Конунг: Я принес вам огонь!

Глава 21. Вино для безвинного

Отчаянный иступленный визг буквально вгрызался в мозг. Слушать его было невыносимо, но тягу к вранью следовало исключить. По крайней мере, в этом самозваный палач ни капли не сомневался. Что он и подчеркнул, как-то разглядев сомнения на моем лице. И, кстати, оправданные сомнения!

Допрос и в самом деле продолжался уже почти час, а ни одного вопроса пока так и не было задано. В смысле — важного. «Кто такой?», «Из каких будешь?» — и прочие обязательные политесы в расчет можно было не принимать.

«Кто бы мог подумать, что этот „кабан“ окажется таким неженкой…» — отстраненно подумал я.

Косой «андреевский» крест — эдакая двухметровая буква «Х» — оказался отличной идеей! Он лежал на земле прямо у костра, и растянутый на нем пленник совершенно ничего не мог поделать. При этом — все его тело оставалось полностью открытым для экспериментов.

Я разглядывал извивающееся тело без особого волнения. После кровавой каши, в которой побывал совсем недавно, где люди умирали целыми сотнями, было и впрямь как-то …все равно. Не смущали даже людоедские усилия палача, который с вдохновленным видом художника-импрессиониста, прикладывал раскаленный прут то к одному, то к другому язвимому месту. Прямо сейчас, например, он сосредоточил свое внимание ниже пояса жертвы, и толстяк визжал совсем уж безбожно.

Когда тональность криков поднялась до и вовсе недостижимых высот, палач оглянулся, изобразил лицом что-то вроде извинения, и снова заткнул канаанскому сотнику рот. Делал он это за последние полчаса уже второй раз, не из заботы о тишине. Просто переживал, что жертва сорвет связки, и не сможет разговаривать без лечения. А это, во-первых, время, во-вторых — потеря силы, которую мне и так было куда расходовать…

…Да, поле боя осталось за врагом, правый фланг у нас (но и правый — у них) — перестали существовать, но — основные силы отступили в порядке. А вот потом — некоторые, даже фризские отряды все-таки драпанули. Пока я остался организовывать оборону в сложенном накануне каменном форте, отступившая армия недосчиталась еще нескольких сотен бойцов.

Вполне возможно, они решили, что я там со своими людьми решил «костьми ложиться», прикрывая отход остальных… Так, наверное, и правда, могло получиться, но изобразив пару невнятных атак, даже арвады отложили войну до лучших времен.

Все-таки три из шести полков копейщиков у них оказались изрядно потрепаны. Если вообще не потеряли боеспособность. При всей тяге вояк преувеличивать свои достижения, только арвады потеряли в недавней битве не меньше тысячи отличных воинов. И практически задаром. Пока не наметился шанс попасть в окружение, мы полностью контролировали положение в центре, вырезая их десятками…

* * *

Да, бегство части отрядов — стало очень неприятной неожиданностью. Узнав об это, Игорь много чего «высказал самому себе», ведь до этого он был совершенно уверен: все командиры прекрасно понимают, какое преимущество дает отдельно стоящее горное плато к западу от Малета.

Его начали укреплять «на будущее» сразу после взятия города-порта. Не смотря на то, что будущее это наступило куда раньше, но припасы уже были свезены, а благодаря спешным работам в ночь перед битвой — даже у сравнительно небольшого отряда появились шансы отбиться от всей канаанской армии…

…В общем, когда прибежал вестовой, и по-тихому сообщил, что правому флангу хана, потому что чиуру то ли не устояли, то ли часть из них и вовсе предала, осталось сделать единственно возможное — попробовать отступить. И пусть получилось это далеко не у всех, но в целом-то — маневр удался.

Чересчур легко разметавшие газорцев на левом фланге полуденные кланы, удалось отозвать неожиданно быстро. Приказ был такой — ни в коем случае не сближаться, а стать всем вместе наверху и метать — стрелы, камни, копья… да хоть собственные трупы сбрасывать!

Горцы неожиданно атаковали арвадов со своей возвышенности, и это стало «последней каплей». Три полка «царских копейщиков», угодившие во фризские клещи, наконец-то сломались и побежали.

Толпа беглецов смешала ряды остальных трех полков, лучников, и даже арвадской гвардии, из-за чего они не смогли помешать отступлению. Основное лагерное имущество изначально хранилось с другой стороны каменного форта, поэтому «союзникам» удалось даже эвакуировать его.

Правда, и тут не обошлось без курьезов…

…Оруженосец ярла, бросился к его палатке, но так разволновался, что вместо спешных сборов, опрокинул походный шкаф. Рассыпались запасные доспехи, оружие и именно в это момент Игорь не нашел парня возле себя, поэтому решил сам сбегать за личным арбалетом.

— Ох, какой же балбес достался мне в оруженосцы, — не упустил возможности потроллить ярл. — Слушай, ты же знаешь, что в бою твое место рядом со мной? Неужто ты еще и трусишка?!

— Что? Господин, ты будете меня ругать прямо сейчас?! — изумился парень. — Я же спасаю твое добро, а не подгоняю коней в сторону Батавии…

— Ну, ладно-ладно. Не трус, да и хозяйственный, но точно — криворукий, да и в военном деле не разбираешься!

— «Должны же у меня быть хоть какие-то недостатки!» — ответил поганец его собственной цитатой, и с независимым видом продолжил собирать вещи, потом, встрепенулся и все же соизволил удивиться. — А почему это я «не разбираюсь», господин?

— Позже поговорим, но можешь не торопиться: мы здесь простоим еще как минимум до утра, — задумчиво ответил Игорь, пытаясь найти в куче оружия свой «кранекин».

— Две сотни против всей их армии…

— Почему это «две»? Почти три! — подхватив наконец-то найденный механизм и тубу с парой десятков болтов, Игорь, выдал оруженосцу «насмешливый» подзатыльник и покинул палатку.

* * *

Действительно, каменные стены сложили в очень важном месте — на самом коротком и удобном пути по дороге к плато в центе горного массива, где и хранилась почти треть всех захваченных запасов пищи. Правда, всего через километр от каменного форта — был еще один очень подходящий для обороны участок, потом — еще один, и еще, и еще — и так до самого лагеря.

Так что, просидев до утра со своими личными бойцами в обороне, и отбив парочку неуверенных атак, Игорь отбыл в основной лагерь. Сидеть и ждать «с моря погоды» — не было никакого смысла. Перед тем, как пришпорить коня вслед основной армии, треверский ярл лишь уточнил: что еще сутки они не имеют права бросать укрепления. Потом — если и правда, сильно прижмут, то могут попробовать отойти.

— Главное не драпайте, а постарайтесь задерживать «черноглазых» в каждом удобном месте, но обязательно пошлите гонца! — уточнил он, и наконец-то отбыл.

Вот тогда-то и выяснилось, что эти сутки ожидания обошлись им в несколько сотен дезертиров. Но первым делом, конечно, отправили тяжелораненных в озерный Кам, а уже потом — устроили перекличку.

Готовых выполнять приказы всего через сутки после битвы — к 18 августа — осталось меньше четырех тысяч человек. Точнее — 3 841 воин. И это из семи с половиной тысяч бойцов до сражения…

Потратив еще четыре дня на обмен гонцами с осадными корпусами, гарнизонами и в попытках выяснить планы канаанеев, 22-го Игорь получил в руки первого подходящего пленника. Допрос дородного и поначалу очень наглого сотника из Карта, подтвердил надежды на передышку.

После сражения канаанеи действительно решили выжидать, потому что оказались сейчас просто не готовы к активным действиям. Заодно наконец-то выяснилось, как они вообще сумели обдурить Союзную армию, застав ее практически со «спущенными штанами».

В смысле — вынудив драться лишь с частью воинов из более чем 12 тысяч. И вот тут слушать «новости» оказалось не так приятно…

…Со слов пленника выходило, что задумал все это — арвадский царь.

Именно он приказал перебросить воинов на помощь Гаулосу и пожертвовал самой слабой частью газорского флота. Сам же в это время — успев собрать полноценную армию, и в тайне преодолел половину пути к Протекторату, спрятавшись перед началом штормов в просторной гавани Газора.

Правда, собрал он только пехоту. За оставшиеся дни (пока погода еще держалась), конечно же, нечего было и надеяться созвать еще и конницу его ушодских федератов.

В итоге попадавшие в плен матросы с газорских кораблей не лгали. Они и на самом деле были уверены, что все начнется после сезона дождей, вот и говорили это под пытками. А арвады дождались подкреплений от Карта по суше, и во время очередного — двухдневного «окна в штормах» — перебросили армию на материк в самом узком месте — как раз в районе Газора. Использовали для этого в основном только легкие галеры, которые можно было без всякого риска вытаскивать во время штормов на берег.

Несколько десятков средних и тяжелых «десантных» галер — после переправы «бросили» с небольшой охраной прямо там, где их застала непогода.

Легкие и маневренные корабли стали своеобразными плавучими складами с продовольствием. За несколько часов в день, пока море становилось сравнительно безопасным, они без труда догоняли идущую вдоль берега армию, совершенно не сковывая ее, и при этом — давай возможность не тратить силы на переноску припасов.

За неделю канаанеи подъели какую-то часть продуктов, и освободили почти десяток галер. В итоге — мест на кораблях хватило на почти 4-тысячный десант. Тот одним броском высадился западнее Малета, мгновенно осадив город, а остальная армия уже неторопливо пошла вдоль берега, и использовала суда только для переправы на другой берег Митаньи.

Игорь все предыдущие дни лечил до изнеможения.

«Батарейки» сели первый же день, и он тратил свои немногочисленные силы лишь на самые опасные раны, не расходуя энергию для полного излечения. Поэтому и впрямь изрядно подустал.

Поэтому когда он понял, что именно его «хитрая» идея с попыткой обмануть арвадов и дала тем время все это подготовить, а потом застать его с половиной армии …в общем, на следующий день он забухал.

Да, Игорь смог отлично сманеврировать перед боем, прекрасно выбрал место и талантливо провел его, имея все шансы победить, не смотря на разницу в численности. Да потом еще и умудрился вывести главные силы из-под удара практически без потерь, когда на мгновение показалось, что им и правда, конец… Но все это понадобилось лишь потому, что он стал чересчур уж «много о себе думать».

…Отдав все необходимые приказы — с 23 августа он заперся в своей палатке и запил, разрешив себя беспокоить, «только если что-то всерьез изменится…»

* * *

Горный массив юго-западнее Малета, еще 9 дней спустя

(1 сентября 2020 года)

— …ливэ Аскольд, может в Доме Ленструнгов[96] и известна магия, что позволяет перепить Жреца, однако же, в моей семье такими таинствами не владеют! Слава богам, что я еще сохранил память! Надоумили небесные покровители, стали мы приходить к нашему господину по очереди, вот и держимся пока. Так что — нет, не пойду с тобой внутрь! Свою очередь я отстоял, иди сам… — растеряв последнее желание общаться, треверский полусотник потерянно осмотрелся и почти не качаясь, побрел в сторону ближайшего костра.

Ночь уже вступила в свои права, и палатка ярла Ингвара в центре укрепленного лагеря Союзной армии оставалась единственным хорошо освещенным местом. Аскольда здесь хорошо знали, поэтому, когда он осторожно отодвинул входной полог в шатер, никто из телохранителей здешнего господина даже глазом не повел.

Но внутрь гость так и не вошел.

Видимо что-то решив для себя, высокопоставленный батав усмехнулся и, ни сказав больше ни слова, зашаг в сторону палаток, полчаса назад выделенных его отряду. Вернулся на прежнее место у входа он лишь перед самым рассветом…

…Жилище треверского ярла встретило его песней на неизвестном языке. Из-за плотно сомкнутого полога вытекал голос ярла в сопровождении двух других — женских. Они произносили слова явно немного иначе, но сама мелодия — все равно показалась неожиданно красивой.

Тревер снова ненадолго замер у входа, но потом решил, что откладывать встречу больше некуда, и решительно вошел.

Старательно выводивший певучие строки ярл, полулежал за низким — степным — столом с мечтательно прикрытыми глазами. Одной рукой он придерживал высокий золотой кубок, другой — раскачивал из стороны в сторону, без всякого сомнения, подавая какие-то знаки двум канаанским рабыням. Одной — ожидаемо юной, второй — куда старше, но со столь же звонким и беззаботным молодым голосом.

Когда палец Игоря начинал двигаться медленнее, исполнение становилось более плавным, а если же конечность хотя бы на мгновение замирала в воздухе, то в грустной мелодии это означало паузу, достаточную чтобы певуньи успели набрать новую порцию воздуха, и суметь и дальше старательно вытянуть очередную строчку.

Женщины сидели чуть в стороне — справа. Рядом с ярлом занимали места несколько осоловевших после бессонной ночи ветеранов.

«О, да это же присланные командиры! Вот этот вроде готский посланник, а тот — по-моему, из белловаков…» — опознал половину участников пиршества гость.

* * *

Рассвет, там же

(2 сентября)

Находясь посреди войска, невозможно постоянно реагировать на несколько тысяч «живых раздражителей». Поэтому в последние дни, чтобы просто не сойти с ума от постоянного контроля, Игорь максимально ужал свою «ауру», «биополе» или что там ему помогало видеть окружающих даже с закрытыми глазами. Но «ужал», конечно же, не настолько, чтобы не уловить, что в палатке их стало на одного человека больше, и не опознать гостя.

Не став дослушивать, он подал своему ансамблю очередной сигнал, и в мгновенно наступившей тишине скомандовал:

— Чашу моему дорогому другу! Самого лучшего вина! — лишь после этого Игорь наконец-то открыл глаза, и приглашающе взмахнул рукой. — Ливэ Аскольд, не поверишь: чего только я не обнаружил в своей голове…

Слова звучали так, будто Игорь извиняется за репертуар, но не нужно быть жрецом, чтобы понять — ярл всего лишь заполняет паузу, перед тем, как заговорить о делах. А вот рад он этому обстоятельству или нет — вот это было уже не так очевидно.

Свое место батав занял уже с кубком вина, а тост зазвучал даже раньше — практически «в воздухе». Но и это была всего лишь дань традиции. Пока звучала речь, он искал на лице собеседника хоть какую-то возможность заговорить…

Дослушав тост, Игорь потянул к себе позабытый кубок и дождался, пока одна из певуний снова наполнит его вином. Смерив критичным взглядом как минимум литровую емкость, он приподнял ее и жадно присосался, пролив на, и без того промокшую рубаху, едва ли не больше, чем смог проглотить. Явно повеселев от этого, ярл снова посмотрел на гостя и, очевидно что-то уловив в его безмятежном и доброжелательном взгляде, уточнил:

— Извини! Видишь, радость от твоего прихода раскачивает мне руки, — состроив уморительное грозно-несчастное лицо, Игорь оттолкнул от себя опустевшую посудину, и коротко звякнув, та упокоилась в куче объедков и пустых кувшинов, что уже украшали стол.

Лицо его уже без всякого притворства приняло спокойное, умиротворенно-пьяное выражение. Игорь и правда, был «в стельку». Икнув, и почему-то снова извинившись, он перевел неуверенный, но явно заинтересованный взгляд на по-прежнему серьезную батарею полуведерных кувшинов в левом углу шатра.

— Слушай, решено, я тебя не брошу в одиночестве! — почти натурально изобразил решимость батав, и немного зачастил, очевидно, испугавшись, что хозяин сейчас и вовсе может заснуть. — Но прежде чем примемся биться с грозными канаанскими винами вместо их воинов, может быть, давай выглянем хотя бы на мгновение из шатра?

— Ты же только что оттуда, чего не видел? — вполне разумно удивился ярл, и неуверенно попытался приподняться со скамьи.

Судя по направлению взгляда, нацелился он при этом и впрямь на короткую прогулку, да только — к винным запасам.

Если вам придется уговаривать запойного, имейте в виду, что при всей внешней разумности, он вряд ли сможет понимать длинные предложения и вряд ли заинтересуется слишком сложными идеями. Аскольд, без всякого сомнения, не понаслышке знал это, а потому упростил просьбу до минимума:

— Ну, по-дружески, для меня?!

Оставив прежние попытки, и с трудом сфокусировав взгляд на госте, Игорь с легко читаемым сомнением попытался рассмотреть ответ на вопрос: что же может быть такое «приятное» в этой прогулке?! Очевидно, так и не получив ответа, он непонятно пошутил, что мол, «один раз — не канаан», и разухабисто взмахнув рукой, согласился.

— Пошли уже, речистый, уговорил! Но только потом, чтоб ни каких отговорок? Гуляем вовсю!

— Конечно-конечно, — обрадовался батав, — как скажешь!

Ночной ветер разогнал хмельные пары, и всего в двух шагах за порогом Игорь вдруг выпрямился, перестав опираться на плечо гостя.

— Друг, а ведь ты меня обманул, — негромко, но твердо сообщил Игорь. — Вот и верь после этого людям…

— Почему?

— Разве мы теперь сможем все-таки допить мои запасы… — и немного подумав, он уточнил. — Но для начала тебе придется мне кое-что объяснить!

Аскольд только насмешливо фыркнул в ответ.

…На небольшом удалении вокруг расположенного на возвышенности шатра предводителя, кто-то сплошным кольцом разложил не меньше пяти-шести сотен шатров.

— Слушай, — я не приказывал сюда собираться всем нашим силам… Откуда здесь столько воинов?

— Я уже знаю о вашей битве. Она пошла куда лучше, чем сейчас рассказывают у нас или на базарах Линкебанка. И ты, кстати, тоже зря думаешь плохое! Посмотри: у тебя я смотрю, и так дела неплохо идут. Я привел только 2 000 всадников. Остальные — твои прежние воины… Некоторые из беглецов одумавшись, вернулись. Уверен, что после ухода арвадов ты и сам теперь смог бы очистить побережье…

Казалось, что Игорь просто не расслышал слова младшего Ленструга. Но воинов и дипломатов в первую очередь учат терпению, и Аскольд в совершенстве освоил это умение. А потому выждав какое-то время в полной тишине, он продолжил с прежними интонациями свою речь так, будто и не было этой бесконечной паузы.

— …правда, тебе придется закончить с весельем. Все-таки воины тебя уже давно ждут!

— Осталось только уговорить арвадов уйти, и сразу же завяжем с пьянкой! — с готовностью отозвался Игорь.

— О, так ты еще ничего не знаешь? — насмешливо и совершенно не скрываясь заулыбался Аскольд. — Уже сегодня большая часть арвадов отплывет из-за нападения на их собственные владения… разве что погода помешает. На побережье останется лишь ополчение двух городов, а с ними ты и правда, даже без нас справишь! Слышал бы ты, что твои воины рассказывают о недавней битве…

— Правда? «Унося ноги, главное — не обронить честь!» Надо же, вроде как моя честь все-таки осталась при мне… — тяжело вздохнув, Игорь надолго замолчал. — Друг, не прими за обиду — принеси мой «браслет»? Боюсь, что я пока не способен сделать это сам, — глубоко вздохнув, Игорь добавил уже значительно тише. — Есть у меня подозрения, что нужно срочно трезветь…

Встретив последнее уточнение искренним смехом, гость ненадолго скрылся в шатре.