Космофлот: Война и миры (СИ)

Виктор и Константин: Под гром пушек

Невидимые динамики грянули «марш валькирий». Среди светлого дня вдруг померкло солнце, и уже через минуту небеса полыхали грандиозным световым шоу, которое наглядно демонстрировало публике, как это выглядит, когда работают штурмовые ударные дивизионы.

Маленький провинциальный городок связки воздушных шариков и разноцветные флажки на растяжках превращали в подобие ярмарки. Толпы празднично одетых горожан, дети, лотки мороженщиков для детей, прохладное пиво для взрослых. Люди замерли, задрав головы к полыхающим небесам. Через минуту взвыли серены гражданской обороны, заурчало, загремело глухо из-под земли, и высокие небоскрёбы стали чинно опускаться вниз, в скальное основание.

С утробным воем вошли в атмосферу десантные капсулы. С вершин окружающих город аккуратных холмов расчертили небо плазмомёты. Космодесантники и не думали открывать парашюты, они падали в сполохах огня, оставляя дымные следы от сгорающих защитных оболочек, падали точно в старый песчаный карьер.

Падали они громко, взрывом вздымали тонны песка, что бы тут же молодецки выпрыгнуть из огромной воронки, в раскалённой от удара об атмосферу планеты броне. Земля дрожала под ними, как барабан. Надёжно укрытая за толстым железобетонным бруствером в траншеях вокруг старого карьера публика восторженно свистела, орала и улюлюкала, рукоплеская космодесанту.

— Ну вот, — вздохнул молодой высокий парень в форме рядового космофлота, откупоривая баночку прохладного пива, — сейчас эти воображалы начнут тут, понимаешь ли, кирпичи лбами ломать!

Был он высок, но худ, и тёмно-синяя форма висела на нём, как на вешалке, и казалась мятой, хотя была тщательно выглажена накануне.

— Ты идиот, Витёк! — рыкнул на него стоящий рядом друг и боевой товарищ, и помахал пакетом томатного сока в руке: — На этот раз я с тобой за компанию «на губу» не пойду! Так и знай!

Этот был ниже на целую голову, но зато на целое плечо шире.

— Да чего я-то? — удивился Виктор, — Это вообще не моё! Это мне дали подержать! — и сделал затяжной глоток. — О-ох! — выдохнул он с явным удовольствием, и продолжил: — Дали подержать. Так я скажу патрулю. Если что. А ты, Брут, просто… подтвердишь, что твой товарищ честный парень, и не склонен врать.

— Не склонен, пока не выпьет, — кивнул Брут, которого звали вовсе не Брут, а очень даже наоборот: Константин, и ткнул пакетом сока куда-то вперёд: — А вот и «кирпичи» десантуре подвезли!

В указанном направлении появился броневой ударный батальон батлботов. Сверкая полированными боками машины стальными баранками выкатились на огневой рубеж, и с металлическим лязгом развернулись в трансформацию «ДОТ». Со свистом закрутились барабаны скорострельных лёгких пушек, на что десант взревел своё сакральное: — «Если не мы! То никто!», и в следующее мгновение батлботы дружно погрузили старый карьер в бездну огня и поднятого взрывами песка. В сверкании рикошетов и брызгах разбитых бронепластин космодесант рванул в атаку. Потеряв треть личного состава десантники дорвались до батлботов, и началось, собственно, «ломание кирпичей»: бойцы, ревя бешено и страшно, рвали бронированные боевые платформы в клочья! Через несколько минут всё было кончено.

— Космодесант! — хрипло проорал старшина, попирая кованным ботинком раскуроченный корпус последней боевой машины, и на его зов из дымящихся воронок медленно поднялись присыпанные взрывами «павшие» десантники. Пошатываясь и прихрамывая, они брели к своему командиру, что бы встать в строй.

Публика восторженно визжала. Десантники снимали закопчённые шлемы, и устало улыбались. На фоне их потемневших от копоти лиц белозубые улыбки, казалось, сверкали. А по склонам старого карьера к героям уже спешили барышни с букетами цветов, и, визжа от восторга, неслись дети со всех ног к обломкам боевых роботов.

— В этот раз десантура, должен заметить, прибавила реализма, и, признаю, это несколько добавило их выступлению драматизма, — тоном заядлого провинциального театрала проговорил Константин.

— Тю! — скривился Виктор, — Переигрывают! Эти их павшие десантники, присыпанные землёй, медленно подымаются на зов своего старшины… это как-то… уже того!

Виктор аккуратно смял, словно сложил, пустую баночку из-под пива, развернулся, и отправился к ближайшей урне.

— Они круты, — грустно вздохнул Константин, провожая глазами девушек с цветами, спешащих поздравить бравых десантников, и пробурчал себе под нос: — И нынче опять им достанутся все… цветочки.

А шоу продолжалось. Невидимый оркестр грянул «Этим бравым парням», и под восторженные крики толпы в небе из сброшенных в атмосферу микромодулей сконденсировалась боевая десантная платформа огневой поддержки класса «серп войны». На бреющем прошлись над карьером «чёрные коршуны». А потом ближайший живописный холм с розовыми кустами, аккуратными, посыпанными песочком дорожками, и увитыми плющом беседками типа «ля мур», с лязгом раскрылся, и любимица города, «Толстушка Баньши», высунула в дыру свой уродливый гигантский ствол. Дать холостой залп, разумеется, никто не рискнул, даже в честь праздника. Но горизонт послушно полыхнул пожарищем до самых небес, наглядно демонстрируя с безопасного расстояния тот ад, что готов развернуться по зову «Баньши». Разумеется, это, как и обстрел планетарного щита, было всего лишь визуальными спецэффектами. Военные старались внушить налогоплательщикам истинную гордость за то, что те отдают военным налоги. Народ не возражал, искренне радовался блеску военной мощи, растущей на их деньги, и по-детски непосредственно восхищался как новой, так и старой боевой технике.

Парни уже почти дошли до полевого мобилизационного пункта Космофлота, где их поджидал вредный и строгий старшина, и та работа, ради которой они, собственно, здесь. Нарядные шатры полевых мобилизационных пунктов со стороны напоминали ярморочный городок. Тут даже аттракционы были: выставка некоторых образцов вооружений, центрифуга, на которой якобы испытывали на пригодность к службе в десантуре. Подумаешь! Космофлот мог бы поставить такую же! А десантники ещё и катапульту поставили: желающие время от времени с воплями улетали куда-то в облака.

— Надеюсь, их там кто-нибудь ловит, — Костя проводил взглядом очередного катапультирующегося гражданина.

— Глянь! Сейчас наши пойдут! — дернул его за рукав Витёк.

И в самом деле: над городком величаво поплыли голограммы лучших кораблей четвёртого ударного флота. Первыми гордо шли броненосцы: «Редут непокорных», «Слава павших», «Священный стяг». Гордо реяли боевые знамёна. Сияли на тяжёлых броневых щитах боевые награды и герб флота.

— Нифигушки же за щитами у них не видно! — громко проворчал какой-то нахального вида пацан.

За дредноутами выплыл великолепный линкор «Сила праведных» в сопровождении почти легендарной эскадрильи «потрошителей — s19» Святогора. А за ним шёл грозный и величественный ударный крейсер «Гнев небес», в сопровождении знаменитой эскадрильи чёрных, как смоль, «мстителей», старой, ещё не модифицированной версии fg-2.

— Тю! Банальная голограмма! — сплюнул всё тот же нахальный пацан.

Виктор дёрнулся, и замер, напряжённый, как струна, и холодный, как… как очень холодная струна. Косте хватило беглого взгляда на друга, что бы в красках представить себе и этого нахального пацана — в виде уже далеко не нахальном и с распухшим ухом, и красное от гнева лицо старшины, и холодные нары гаупвахты.

— А вот десантники даже пострелять из настоящих бластеров дают! — продолжил меж тем глупый пацан, не замечая надвигающейся бури. Не, — понял Костя, — распухшим ухом пацан не обойдётся. Сейчас Витёк этого пацана засунет в ту центрифугу и катапультирует в стратосферу во славу космодесанта. Костя вздохнул, и ринулся спасать ситуацию:

— Это потому, детка, — тяжёлым голосом, подражая старшине, начал Костя, положив руку на плечо наглого пацана, — что десантуре мяса не хватает.

— Какого мяса? — не понял пацан, с подозрением косясь на двух флотских.

— Пушечного, — пожал плечами Витёк, подхватив игру друга, — Расходного. Какого же ещё?

— Ты погляди на них, — предложил Костя, кивая на довольных жизнью бравых десантников, раздающих автографы, и принимающих цветы у девушек возле шатра походного мобилизационного пункта космодесанта. У входа было не протолкнуться.

— Погляди: как они разряжены! Пряжки сияют! И аксельбанты, и нашивки, и значки всякие понацепляли! Прямо карнавал! — продолжал Костя, мысленно вздыхая грустно и завистливо: на их форме рядовых космофлота ничего из перечисленного не было. Больнее всего, что им с другом всякие такие аксельбанты и уж тем более значки отличников боевой подготовки и в будущем никак не светили.

— Это всё нужно, что бы внимание привлечь, — кивнул между тем Витёк, и продолжил игру: — Если жертву блеском мишуры не ослепить, она же думать начнёт!

— О чём тут думать?! — попытался возмутиться наглый пацан, желая, видимо, вернуть себе инициативу в дискуссии. Но не с теми связался.

— О том, что такое служба в десанте на самом деле, — принимая вид скучающий, человека, обогащенного неким тайным пониманием сакрального смысла, проворчал Константин.

— Ну да! А то! — подхватил Виктор. — Настоящим-то мужикам мишура эта вся не нужна. Капитально говорю!

— Серьёзным космическим воинам мишура не к чему, да, — многозначительно покивал головой Константин.

— Вон, на шатёр космофлота погляди, — предложил Виктор, — Скромно, по-уставному чётко, ровно.

— Потому что там показуха не нужна, — с видом знатока кивнул Костя. — Любому же ясно, где служить интереснее.

— Ну так! А ведь там и дембель, — не глядя на замершую вокруг публику, с любопытством прислушивающуюся к разговору, сообщил Виктор Константину с видом заговорщика: — а ты видал на гражданке бывших десантников?

— На день десантника, — с пониманием кивнул друг. — В прочие дни этим бедолагам похвастать-то и нечем.

— Только и утешения, что в день десантника, — кивнул и Виктор, с видом искреннего сожаления.

— Эх, дружище! А мы-то с тобой развернёмся после службы! Капитально развернёмся! — радостно воссиял улыбкой Константин. Настроение Виталия разом упало в мрачные бездны тревожного ожидания неминуемых бед. Мечтания своего друга он прекрасно знал, в перспективы романтической авантюры не верил, но понимал, что не сможет бросить друга одного. Ну как не сможет: тот ведь не отвяжется.

— На «отвальные» выкупим подходящий «борт», займёмся настоящим мужским делом! И пусть звёзды нам завидуют! — разошёлся меж тем Константин, оседлавший свою любимую мечту.

— Какого алиена здесь происходит? — мрачно поинтересовался вдруг голос старшины. Оба флотских замерли, рефлекторно вытянувшись по стойке «смирно».

— Где вас, бациллы, носит, и кто, по-вашему, за вас вахтить должен, это я у вас чуть позже спрошу, на! — очень тихо и очень хмуро пообещал парням внезапно материализовавшийся перед ними старшина. — А сейчас проясните мне, что вы, два ходячих недоразумения, успели тут намутить, на?

— Проводим разъяснительную работу с местным населением призывного возраста, — доложил Виктор. Старшина моргнул недоумённо. Константин солидно кивнул — дескать, да, так точно, делом заняты. Старшина перевёл взгляд на стоящего рядом пацана, который уже не казался наглым. Скорее, слегка заинтригованным.

— А что нужно, что бы к вам во флот поступить? — поинтересовался пацан. Старшина крякнул:

— Нужно, что бы мамка разрешила.

— Соображать нужно уметь, — проявил инициативу Виктор, на полном серьёзе заявляя: — вот, скажем, придётся тебе за время учебки инопланетянский язык выучить — ты как? Потянешь?

— А вы двое! — сердито буркнул старшина, которому столь высокие требования к кандидатам показались явным перегибом: распугают всех рекрутов! — Вы у меня получаете взыскание!

— За что?! — удивился Виктор.

— За то, что я вас вовремя на месте не вижу, на! — рассердился старшина, и, покосившись на кучку местных пацанов подходящего для призыва возраста, что с любопытством наблюдали за происходящим, вдруг ляпнул: — До конца похода я вас двоих лишаю права входить в состав призовой команды к алиенам! Вы у меня до конца похода ни одной живой фианки не увидите!

Местные пацаны переглянулись, а лицо того нагловатого, с которого всё началось при этих словах вытянулось. Легко можно было догадаться, о чём он сейчас подумал: — «С этих космофлотских станется!». Хм, ну да. Официально человечество сидит себе тихо в глухой изоляции, не смея высунуть и носа за очерченные фианами пределы. Но что если… ну, скажем, в целях военной разведки… космофлот иногда… того? Никто ж не знает, где их по космосу носит!

— А если у меня в аттестате тройки будут, можно я хотя бы юнгой? — спросил растерявший всю наглость пацан, — Я согласен на самую грязную работу!

— За мной, бакланы, — буркнул старшина, разворачиваясь, призывно махнул рукой, и пошёл себе — солидно так, вразвалочку, как привык ходить у себя на орудийной палубе.

Оркестр играл «Прощание славянки». В песчаный карьер за городом десантировалась инженерная техника. Немного совсем — так, что бы только отметиться. Инженерные вообще устроились лучше всех: они себе кадры ещё со школьных скамеек подбирали, растили, баловали грантами на дополнительное образование и престижные колледжи, а потом собирали урожай долгосрочных контрактов.

Под «прощание славянки» вся процессия во главе со старшиной дошла до временного призывного пункта космофлота. Виктор с Константином окинули взглядом кучку увязавшихся за ними пацанов, и переглянулись, довольные собой: неплохой улов для начала!

И тут…!

Позже Константин не раз возвращался мыслями к этому самому «Итуту» — чудилась ему некая глубокая, фундаментальная закономерность, некий незамеченный наукой закон бытия: всякий раз, когда Константин радуется тому, как всё удачно складывается, обязательно появляется этот самый «Итут». Возможно, удача — это некий колебательный процесс? Как бы там ни было, а искусство жить заключается в умелом маневрировании между удачей, и следующим за нею «Итутом». Пожалуй, секрет в том, что бы на очередном «Итуте» не дать себе пасть духом, сохранить оптимизм. Если правильно сориентироваться — «Итут» может обернуться новой возможностью! Да, так думал Константин на следующий день, когда они с Виктором на пару своими зубными щётками гальюны драили на борту родного броненосца. Но это было на следующий день. А в тот вечер было так.

И тут появился Неприятный Клиент. Само по себе событие ожидаемое, прогнозируемое, и регламентируемое соответствующими инструкциями. Вот только Костя с Виктором эти инструкции, разумеется, не читали — там слишком много букв и нет картинок. Не то, что бы парни не любили такое замечательно интеллектуальное дело, как чтение — что вы! Они не любили только чтение служебных инструкций. Это с одной стороны, а с другой — всегда же есть надежда, что именно с тобой такого не случится, и инструкция не понадобится. И ведь тогда будет обидно за бездарно потраченные часы единственной жизни! В конце концов, если что-то вдруг — есть же мудрый старшина!

«Откупиться решили?!», «Погубили человека!», и ещё что-то про загубленную последнюю банку йодистого серебра, — немногие связные обрывки речи Неприятного Клиента удавалось разобрать. А ругался он так себе — оно и понятно: мышь же береговая, куды ж таким «шляпам» ругаться — только флотских людей смешить невнятными потугами.

Мудрый старшина окинул взглядом Неприятного Клиента: щуплый, невысокий, всклокоченный зеленокожий человек, в мятой одежде, с дёрганными нервными движениями, громким и мерзким голосом, и убойным запахом изо рта, однозначно свидетельствующим, что человек этот пил какую-то крепкую дрянь, и закусывал какой-то пахучей дрянью. Короче, клиент был не просто неприятным, а капитально неприятным.

При этом Неприятный Клиент продолжал что-то возмущённо кричать, сыпать обвинениями, и требовать немедленно… э… нет, слишком невнятно, не понять, чего. Одно ясно: Неприятный Клиент принёс Неприятности. Это мудрый старшина понял с полувзгляда. Вторая половина взгляда была потрачена на оценку рисков и размеров грядущих неприятностей.

— Мы займёмся призывниками, — с надеждой в голосе предложил старшине Константин. Старшина окинул мудрым взглядом обоих своих помощников. Этих двух бацил. «Послал же Бог. Второй год службы, а в башках одна извилина на двоих и та неуставная», — явственно прочли Виктор с Константином на челе своего мудрого старшины. Нет, они не были дипломированными физиогномистами, просто несложная эта мысль старшины ранее уже не единожды доходчиво доносилась до них лично самим старшиной.

Третьим взглядом мудрый старшина окинул потенциальных добровольцев-новобранцев, которых сейчас требовалось аккуратно довести до кондиции и должным образом оформить по бумагам. Что бы получить заслуженную премию — не много, но приятно.

И ещё один взгляд на Неприятного Клиента. Премия явно под угрозой. Которым из двух дел заняться самому, а которое доверить двум бацилам — вот какой вопрос стоял перед мудрым старшиной. Не, тут всё не так просто, тут есть свои «за» и «против», но старшина был реально мудр, и решение принял быстро, твёрдо, и единственно верно:

— Уберите это с глаз моих, на! — негромко, но весомо рыкнул старшина Косте с Виктором, и ткнул пальцем в Неприятного Клиента. Виктор многозначительно провёл большим пальцем по горлу, глумливо улыбаясь от уха до уха.

— Делайте что хотите, но потом ответите по всей строгости, на! — поставил условия боевой задачи старшина, и коротким взмахом руки подал сигнал к началу операции. Костя с Виктором синхронно метнулись к Неприятному Клиенту, синхронно подхватили того под руки, и быстро, но аккуратно, вынесли наружу. Не останавливаясь, завернули за угол, и только там, укрывшись от взглядов праздной толпы, заговорили.

Постарались успокоить, с претензиями и обвинениями спорить не стали, а пообещали всё урегулировать в лучшем виде. Хорошее начало. Но поскольку инструкций по обхождению с Неприятными и Злыми Клиентами наши герои не читали, то поступили они не по-научному, а положившись на своё житейское чутьё. Отыскав решение — ага — по дороге в бар.

В бар — это логично: в баре с Неприятными Клиентами разбираться умели без всяких инструкций, полагаясь исключительно на богатый жизненный опыт. Тамошние опытные охранники быстро поставили диагноз, и направили клиента с сопровождающими лицами к опытному же бармену. И что бы вы думали? Когда Неприятного Клиента опохмелили, он оказался не таким уж и неприятным. А после третьей рюмки он оказался вообще хорошим парнем! Из местных фермеров. Звать Вацлавом. Отец у человека погиб — понять надо, в положение войти!

Выслушав историю Вацлава, Витёк преисполнился сочувствия, но будучи человеком флотским, постарался объяснить фермеру, что тот зря на флот гонит. Флот фермеров не губит, и вообще никакими паскудствами не занимается! Флот — он фермеров спасает! И пусть неизвестно, что там в той Кирибее-три случилось, но — зуб в заклад — флотские фермера бы не обидели, это капитально!

Константин внёс конструктивную струю в диалог. Пообещал содействие и протекцию. Можно пойти официальным путём, можно. И он — Константин — даже готов честно озвучить, куда этот путь ведёт. Может озвучить, да, хотя и не очень хочет материться по причине приличного воспитания. Сам посуди, друг Вацлав: если дело засекречено, то какими путями не иди — ничего не узнаешь. Потому что штатский ты — уж извини, но в твоём случае «штатский» — это не обзывательство, а констатация сугубо грустного факта.

Тут Виктор проявил свои лучшие качества: чутьё на приключения и невероятную сообразительность, и принялся обстоятельно и доходчиво доказывать Вацлаву, что в сложившихся обстоятельствах тому прямая дорога во флот! Будешь флотский — сможешь узнать некоторые секреты, может, и про Кирибею-три… или даже четыре! Поскольку у космофлотских доступ служебный имеется. Поди, на то ж и положено различие флотских от штатских! И вообще, если взглянуть на вещи трезво… кхм, сейчас это звучит смешно, учитывая количество выпитого…, а завтра будет совсем не смешно, когда о количестве выпитого узнает мудрый, но очень строгий старшина…, то…, о чем бишь мы тут? Официант! Ты не официант? Бармены — все такие классные ребята! И ты классный! Видишь этого парня? Это Вацлав! Запомни — будешь детям своим потом хвастаться, на пенсии. Кстати, Вацлав, а ты вообще в курсе, какие у космофлотцев пенсии? Вот, скажи мне честно, как другу, у ваших там фермеров есть пенсия? Вот! Неча думать, подписывай! Рядовой Вацлав! Ха-ха-ха!

— Витёк, ты совсем дурной? — обречённо поинтересовался слегка захмелевший Константин у слегка захмелевшего друга, когда тот вытаскивал у повалившегося на соседний стол пьяного в стельку молодого лейтенанта — только что из училища, салага — из кармана предписание.

— Традиции, Брут! Священ — ик! — ные флотские традиции надо уважать! Молодого положено раз-ик! — грать! Вот, вспомни своё время золотое. А? Помнишь, как космические якоря — ик! — искал? С напильником в руках по корпусу в вакууме в тяжёлом скафандре ползал? Ик!

— Я с тобой на этот раз на губу не пойду! — неодобрительно пробурчал Константин.

— И ты, это, Брут…, - вздохнул Виктор, — Ты, Брут, того: не сикай, всё путём!

Пожалуй, это всё. Это, пожалуй, всё, что сохранила о том вечере память обоих бравых космофлотцев. Не, там были ещё какие-то героические моменты — в памяти у Виктора. Память Константина героические моменты подтвердить наотрез отказалась, так что пришлось признать эти моменты информацией сомнительной достоверности. Были ещё и другие… кхм… эпизоды — в памяти Константина. Но Виктор достоверность этих Константиновых воспоминаний отрицал наотрез! И даже немного обижался на друга за подобные инсинуации. Хотя свежий фингал под глазом у Виктора место быть имел…, но Виктор отрицал наотрез! Да мало ли — фингал! Ещё не факт, что это вообще фингал. Может, это отёчность такая, приключившаяся у космофлотского человека по причине излишне долгого пребывания на поверхности планеты с не очень здоровой экологией. Вон, местные — через одного зеленокожие — неспроста же!

Таким вот образом, со вздохом сожаления приходится подытожить, что больше нет никакой дополнительной информации о невероятном повороте в судьбе сугубо, казалось бы, гражданского фермера Вацлава.