Королева любить желает

24

После позднего завтрака, что уже был ближе к обеду, мы отправились по делам, точнее в кабинет к Милону за новостями. Там нас встретили заговорщицкой улыбкой и неприятными новостями. Верховный маг не только ничего пока толком не сказал, кроме бреда о собственном величии, но и сломал двое антимагических оков. Это значило лишь одно: он времени даром не терял, все эти годы развивался. И ему почти удалось опять сбежать. Спасибо Паноку, который решил наблюдать за допросом тайно. А вот Низаку доставили ещё пятерых пострадавших.

Пока мы говорили, я заметила, что Милон перебирает пальцами левой руки в воздухе. Заметила, но ничего говорить не стала. А вот когда слуга случайно задел ногу Ифора, неудачно опустив поднос, я серьёзно забеспокоилась.

— Что происходит? — спросила я прямо. — Вы мне говорили, что целы и невредимы, но это явно не так. Зачем?

— Основной удар того заклинания на себя взял Фрост. Нам с Ифором прилетело остатками, потому что мы были чуть позади него. Ничего особенного. Скоро заживёт.

Я от всей своей души высказала им, какие они недоумки. А потом чуть ли не заставила прямо там раздеться. Только сдавленный смех Фроста остановил меня.

— М-да. Лечитесь и не сопротивляйтесь, — сказал он, когда я развернулась к нему в праведном гневе.

— А ты не ёрничай. И тебе воздастся, — хотела сказать грозно, но запал прошёл сам собой.

Перепады настроения налицо. Ужас — осознавать, что ведёшь себя импульсивно или неразумно, но не иметь силы сопротивляться этому.

А во время ужина они меня ошарашили.

— Элен, — вздохнул Милон, — можно сегодня я приду? Знаю, что очередь Ифора, но у него нога…

Я с минуту точно не могла ничего ответить, просто слов не было. Только сейчас поняла, что они действительно приходили ко мне через ночь. Очередность установили, твою налево…

— Я сегодня буду спать одна. Потому что всем моим мужья… мужчинам, — исправилась я в последний момент, — нужен отдых и восстановление. Чтобы раны затянулись. Так что всем спокойной ночи.

Да, я психанула. Но как они могут думать о сексе, когда тут такое творится? Раненые, а туда же!

Зато ночь в одиночестве прошла плохо. Я ворочалась в бока на бок, всё не хватало чего-то, точнее кого-то. Сон не шёл. Я даже была готова к кому-нибудь из них пойти сама, но осознала, что не могу выбрать. Этот факт просто сбил с ног. Я не могла однозначно сразу, с ходу сказать, с кем из них хочу сейчас быть.

Ещё пару месяцев назад не было ни малейшего сомнения, я однозначно выбирала Ифора, а сейчас…

Почему-то глубоко внутри расцвело гнетущее чувство предательства. И это я ощущала себя предательницей. Я. Именно я предала то светлое чувство к Ифору. Почему-то, когда я стала близка с Милоном физически, не было такого щемящего чувства. Я видела одобрение Ифора, и… а что «и»? Я приняла свою связь с двумя мужчинами тогда, почему сейчас не могу?

И в этот момент в животе кольнуло. Ей-богу, кольнуло, будто упрекало меня изнутри. А ведь и правда, чего это я жалею? У меня будет малыш, и он от Милона. А я на некоторое время пожалела, что допустила такие отношения. Дура, пора уже принять как данность: в этом мире несколько мужчин — норма. Более того, меня вполне устраивают эти двое, на третьего вот заглядываюсь. Лена, Лена, ты сломала собственные убеждения ещё тогда. Так почему же сейчас настолько распереживалась? Считала, что секс останется только сексом и не станет более глубоким чувством? Считала. Но и на секс с ним ты пошла не с бухты-барахты, Милон нравился, был очень даже симпатичен и привлекателен, а ещё весел и обаятелен. Почему же сейчас испугалась? Любить двоих нельзя? Почему? Так не поступают? Это предательство? Но это всё касается моего родного мира, не этого. И я не перестала любить Ифора, просто полюбила ещё и Милона. Странно… но факт.

Как итог, уснула я на рассвете. А проснулась от тихих шагов Ююки.

— Что-то случилось? Я опять всё проспала? — прохрипела я, потирая глаза.

— Нет, миледи. Не знаю, миледи. Милорд Милон и Ифор приходили, но вы спали, и они ушли.

— Ясно. Как твои отношения с Низаком? Не передумали?

— Нет, что вы. У нас всё хорошо. Он очень добрый. Сейчас ему тяжело, конечно. Я подкармливаю его как могу, но ему ещё и спать надо. Ой.

— Что ой? — нахмурилась я, начав озираться. Но никого постороннего не обнаружила и посмотрела на девушку, которая прикрывала ладошкой губы. — Что?

— Только не наказывайте его. Он не знает. Я брала остатки вашего ужина и относила ему. Вы не ко всему даже притрагивались, а ему надо, — начала лепетать она. А я спросонок не сразу понимала, о чём она.

— Подожди. По порядку, пожалуйста. Ты относишь Низаку наши объедки?

— Не объедки, а то, к чему вы не прикасались. Ему сейчас очень нужны еда и сон, но спит он в лазарете с пациентами, вряд ли высыпается. Так хоть накормлю. Не ругайтесь, пожалуйста. Я всё возмещу. Потом…

— Ююка. О чём ты? Какое возмещение? Неси листок и стило.

И ведь Панок говорил, что для восстановления сил ему нужно больше еды и сна, чем обычным людям. Ещё смеялся, мол, отсюда и пошло, что у магов внутри бездонная яма. А всё потому, что наесться всегда легче, чем выспаться. Почему-то организм магов одинаково перерабатывает как пищу, так и сны.

Девушка шмыгнула носом, но исполнила приказание. Я толком ничего сделать не успела. Написала приказ и отдала Ююке.

— Сейчас же отнеси на кухню.

— Вы меня прогоняете?

— Прочитай.

— Но…

— Прочитай, я сказала. Чтобы вопросов глупых не было. И сегодня ты мне не понадобишься. Если очень хочешь, помоги в целительской.

— Спасибо, миледи. Спасибо, — кланялась девушка до тех пор, пока не ткнулась попой в угол шкафа. Ойкнула и всё же убежала. Я же лишь вздохнула. Ничего особенного, просто приказ кормить целителей и магов на службе досыта.

Завтрак был на столике в гостиной. Ююка успела обо мне позаботиться. С тяжёлым вздохом после ночных переживаний я принялась за еду. Кусок в горло не лез, но старательно всё в себя запихала. Ибо надо, малышу надо. Нежно погладила собственный ещё плоский животик, улыбнувшись.

— Как себя чувствуешь? — Не успела я и шагу за порог ступить, как увидела Ифора.

— Нормально. Почему не зашёл?

— Дела, — скривился он. — Я только поднялся.

— Что-то выяснили?

Ифор лишь головой покачал. В качестве тихой поддержки я взяла его за руку и сжала, за что получила лёгкую улыбку. Дальше мы пошли молча.

— Утро доброе! — поприветствовала я всех своих мужей, оказавшихся в кабинете Фроста.

— Доброе.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Я тут осознала наконец-то, что собираюсь стать мамой, а у меня страна в полном раздрае. И что я передам ребёнку? Чего застыли? Давайте работать. Что там с магом?

— Ничего толкового не говорит. Кичится тем, что обставил всех нас. И мы работаем, — насупился Милон.

— Он явно что-то очень серьёзное скрывает. Не зря же он явился от имени Икерии. Что-то долго дознаватели работают, — хмурилась я.

— Нормально всё. Не торопись, — вздохнул Фрост.

Дальше день прошёл относительно спокойно. Заниматься государственными делами мне не дали, поэтому я пошла штудировать документы по графству и доставать управляющего. Хотя меня были рады слышать.

Вечером ко мне явился Милон, но на близости не настаивал. Принёс мне огромную чашу ягод и фруктов, намереваясь всё мне скормить. Пришлось объяснять, что такое количество может негативно сказаться на малыше, да и вообще переедать нельзя. В итоге мы кормили друг друга ягодами, а потом, само собой, начали целоваться. Потом случайно выяснилось, что сок из некоторых ягод намного вкуснее с кожи. В общем, очередные милоновские игры. И мне они нравятся.

Зато утром в ультимативной форме меня отправили на перевязку к Фросту.

— Начала оказывать помощь, так нельзя бросать больного, — сквозь прорывающуюся улыбку проговорил Милон и нагло сбежал.

Мне оставалось лишь вздохнуть. Сводники. Хотя ни к чему сверхъестественному они меня не принуждают, точнее не принуждают вовсе. Так, настоятельно подталкивают.

— Миледи, — поклонился мне горничный Фроста.

— Оставь нас, — произнесла я, направляясь прямиком в спальню.

— Что-то случилось? Кто приходил? — спрашивал Фрост, не поднимая головы. При этом он сам сидел на краю кровати, растирая рану. Я не ответила, и он поднял на меня взгляд. Гамму эмоций, что отразилась на его лице, не описать. От лёгкого удивления до шока. Он явно не ожидал меня здесь увидеть. Ну что ж, я тоже не собиралась сюда приходить. Я даже усмехнулась.

— Я эту мазь нанесла, мне её и снимать. Только я опять не подготовлена, — развела я руками, улыбаясь.

— Ты уверена? Ничего не случилось? Может, что-то срочное? — нахмурился Фрост.

— Даже если и так, я не в курсе. Я только позавтракала и к тебе. Ты не рад меня видеть?

— Рад. Ты будешь снимать мазь?

— Конечно. Только скажи, что нужно делать.

— А если тебе будет неприятно? Всё равно будешь делать?

— Например? Что может быть мне неприятно? — Теперь уже я нахмурилась. — Рана же заживает, крови быть не должно. Выглядит рука вполне нормально, не синяя, не холодная, не горячая, — дотронулась я до руки чуть выше запястья. На всякий случай и лоб его потрогала. — Значит, загноения нет, вонять не будет, — продолжала рассуждать, осматривая руку и совершенно не замечая ошарашенного лица мужчины. И, только подняв на него взгляд, спросила: — Что?

— Сама рана тебя не пугает?

— Нисколько. А должна?

— Не знаю. Женщинам не нравятся шрамы, раны и травмы, — отвёл он взгляд. А я поняла, что он опять про свой комплекс.

— Помнишь, я рассказывала тебе про сапоги, которые отец подарил моей маме?

Он лишь кивнул.

— Моя тётка на три года младше мамы. И она не поняла тогда, почему мама так радовалась сапогам. Её муж носил ей цветы, приглашал на прогулки, но, когда она поскользнулась на льду и сломала ногу, его и след простыл. На помощь тогда ей пришёл сосед, невзрачный и незаметный. Он носил ей продукты, конспекты, достал костыли, чтобы она сама смогла передвигаться. Он был с ней рядом в трудную минуту. И она по глупости не сразу обратила на него внимание. Ведь был он одного с ней роста, худенький и неказистый. Она выздоровела, поблагодарила его и была такова. Только прошло время, и его бабушка, единственный его близкий человек, заболела. Не знаю точно, как моя тётя об этом узнала, но она сама пришла к ним. Помогала, сколько могла. Конечно, бабушки не стало, но они сблизились. А когда почти сразу после её смерти к парню стали приставать криминальные элементы, чтобы отжать квартиру, тётя пришла на помощь. Говорили, что лично сковородой отходила парочку.

— Странный мужчина.

— Сильный духом, но не телом. Мой дядя — самый замечательный мужчина, после папы, конечно.

— Она вышла за него замуж? — Вот это удивление на его лице отразилось. Он был потрясён.

— Ещё бы. Тётя говорила, что только после этого поняла радость моей мамы от сапог. Не важна внешность. Тем более шрамы. Главное — характер и душа. Если ты готов на что-то хорошее ради других, то ты в сотни раз прекраснее самых признанных красавцев. А ещё в моём мире есть чудесная поговорка: «С лица воду не пить». Так что прекращай на себя наговаривать. Ты красивый мужчина. Ну и что, что пара шрамов есть? Шрамы только украшают мужчину. Хотя в меру.

— Ты невероятная женщина, — прохрипел он. Голос сорвался?

— Я нормальная женщина, которая не знает, как снять вот это, — показала я на рану, покрытую плотным эластичным слоем мази.

— Это теперь нужно растереть и размять. В противном случае будем сдирать вместе с новой тонкой кожей, — улыбнулся он. Я говорила, что ему очень идёт улыбка? Она буквально меняет его лицо.

— И как понять, что мы достаточно её растёрли? — Я посмотрела на эту субстанцию с сомнением.

— Она нагреется.

— Логично. Давай приступать?

Я сначала мяла руку, растирая пальцами. Конечно, я боялась навредить, но потом поняла, что ничего страшного не происходит, и делала уже всё гораздо смелее. Растирать пришлось откровенно долго. И, как и подумалось вначале, отрывать плёнку пришлось частями. Нагреть всю поверхность достаточно сильно никак не получалось. Фрост тёр верхнюю часть раны, то есть ключицу и плечо, я ниже. Одно радовало: той пузырящейся настойки уже не требовалось. Новый слой мази уже почти привычно лег на руку. Я откровенно упарилась. А выйдя из спальни, обнаружила накрытый для завтрака стол. Только, пока я занималась раной Фроста, завтрак ожидаемо остыл. Пришлось звать горничного.

Зачем я ждала? Сначала приказала заменить завтрак, потом ожидала, чтобы всё исполнили. Но вот горничный ушёл, еда на столе, а Фроста нету. Я вернулась в спальню. Почему шла затаив дыхание? Не знаю. Но в комнате его не было. Из ванной слышались приглушённые стоны. С его-то голосом, этим низким вибрирующим звуком, стоны выходили пробирающими до мурашек. Меня даже передёрнуло разок. Зато ноги несли к приоткрытой двери ванной комнаты.

В открывшуюся щель я видела обнажённого Фроста. Он стоял ко мне спиной, опираясь больной рукой о стену и опустив голову. Волосы закрывали его лицо, но не тело. Мышцы перекатывались на спине, ягодицах, ногах и руке, здоровой руке. Ей он…

Ещё пара мгновений, движений — и Фрост запрокинул голову к потолку, издав странный звук сквозь зубы, больше похожий на сдерживаемый вой. Меня же будто током прошило от макушки до самых пят от этого зрелища. Волна возбуждения опалила и омыла моё тело. Только когда он включил воду, я со всех ног рванула прочь.

Никогда не замечала за собой желания подглядывать за кем-то. Стыдно было до безобразия. Весь день я избегала встреч с ним. Вечером ко мне опять пришёл Милон, а я почувствовала обиду. Почему ко мне не приходит Ифор? Потому что я ношу ребёнка от другого? Но он же был не против. Или он притворялся? Может быть, просто не хотел ставить ультиматум, а на самом деле не так уж и рад моим отношениям с мужьями? Как итог — я распереживалась и впервые симулировала удовольствие.

— Давай мы договоримся, что это был первый и последний раз, когда ты пытаешься меня обмануть. Я прекрасно понял, что тебе не понравилось. Не надо меня жалеть.

— Прости. Я не хотела тебя обидеть, — уткнулась я носом ему в шею. Почему-то его запах именно в такие моменты для меня был безумно приятен.

— Не надо обманывать. Я хочу доставлять тебе удовольствие. Я люблю тебя, и для меня это важно.

— Прости, — всхлипнула я, растрогавшись.

— Ну, ты чего? Не плачь, — звучал его голос испуганно. — Я не…

— Я тоже тебя люблю, — выдохнула я. Сначала воцарилась поразительная тишина. Только мои всхлипы портили момент, но через пару минут я успокоилась. Чтобы понять, в чём, собственно, дело, пришлось приподняться.

Выражение лица Милона меня откровенно напугало. Он просто замер с выпученными глазами. Дышал ли? Я даже помахала у него перед лицом, но это не дало необходимого эффекта. Пощупала лоб, пощёлкала пальцами — безрезультатно. У меня начиналась паника. Я даже шустренько стала сползать с кровати, чтобы бежать за целителем. Что-то же с ним случилось? Может, паралич какой внезапный? Сердце уже билось где-то в горле.

— Ты любишь меня? — вдруг прохрипел Милон. Я резко развернулась к нему. И ещё быстрее забралась на кровать.

— Как же ты меня напугал, — прошептала я, заключая его лицо в свои ладошки. — Не делай так больше. Я уже столько успела себе надумать…

— Ты меня любишь? — прошептал он вновь. А до меня начало доходить. С сильным опозданием я поняла, что случилось. Даже усмехнулась.

— Я люблю тебя, Милон. Не знаю, как это случилось и когда, но это так, — говорила я, смотря ему в глаза, продолжая держать лицо в ладошках. Именно поэтому мне прекрасно была видна гамма эмоций мужчины. Я впервые видела мужские слёзы так близко, хотя они не покинули глаз. Он просто сморгнул, а со следующим вдохом произнёс:

— Я не смел даже надеяться. — Неземная улыбка озарила его лицо. — Любимая моя.

Больше никаких связных слов мы в ту ночь не произносили. В спальне творилось таинство объединения душ и сердец, слышались хриплое дыхание, стоны и горячечный шёпот. А утром я проснулась от лёгких прикосновений к лицу, шее и плечу.

— Прости, что разбудил, — прошептал он, целуя в уголок губ.

— Я бы не отказалась так всегда просыпаться. Хотя к хорошему быстро привыкают. Нет, всегда не надо, — улыбалась я, не открывая глаз. Настроение было великолепное. Может быть, именно поэтому я не обратила особого внимания на хмурое выражение лица Фроста. А вот Ифор меня обеспокоил. Глаза красные от явного недосыпа, сам всклокоченный и хмурый.

— Есть новости, — произнёс Фрост. И только сейчас до меня дошло, что случилось что-то из ряда вон, ведь оба они оказались у моих покоев, когда мы с Милоном выходили из них. Всё настроение улетучилось мгновенно. В напряжённой тишине мы прошли за Фростом до кабинета.

— Маг заговорил.