Я колошматила в стену, в пол, кричала и звала — будь я в квартире родителей, то даже наши соседи, привыкшие к дебошам моей маменьки, давным-давно бы уже вызвали ментов. А тут ничего. И никого. Добраться бы до балкона — оттуда можно попробовать позвать на помощь.
Холод и нагота отошли на второй план: теперь мой мозг работал, старательно продумывая варианты побега. Я шагнула к окну — цепь звякнула и натянулась. Чуть-чуть, буквально два шага и мне удалось бы схватиться за ручку и открыть окно.
Только эти два шага решали все. Я вытянула руку и что есть силы, потянулась к окну — кромка ошейника обожгла, врезаясь в кожу.
Тот участок улицы, который я видела в окно, позволял сделать неутешительные выводы: я где-то за городом. Ни крыш домов, ни рекламных щитов — только кроны деревьев, да и те вдалеке. Скорее всего, даже соседей — на кого я надеялась в первую очередь — и тех не слышно.
Я снова натянула цепь. Руки потянулись к заветному окошку — я буквально распласталась по стене. Соски терлись о фактурные обои. Я жадно потянулась вперед. Горло сдавило.
Через пять минут самоистязания, когда я поняла, что скорее самозадушусь, чем смогу открыть этот чертов балкон, я сменила тактику. Если не получается дотянуться рукой, стало быть… Что было сил, я заколотила в стекло пяткой. Гулкий звук разнесся по комнате. Я била и била, от отчаянья все увеличивая силу удара.
Стекло не выдержало напора и осыпалось, звонко брызнув стеклянными кубиками. Я пискнула и затаилась, прислушавшись. Нет, в квартире по-прежнему все тихо. Тогда, игнорируя стеклянную крошку повсюду, подлетела к подоконнику и снова принялась звать на помощь.
Вот только оказалось, что за этим стеклом находилось еще одно и вот до этого второго, я уже не могла дотянуться ни рукой, ни ногой.
Бесшумно открылась дверь, и вошел Хозяин.
− Ты разбила стекло, − без эмоций сказал он.
− Сам виноват! Выпусти меня!
Кнут рассек воздух и обжег мне руку. На предплечье вспыхнул красный след удара.
Хозяин сделал шаг ко мне. Глядя ему в лицо, я аккуратно сделала шаг назад. И еще шаг. И еще, пока спиной не уперлась в стену.
Марк снова поднял кнут.
Сколько по времени длилась пытка, я не понимала. Помню только что орала я так, как не орала даже когда пыталась освободиться. Плакала, умоляла его перестать, и отчаянно жмурилась, отворачивая лицо к стене, хотя этого и не требовалось: плеть касалась только моих бедер, спины и рук, когда я пыталась ими защитить тело от очередного удара.
Внезапно все кончилось. Марк вышел из комнаты, оставив меня полуживую, трястись как мелкую собачонку, сидя на полу и обхватив себя руками. Когда он появился вновь, в его руках были браслеты из такой же кожи, как и мой ошейник.
− Не сопротивляйся, − предупредил Хозяин.
Я не сопротивлялась
Он надел браслеты мне на запястья и пристегнул их к ошейнику. Опустив взгляд, я заметила, как под тканью брюк напрягся его член.
− Будешь еще буянить? — выдохнул он мне в лицо.
− Не…нет.
− Тогда слушайся.
Чертов садист! Да он, видя мои слезы, только возбуждается сильнее! Старательно отведя взгляд от его члена, я заверила, что буду слушаться. Хозяин кивнул. Кнут за его поясом качнулся.
Закончив с моими руками, теперь крепко зафиксированными под шеей, он надел такие же браслеты на мои лодыжки и скрепил их вместе. Стреножив меня таким образом, он отошел к двери, оценивая результат со стороны.
Теперь руки, заведенные за шею не моги прикрывать грудь и Марк мог свободно любоваться темными кружками моих сосков, стоявших торчком от холода. Кое-где виднелись алые борозды, оставленные кнутом.
− Теперь готова меня слушать, Лиса?
− Готова.
Марк рыкнул.
− Не «готова», а «готова, Хозяин»!
− Готова, Хозяин.
− Молодец. Повторяй: «Я твоя Лиса и я готова тебя слушаться, Хозяин».
− Я тво…
− Не слышу!
Кнут снова оказался у Марка в руке.
− Я твоя Лиса и я готова слушаться, Хозяин, − быстро и громко сказала я.
Господи, вот кто я после этого всего? Как я потом сама себе в глаза буду смотреть? Увидела кнут и тут же расстелилась перед этим садистом!
− Но я все не понимаю, какого хрена ты со мной тут вытворяешь, − выпалила я не сдержавшись.
Марк задумчиво посмотрел на кнут. Я вжала голову в плечи.
− Ты так и не въехала? — уточнил он. Я покивала. — Придется объяснить… Фамилия «Павленко» говорит тебе о чем- нибудь?
− Наш гендир? — Недоверчиво протянула я, − Он-то причем тут? Хозяин.
− Ты знаешь, кто крышует вашу контору? Нет? Ну, считай, познакомились. А тебя Павленко продал. Отдал мне в качестве оплаты за некие… услуги, что ему были не по карману.
Так, приехали. Стало быть, на работе меня не хватятся и искать, если я в понедельник не выйду в офис, не станут. Чудесно. Просто прекрасно, блин.
− Но ведь это незаконно, − пискнула я. — нельзя просто так взять и расплатиться кем-то.
Кнут описал красивую дугу и впился мне в живот.
− Ты забыла добавить «Хозяин». Расплатиться — может, и нельзя, но твоя мамочка считает иначе. Она продала мне тебя, со всеми потрохами. Не особо дорого, кстати. Так что, можешь быть спокойна — теперь ты полностью принадлежишь мне, Лиса.
Кожу в уголках глаз защипало. Как бы я ни относилась к родительнице, вечно сидящей на стакане и просыхающей раз в полгода, стало обидно. Вот как она со мной, значит…
− Так что же теперь, Хозяин? — сдавленно, стараясь не всхлипнуть, спросила я.
Марк фыркнул:
− Давно бы так. Не переживай, я найду как нам развлечься.
Хлопнув на прощанье дверью, он ушел, оставив меня в вечернем полумраке, исполосованную, полулежать на стеклянных крошках, без малейшей возможности пошевелиться.