Котел

Глава 26 Бег времени

25 ИЮНЯ, НЕБО НАД АНГЛИЕЙ

Четыре дельтокрылых "Миража"-2000 пронеслись над волнообразной, сглаженной постоянными ветрами возвышенностью Лэмборн. Они летели так низко, что их тени, скользящие по земле, почти сливались с силуэтами самолетов. Трава на газонах и лугах вставала дыбом, школьники, только что пришедшие на первый урок, вскакивали из-за парт и кидались к окнам, но не успевали что-либо разглядеть, скаковые лошади, готовящиеся к утренней прогулке рысцой, вырывались в панике из стойл и мчались бешеным галопом по лужайкам.

Пилот ведущего "Миража" слегка нажал на рычаг, чуть поднимая нос машины вверх, так как перед ним постепенно вырастала гряда меловых холмов. Сто метров, двести, триста...

Местность вновь пошла под уклон. Внизу раскинулась плоская обширная равнина, усеянная маленькими поселками, прямоугольниками полей и зелеными кружочками рощ – долина Белой Лошади, так она называлась.

"Миражи" вновь почти прижимались брюхом к поверхности земли. В радионаушниках пилотов прозвучал низкого тона басовитый прерывистый сигнал – бип, бип. Это означало, что воздушная радарная разведка начала за ними охоту. И американцы, и англичане держали в небе над южной Англией самолеты "Авакс".

Сигналы радара стали тоном выше. Они уже не гудели, они попискивали. Значит, их засекли.

Летчик усмехнулся. "Авакс" слишком поздно проснулся. Четыре французских боевых машины были уже в двадцати километрах от цели. Всего девяносто секунд полета. Он покачал свой "Мираж" в воздухе, привлекая внимание товарищей, и увеличил скорость.

НОВОСТИ СИ-ЭН-ЭН, РЕПОРТАЖ СО ВЗЛЕТНОЙ ПОЛОСЫ, АЭРОДРОМ НОРТОН, В ОКРЕСТНОСТЯХ ОКСФОРДА

Телеведущий Си-эн-эн оживлял свой рассказ об усилении военных приготовлений показом впечатляющих кадров, передаваемых непосредственно с места событий.

Гигантские транспортные самолеты, вытянувшиеся в линию, не были похожи на летательные аппараты, способные оторвать свою колоссальную массу с бетонированной полосы. С разных сторон к ним устремлялись грузовики и тягачи с платформами, забитыми контейнерами, ракетными установками, бронетехникой. Направляющие диски конвейеров безостановочно вращались и тянули бесконечные серые ленты, на которые ложился груз, давя на них всей тяжестью, чтобы почти тотчас же быть проглоченным и исчезнуть в ненасытной утробе воздушного великана. Гражданские самолеты разнообразной раскраской отличались от выкрашенных в одинаково зеленый цвет военных машин, предназначенных для переброски личного состава.

Нескончаемые колонны пехотинцев исчертили взлетное поле зелено-коричневыми пятнистыми лентами. Они тянулись из-за горизонта к трапам самолетов и проглатывались распахнутыми, как жадные рты, люками. Солдаты горбились под тяжестью своего снаряжения. Каждый нес на себе не меньше ста двадцати фунтов амуниции, не считая оружия.

Главная взлетная полоса длиной в три километра сделала военно-воздушную базу Нортон основным пунктом, откуда люди и грузы направлялись на польский фронт.

Тележурналист специально надел брюки цвета "хаки", такую же рубашку и десантную маскировочную куртку. Одежда военного образца давала ему ощущение сопричастности ко всему происходящему.

Он чувствовал себя маленьким, но небесполезным винтиком в запущенной на полную мощь военной машине. Он напрягал голос, перекрикивая рев авиационных двигателей и лязг ленточных погрузчиков.

– Британская 1-ая бронетанковая...

Внезапный, сверлящий слух до боли звук остановил его на полуслове. Волны этого звука кругами расходились в пространстве, леденя душу.

– Что это за шум? – Паническое свое состояние репортер старался упрятать за внешней деловитостью. – Может быть, это учебная тревога?

Но он уже знал, что это такое.

Телевизионный кадр пересек бегущий куда-то офицер с криком:

– В укрытие! Всем в укрытие!

Взрывы перекрывали надсадный вопль сирены.

Изображение в телекамере вздрогнуло, потом перекосилось. Мелькнули в кадре ангары, казармы, диспетчерские вышки. Обрывки фраз доносились через микрофон до телезрителей.

– Боже, посмотри туда! Ты в порядке?.. Что с камерой?

Изображение мелькало и металось, так же, как и люди вокруг, охваченные паникой. Но вот кадр вновь установился, и взгляду открылась совсем иная картина. Столбы дыма поднимались над взлетной полосой. Из горящих машин вырывались огненные ленты и, как змеи, сплетались в воздухе. Это взрывались контейнеры и ящики с боеприпасами. Колонны пехотинцев рассыпались и превратились в толпу куда-то бегущих с воплями ужаса людей, спотыкающихся, падающих и корчащихся от боли или остающихся лежать неподвижно на обожженной траве и бетоне. Дымно-огненные грибы вырастали на глазах. Красно-оранжевые шары возникали повсюду и лопались, рассыпая в воздухе вокруг раскаленные металлические частицы.

УСТЬЕ ТЕМЗЫ

Немецкая подлодка под командованием капитана Теодора Риттера лежала на дне в устье Темзы. Она спряталась за обломками корабля, затонувшего еще в годы последней войны. До Лондона было рукой подать – всего сорок километров.

Подводные лодки Германии были безымянными. Лодка Риттера не составляла исключения из общего правила. Она просто обозначалась номером "U-32". Размеры ее были небольшими – в одну пятую часть атомной подлодки класса "Лос-Анджелес". В отличие от американских подводных великанов, немецкие подлодки не совершали далекие рейды на расстояние в десятки тысяч миль. Они предназначались для прибрежных операций неподалеку от своих баз.

Подлодка "U-32" класса "212" принадлежала к новому поколению подобных судов. Современная техника давала ей дополнительные шансы на победу в схватке с противником. Вместо дорогостоящего атомного реактора, на ней стоял не потребляющий воздуха двигательный агрегат. Более старшему поколению подлодок, когда их аккумуляторы "садились", приходилось всплывать на поверхность, запускать для подзарядки дизельные моторы и запасаться воздухом. Это был достаточно "шумный" процесс, а на войне "шуметь" подлодке было очень рискованно.

"U-32" и лодки такого же типа не нуждались в подзарядке и всасывании воздуха. Баллоны с жидким кислородом под давлением приводили в движение механизмы, заменяющие дизели. Субмарина могла заряжать свои батареи под водой и далее продвигаться в полной тишине при помощи электромоторов. Сочетание такой бесшумной техники с поглотителями электромагнитных полей, с покрытием, поглощающим сонарное эхо, с локаторной системой поиска целей разведки и управления огнем делало лодку "U-32" так же, как и ее сестер-близнецов, смертельно опасной для любого противника.

Проникнуть так глубоко во вражеский тыл мимо противолодочных патрулей Объединенных сил было нелегко. Немецкая подлодка не спешила ввязываться в бой. Осторожно маневрируя, она благополучно обошла все одиночные фрегаты и эсминцы, встреченные по пути, не трогая их. Зато и ее никто не тронул. У капитана и экипажа была своя задача.

И вот, наконец, лодка тихо опустилась на мягкий ил на дне Темзы. Когда остановились все двигатели, ни один акустический сонар уже не мог ее обнаружить. Она не отражала никакого электронного эха. Локаторы прощупали устье Темзы и ничего не "увидели", кроме слегка холмистого дна и утонувших предметов – следов всеми давно забытых кораблекрушений.

На руках у немцев были три козырные карты – во-первых, малые габариты подводной лодки, водоизмещением всего в одну тысячу тонн; во-вторых, ее надежное антирадарное покрытие. И, в-третьих, что важнее всего, ее скрывал проржавевший корпус мертвого корабля, лежащего на дне. "Покойник" прикрывал собой живого, застывшего в напряженном ожидании подводного хищника. Риттер и его экипаж приготовились ждать долго. Терпения и выдержки им хватало, как у паука, раскинувшего свою сеть и выжидающего свою жертву. Только воздух внутри лодки с каждым часом становился все тяжелее и все непригоднее для дыхания.

Корабль Королевского флота "Брекон" возглавлял конвой судов, направляющихся в Гданьск. Построенный из особо прочных материалов, снабженный всем, что смог изобрести человек для борьбы с подводным врагом, "охотник" за минами класса "Хант" зарекомендовал себя в битве за Фолклендские острова, в считанные часы уничтожив минные заграждения аргентинцев, установленные перед входом в Порт-Стэнли.

Теперь он следовал со скоростью десять узлов, исследуя устье Темзы со всей тщательностью, на которую был способен. В кильватер ему шли два фрегата "Чатэм" и "Лондон". Три крупнотоннажных транспорта и замыкающий морской фрегат "Арджилль". На военных кораблях поддерживалась полная боевая готовность. На транспорты было погружено тяжелое вооружение, боезапас, а также личный состав одного из ударных полков армии Великобритании.

Сонар оповещения о приближающейся цели особым сигналом известил экипаж подлодки, что скоро предстоит заняться серьезным делом.

Риттер, задрав голову, вслушивался в нарастающий шум мощных двигателей приближающихся кораблей. Каждое судно имело свой звуковой почерк, играло "свою музыку". Звуки, издаваемые сонарами, так же отличались друг от друга, как и шумы двигателей. Например, "Чатэм" посылал в эфир более густой, басистый электронный сигнал, чем "Брекон".

Подводники чувствовали, как прощупывается пространство вокруг них, и замерли, затаив дыхание, словно корпус лодки стал прозрачным и их могут увидеть и услышать. Конечно, это было не так. Никакой локатор не мог их обнаружить.

Старший локаторщик "Брекона" досконально знал фарватер и рельеф дна устья Темзы. Остов затонувшего в 1940 году каботажного судна был для него ориентиром, мимо которого он проходил не раз за свою морскую практику. Он взглянул на часы. Конвой точно соблюдал график движения. Он внимательно обследовал локатором место кораблекрушения. По экрану медленно проплыли неясные очертания разорванного на куски и почти погрузившегося в мягкий ил судна. Никакого предмета, хоть как-то напоминающего подводную лодку, он не заметил.

Чувствительный сонар "U-32" в это же время рассматривал проходящие сверху корабли и передавал данные компьютеру, мгновенно производящему подсчеты и классифицировавшему каждое судно. В его память еще с мирных времен были заложены все параметры. Теперь это пригодилось в дни войны.

Риттер не отрывал взгляда от дисплея компьютера. Двигающиеся на экране пятнышки обозначали семь кораблей. Они вытянулись цепочкой, следуя друг за другом по центральному фарватеру. Его пальцы непроизвольно постукивали по приборной панели. Это была дрожь предвкушения удачной охоты. Три военных корабля были соблазнительной добычей, но он получил ясные инструкции. На первом месте стояла задача уничтожения всех трех.

– Приготовиться к атаке! Две торпеды на правый транспорт. По три на два остальных!

Шум двигателя миноискателя стал стихать по мере его удаления. Теперь над головами подводников проходили фрегаты. Риттер отдал приказ к всплытию. Сжатый воздух вытолкнул часть воды из балластных емкостей, слегка изменив тяжесть подлодки. "U-32" медленно поднялась над илистым дном, получив возможность маневра.

Когда лодка стабилизировалась во вновь обретенном положении, Риттер обратился к офицеру, управляющему торпедными аппаратами.

– Готовы?

– Расчеты закончены. Результат получен.

Риттер для устойчивости схватился рукой за металлический выступ над головой.

– Огонь!

Одна за другой восемь торпед "Сиалз" были вытолкнуты из направляющих труб, и каждая занялась выполнением поставленной перед ней задачи. Двухжильный кабель соединял ее с компьютером подлодки. Компьютер корректировал ее продвижение, направлял на цель. Экран давал возможность подводникам видеть то, что "видела" впереди себя торпеда.

За шумом своих двигателей и колебаний воды англичане не "расслышали", как германская подлодка избавлялась от балласта и поднималась со дна. Но они сразу же уловили специфический звук приближающихся торпед. Почти мгновенно локаторы засекли торпеды и определили их возможные цели. Но было уже слишком поздно.

"Ван Дейк", двадцатитысячетонный "грузовик" получил один удар в борт ниже ватерлинии, другой – в машинное отделение. Сразу же, потеряв ход и сильно накренившись, он замер на месте. Хотя в каждой торпеде было заложено четверть тонны взрывчатки, корабль не погиб, а был только поврежден. Теперь ему предстояло отправиться на буксире в док на ремонт и оставаться там до конца войны.

Три торпеды вонзились в "Фэлмаунт Бей", контейнеровоз такого же водоизмещения. Три фонтана желтой от вытекшего мазута, смешанного с дымом и языками пламени, воды взметнулись высоко вверх. "Фэлмаунт Бей" разломился пополам и утонул.

Только две торпеды поразили контейнеровоз "Сент-Луи". Третья прошла мимо, бесполезно покружилась в воде и, исчерпав запас топлива, нашла покой на дне Темзы. Но "Сент-Луи" вез огнеопасные и взрывчатые вещества. Сильный взрыв, и через минуту он перестал существовать.

"Чатэм" и "Лондон" задержались у места старого кораблекрушения и направили всю мощь своих локаторов на поиски "невидимок". "Арджилль" поспешил на помощь "Ван Дейку". С его палубы поднялся один из двух его вертолетов "Вестланд Линкс" и начал охоту за подлодкой.

Риттер не стал хлопать по плечу моряков и пожимать им руки. Праздник они устроят себе в родном порту, если как-нибудь доберутся туда.

– Полный вперед! – скомандовал он.

Единственным средством спасти подлодку и себя стало бегство с поля боя на максимальной скорости. Лодка проскользнула буквально в метре под килем "Чатэма". Был риск получить от тройки английских фрегатов торпеду, но события развивались так быстро, что британцы не успели поймать их в прицел.

Каждая минута движения "на полном ходу" забирала энергию из аккумуляторов, достаточную для пяти часов нормального хода. Но здесь решался вопрос жизни и смерти. Если удастся оторваться от противника, батареи можно будет подзарядить.

План капитана Риттера был примитивно прост. Если он избежит столкновения с этими тремя кораблями, впереди его ждет свободное пространство широкого устья Темзы, а дальше простор Северного моря. Там он снизит скорость и англичане вряд ли отыщут его. Главную опасность для него представлял вертолет... Лодка, идущая на полном ходу близко к поверхности, неожиданные водовороты и вихри, резкие перемещения водной массы – все это было отлично видно сверху. "Линкс" засек ее и уже не упускал из виду, даже когда лодка сбавила скорость. Вертолет сделал над нею круг и сбросил две глубинные бомбы. Они с плеском ударились о поверхность воды, опустились и взорвались на заданной глубине, одна в пяти, другая – в десяти метрах от германской подводной лодки. Два сильных удара от вырвавшихся на свободу газов и взрывной волны потрясли лодку. В корпусе образовалась огромная вмятина. Половина батарей, пусковая машина, локаторы и системы управления огнем – все вышли из строя. Свет погас, тускло мерцали только аварийные лампочки.

"Чатэм", следуя указаниям, полученным с вертолета, стремительно развернулся, занял атакующую позицию и выпустил вслед подраненной немецкой лодке торпеду "Стингрей". Боевой радар фрегата точно направил ее в цель.

Внутри "U-32" экипаж предпринимал отчаянные усилия, чтобы "оживить" погибающее подводное судно. Угрожающие сигналы, означавшие, что их держат в поле зрения британские сонары, звучали все громче и настойчивей.

"Скорей!" – пронзительно взвыл электронный прибор.

– Торпеда! Два-четыре-пять! – вскричал оператор.

Капитан заглянул в последний раз в глаза тех, кто окружал его "Что ж, с нами покончено!" – мелькнула мысль.

Экипаж "U-32" состоял всего из двадцати трех человек, и все они были, как братья Настоящее братство товарищей по оружию.

– Всплываем! – отдал приказ капитан.

Подлодка и торпеда – два извечных врага. Дороги их пересеклись в момент, когда командная рубка "U-32" только еще появилась над поверхностью. Вода ручьями стекала с нее. Торпеда "Стингрей", предназначенная для поражения судов гораздо больших размеров, уничтожила лодку полностью. Лишь бесформенные обломки ушли на дно. Масляное пятно на воде – вот и все, что осталось от "U-32" Из морского братства уцелело пять человек.

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, ЛОНДОН

С большой неохотой признав печальный факт, что на континенте за Ла-Манш идет настоящая война, солдаты, охраняющие знаменитые лондонские дворцы и правительственные здания, облачились в обычную военную форму вместо своих живописных мундиров. Они заменили меховые медвежьи шапки и алые кафтаны на пилотки и маскировочное обмундирование.

Адмирал Джек Уорд прошел во внутренний двор Министерства обороны мимо часовых, отдавших ему честь. Секретарь адмирала, лейтенант Харада, сопровождал его. Они прилетели из Хитроу на крошечном британском вертолете, прозванном "Газелью". Эта же "Газель" ожидала их в центре дворика. Мотор уже работал, винт медленно вращался. Адмиральский самолет с флагманского авианосца в свою очередь ждал их на взлетной полосе Хитроу, чтобы доставить командующего флотом обратно в море.

Адмирал низко пригнулся под вращающимися лопастями винта "Газели", протиснулся внутрь вертолета и уселся на узкую неудобную скамью за спинами двух пилотов. Харада занял место рядом с ним и захлопнул боковую дверцу вертолета.

Адмирал наклонился к уху второго пилота и попросил:

– Пожалуйста, взлетайте, как только будете готовы, мистер!

– Есть, сэр! Потерпите еще полминутки, – светловолосый блондин оглянулся на адмирала с улыбкой. – Мы только ждем Высочайшего соизволения подняться в воздух от очень "нервных девиц" из службы противовоздушной обороны. – Я прав, Тони?

Старший пилот, не снимая наушников, кивнул.

– Проклятые лягушатники и джерри полезли на нас опять, сэр! На этот раз их засекли над Саутхемптоном. Говорят, они натворили там немало гадостей.

Уорд нервно ерзал на жестком сиденье. Ему было совсем не с руки пережидать на берегу воздушные атаки неприятеля. Особенно сейчас, когда события начали разворачиваться с молниеносной быстротой.

Внезапная возросшая интенсивность французских и немецких нападений на британские аэродромы и порты принесла очень много неприятностей. После неудачной попытки нанести вред его авианосцам, высшее командование ЕвроКона, вероятно, решило ударить по самому слабому звену той цепи, которая связывала польский фронт и Америку. Оно стремилось нанести как можно больший ущерб, а может быть, совсем вывести из войны Англию.

Окончание холодной войны сразу же замедлило деятельность военных Соединенного королевства по перестройке и укреплению своей воздушной обороны. Станции слежения за противником, несколько эскадрилий перехватчиков "Торнадо" и батареи ракет "Пэтриот" могли, разумеется, поразить достаточное количество вражеских целей. Но они не были в состоянии уберечь страну от всех вражеских рейдов, появление которых в небе над Англией было непредсказуемым. Ведь французские авиабазы находились так близко от британских островов – всего несколько минут полета, и они уже над южной Англией.

И вот результат. Первые же атаки ЕвроКона нанесли непоправимый ущерб. Рейд "Миражей" на базу в Нортоне оставил после себя развалины, сотни убитых, больше тысячи тяжелораненых. Последующие рейды привели к почти таким же потерям. Воздушные и подводные атаки уничтожили большое количество транспортных самолетов и судов, а главное, погиб их груз, который был дороже золота.

Лидеры ЕвроКона питали надежду, что удар по Англии заставит США и других союзников содрогнуться от ужаса. Действительно, значительные потери привели к тому, что британские войска приостановили свое продвижение на польском фронте. Вероятно также, они надеялись, что командование ВВС Объединенных сил, чтобы усилить оборону Британии, прекратит, за недостатком средств, бомбардировки объектов на территории Франции и Германии. Но жертвы, принесенные Соединенным королевством на алтарь войны за демократию, наоборот, укрепили решимость Вашингтона и Лондона сотрудничать еще теснее между собой и ответить ударом на удар. Негодяи, засевшие в парижских и берлинских правительственных кабинетах, вероятно, плохо знали историю и законы, управляющие сознанием людей в экстремальной ситуации.

Уорд прибыл в Лондон накануне поздно ночью, чтобы присутствовать на утреннем заседании Объединенного комитета начальников штабов. Перелет обошелся ему дорого – сутки без сна, гнетущая усталость, боль во всем теле. Но зрелище, которому он стал свидетелем, вознаградило его за все неудобства и страдания во время долгого пути. Несмотря на три большие звезды, сверкающие на его погонах, адмирал был незаметен и, казалось, играл самую незначительную роль в блестящем обществе, в которое он попал. Его окружали такие деятели, как британский премьер-министр, командующий британской армией, королевскими военно-воздушными силами, королевским военно-морским флотом, а также командующий морскими операциями всех флотов США и председатель Объединенного комитета начальников штабов всех родов войск Америки.

Премьер-министр начал свою вступительную речь со следующего сообщения:

– Я только что разговаривал по "горячей" линии связи с президентом США, а также с премьер-министром Норвегии. Нами было решено возложить на вас новое задание, джентльмены. Причем, его необходимо выполнить как можно скорее. Миссия, которая вам предстоит, имеет значение поистине историческое. Вы должны уничтожить весь арсенал тактического и стратегического ядерного оружия Франции.

Уорд вспомнил тот внезапный и изумленный хор голосов, которым встретило высокое собрание заявление премьер-министра, произнесенное, кстати, тихим голосом, без всякого пафоса. Начать охоту за французским "атомом" означало переступить опасную грань. Несмотря на то, что он получил из Вашингтона предупреждение о том, что такой приказ может поступить, он все-таки не ожидал от политиков подобной решительности.

– Пока, слава богу, не наблюдается признаков того, что наши враги намерены использовать ядерное оружие против Соединенного королевства или Норвегии. Но мы все прекрасно знаем, что их поведение непредсказуемо.

Уорд в очередной раз восхитился истинно британской логикой премьер-министра. Подтекст был таков: они очень плохие, а мы – очень хорошие, поэтому мы имеем право делать все, что нам заблагорассудится, и это всегда будет справедливо и пойдет на благо человечеству. Уорд слушал премьера и вспомнил то, чему был свидетелем несколько дней назад. Воспоминание об "атомном солнце" в небе над своим кораблем заставило его вздрогнуть.

– Париж должен почувствовать, что его прижали спиной к стене, – продолжал премьер-министр. – Мы не можем предугадать действия людей, доведенных до отчаяния, поэтому мы должны пойти на этот шаг, чтобы лишить змею ее ядовитого жала.

Началось обсуждение деталей операции. Уорд еще раньше предлагал кое-какие меры, которые были теперь включены в план. Но некоторые из превентивных действий, предложенные премьер-министром, были настолько решительны и жестоки, что даже у адмирала они вызвали внутренний протест.

Американские корабли класса "Огайо" получили приказ перенацелить свои ракеты на Францию, а также часть их на Германию. Главная мишень – это ядерные силы. Вторая цель – центры управления связью с армейскими подразделениями на всех направлениях.

То же задание получили корабли королевского флота.

Наибольшую тревогу в оперативном плане вызывал пункт о выведении из глубоких и тщательно охраняемых шахт и приведении в боевую готовность ядерного оружия. Специально отобранные американские подлодки и надводные корабли должны срочно переоборудовать свои управляемые "Томагавки" на использование ядерных боеголовок. Хотя Объединенные силы не хотели бы первыми применять ядерное оружие на густонаселенной территории, они полны решимости заставить Францию понять, кто победит и кто проиграет, если начнется потасовка.

Вот такой тирадой закончил свое выступление премьер-министр Великобритании.

Тревожные размышления адмирала прервал голос пилота:

– Понял, мое сердечко, моя любовь до гроба! Даешь свободный коридор прямо в Хитроу? Спасибо, моя красавица. Два-шесть-два... Уровень пятьсот футов. – Он крутанулся на своем вращающемся сиденье. – Пожалуйста, пристегнитесь, джентльмены! Взлетаем! Лягушатников прогнали. Они драпают к себе домой, в болото! Нам расчистили дорожку.

Лейтенант Харада поинтересовался:

– А что будет, если мы выйдем за пределы воздушного коридора?

– Тогда сыграем в "кошки-мышки" с ракетой или с зенитками, только получим оплеуху не от лягушатников, а от своих. У нас в британских ПВО служат самые строгие красавицы.

"Газель", поднимаясь вверх, вздрагивала и вибрировала. Набрав высоту пятьсот футов, машина перешла в горизонтальный полет. Уорд глянул в боковой иллюминатор. Вид Лондона с небольшой высоты представлял собой зрелище удивительной красоты и очарования. Под ним простирался полный жизни, необъятный людской муравейник. Миля за милей тянулись ряды больших зданий и маленьких домиков, деловых кварталов, элегантных особняков, церквей, изумрудно-зеленых скверов и парков. Он узнал очертания Букингемского дворца, окруженного деревьями Сент-Джеймского парка. Прохожие на улице в испуге поднимали головы, лондонцы еще хранили память об опасностях, которыми грозило им небо, а экстренные сводки Би-би-си о последних налетах усугубляли их тревожное состояние.

Взвыли сирены. Сначала где-то далеко, а потом все ближе и ближе. Они уже перекрывали шум мотора "Газели".

– Черти, – мрачно процедил сквозь зубы пилот, снизил вертолет и увеличил скорость. Внизу замелькали деревья, лужайки, аккуратные дорожки для пешеходов. Солнце отражалось, как в зеркале, в пруду длиной почти целую милю. Они пролетали над Гайд-парком. До Уорда доносились обрывки радиопереговоров из наушников интеркома.

– Служба предупреждения! Налет на Лондон!

Пилот обратился к своим пассажирам:

– Мне приказали срочно садиться. По моей команде, быстро выпрыгивайте и ищите ближайшее убежище. Только поторапливайтесь!

"Газель", задевая ветки деревьев, опустилась на лужайку, по траве побежали волны, гонимые струями воздуха от винтов вертолета.

– Скорее, скорее, скорее!

Харада мгновенно отстегнул ремень безопасности, выскочил первым и сделал попытку помочь адмиралу. Пригнувшись, придерживая фуражки, оба американца бросились под защиту высоких раскидистых, вероятно, очень старых дубов. Отбежав на порядочное расстояние от вертолета, они вновь услышали сирены воздушной тревоги, теперь разносившиеся по всему городу. До ближайших домов, где могло быть бомбоубежище, было не меньше мили. Вертолет совершил посадку в самом центре Гайд-парка.

Заглушив мотор "Газели", пилоты тоже выскочили из кабины и побежали, ища укрытие. Брошенный вертолет с распахнутыми дверцами выглядел как-то сиротливо на зеленой лужайке.

После такой, непривычной для него пробежки Уорд задыхался. Он расстегнул мундир и воротничок рубашки. Светлые точки пронзили небесный свод, двигаясь к югу и востоку со сверхзвуковой скоростью. Их грохот и дымно-огненные хвосты оставались позади. Батареи британских ракет "Пэтриот" вступили в бой, защищая Лондон. Они старались остановить атакующих за пределами города. Пока противник находился еще вне поля зрения. Его "видели" только локаторы.

Прошло несколько секунд. Уорд заметил на юге слепящую вспышку низко над горизонтом. Только одну.

БАММ! БАММ! БАММ! Серия взрывов прочертила пространство парка, заполнив его дымом, на этот раз черным. Такой же черный дым клубами начал подниматься над центром города. Второй пилот, прикрыв глаза от солнца, поглядел в ту сторону.

– Это загорелась нефть. Мерзавцы бомбят доки.

Он мог и не говорить этого. И так ясно, что грузовые суда и нефтяные танкеры, стоящие у причала Темзы, и есть главная цель налета. По ним били прицельно, как охотники бьют по стае сидящих на воде уток.

Уорд мысленно прикинул ущерб, причиненный вот таким, даже очень коротким французским налетом. "Там на реке, наверное, ад. Уж больно густой дым. Они зажгли не меньше, чем полдюжины кораблей".

Какой-то предмет мелькнул перед его глазами, быстро увеличиваясь в размерах.

– Смотрите! – он указал на него товарищам.

Стрелоголовое длинное тело промчалось над их головами, едва не задев верхушки деревьев, и, развернувшись, быстро набрало высоту. Четверо людей упали ничком на траву, но все-таки успели разглядеть дельтообразные крылья, серую и светло-голубую камуфляжную окраску и трехцветную эмблему на фюзеляже. Это был "Мираж", подобный тем, что когда-то несли к его авианосцу атомную смерть. Уорд подумал, что он впервые в своей жизни видит врага в реальности, собственными глазами, а не на дисплее радара. Каждое сражение он наблюдал в командном отсеке, куда поступала вся информация, и противник представал перед ним в виде различного размера и конфигурации световых пятен, сопровождаемых цифровыми пояснениями.

– Смотрите, адмирал! – Харада дернул его за рукав.

Еще один самолет появился в небе. Он совершил вираж на несколько сот метров выше первого самолета. Это был "Торнадо". Но чей? Немецкий или английский? Они смогли разглядеть эмблему британских ВВС. Наконец-то в бой вступили перехватчики.

Оба самолета, "Мираж" и "Торнадо", затеяли в воздухе бешеную, смертельно опасную погоню друг за другом. Они то падали штопором вниз, то взмывали вверх, резко меняли скорость. На какое-то короткое мгновение они сошлись нос к носу, оба выстрелили и разошлись, каждый преследуемый, как ищейкой, ракетой противника. Уорд проследил отчаянные маневры француза, пытавшегося увернуться от следующего за ним по пятам "Сайдвиндера". Старания его были напрасны. "Сайдвиндер" взорвался буквально в одном метре от самолета, и разлетевшиеся осколки пробили топливные баки "Миража". Самолет взорвался, шар пламени затрепыхался в небе. Горящие обломки упали в пруд, посыпались на крыши окружающих парк домов.

– Боже ты мой!

Адмирал услышал за спиной горестный возглас и обернулся. Пилот "Газели" увидел, что "Торнадо" загорелся в воздухе точно так же, как и французский "Мираж". И точно так же закрутился в воздухе огненный шар, и обломки упали в воды Темзы.

– Почему они не катапультировались ? – Вертолетчик в бессильной ярости сжал кулаки.

Уорд понял, почему экипаж "Торнадо" не покинул свой погибающий самолет. Пилоты не хотели, чтобы он взорвался над домами и улицами, полными лондонскими жителями.

ВМФ США, "БОСТОН", АТЛАНТИЧЕСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ ФРАНЦИИ

Капитан "Бостона" был сам уроженцем Бостона и очень гордился тем, что его атомная субмарина названа в честь его родного города. Он был маленького роста, черноволосый ирландец и с трудом сдерживал свой темперамент, когда получал приказы, которые ему не очень нравились. Командор Конрой имел собственный взгляд на все, что происходило вокруг него. Он имел на это право, так как за его плечами были долгие годы морской практики и большой жизненный опыт. "Бостон" и две другие подлодки класса "Лос-Анджелес" уже довольно долго охотились за французской подводной лодкой, вооруженной баллистическими ракетами, но делали они это, по его мнению, абсолютно безграмотно. Три субмарины выстроились в линию с интервалом в три мили. "Бостон" занимал позицию в центре. Они шли со скоростью всего пять узлов, находясь как раз на границе между теплым поверхностным слоем воды и нижним холодным течением. На душе у Конроя было неспокойно. Это были французские прибрежные воды, а наверху, над их головой, французское воздушное пространство. И хотя командование обещало прикрыть их истребителями, в любой момент могла произойти какая-нибудь неожиданная неприятность.

Что, если лягушатники, сопровождая свою атлантическую подлодку, сверху оберегают ее безопасность. Больше всего ему не хотелось услышать, как радар просигналит о пуске вражеской торпеды, направленной прямо в рубку его любимого подводного корабля. А хуже всего было то, что он, как и весь его экипаж, потерял надежду отыскать эту иголку в стоге сена. Или – выражаясь по-морскому, песчинку на дне океана. Командование Объединенными силами было убеждено, что эти воды усиленно патрулируются ЕвроКоном. Их доводы были резонны. Этот район представлял собой удобный плацдарм для нападения на внутренние военные объекты Франции. Все просчитав и все взвесив, они убедили себя, что хотя бы одна из немногих атомных подводных лодок Франции затаилась здесь где-то в тишине и ждет приказа выпустить все свои шестнадцать ракет с отделяющимися боеголовками.

Сложность состояла в том, что и "охотники" и "дичь" должны были соблюдать тишину и прятаться друг от друга, очень осторожно и редко пользуясь средствами локаторной разведки. При первом появлении, а тем более атаке вражеского корабля или подлодки, американцам надлежало потихоньку смываться.

Уже много часов плохое настроение не покидало командора. Хотя его подлодка не очень-то "шумела" на скорости пять узлов, все-таки она нарушала тишину, и это сводило насмарку всю охоту.

Конрой был недоволен еще и тем, что в операции участвовали сразу три субмарины. В подводной войне лучше действовать в одиночку! Здесь самый важный фактор – скрытность и неожиданность удара, а не численное преимущество. Если француз засечет одну американскую подлодку, он тут же обнаружит и две другие. Он подумал: "Нет, мистер Конрой! Тебе и твоему "Бостону" удача не светит. Даже если мы и засечем какую-нибудь чертову подлодку, нам еще нужно выяснить, кому она принадлежит, прежде чем открывать огонь".

– Командор! Локатор засек что-то. Один-три-пять. Почти перед нами!

Конрою очень бы хотелось кинуться к сонару, но он сдержался и прошел в приборный отсек спокойным шагом уверенного в себе капитана. Втиснувшись в заполненное людьми помещение, он негромко поинтересовался:

– Ну и на что это похоже?

Главный оператор локаторной установки ответил:

– Единичный сигнал, сэр. Но очень мощный. Тон низкий.

Конрой понял, что главный оператор не желает брать на себя ответственность и хочет, чтобы капитан сам разбирался в ситуации. По описанию можно было предположить только одно – взрыв.

– Вероятно, это так, капитан, – офицер пожал плечами. – Но трудно сказать, кто произвел выстрел и во что было попадание. И было ли оно вообще. Все это в такой чертовой дали от нас.

Второй из операторов указал на свой экран.

– Опять такая же штука, шеф! На этот раз два сигнала, оба почти рядом. Больше всего похоже на торпеды.

Конрой и операторы склонились над экраном, который показывал два ярко вспыхнувших и все расширяющихся световых пятна. Конечно, это взрывы. Кто-то в этот момент там прощается с жизнью. Но кто?

Им оставалось только ждать, вслушиваться и не терять надежды на лучшее.

Минут через пять новый сигнал появился на дисплее. Это был закодированный приказ, переданный через радар воздушного базирования, чтобы все три атомные подводные лодки вышли на радиосвязь. Еще через несколько минут подлодки были готовы к приему сообщений.

Охота закончилась. Р-3 "Орион" сообщил: "Четвертая субмарина класса "Лос-Анджелес" "Луисвил" выследила дичь и отправила ракетную субмарину класса "Ле Триумф" на дно". В то время, как "Бостон" и его партнеры по охоте расставили капканы с одного края патрулируемого французами пространства, "Луисвил" подкралась с другой стороны, пользуясь сильным подводным течением и не включая двигателей. Только одна из выпущенных торпед при первом залпе попала в цель. Но второй залп покончил с поврежденной лодкой. Ракеты, несущие девяносто шесть стопятидесятикилотонных ядерных боеголовок, были безвозвратно потеряны для Франции. И еще Франция потеряла сто тридцать пять моряков.

Короткое сообщение "Ориона" сопровождалось новыми инструкциями. Им было приказано отправиться на охоту за второй французской атомной подводной лодкой, чье присутствие обнаружено в океане. Проклиная удачу, выпавшую на долю "Луисвила", Конрой надеялся, что какой-нибудь из его выстрелов окажется не менее удачным.

26 ИЮНЯ, ПЛАТО Д'АЛБИЙОН, ФРАНЦИЯ

Плоскогорье д'Албийон простирается на восток от южного французского города Авиньон в Верхнем Провансе. Одна часть плоскогорья как бы тянется к небу, образуя первые отроги Альп. На западе оно резко обрывается, переходя в знаменитую своими виноградниками долину реки Рона. На плоскогорье разместились шахты, скрывающие в себе восемнадцать баллистических ракет средней дальности. Это был важнейший компонент французских ядерных сил наземного базирования. Два подразделения по девять ракет в каждом имели на вооружении управляемые летающие чудища с боеголовкой 1,2 мегатонны и дальностью полета две тысячи двести миль. Одно попадание такой ракеты в город размером, как Москва или Лондон, способно было превратить его в обгорелые радиоактивные руины. Твердо решив сохранить свою национальную независимую военную стратегию и статус великой державы, предшествующие французские правительства истратили миллиарды франков на создание и периодическое обновление сил обороны "последнего рубежа". Еще сотни миллионов ушли на то, чтобы защитить эту гордость Франции от наземного и воздушного нападения. Блиндажи и минные поля окружали ракетный комплекс, охраняемый солдатами 27-й горной дивизии в темно-голубых беретах. Батареи ракет "земля – воздух", "Роланд" и "Хоук" обеспечивали оборону против вражеских воздушных рейдов. Но главное укрытие баллистических ракет было их местонахождение глубоко в недрах земли.

БАТАРЕЯ А 5-ГО ПОЛКА ПРОТИВОВОЗДУШНОЙ ОБОРОНЫ

До отказа напичканный электроникой фургон, прикрытый маскировочной сетью, расположился неподалеку от трейлера, на котором была смонтирована радарная установка. Дежурная бригада настежь распахнула двери фургона, чтобы впустить в тесное помещение хоть немного прохладного ночного воздуха, пропитанного запахом хвои и эвкалиптов.

Сержант, наблюдающий за дисплеем SAM, обратился к старшему офицеру:

– Опять те же сигналы. Тот же пеленг, только ближе.

Сержант устал, ему хотелось спать, ему смертельно надоело вглядываться в светящиеся на экране пятнышки, символы и цифры.

Капитан Клод Жюсси отложил в сторону словарь технических терминов, который обычно изучал на досуге. Он имел полное право в данный момент отдыхать в своей постели, а не бодрствовать в душном, забитом до отказа дежурным персоналом фургоне. Люди не сводили ослепших от бессонницы глаз от мутных экранов, а он вроде бы был надзирателем за их спиной. Эта роль была ему не по душе.

К сожалению, когда Америка стала регулярно бомбить военные объекты на севере Франции, по всей стране была объявлена "Готовность номер один". Ложные тревоги измотали людей. Одна мечта была у всех – сомкнуть глаза и поспать всласть.

Капитан крутанул свой вращающийся стул и спросил:

– Где ты их видишь?

– Они опять скрылись. Они то появляются, то пропадают.

Сержант был честный и добросовестный малый. И, главное, не фантазер.

– Вот они скрылись! – вдруг вскричал он.

Среди множества объектов, бороздящих воздушное пространство над Францией в тревожные дни войны, ни человеческий мозг, ни даже всемогущий компьютер не мог с нужной быстротой определить на основе радарной информации – друг это или враг? А секунды решали исход любого сражения.

Капитан немедленно включил экстренную связь с главным центром военной информации.

Бомбы посыпались сверху, как град. Сначала они были маленькими, приближаясь к земле, они увеличивались в размерах и, наконец, достигнув зрелого возраста, то есть взрываясь, превращались в огромные огненные шары.

– Вызываю центр, – бормотал Жюсси куда-то в пространство.

Фургон давно был разнесен на куски взрывом, вся электроника расплавилась, все его подчиненные были мертвы.

А бомбы все сыпались, сыпались... Казалось, что туча, пронесшая смертоносный черный град, обладала неисчерпаемой энергией. На самом деле это была не туча, а самолеты-"невидимки", штурмовики "Стелс" 45-й авиадивизии США, высшее достижение волшебников-ученых, инженеров. Их пилоты-лоцманы не ведали страха, заплывая в самые опасные места воздушного океана. Им не грозило быть пойманными щупальцами спрутов-радаров.

В 1991 году Америка опробовала это оружие в небе над Ираком. Прошли месяцы и даже годы. Оружие совершенствовалось, стремясь к идеалу.

Оно прошло еще одно испытание. Не потеряв ни одного самолета, "Стелс" ликвидировали базу на плоскогорье д'Албийона с ядерными ракетами, а заодно и людей, возделывающих там свои виноградники.

РУКОВОДСТВО ВОЗДУШНЫМИ ОПЕРАЦИЯМИ НАД ТЕРРИТОРИЕЙ ФРАНЦИИ

Экипаж "Авакса" был обеспокоен тем, что находился так далеко от поля боя, но командира 3-й бригады разведывательных самолетов, наоборот, это не волновало. Связь была налажена отлично, и он незамедлительно получал информацию об успешном поражении тщательно выбранных целей. Война для бригадного генерала Роберта Келлера, при всем его боевом опыте, представляла набор фотографий, снятых с высоты, и в ракурсах, немыслимых для какого-нибудь земного фото – или телерепортера. И еще вдобавок, он понимал язык цифр, недоступных тем, кто не причастен к системе "Авакс"...

Его компьютеры и он сам вместе с ними почти одновременно сделали вывод, что дело идет неплохо. Даже очень хорошо – можно позволить себе выставить такую оценку.

Он опасался только одного – как бы Париж не решился от отчаяния на "последний шаг" и не опередил его на несколько секунд. Поэтому он уже много часов держал под прицелом столь любимый им, роскошный и веселый Париж.

ЛИДЕР ШТУРМОВИКОВ ЗВЕНА "ИГЛ", ПЛАТО Д'АЛБИЙОН

Полковник Нейл Кампос видел, в какую помойку превратили его бомбочки зеленые склоны гор и драгоценные виноградники. Он сам был любителем французских вин. Но, к сожалению, каждую работу нужно закончить и отчитаться перед хозяином.

Цепочка защитных ракет "Хаук" уже вспыхнула короткими тройными залпами. Французы немного запоздали с приветственным салютом, но увернуться от "черной смерти", чтобы убить змею, которая сама была способна убить миллионы живых существ, было не так-то просто. Нужно было бы сунуть руку в ее змеиное логово.

"Иглы" уже направили свои клювы вниз к земле. Еще мгновение, и машина вслед за выпущенной ракетой пробуравит земную поверхность и найдет там себе могилу где-нибудь в слоях мезозойской эры. Но на это и существует человеческий гений конструктора и пилота. Машина вышла из штопора, и "Томагавк" ушел в глубину, чтобы крушить змеиное гнездо.

СТАНЦИЯ СЛЕЖЕНИЯ СИСТЕМЫ КОСМИЧЕСКОЙ ОБОРОНЫ, ВОУМЕР, АВСТРАЛИЯ

По другую сторону экватора, в двадцати трех тысячах миль от места действия, спутник, вращающийся вокруг Земли на такой же примерно высоте, принял "картинку" с другого спутника, имеющего другую орбиту и пролетающего в этот момент над Европой. Обмен информацией произошел мгновенно, и дежурные офицеры в пункте слежения стали очевидцами события, сведения о котором в прошлом веке могли дойти до них не меньше чем через полгода. Здесь, на другом краю света, тоже было объявлено круглосуточное боевое дежурство. Все опасались пуска стратегических ядерных ракет Франции. Стая "Бриллиантовых булыжников", разумеется, остановила бы их за пределами земной атмосферы, но они были бессильны прервать их полет на небольшой высоте на дистанции средней дальности.

Блеснули сверкающие пятна – словно разбился на ярком свету хрустальный бокал. Дисплей показывал в это время один из южных районов Франции – плоскогорье возле Авиньона. Радарные символы преобразились в живые телевизионные кадры... Верхний слой земли еще не был затронут катастрофой... Благодатная почва еще несколько мгновений выполняла свою работу – питала соками виноградные гроздья. Но внутри уже клокотал вулкан. Проникшие в ракетные шахты "Томагавки" устроили там резню, которую первыми засекли электронные приборы. Потом и сама земля вспучилась, почернела и задымилась.

Но ядерному французскому Геркулесу уже скрутили руки. "Атом" так и не был выпущен на волю. Роковой контакт внутри каждой ракетной боеголовки не произошел. Все было как на спринтерской дистанции – на несколько сотых секунды обошел соперника, и тебе на шею вешают медаль победителя. А как будет в следующий раз?