Космофлот: Война и миры (СИ)

Аритайя: «Будь моим ветром!»

— Не могу согласиться безоговорочно, — прогудело самое высокое «дерево».

— Что не удивляет, — отмахнулось ветвями толстое «дерево», — поскольку любое утверждение может быть принято лишь в оговоренных рамках определённых условий. Безусловно можно утверждать лишь, что ничего нельзя утверждать безусловно!

— Однако никто не станет спорить, что вселенная наша в основе своей глубинной природы сугубо логична! — проскрипело тонкое «дерево», вытягивая свои ветви выше толстяка — воспользовалось случаем, пока тот махал ветками.

— Учитывая принципиальную непозноваемость вселенной наша логика обречена быть весьма туманной для логики! — строго возразило толстое «дерево», пытаясь вернуть своей кроне утерянное преимущество в высоте. — Поскольку любая принятая нами аксиома может оказаться не такой надёжной, как представлялось, а в некоторых условиях наши аксиомы и вовсе окажутся ошибочными.

— А как у вас обстоят дела с логикой? — поинтересовалось самое высокое дерево у фиан.

— У вас хотя бы принято чёткое определение истинного и ложного? — присоединился к вопросу толстяк, и выкатил из-под коры три глаза в сторону фиан.

— А разве это не очевидно? — осторожно удивился Аренк. — Истинно то, что верно.

— Тогда огласите определение верного? — не удовлетворились «деревья».

— В отсутствие чётких определений, построенная на некоем аксиоматическом понимании «само собой очевидного», вся красота логических построений обрекается на уровень гаданий, — попеняло Аренку тонкое «дерево».

— Принципиальная непознаваемость вселенной — утверждение не бесспорное, — осторожно заметила Аритайя, — так что это слабый аргумент.

— Можно поспорить, — согласилось толстое «дерево», — но давайте пока предположим, что вселенная всё же безупречно логична, даже если наш несовершенный разум не в силах это доказать.

— Так и есть! — уверенно тряхнула головой Алугомайя, и вернулась к уже пройденной точке спора: — И тогда, опять-таки, мы неизбежно придём к объединению пространства и времени в единый континуум! Вы же не станете спорить, что с точки зрения той самой логики пространственные и временные координаты концептуально коррелируют? Просто взгляните на элементарное уравнение движения!

— Ай-я-я я не могу следить сразу за столькими ветками рассуждений одновременно! — взмолилась Аритайя. — Вы плетёте слишком густую крону из рассуждений!

— В таком случае, милая, придерживайтесь ствола беседы, — предложило самое высокое «дерево», и обозначило тот самый «ствол»: — время не тождественно пространству, объединять их в континуум нет смысла. И если пространство — тут мы с вами можем вполне согласиться — можно представить как метасущность, то с временем так нельзя!

— Давайте всё же вернёмся к определению времени, и завершим хотя бы эту ветвь беседы, — предложил толстяк, вернувший к этому моменту своим верхним ветвям отнятую тонким коллегой высоту. — Время, это процесс порождения следствий причинами.

— И в таком случае должно быть ясно, что время многомерно и течёт разом во все стороны, поскольку многие причины имеют сразу набор разновероятностных следствий, — поддержало его самое высокое «дерево», которое на молчаливое соперничество за высоту двоих своих товарищей взирало со снисхождением.

— А! Апчхи! — громко выразил свою позицию Аренк.

— Я тоже устала, и мозги уже не шевелятся, — вздохнула Алугомайя.

— Да, давайте отложим, — согласилась Аритайя, и всё-таки высказалась: — Но теки время сразу во все возможные стороны, каким бы тогда образом сложилась устойчивая итоговая картина вселенной? Мы наблюдаем лишь один результат, а не интерференционную картину всех разновероятных последствий разом!

— Что, правда? — удивилось толстое «дерево», и даже ветви раскинуло в стороны, чем тут же воспользовалось «дерево» тонкое, снова вытягивая свои верхние ветви вверх над толстяком.

— Как вы можете такое говорить, — поддержало «толстяка» самое высокое «дерево». — Ведь вы же разговариваете со всеми нами одновременно!

— Вот именно, — пискнуло тонкое «дерево», отчаянно стараясь не дать толстому вернуть утерянную от удивления высоту. — Я тут единственное существо, а вы разговариваете со всеми мною разом, и утверждаете, будто время линейно! Это просто смешно!

— Всё, всё, всё! Пожа-а-алуйста! — взмолилась Алугомайя, — Я сейчас мозг вывихну же! И помру от истощения!

— Да! Истинно говорю вам: необходим перерыв на обед! — заявил Аренк.

— На ужин, вообще-то, — вздохнула Аритайя, глядя на красочный закат.

— Дети! — позвала Алугомайя. — Где вы там?! Возвращайтесь немедленно!

— Мы можем неторопливо поговорить за едой, — неуверенно предложило толстое дерево, протягивая фианам ветви с фиолетовыми плодами. — Те, что в крапинку берите — они спелее!

— Не забывайте, друзья мои, шкурку не ешьте! — напомнило самое высокое «дерево» — У нас с вами белки совершенно несовместимые, и моя плоть для вас никак не может быть съедобной! А вот внутри под скорлупой — это специально для вас!

— Вкусно! — прокомментировал Аренк, вгрызаясь в самую середину разломленного надвое плода.

— Что, правда? — удивился толстяк, и тут же обрадовался: — Ну, наконец-то! Столько экспериментов! И всё практически вслепую!

Алугомайя покосилась на плотную рощицу пока совсем маленьких растений — это «анализы». Местные «деревья» — ходячие биохимические лаборатории, анализ инопланетных ДНК делают быстро, но вот результаты расшифровки придётся ждать долго — пока те результаты укоренятся, пока прорастут, пока в силу войдут. Лишь будущей весной эта молодая поросль сможет сообщить свои результаты. Хорошо, что Лес нашёл другой способ: попросил образцы белков, и сумел вырастить с сотню различных плодов, содержащих подходящий для метаболизма фиан материал. Но вот проблему вкуса Лесу решить пока не удавалось: лучшие из плодов оказывались совершенно безвкусными.

— А можно мне тех, вчерашних, в зелёную полоску? — смущаясь, попросила Аритайя.

— Чего так? — смачно чавкая, поинтересовался Аренк.

Аритайя только покосилась на парня, смущаясь ещё больше и не решаясь признаться, но глядя, как дикарь из Великих Тундр вгрызается в мякоть, как разлетаются фонтаном брызги сока, девушка не выдержала, и озвучила:

— Эти плоды… они похожи… на попу!

Аренк замер, потом осторожно сложил половинки плода вместе, и заключил, хмыкнув:

— Действительно, похоже! — и продолжил смачно чавкать.

— Вот, попробуй эти, — предложило тонкое «дерево», опуская в руки Аритайе ветку с гроздью небольших орешков.

— Спасибо! — поблагодарила та. — И прощай, Лес! Ну, правда! Нам же лететь давно пора, а мы уже неделю прощаемся.

— Прости, если я невольно задерживаю вас, — развело ветвями дерево. — Уверяю, у меня и в мыслях не было препятствовать вашей экспедиции! Вы же сообщите обо мне другим?

— Обязательно! — пообещала Аритайя.

— И к нам сюда прилетят новые разумные?

— Конечно!

— Прилетят специально ради бесед со мной? — уточнило тонкое «дерево».

— Именно!

— Ну, так чего же вы не летите? — удивилось самое «высокое». Опять. Оно и вчера так же удивлялось. Фиане уже неделю прощаются с Лесом. Лес оказался существом настолько же мудрым, насколько и древним. Каждый день Аритайя открывала для себя суть Леса заново, глубже, но природа этого существа по-прежнему оставалась загадкой. Коллективный разум «деревьев»? В какой-то мере да, но нет. С Лесом всё сложнее.

Беседовать с Лесом можно было о самых разных вещах и явлениях. Его знания оказывались весьма глубоки, а его прозорливость и мудрость потрясали. Каждое утро они начинали с прощания, увлекались, слово за словом, и вот уже вечер! И снова дети Алугомайи разбежались по всему Лесу, и пока их соберёшь, уже с ног валишься, и отлёт опять откладывается до следующего утра.

А ведь связи с отцом по-прежнему не было. Аритайя всё больше переживала, что отец за неё волнуется, места себе не находит. Каждый вечер Аритайя ложилась спать, твёрдо обещая себе, что улетит прямо завтра же. Но назавтра снова был день, и снова Лес поднимал интересную тему для обсуждения. Каждый вечер Аритайя обсуждала завтрашний отлёт с Аренком и Алугомайей, и все трое соглашались, что кохи непременно заявятся сюда, и что к тому моменту лучше бы им оказаться от планеты Леса подальше. Но утром прощание с Лесом снова выливалось в интересную беседу, которая снова затягивалась до сумерек.

Лес действительно был уникальным источником знаний и мудрости. Критически важно было сообщить о нём Запределью. Пусть пришлют сюда экспедицию специалистов, учёных, организуют исследовательскую базу, налаживают контакт с Лесом. Его знания и его мудрость запросто может вывести фиан как расу на совершенно новый уровень! Взять хоть сегодняшнюю беседу, начавшуюся с обсуждения того, как Лес представил себе устройство фианских фазораторов, и принципы навигации в гиперпространстве. Жаль, что ни Аритайя, ни Алугомайя толком в теме не разбирались. Сюда бы специалистов.

А ведь кроме прочих дел, у Аритайи было ещё одно: совершенно уникальная и архиважная миссия, порученная ей самим Лесом. Неделю назад «деревья» поманили девушку в сторону от других фиан, и попросили… стать ветром.

— У нас к тебе важная просьба, Аритайя! — обратился к девушке Лес. — Может, тебе покажется странной моя просьба… или даже неприличной… тогда прости — я не хочу ни в кое случае тебя чем-то обидеть. Но… пожалуйста, стань моим ветром!

— Что, прости? — не поняла Аритайя.

— Ветром! — повторил Лес. — Смотри: мы покрываем всю планету. Как ты считаешь, каким образом мы добрались до самых дальних и до самых труднодоступных мест на планете? С помощью ветра! Ветер, он, несёт семена. Понимаешь?

— Ты хочешь, что бы я…

— Мы не умели мечтать. Вы научили нас мечтать. Теперь мы мечтаем о других мирах! Ты летаешь через великую пустоту на далёкие планеты! Унеси семя Леса туда, с собой! В другие миры! Тебе это ничего не стоит.

И «дерево» протянуло Аритайе веточку с парой крупных орехов.

— Всего два…, - проронила девушка, и на неё опустилось сразу множество веток, накрыв зелёным шатром. На ветвях были орехи.

— И их тоже захвати, — попросил Лес. Фианка опустила глаза: вокруг её ног расхаживала целая толпа маленьких зелёных росточков на узловатых белёсых корешках.

— Орешки можно высадить там, где трудно жить и расти, а рассаду высади где-нибудь, где есть вода и тепло. Пожалуйста.

Аритайя вспомнила выжженные просторы Раксла-Кслаим. И вдруг поняла: не зря Лес столько расспрашивал её о планете, откуда она прилетела! Попыталась представить себе тот самый белоснежный древний город на берегу тёплого моря, но в окружении зелёного Леса…

— Хорошо, Лес, я буду тебе ветром! — пообещала девушка в тот раз. И было это неделю назад. Во время первого прощания с Лесом.

Вот, сейчас Аритайя вспомнила это всё, вздохнула, и решительно объявила:

— Мы улетаем сегодня!

— Но мы все устали, — не уверенно возразила Алугомайя, — да и дети опять куда-то убежали.

— У нас есть много важных дел, и мы уже слишком долго откладываем отлёт, — покачала головой Аритайя. — Капитан Аренк, командуйте! Алугомайя, собери детей. Лес! Я обязательно прилечу ещё раз! До свидания!

— Дети! — позвала Алугомайя. — Куда вы запропастились?! А ну, немедленно возвращайтесь!

Вдруг деревья явственно вздрогнули, затем сплели ветви и долго шелестели листьями. Фиане, заподозрив что-то неладное, нетерпеливо ждали. Наконец, деревья перестали шелестеть, и самое толстое выкатило на фиан ещё четыре глаза.

— Мы очень сожалеем…! — заявил толстяк, и его тут же перебило самое высокое «дерево»:

— Дети живы! Всё будет хорошо! Не волнуйтесь, пожалуйста!

— Да что случилось? — нахмурился Аренк.

— Дети там! — тонкое «дерево» качнула ветвями, и трава расступилась, образуя чёткую тропинку.

Аренк тут же сорвался с места и понёсся по тропинке к детям. Аритайя задержалась, что бы спросить:

— Что с ними?

— Неподвижны. Молчат, — лаконично ответил Лес.

Алугомайя охнула и покачнулась, Аритайя поддержала её.

— Отравление исключается! — заверил их толстяк, пряча в кору глаза. — Они ели эти плоды… похожие на попки…

— Мы пытались добавить пище вкус с помощью минеральных солей, — заговорило самое высокое «дерево». — Никаких сложных соединений! Поверьте, я прекрасно знаю, что такое яды, и говорю вам: отравление я категорически исключаю!

— Что же тогда? — слабо поинтересовалась Алугомайя.

— Какие-то побочные эффекты, возможно, даёт ваша аутоимунная система…, - неуверенно прошелестел толстяк.

Детей Аренк нашёл быстро: те лежали в обнимку в траве, и тихонечко посапывали. Медицинские индикаторы на их комбинезонах уверенно горели зелёным светом.

А двумя часами позже в медотсеке «голос» звездолёта объявил:

— Жизненные показатели в норме. Ярко выраженный седативный эффект. Медицинское вмешательство не рекомендуется.

Услышав это, Алугомайя, нервно расхаживавшая по медицинскому отсеку, шумно выдохнула, устало прикрыла глаза, и… сползла по стенке на пол, засыпая. Аренк в кресле в углу безвольно уронил голову на грудь.

Аритайя устало поглядела на обоих, вздохнула, и снова перевела взгляд на детей, что лежали рядком в белых медкапсулах.

— Вот и надо улетать! — сама себе скомандовала девушка.

Уложить Алугомайю в медкапсулу Аритайя с трудом, но смогла. А вот Аренка оставила в кресле: стартовую перегрузку он и там перенесёт. Только защёлкнула страховочные ремни, и спинку кресла немного опустила: что бы голова Аренка не падала ему на грудь, а лежала на подголовнике.

Следующей задачей было подобрать на пульте управления нужную комбинацию древних иероглифов.

— Всё же тупая ты машина! — ворчала девушка. — Мог бы хотя бы простейшие команды с голоса понимать! Ох уж эти предки!

— Предстартовая готовность, — игнорируя её ворчание, объявил «голос звездолёта». — Все системы в норме. Экипаж на борту. Расчётное время выхода на орбиту сорок минут, казус десять косекуров!

Нет, ни Аритайя, ни бережный хранитель заветов предков, Аренк, что такое касекуры, и какой в этом казус понятия не имели. Утерянное знание. Но иногда Аритайе казалось, что «голос» просто издевается над потомками своих создателей.

— Предки! — вздохнула Аритайя. — Вот я вам при встрече на том свете всё выскажу! Касекуры вам в душу! — и нажала «старт».

Девушка-сенсорик ворчала, потому что на душе было тревожно, и чувство неправильности происходящего начинало уже навязчиво давить. Однако Аритайя списывала это на усталость и переживания за детей, наевшихся фруктов с таким ярким эффектом, но слава предкам, все лишь седативным.

То, что она ошиблась в диагностике своих чувств сенсорик и офицер наблюдения осознала слишком поздно.

— Внимание! Отмечаю сигнатуры аппаратов хищной расы кохи! — бесстрастно объявил «голос звездолёта», и подсветил на поверхности передней полусферы рубки отметки стаи фрегатов, несколько крейсеров, и целый рой перехватчиков.

Мысли Аритайи судорожно заметались: немедленно уйти в гиперпрыжок? Или лучше нырнуть обратно в атмосферу, и попытаться спрятаться где-нибудь на поверхности, в Лесу?

— Внимание! Отмечаю множественные пуски ракет!

— Назад! Назад! Падай назад, в Лес! — отчаянно кричала девушка, лихорадочно тыча пальцами в древние иероглифы на панели управления. Кричала зря — звездолёты системы «Наследие Предков» могут говорить, но не умеют слышать.

— Ошибка курса! — прокомментировал её метания беспристрастный «голос». — Рекомендую поправку! — и на панели перед Аритайей высветилась баллистическая дуга, ныряющая в жерло потухшего вулкана.

— Ай да предки! — воскликнула девушка, нажимая на пульте «исполнить». — Ваши бы касекуры вам, да по самые Заветы!

«Наследие Предков» довольно грубо переложил вектор тяги, и рухнул вниз, к поверхности. С каждой секундой всё больше проигрывая ракетам хищников в скорости, древний звездолёт всё же успел нырнуть в жерло давно потухшего вулкана. Ракеты взорвались о склоны. Удар о сыпучий склон вышел скользящим. А жерло древнего потухшего вулкана оказалось весьма глубоким. Стенки сужались, пока скользящий вниз звездолёт не застрял между ними.

— Повреждения обшивки 10 процентов! Перенапряжение несущей конструкции двадцать семь процентов! — комментировал падение «голос». — Деформация корпуса! Разгерметизация грузового отсека! Разгерметизация второго технического коридора! Повреждение обшивки двадцать процентов! Деформация несущих конструкций! Опасные деформации креплений маршевого двигателя! Повреждения обшивки двадцать девять процентов!

Аритайя сжалась в своём кресле в испуганный комок, и тихо выла, зажав уши ладошками.

Тряхануло ещё раз, и всё затихло.

Свет в рубке управления погас. Девушка испуганно вскинулась.

— Множественные повреждения! Время восстановления несущих конструкций и корпуса семнадцать часов, казус семьдесят касикуров! — сообщил «голос». — Устранение деформации маршевого двигателя требует дополнительных ресурсов! Рекомендуется погружение в базальтовую лаву.

Пульт мигнул световыми символами, и высветил стандартный и привычный набор значков. Аритайя вздохнула: звездолёт жив! Но тут же отстегнула ремни, и бросилась в медицинский отсек. Попыталась броситься: наклон палубы составлял на глаз около тридцати процентов.

Пока девушка, соскальзывая и отчаянно цепляясь, ползла по тёмному коридору, вокруг скрипело и скрежетало.

— Восстановление проходит в расчётном темпе, — сообщил «голос звездолёта». — Пожалуйста, не открывайте аварийные герметичные переборки! Опасность разгерметизации! Расчётное время восстановления семнадцать часов!

Аритайе на её пути аварийных герметичных переборок не встретилось. Добравшись, наконец, до медицинского отсека она смогла заглянуть внутрь через бронестекло. Увидела Аренка — тот по-прежнему сидел пристёгнутым в кресле, только голова свесилась на бок. Но отсюда было видно: медицинский датчик на комбинезоне светится зелёным. Тем же зелёным светились индикаторы медицинских капсул.

— Слава предкам! — всхлипнула Аритайя, оплывая на пол.

Открыть медотсек не удалось. Переборка здесь была заметно выгнута, видимо деформация и препятствовала. Аритайя со вздохом побрела обратно в рубку управления.