Конунг: Я принес вам огонь!

Эпилог

Окрестности Малета, первая половина дня

(12 октября 2020 года)

Канаанский флот почти час назад лег в дрейф прямо на внешнем рейде малетского порта. Дав себя рассмотреть во всех подробностях и убедившись, что суета среди новых хозяев крепости закончилась, с самого большого из кораблей — огромной 60-весельной красавицы-галеры — спустили шлюпку.

Было чертовски интересно, с чем гости прибыли, но ослаблять свои переговорные позиции излишней суетой не хотелось, поэтому встречать переговорщиков отправились несколько вождей помоложе, а сам Игорь остался дожидаться вестей в цитадели.

Но «повышенную горделивость» до абсурда, конечно же, доводить не стали, и в группу встречающих «неофициально» вошел Гильмо. Уж чего-чего, а такта и власти у него хватило бы, если бы чего-то пошло «не так».

— Да, господин, это настоящее посольство! — доложил Гисильмар, едва успев вернуться. — Среди них Амурру, сын Азиру, мой ярл… — со значением уточнил главный телохранитель, даже не пытаясь скрыть радость.

«А вот это уже интересно! Я-то готов был общаться даже с какими-нибудь посредниками, когда всплыла тема на счет переговоров. Но приезд арвадского царя — лично — это очень приятный и неожиданный сюрприз…»

— А что остальные?

— От Газора прибыл Первый суффет, но вот Карт… как и думали, господин, они прислал только «какого-то» купца…

Купцы были элитой канаанского общества. Скажем так — «лучшей судьбой из всех возможных», но мысль Игорь, естественно, уловил. Даже самый высокопоставленный купец — это все-таки не официальный чиновник, а значит: Карт переговоры будет вести далеко не «о вечном мире и добрососедстве…»

«Значит максимум — пообещают дать небольшую передышку, чтобы мы дали им выкупить пленных. Ну, хоть что-то…»

— Как будут проходить переговоры?

— Они предложили нам «освободить» берег на той стороне Митаньи. Шатры поставят в сотне шагов от линии прибоя, а сопровождать тебя, мой ярл, смогут не больше пяти дюжин воинов.

Все что можно, было давно уже оговорено, и новости мало что изменили. Просто канаанеи «дали понять» степень своей заинтересованности.

— Ладно, до начала переговоров еще почти час, так что я пока с Катей посижу. Если что, шли вестовых туда…

* * *

Еле слышное шипение волн и светлое даже по вечерам небо, все это — после нескольких месяц штормов, — воспринималось как нечто необыкновенно прекрасное. По крайней мере, для жителей российской «средней полосы», кем в глубине души и Катя, и ее приятель — треверские ярл — по-прежнему оставались.

Даже разлагающиеся завалы из водорослей и всякой рыбной мелочи воспринимались, скорее, как нечто экзотически милое. Особо не раздражали и настойчивые, пронзительные голоса здешних падальщиков.

Раздобревшие на всем этом сомнительном и временном великолепии, небольшие местные чайки вышагивали настолько вальяжно и нагло, что вызывали, скорее, ироничное удивление, чем желание …как-то укоротить эдакую вольность.

А ведь даже не попроси… всего лишь намекни Катя на какие-нибудь претензии «к этим летающим курицам», и геноцид точно не заставил бы себя ждать. Слишком уж лично Игорь воспринял свою лекарскую неудачу, поэтому возможность так просто избавиться от чувства вины… О, он воспользовался бы этим с неимоверной радостью и облегчением! Хотя, конечно же, прекрасно понимал бы при этом, что дело тут куда запутанней…

…В тот день, когда на рассвете канаанеи ударили по Союзной армии, все у них почти сразу пошло на перекос.

Отбиться смогли даже немногочисленные горцы Полуденных кланов, а уж фризы и оставшиеся верными своим клятвам чиуру — так те практически тут же сами начали наседать на нападавших. Пожалуй фризы смогли бы победить даже без подкреплений. Просто это обошлось бы куда больше кровью.

Сообразив, что все планы провалились и они в ловушке, газорцы, естественно, попытались вырваться. Отступая, они довольно стойко держались под ударами конницы. Тем более что, ожидая нападение с тыла, Дольф вынужден был придержать свои основные силы.

Обходной отряд все не появлялся, Дольф выжидал, и благодаря этому ополчение Газора смогло отойти практически к самым стенам. Но тут их ждал уже по-настоящему неприятный сюрприз…

Практически у них на глазах канаанские флаги сбросили со стен, и довольно издевательски пояснили, что в городе «снова» сменилась власть. Оказалось, что гарнизон цитадели все-таки обнаружил, что Малет остался практически беззащитным, и естественно, воспользовался ситуацией. Перебив или разогнав немногочисленных защитников, они сумели захлопнуть ворота, практически перед самым носом у отступающих.

После этого канаанеи, конечно же, продержались недолго. Без припасов и хоть какой-то надежды, не в силах ни победить, ни отступить — к ночи около четырех тысяч уцелевших сдались. Обходной отряд, кстати, так и не объявился…

Уже на следующий день, так и не дождавшись нападения, Союзная армия принялась прочесывать плавни, но обнаружить удалось не больше пяти-шести сотен измучанных и ничего не понимающих беглецов.

В последующие два дня русло Митаньи прочесали до самых стен речного замка Сантай, но врага так и не обнаружили.

В итоге получилось, что один корабль Игорь захватил практически в одиночку, еще один — сел на мель, и попал в руки победителей на следующий день. Восемь из десяти кораблей с десантом — как в воду канули…

Со слов пленных получалось, что неожиданно нарвавшись на охрану ярла, канаанеи решили что «все пропало», и просто сбежали, не дожидаясь даже тех, кто уже успел сойти на берег. «Благо» — что погода в тот день была просто отличной, и шторма не мешали выйти в море.

Чрез три дня снова погода снова испортилась, и Гаулос не став сопротивляться даже «для виду». В общем, уже к 29 сентября территория Протектората полностью перешла в руки «союзников».

Но Катя эту новость встретила в пути и все еще без сознания…

Практически сразу выяснив, что обычные вливания силы девушке никак не помогают, Игорь бросить армию не мог, поэтому отправил ее в ближайший храм — на берега озера Чанду. Сил и умения тамошних жрецов хватило, чтобы ввернуть девушку в сознание и наконец-то остановить кровотечение, но успехи этим только и ограничились.

Поврежденной оказалась сама ее душа… аура, «тонкая оболочка» — как ты это не назови. Оказалось, дело было в секире, которой нанесли удар.

Еще во время боя у Игоря мелькнуло узнавание, но было не до того, и он «не докрутил» свою мысль. А вот чуть позже, когда передали весть от жрецов, сразу же вспомнил. Велел найти оружие среди добычи, ну и признал его, конечно.

Сама манера изготовления, металл секиры — все это очень напоминала кинжал, попавший в его руки во время похода в Долину Мертвых и потерянный потом под развалинами башни в Нойхофе. Именно таким оружием он и убил немертвого «ушедшего», который до этого вполне себе «держался» даже с отрубленной головой.

Так что приятый сюрприз от обладания необычной секирой, оказался изрядно отравлен новостью, что Катя вряд ли надолго переживет свое ранение…

* * *

Этот кусок пляжа, к западу от крепости, считался самым тихим и спокойным местом в окрестностях. Не слишком далеко — Игорь мог в любой момент заскочить на обед, ужин, или просто поболтать, — и в то же время в стороне от портовой суеты.

Поэтому уже на следующий день после возвращения из храма, Катя попросила натянуть ей тент, поставить несколько палаток для слуг и охраны, и последние пару неделю в тишине и комфорте она со вкусом пестовала свою меланхолию.

Жизнь, кстати, и правда стремительно возвращалась в Малет. Не успели отгреметь битвы, а в порту уже зародилась какая-то суета. Даже в Нижнем городе, казалось бы, дотла выжженном еще при первом штурме.

Торговля, правда, в основном шла «специфическая». Золото, серебро, и уж тем более монеты — неважно фризские или канаанские — в таких расчетах фигурировали редко. Отряды победителей, что скорее по привычке продолжали называться «Союзной армией», готовились разойтись по домам, а потому пользовались моментом, пытаясь обменять случайно попавшее в руки добро, на что-то нужное именно им.

Все еще кочующие Люди Равнины редко интересовались скотом. А те же Озерные кланы, не испытывающие проблем ни с зерном, ни с прочими плодами земли — наоборот. В общем, профессиональных «коммерсантов» на местном рынке пока еще и впрямь было не много, но те, кто успел подсуетиться, сейчас закладывали основы будущих состояний. Цены в золоте, серебре или звонкой монете — упали ниже низкого. Но в основном, конечно, народ менялся…

Самый массовый бартер наладили здесь, в Малете, где по-прежнему была главная ставка, ну и поближе к бывшей границе Протектората — в Маханате. Там все еще хранилась основная часть так называемой «общей добычи». К этому моменту почти исключительно припасы, потому что остальное давно уже успели разделить. Там же была устроена и главная переправа — часть отлаженного пути, по которому победители вывозили свои трофеев.

Любой желающий мог «за долю малую» перебросить на быстрых речных галерах награбленное вверх по Митанье, потом — переправиться на правый берег, и уже оттуда — везти их в любое место. Хоть куда-нибудь на Полуденном нагорье, хоть — в Батавию, хоть еще дальше к побережью.

Но, конечно же, не одна только условно «бесплатная» кормежка продолжала удерживать вместе более десяти тысяч победителей. Все дело было в будущей так называемой «большой дележке».

Точнее — сначала в ответе на вопрос состоится ли она вообще, а уже потом — кому именно, и на каких условиях достанутся богатейшие земли в долине Митаньи и побережье залива Чиурон…

…Стремительная победа, как это нередко бывает, породила и новые заботы. Изначально ведь никто даже не мечтал о полном разгроме канаанеев. Тем более — в такой короткий срок — еще до окончания сезона дождей…

Игорь надеялся, конечно, немного подзаработать, не без того. Но изначальная задача — в которой он убедил своих «спонсоров» из Торгового Союза, — была в том, чтобы силами горцев всего лишь ослабить канаанские великие города (и в особенности Карт), прежде чем ввязываться в попытку отжать у них пролив Блакка-фьорд[103] — главный торговый путь из Восточного Эйдинарда к архипелагу Баал-Хаддат, по которому и шло фризское зерно.

Тамошняя крепость — Гадир[104] — не просто контролировала этот поток. Она еще и защищала канаанское побережье от фризских набегов, поэтому, когда лордов Торгового Союза прижимали какими-нибудь очередными пошлинами или даже откровенными поборами, им и возразить-то нечего было.

Эта крепость — сидела у фризов как кость в горле, и давала возможность канаанеям пренебрежительно поплевывать на любые угрозы или увещевания…

Полуденные кланы — да, они пошли без всяких задних мыслей, и надеялись именно пограбить. Тем более что для ответного набега — до них еще попробуй, добраться.

Единственные, кто и впрямь мог рассчитывать на возвращение части своих земель — так это чиуру. Но вряд ли они думали об этом всерьез.

За полсотни лет непрекращающейся резни, уж они-то прекрасно уяснили настоящие возможности соседей. Просто их ненависть была еще слишком свежа, многие вожди помнили времена до «всего этого» бардака, поэтому чиуру присоединились бы к походу при любом раскладе. Даже если бы им не пообещали вообще ничего.

И тут — вдруг — оглушительная победа!

Всего через три месяца боев, появляется возможность забрать, и поделились богатейшие земли. Или как минимум — их часть. Есть, отчего прийти в волнение. Тем более что в здешнем воинственном мире, дружины уже выделились из общества, и даже в самых глухих уголках проклюнулись ростки феодализма.

Если в небольших горных кланах воинское сословие оставалось органичной, но самостоятельной частью традиционной родовой общины, то в более многочисленных племенах и народах, воинственные удальцы были вовлечены в нее куда меньше. А значит, увидев «возможность», большинство из них в любой момент готовы были сорваться и «пойти за мечтой».

При этом надо отдать должное, практически каждый в войске понимал: поделить мало, главная проблема — как удержать эти земли. И вот тут все мыслительные потуги упирались в вывод, что без признанного лидера, вокруг которого можно было бы объединиться, нечего об этом даже мечтать. И вот этот второй нюанс, поначалу понимали немногие…

К тому времени, как идея о «большой дележке» распространилась и окончательно завладела умами, вдруг выяснилось, что и фризы с интересом прислушиваются к таким разговорам.

Игорь поначалу всех этих бурлений не замечал.

Каждый прожитый день захваченные прииски приносили ему доход, повыше, чем всё его княжество и даже Виндфан. А потому он не особо торопился с отъездом, но пару недель назад его просветил Дольф.

Тот прекрасно помнил их давние доверительные разговоры, и просьбу подсказывать некоторые «простые и понятные» для всех остальных вещи. Дольф напомнил и о том, что отряды «морских» конунгов (а по факту — безземельных разбойников), присланные лордами Торгового Союза вместо своих воинов, были наняты только на полгода. А значит всего через месяц — уже в конце октября, после Самайна* — они будут свободны от своих клятв, и станут искать, кому бы предложить «свои мечи».

И тот, кто готов будет расплатиться за них поместьями — пусть они будут и вдалеке от Эйдинарда (где о таком нечего и мечтать) — сможет гарантированно получить их верность…

* * *

За полчаса до начала переговоров, тот же день

— …Игорь, — позвала Катя, — ну Игорь! О чем ты опять задумался?

За прошедший месяц Катя заметно сдала. Высохла, ослабла и сейчас больше напоминала «бухенвальдский» потрет самой себя. Не смотря на щедрые ежедневные вливания силы, девушка умирала. Она знала об этом и, как ни странно, оставалась вполне себе в здравом уме.

— А что? — отозвался бывший журналист.

— Я спрашиваю: известно, кто тот топор сделал, ну …которым меня…

— Имеешь в виду «боевую секиру», которой тебя ранили? — вряд ли Игорь не расслышал вопроса, но ситуацию с «ранением» подруги он переживал куда хуже ее самой, а потому не очень-то приветствовал такие разговоры.

— Да ладно «ранил», — усмехнулась девушка, находившая непонятное удовольствие во всем этом. — Так и скажи — «убили»! Будешь и дальше прятаться за словами, опять того и гляди забухаешь, когда я… — на мгновение голос девушки дрогнул, но она все-таки закончила. — Когда я умру…

В здешнем обществе к смерти относились куда проще, поэтому еще там, в озерном храме, девушке обрисовали перспективы вполне откровенно. Без обиняков объяснили, что если она останется, то может пожить месяцев шесть-семь. Уедет — скорее всего, раза в два меньше.

Не особо раздумывая, Катя приняла пусть и не очень мудрое, но точно — мужественное решение. Однако как ты не хорохорься, а к такому однозначному выбору невозможно относиться спокойно. Вполне возможно, что жалея об этом, она сейчас и доставала Игоря всеми этими шутками. Может и правда, «мстила», а может… ну кто его знает, что там, в голове у человека, когда смерть приходит не враз, а вот так — изо дня в день, неотвратимо…

— Катюха, — с неприкрытой угрозой в голосе сообщил Игорь, — будешь доставать, отправлю нафиг в храм! К озеру, или вообще — в Эверберг! И велю всю дорогу лечить благотворными клизмами!

— И что, неужто же они помогут?

— Да ты что, это же первейшее — чудодейственное средство от дурного характера! Может и от твоей «магической беды» поможет… По крайней мере, я не слышал, чтобы от этого кто-то умирал, — поддержал он вполне искренним смехом подругу.

— А все-таки? — через пару минут уточнила Катя.

— Ты все еще о чудодейственном средстве, или снова на счет секиры?

— Вот ты балбес! Конечно же, о «секире» этой дурацкой!

— Но-но, женщина, осторожнее с эпитетами! В общем, фризы говорят, что здесь такого оружие не делают. По крайней мере, сейчас…

— …«здесь» — это…

— …в здешнем мире. Если б мы находились на Земле, то я бы мог пересказать тебе все это, как обычную «байку», а тут… Тут — это может оказаться правдой. По крайней мере, сами они верят, что такое оружие делали какие-то карлики из соседнего мира для войны богов. Вроде как еще даже до вторжения их предков на Ахкияр, случилась здесь какая-то глобальная заваруха, в которой выжило всего несколько божественных аватаров. Ну, это такие специальные тела, в которых боги могут спускаться на планету, и лично участвовать «в делах». Из-за этого, кстати, бывшие здешние хозяева-янгоны и проиграли войну. Вроде как часть городов-государств была за одних богов, часть — за других, а кто-то — и за третьих, пятых, двенадцатых… В общем, здесь только-только случилась глобальная война всех со всеми, в которой большая часть народа просто не выжила (как и половина городов), а тут еще и Вторжение… И вот для того, чтобы в драке у обычного человека, были хоть какие-то шансы против богов и их слуг, такие топоры и делали. Я, кстати, видел такой же кинжал, и действовал он, наверное, не хуже. Точно не могу судить, но того необычно живучего мертвеца, на чьем наследстве я разбогател в самом начале, уделал именно таким …инструментом.

— А выживших богов ты видел? — заинтересовалась Катя.

— Да откуда? Видишь, — Игорь обвел дурашливым взглядом берег, крепостные стены, и все вокруг, — Только на войну времени и хватает… Но местные вполне единодушно твердят, что на Северном Ахкияре тогда выжил аватар только одного из богов. Ты, кстати, его слуг видела.

— Когда это?

— После нашей авиакатастрофы! Помнишь, те войны-жрецы, с которыми мы «подрались» перед тем, как подружиться с ярлом Эрвином? Вот! Это были слуги янгонского бога Дхар ко Айшина — Хозяина мечей[105].

— Подожди, — удивилась девушка, — так, а почему он не пришел и не отомстил? И вообще, тут же сама себя перебила Катя, — мы что, можем прямо сейчас отправиться в путь, и посмотреть на настоящего «живого» бога?

— Он вроде не из тех, кто общается с обычными людьми… Вроде как ему интересны только мастера всяческого смертоубийства, но да! Сами фризы, хотя он считается вроде как «янгонским» богом, в это верят. А «не пришел и не убил» — он вроде как по той же причине, по которой и выжил, среди десятков, если не сотен своих «коллег». Он же бог всяческих воинских умений… Те горцы, что сопровождали его жрецов, ходят в набеги ради грабежа, а воины-жрецы — в поисках знаний. И если их убивают, то — это вроде как означает, что он был недостоин, а поэтому — какая тут может быть месть…

— Блин, оказывается тут столько всего… Всего такого…

На этот раз в словах девушки прозвучала носящая горечь. Без всякой клоунады. Она не стала развивать свою мысль, но и без того было понятно: умирать вообще неприятно, а посреди таких тайн и загадок — обидно вдвойне.

Игорь осторожно притянул размякшую девушку к себе, и стал нежно, почти по-отцовски поглаживать ее подсохшие ломкие волосы, исхудавшие плечи, заострившиеся и чуть солоноватые от слез скулы…

— Эх ты, Лягушка Путешественница…

Только минут через десять исхудавшее тело девушка перестала вздрагивать в беззвучных рыданиях. Игорь заговорил снова, только дождавшись, пока дыхание подруги полностью успокоится.

— Ты извини, мне доставляет неимоверное удовольствие лапать твои подсушенные мощи, но нужно идти. Могу опаздывать, а это, согласись, несолидно как-то…

— Ах ты, подлец! — невольно расхохоталась Катя, и через минуту уточнила, почти нормальным голосом. — Это ты сейчас «с гостями» своими встречаться будешь?

— Нужно идти «выторговывать» победу. Точнее — ее «подлинные» размеры определять. Извини, побегу…

* * *

Закат

Игорь появился, когда солнце уже село. Катя, и все ближайшие предводители ждали его в цитадели. Для таких важных переговоров это было как-то уж слишком быстро, но если судить по довольному виду бывшего журналиста и густому винному амбре — переговоры прошли как минимум неплохо.

— Что за мрачные лица, дамы и господа? — ворвался ярл в небольшой тронный зал, где привык собираться с соратниками для кулуарных разговоров. — Докладываю: вы зря себя накручиваете! Канаанеи не просто «пошли на встречу», они практически капитулировали. Клятвы мы принесем на рассвете, но уже можно озвучить главную новость: газорцы за своих пленных официально передали мне все свои владения, долю в приисках, вообще — все, что им принадлежало в Протекторате… А болваны, из Карта, конечно же, уперлись. С ними — удалось договориться лишь о временном перемирии, но мы же все знаем — большего мне и не надо было. Все равно не далее чем через год, опять придется с ними биться — все-таки хочешь-не хочешь, а затевалось все ради совсем другого… В общем, что полгода отсрочки — будет в самый раз. Так, — спустя минуту снова заговорил Игорь, — я чего-то не знаю?

— Да, господин, — голос Дольфа прозвучал нейтрально, — позовите гонца…

…В письме Анвара говорилось, что тулинги и убии атаковали, когда разнеслась весть о разгроме Союзной армии. Тут же была объявлена мобилизация, и пока «суд да дело», Коронный Совет обратился с призывом к лордам Торгового Союза выполнить свои обещания. Ведь они гарантировали неприкосновенность границ Треверской марки, пока Игорь в походе. Но не тут-то было…

Эту новость гонец передал уже на словах, потому что он лично сопровождал посольство в Линкебанк, где, собственно, и находилось официальное представительство «торговцев».

Со слов вестника выходило, что беглецы-фризы, дезертировавшие сразу после той — первой битвы, когда армию Игоря и впрямь едва не разгромили — смогли всех убедить, что воины и союзники его рассеяны, а сам он — неизвестно жив ли. Бравый гвардейский полусотник признался, что они и сами не были уверены, что это неправда.

— Господин, — хирдман был напряжен и хмур, — дуг твой ярл Эрвин Сильный сказал, что он пока ничего не может сделать…

— Хорошо, что канаанеи не знают, насколько я, оказывается, нуждаюсь, хотя бы в перемирии… Хотя бы в перемирии… Надеюсь пока никто в лагере пока не знает об этом?

— Нет, господин, по дороге я не болтал, — заверил воин.

— Кстати, сколько времени ты повел в дороге?

— Если не учитывать неделю, потраченную на ожидание в Линкебанке, то… — вестник принялся загибать пальцы, и наконец, озвучил результат. — Двадцать… двадцать два дня, господин.

— Получается, — заговорил ярл несколько минут спустя, — армия, даже если мы сможем выйти прямо с утра, сможет преодолеть то же самое расстояние в лучшем случае дней за сорок пять-пятьдесят… За такой срок ни Нойхоф, ни тем более Виндфан не взять… Разве что предательством. Но боюсь, что если мы уйдем отсюда, то потеряем все здешние завоевания, а туда — сможем вернуться, когда все уже, в общем-то, решится…

— Ты же не хочешь сказать, что не сможешь прийти на помощь ребятам? — заволновалась Катя.

— Я хочу сказать, — черты лица Игоря заострились, голос звучал бесстрастно, — что обо всем этом требуется хорошо подумать! Очень-очень хорошо…

Конец книги третьей