии его «старого приятеля» Карла. «Господина Коронного казначея и Первого мытаря Треверской марки» с группой именитых горожан.

Гости уже должны были разобраться с комнатами, привести себя в порядок, так что не стоило тянуть дальше. Тем более что солнце уже почти забралось в зенит, и скоро должны были отбить «первую дневную стражу». Время — обеда.

«…А что сближает людей лучше, чем совместная еда и выпивка? Только совместный заработок!» — именно об этом они и должны были сегодня поговорить.

Точнее — Карл, как главный «налоговик и финансист» марки, был уже в курсе дела (именно он вместе с Натальей окончательно и доводил до ума эту идею Игоря). Но в силу сложившейся субординации, озвучивать предложение к небольшому сообществу нойхофских менял, они должны были вместе.

…Улыбнувшись своему «детскому» желанию «пострелять еще», Анвар со вздохом сожаления оставил стреломет, и приглашающе взмахнул в сторону замершего десятника. Терпеливо ждущий своей очереди воин с готовностью занял освободившееся место.

Десятник, был одним из тех, кто из местных ветеранов оказался сегодня в крепости, и с удовольствием пришел на первые «кулуарные» испытания нового оружия. Семеро других воинов толпились сейчас вокруг второго, более массивного образца. Весело, словно пацаны, переругиваясь, за право сделать следующий выстрел…

«…Даже тот — второй, по цене выходил почти в 1 200 гельдов. Дела…» взмахнул приглашающе мастерам, он решил поговорить по пути вверх — к крепости.

Подавать пули «расшалившимся» ветеранам, смогут и помощники. Все равно те не успокоятся, пока не расстреляют запасенные пули и болты…

— Прислушайтесь к словам, что скажут воины, но думаю, сейчас мы поступим так: станем делать и те и другие новые стрелометы. Только по полдюжины. «Легкие» — отдадим гвардии, а вторые — поставим на те, два драккара, что смотрят за окрестностями Нойхофа, да отдадим здешним воинам. Пусть их хоть вовсе сломают, зато узнаем о слабых местах… ну, все также как и с первыми двумя арбалетами… — договорил Анвар уже перед воротами виндфанской крепости и отпустил мастеров.

Мысленно, он уже был «весь в деньгах».

* * *

Перед отъездом Игорь взял предварительные цифры по засеянным площадям и ожидаемому урожаю. Прикинул, сколько удастся собрать налогов, если все пойдет хорошо. Потом, сравнил с расходами и надеждами отложить про запас, и остался недоволен.

Получалось, что по-настоящему во время гражданской войны пострадали только небогатые центральные земли, но экономика просела и в других местах, а потому — они могли недосчитаться как минимум трети сборов (что сейчас и подтвердилось). Осенний урожай, конечно, будет лучше, но повод для беспокойства все же был…

…Победив, Игорь проявил щедрость, но так изрядно заработал на этом, что ему было чем гордиться. Большая часть казны хранилась в Виндфане, сюда — переехали и чеканщики монеты, так что в один из приездов товарища, Анвар решил «увидеть все свои глазами».

Куча золота и серебра …впечатляла. Анвар никогда не был корыстным, но он вышел из башни, отведенной под все это, скажем так, «слегка» обалдев.

Несколько помещений заполненных драгоценными вещами непонятного назначения, богатой одеждой и броней, парадным оружием, посудой, всевозможными безделушками и украшениями…

На это стоило посмотреть, но все эти дорогущие вещи у правителя «просто должны были быть»! Часть из них, он время от времени, должен дарить лучшим из слуг и воинов, укрепляя их в верности.

А вот «платежным средством» считалась, куда меньшая часть казны. Всего одно, пусть и большое помещение с множеством разнообразных сундуков, где хранилось только золото и серебро.

В виде слитков, каких-нибудь совсем грубоватых поделок и, конечно же, монет. И именно монеты, которых оказалось меньше всего, именно ними ярл выплачивал содержание своим людям и рассчитывался по каким-нибудь заказам.

Даже небольшой серебряный «гельд» весом всего лишь в 1,7 грамма, часто получался «слишком дорогим», поэтому местная торговля постоянно нуждалась в разменной монете. Поэтому бронза тоже шла по графе «денежный металл», но такими монетами платили только у себя дома. Внутри марки, а иногда — они ходили и вовсе только в стенах отдельного города.

Официальное соотношение серебра к бронзе среди фризов считалось как 1\180, поэтому ни в Виндфан такие монеты не возили, и не экспортировали за пределы марки. Отчеканив, сразу же отправляли в Нойхоф, где на них любой местный торговец мог обменять свое золото и серебро, чтобы оживить собственную торговлю.

Такой «бронзой» можно было платить налоги, купить еду, заплатить за ночлег, в общем — нужная вещь. И здесь, кстати, Игорь ввел одно новшество. Велел чеканить их с дыркой посередине, чтобы жители могли носить мелочь на веревке. Как в Древнем Китае.

Так они и правда, меньше терялись, но это так — нюанс…

…В общем, уже к апрелю стало понятно, что все у них в марке с экономикой вроде и хорошо, но не настолько, как хотелось бы. И ускорить ее восстановление можно было. Например, самым «простым способом» — начать давать треверам деньги в долг под меньший, чем принято процент. Не смотря на огромные расходы из-за множества идей и проектов, большинство из которых пока только требовали вливаний, в казне деньги все-таки оставались.

Во-первых, потратили далеко не все из того, что Игорь успел «награбить». Во-вторых, недавно собрали первые налоги. Меньше — но дельта Рихаса считалась богатым местом. И в-третьих, производство в Виндфане, уже четыре месяца наконец-то вышло на самоокупаемость…

Короче — деньги были!

В отличие от знаний — кому их можно «дать», чтобы потом вернуть с прибылью, и желательно без боя. И лишь буквально накануне отъезда, Игорь прискакал «с горящими глазами», заперся с Натальей почти на половину дня, после чего наконец-то смог выдвинуть полноценную идею. Совсем не новую для Земли, но довольно жизнеспособную даже здесь.

Он заявил, что поручает Карлу-казначею и Наталье (все-таки она много лет проработала в Москве главным бухгалтером), разработать конкретные положения, по которым часть доходов от налогов и сборов в марке будет выделяться в специальный банк, единственным владельцем которого будет Игорь.

И уже этот «Коронный банк» — будет выступать в качестве финансовой организации I уровня («национального банка»), поэтому не станет сам, напрямую кредитовать треверов, а будет делать это через сеть посредников — контрагентов. Таких, что они знали местных, имели имущество, репутацию, и самое главное — опыт, чтобы отвечать за свои решения, следить за платежеспособностью клиентов и «не беспокоиться» о возврате.

А в качестве таких — «знающих посредников», эдаких — «банков II уровня» (в земном варианте — «коммерческих банков») — он и предложил пригласить членов городской гильдии менял. Тем более что те, уже несколько веков как начали брать деньги на хранение, помогать торговцам с «переводом» различных сумм из города в город, и в том числе — выдавать ссуды.

Обычная их маржа под залог земли или городского дома составлял 15–20 %, а по «морским кредитам» (под более ненадежный залог кораблей и товаров) — от 30 % и выше…

Но все это только при трех условиях: его серебро должны выдавать только местным, только на развитие производящего бизнеса, и не дороже 12 % в год, из которых 8 % — возьмет он, а 4 % — пойдут менялам за посредничество.

С таким предложением остальным ростовщикам ловить было бы нечего, и чтобы подсластить пилюлю, Игорь предложил пообещать, что и дальше не станет выдавать деньги напрямую, а также не полезет сбивать цены в более выгодных — «рисковых займах». То есть фактически — предложил поделить рынок.

При этом был еще нюанс!

Гильдия выплачивала в среднем почти четверть общегородских налогов в казну ярла. В этом году, например, из-за войны и падения оборота — они заплатили около 105 тыс. гельдов. Но прямо сейчас под проект «Коронного банка» (чтобы посмотреть «что получится») Игорь предложил выделить уже — 250 тыс. гельдов серебряной монетой.

Так что его предложение звучало вполне выгодно. Менялам давали возможность пустить свои капиталы в высоко маржинальные операции, а на местном рынке — прокрутить чужие (пусть и с ограничениями), но почти в 2,5 раза больше, чем они были вынуждены отдать в виде налогов (Приложение 5).

И еще — весь этот проект должен был стать эдакой «золотой», ну или точнее — «серебряной цепью», — что соединит общими интересами разрозненные части Треверской марки в нечто куда более крепкое и единое, чем сейчас…

* * *

Все это промелькнуло в его голове раньше, чем Анвар успел дойти до внутренней цитадели, где и планировался обед, плавно перетекающий в деловой разговор. Но тут сзади раздался чей-то топот, и это пришлось опять ненадолго отложить. Хотя именно в этот момент часовой на главной башне начал отбивать полдень — долгожданное начало первой «дневной стражи».

— Господин зодчий, господин Хранитель… — начал издалека десятник, только вчера отправившийся проверить ход работ выше по течению Шаи, — сделай милость, постой!

Заезжать верхом в крепость разрешалось только ярлу, поэтому почти сто метров от ворот до того места, куда Анвар успел дойти, хирдман отчего неосмотрительно решил преодолеть как можно быстрее.

Нет, воин был пусть и уже немолод, но по-прежнему крепок, а сюда отправлен — за организаторские способности и сообразительность, а отнюдь не за тягу к «спринту». Поэтому за полгода в местной «тишине», успел немного отвыкнуть от такого способа передвижения и даже заметно располнеть.

Именно из-за этого такой неудачный выбор способа передвижения, не мог не заинтересовать немногочисленных зрителей. Анвар, глядя на его раскрасневшееся лицо с обильными потеками пота, даже сочувственно подался на встречу.

Но тут уже десятник не стерпел, и так решительно надбавил, что в считанные секунды избавил окружающих от необходимости разрывать между желанием приободрить «бегуна» и заслуженными насмешками.

Судя по толстому слою пыли, которую приходилось преодолевать не менее могучим каплям, он с самого утра провел в дороге, по самой жаре, а последнее усилие временно отняло возможность говорить. Эта способность вернулась только минут через пять, уже в тени, когда десятник выхлебал половину фляги прохладной щедро сдобренной вином водицы.

— Господин, помнишь, я рассказывал, что на прошлой неделе, один из болванов, работающих у третьего порога, умудрился свалиться туда и утонуть? — дождавшись кивка, он продолжил. — Так вот, чтобы избежать дальнейших потерь в работниках (поверь, господин, остальные там болваны не намного умнее), я приказал натянуть сеть у начала порога. Над самой водой, но так, чтобы всякие коряги ее не цепляли, а человек, если его унесет — смог бы спастись… Даже совсем дурень может догадаться протянуть руку…

Действительно, один из проектов предусматривал начало освоения ближайших гор, особенно здесь — вверх по течению Шаи. Для этого вдоль тех ее порогов и одного опасного переката, планировали устроить волоки. Виндфан нуждался в собственном железе и угле, и была надежда обнаружить их неподалеку от потенциальной «транспортной артерии». Единственной на несколько сотен километров вокруг.

— И? — решил «помочь» Анвар, уже зная, что иначе дело затянется.

— Так вчера, уже к вечеру, я приехал, и нашел в той сети здоровенного рыжего горца. Вместе с лодкой. Оказалось, он там кукует с полудня… И никто ведь не догадался проверить без меня, — как бы даже удивленно уточнил хирдман.

— А чего так спешил? Мало ли …гм, «рыжих» горцев в сети попадает…

— Да то ерунда, — отмахнулся рассказчик, — почитай две тысячи лет с ними воюем. Бабка, по-моему, у него была из наших… А вот другое важно, господин! — и, не дождавшись новых вопросов, продолжил. — У него оказался с собой знак на ткани, что вышивали для рудознатцев, которых от нас еще ярл провожал…

Действительно, Анвар прекрасно помнил, что одна из двух экспедиций с горными инженерами, землемерами и наемной охраной, отправлялась именно из Виндфана. Они должны были подготовить карту для создания еще одного — восьмого — «Подгорного уезда», куда будут включены пока слабозаселенные горы. Идея состояла в создании вдоль всего хребта сети населенных острогов, куда желающие смогут переселиться при денежной и силовой поддержке ярла. Тамошние потенциальные богатства следовала хотя бы попробовать освоить…

— И где твой… ну этот — рыжий? — нахмурился архитектор, явно чем-то обеспокоенный.

— …Койва, господин! Зовут его — Рыжим Койва. «Гора» по-ихнему… И правда, здоров он, — уточнил десятник. — Так у него там — в лодке, — еще груз какой-то. Сказал, что надо и его везти, так что приедет он к вечеру, на телеге, а я — поехал вперед, упредить.

— А знак, он какой?

— Такой же, как и показывали… Наш треверский конь, только на белом фоне.

— На белом? Не замарался ли в чем? В крови, например…

— Нет, белый! Только мокрый очень… — уверенно отмахнулся пожилой воин.

— Тогда, думаю, можем мы с тобой пообедать, десятник. Вижу, не просто стараешься — заслужил! — улыбнулся Анвар вставая. — Там, кстати, еще гости …всякие приехали из Нойхофа. Пошли, пообедаешь с нами, вина тебе лучшего велю достать… или пива — все, что сам скажешь!

— Ох, — оживился только что «умиравший» хирдман, — так это… я готов!!

— Пойдем тогда! Нехорошо, чтобы добрая еда остывала…