Ковчег огня

Глава 28

Свидетелями двойного убийства должны были стать только волк и орел, но Кэдмон изобразил спокойствие, которого не чувствовал.

— Знаете что, старина, должен сказать, с вашей стороны это нечестно.

— Вы глупец, если полагаете, что наше убийство сойдет вам с рук, — прошипела Эди, направляя свое судно совсем в другую сторону.

Один уголок губ Элиота Гопкинса чуть приподнялся в печальной полуулыбке.

— Если я убью вас и вашего очаровательного спутника, это станет одним из самых легких моих преступлений.

— Вы действительно собираетесь хладнокровно расправиться с нами из-за какого-то религиозного артефакта? Кусок золота! Вот что это такое.

— Ни один из библейских артефактов, упомянутых в Священном Писании, не может сравниться с Ковчегом Завета, — прошептал Гопкинс, и пистолет задрожал у него в руке. — Ковчег содержит величие и славу Иеговы. Ради него одного можно уничтожить целые народы.

— Или одного человека, — пробормотал Кэдмон.

Ковчег вот-вот готов был потребовать очередные две жертвы.

Подняв пистолет на несколько дюймов выше, Гопкинс направил дуло прямо в грудь Эди.

— Я искренне надеюсь, что вы меня простите, но, если я не выполню их приказ, они убьют мою дочь.

— Под «они» подразумевается ваш таинственный консорциум, он же общество «Воины Господа».

Несмотря на храбрый внешний вид Эди, Кэдмон почувствовал, как у нее задрожало плечо. Хотя ему очень захотелось ее обнять, он сдержался и сказал:

— Я могу позаботиться о том, чтобы с вашей дочерью ничего не случилось.

— В настоящий момент Оливия находится в пансионе в Швейцарии. — На глаза Гопкинса навернулись слезы. — У меня связаны руки. Ребенок у меня только один. Оливия — моя единственная надежда на будущее. Мое наследие.

— Я могу связаться с Интерполом, — настаивал Кэдмон, разыгрывая единственно возможный гамбит. — Через полчаса ваша дочь будет взята под надежную защиту.

— Доверить свою дочь, до которой больше четырех тысяч миль, незнакомым людям? — Директор музея устало покачал головой. — Вы просите невозможного.

Отказываясь признать свое поражение, Кэдмон надавил чуть сильнее:

— Вчера днем у вас в музее был безжалостно убит Джонатан Паджхэм. Давайте прекратим это безумие, пока больше никто не погиб.

— Прекратить это безумие не в моих силах, — едва слышно прохрипел старик. — Честное слово, мне очень жаль. У меня нет выбора…

Совершенно неожиданно вдалеке взревел лев, и этот громовой рык разнесся среди голых деревьев, отразившись отголосками от обледенелых валунов и на мгновение отвлекая внимание престарелого «вестника смерти». Элиот Гопкинс испуганно оглянулся.

Кэдмон не мог сказать, то ли это вмешательство свыше, то ли интуитивная прозорливость. Он только знал, что настал момент действовать, пока окно не захлопнулось.

«Carpe diem»[16] — молча напутствовал себя Эйсквит, напрягая бедра, ягодицы и плечи. Сорвав висящий на руке зонтик, он ткнул им словно шпагой, после чего отпихнул Эди с линии огня, толкая ее за массивную бетонную урну. Кэдмон убедился в том, что зонтик нашел свою цель: стальной наконечник попал Элиоту Гопкинсу прямо в грудь.

Оглушенный силой неожиданного удара, директор музея выронил пистолет на асфальт, и тот откатился далеко в сторону по тонкой корке льда.

Кэдмон наклонился, собираясь подобрать выпавшее оружие, и застыл, услышав, как мимо просвистела пуля, попавшая Элиоту Гопкинсу прямо в сердце и сразившая его наповал.

На холме прячется снайпер!

Это подстроенная ловушка. Никто не должен был выйти из зоопарка живым.

Понимая, что в бою промедление смерти подобно, Кэдмон нырнул за бетонную урну, прикрывая своим телом дрожащую спину Эди.

— Я прихожу к выводу, что «страна свободы» на самом деле означает свободу убивать, — пробормотал он.

— Снайпер на холме, за белоголовым орланом, да?

Кэдмон кивнул, понимая, что им приходится иметь дело с профессиональным убийцей, человеком, который скрытно проследил за ними до зоопарка, после чего слился с окружающей местностью. Как только они покажутся из-за урны, он мастерски произведет два смертельных выстрела. Люди, обученные убивать на расстоянии, делают это без сожаления и раскаяния, как вдох и выдох.

— Пожалуйста, скажи, что у тебя есть план! — повернула к нему свое объятое ужасом лицо Эди.

— Плана у меня нет, — честно признался Кэдмон.

Хотя нужно было срочно что-то придумывать. Еще несколько секунд — и снайпер сменит прицел.

Он подумал было о том, чтобы броситься к «вальтеру» Гопкинса, и тотчас же отбросил эту мысль, убежденный в том, что за свои труды лишь первым получит пулю в голову.

— Можно заглянуть в твою сумку? — спросил он, дергая за холщовую сумку, которую Эди судорожно прижимала к груди.

Она молча повиновалась, раскрыв сумку. Не имея времени на любезности, Кэдмон перерыл содержимое и достал куртку защитного цвета.

— Замечательно. — Опустив руку, он набрал пригоршню снега.

— Что ты делаешь?

— Утяжеляю куртку, чтобы подбросить ее вверх. Если нам повезет, снайпер, увидев движущийся предмет, прицелится и выстрелит. Этот отвлекающий маневр даст нам всего несколько драгоценных секунд, но за это время нам нужно будет добежать вон до тех камней. — Он подбородком указал на груду валунов метрах в двадцати от их нынешнего местоположения.

Если у Эди и были какие-то возражения, а они обязательно должны были быть, она оставила их при себе.

Воистину храбрая женщина.

Надеясь, что этот поступок не станет роковым, Кэдмон быстро завязал концы куртки узлом, затянув внутри комок мокрого снега. Молча изобразив губами «на счет три», он досчитал до двух, после чего бросил куртку высоко в воздух. Замечательная волейбольная подача.

Времени наблюдать за тем, как импровизированный мяч поднимается по дуге и опускается вниз, не было. Кэдмон схватил Эди за руку и, согнувшись пополам, чтобы представлять собой как можно более незаметную мишень, устремился к россыпи камней. Позади послышался звон пули, ударившей о стальные прутья ограды вольера с мексиканскими волками.

Отвлекающий маневр сработал.

Увлекая за собой Эди, он нырнул за валун высотой по пояс. Присев на корточки, они прижались к огромному камню.

Кэдмон быстро огляделся по сторонам. Ему показалось, что на холме над орланами мелькнула фигура в черной куртке. Смертоносный призрак вышел на охоту.

— Возвращаться к главному входу для нас равносильно самоубийству, — прошептал он, опасаясь, что, если им в самом ближайшем времени не удастся найти способ бегства, их ждет та же участь, что постигла убитого директора музея.

Приподняв голову на несколько дюймов, Эди быстро осмотрелась вокруг. Поморщившись, вытерла ладонью струйку крови из царапины на щеке, затем указала рукой на холм:

— Если мы доберемся до лектория на вершине холма, оттуда ведет дорожка к Каменистому ручью. В это время года ручей должен обмелеть, и мы сможем перейти его вброд.

— И какие преимущества даст этот путь?

— Это самый быстрый способ выбраться отсюда. — Эди снова вытерла царапину на щеке. Окровавленная охотница.

Кэдмон быстро обдумал преимущества ее плана. Хотя путь вверх по склону станет нагрузкой на легкие и ноги, дорожка была огорожена связанными пучками бамбука, которые будут отличным укрытием. Если двигаться быстро и осторожно, они останутся невидимыми. При условии, что у снайпера нет сообщников.

Он кивнул, принимая план Эди, схватил ее за руку и побежал вверх по дорожке, находя хорошим знаком то, что не слышно свиста пуль. Однако крик белоголового орлана предупредил, что снайпер бросился в погоню.

Где-то посередине холма Эди начала задыхаться и отставать. Не имея времени «подбадривать войска», Кэдмон обвил ее левой рукой за плечо, привлекая к себе и заставляя держать скорость.

— Сможешь перевести дух, когда мы отделаемся от убийцы.

Подпитанная, несомненно, приливом адреналина, вызванного чувством страха, Эди ускорила шаг. Через несколько мгновений дорога стала ровной.

— Лекторий — это то каменное здание прямо впереди, — сообщила Эди, указывая на причудливое сооружение, словно сошедшее со страниц романа Томаса Харди.[17]

Затолкнув ее за стену, покрытую тающими сосульками, Кэдмон огляделся по сторонам. Он испытал разочарование, увидев, что им предстоит преодолеть длинную полосу открытого асфальта, где не будет ни деревьев, ни камней, ни бамбука, чтобы скрыть их движения.

— До лектория тридцать метров открытого пространства. Ты сможешь добежать?

Эди кивнула и, вцепившись пальцами ему в плечо, прошептала:

— Кэдмон, мне страшно. Очень-очень страшно.

— В этом нет ничего зазорного. Мне самому как-то не по себе.

— Ты ведь шутишь, правда? — Ее брови взметнулись вверх. — Ты же похож на тех парней, кто служил в Легкой бригаде.

— Да, но мы знаем, что с ними случилось, ведь так?

— Нет, а что?

— Во время этой злосчастной атаки погибло больше половины бригады.[18]

Не оставляя Эди времени осмыслить зловещее значение этой печальной страницы британской истории, Кэдмон схватил ее за руку и бросился бежать. Поскольку шаг у него был намного шире, ей пришлось вдвое чаще перебирать ногами, чтобы не отставать. Одинокий служитель зоопарка в коричневом комбинезоне и резиновых сапогах проехал мимо в крытом каре, везя на грузовой платформе ведра с кормом для животных.

— Меня так и подмывает поймать попутку, — учащенно дыша, пробормотала она и, с трудом подняв руку, указала на арку в стене здания: — Тропа там… с той стороны.

— Понял.

Кэдмон свернул в указанном направлении. Дорожка привела к деревянным ступеням, петляющим вниз по крутому склону. Внизу находилась пустая стоянка.

— Каменистый ручей за стоянкой, — между двумя шумными вдохами сообщила Эди. — Перебравшись через ручей, мы поднимемся к Бич-драйв и там, будем надеяться, поймаем такси.

Кэдмон перевел взгляд за стоянку. Сквозь густые заросли голых деревьев он разглядел извивающийся ручей, заваленный камнями. И хотя оживленной дороги видно не было, издалека доносился шум проезжающих машин. Однако относительно такси у Кэдмона были сомнения.

Оставив свои мысли при себе, он первым начал спускаться по деревянным ступеням. Широкие доски были расположены так, чтобы облегчить передвижение по крутому склону.

Когда они были уже внизу, Эди пробормотала извинение, выбивая массивными каблуками сапог ровный ритм по потемневшему от непогоды дереву.

— Будет лучше, если ты… — Кэдмон осекся на полуслове, внезапно уловив отголоски невидимых шагов.

Оглянувшись, он заметил наверху мелькнувшее пятно. Видимость ограничивали густые заросли по обеим сторонам лестницы, поэтому не было возможности определить, кто там, служитель зоопарка, случайный прохожий или хладнокровный убийца.

— У нас гости, — шепнул Кэдмон на ухо Эди, призывая ее соблюдать тишину.

Та лихорадочно оглянулась назад. Точно Кэдмон сказать не мог, но ему показалось, что она беззвучно произнесла: «О господи».

Через несколько мгновений они спустились с лестницы и пересекли мощеную дорожку. Слева раскинулась пустынная стоянка, справа стояла заброшенная теплица с колышущимися на ветру кусками разорванного полиэтилена. Посредине простиралась заросшая пустошь, уже много лет не видевшая косы.

— Сюда, — шепнула Эди, подбирая юбку, чтобы было легче пробираться через заросли.

Кэдмон последовал за ней, рукой раздвигая низко нависшие ветки. Хотя ветви хлестали по рукам, лицу и одежде, заросли оказались великолепным укрытием. Он по-прежнему не знал, кто спускался следом за ними по лестнице, неизвестный до сих пор еще никак не проявил себя.

Добежав до берега ручья, они застыли на месте.

— Гром и молния, — пробормотал Кэдмон, увидев, что ручей представляет собой гораздо больше, чем струйку воды, как он ошибочно предполагал. Мимо несся стремительный поток глубиной по колено, пенясь белыми шапками на обледенелых валунах. — Если попробовать перейти этот так называемый ручей вброд, мы запросто переломаем себе…

Как раз в этот момент в воду упала ветка, сбитая пулей.

Словно подталкиваемые рукой Господа, Кэдмон и Эди шагнули в ледяную воду, отбросив все мысли о том, насколько разумно переправляться через такой коварный поток.

Сделав всего пару шагов, Эди оступилась и взмахнула руками, стараясь сохранить равновесие. Кэдмон ухватился за клетчатую юбку, не давая ей упасть вперед. Поставив ее прямо, он разжал руку, отпуская материю, чтобы тотчас же обхватить Эди за талию — это был самый действенный способ не дать ей свалиться в воду, от которой быстро начинали неметь ноги. Поддерживая друг друга, они зашлепали через ручей, не зря прозванный Каменистым.

— О господи! — пронзительно вскрикнула Эди, когда камень у нее под ногой внезапно разлетелся вдребезги от попадания пули, обдав их обоих брызгами.

О том, чтобы отступить назад, не было и речи. Они выбрались из ручья, юбка и брюки насквозь пропитались ледяной водой. Их целью было шоссе неподалеку. Цепляясь руками за скользкую землю, они на четвереньках выползли на берег.

Эди еще раз споткнулась и изобразила руками мельницу, отчаянно пытаясь удержаться на ногах. Наконец они поднялись на насыпь. Перед ними проходило четырехполосное шоссе, по которому в обе стороны на скорости сорок миль в час проносились машины.

— Вон такси! — воскликнула Эди, указывая на ярко-желтую машину вдалеке. — Маши руками, чтобы водитель нас заметил.

В нескольких шагах от того места, где они стояли, пуля глубоко впилась в асфальт.

Словно получив гальванический разряд, Эди пришла в движение. Неистово размахивая руками, она выбежала к разделительной полосе. Тотчас же раздались сердитые гудки, а один водитель, проезжая мимо, показал неприличный жест. У Кэдмона не оставалось выхода, кроме как поспешить следом. Промокшие до колен, облепленные опавшими листьями и грязью, они были похожи на двух сбежавших пациентов психушки.

Эди в отчаянии шагнула на полосу, останавливая быстро приближающуюся машину. Водитель резко затормозил, машина пошла юзом и с визгом покрышек остановилась всего в нескольких шагах от нее. Она бросилась к такси и распахнула заднюю дверь.

Словно чертик из табакерки, из двери высунул безукоризненно ухоженную голову пассажир и поднял руку, не давая Эди сесть в салон.

— Если вы это еще не заметили, сообщаю, что такси уже занято.

Нисколько не смутившись, Эди сунула руку в хозяйственную сумку и через мгновение шлепнула пассажиру в ладонь стодолларовую бумажку.

— А теперь заткнитесь и подвиньтесь!

Пассажир послушно забился в дальний угол сиденья.