Красный тряпочник (СИ)

Глава XIV. ИНЖЕНЕР ОПЯТЬ НА СВОБОДЕ

Алё, милиция? Это говорит сегодняшний обокраденный Шпак… А я не по поводу кражи, — у нас здесь дело почище — инженер Тимофеев в свою квартиру живого царя призвал!.. Я непьющий… С кинжалом! Холодное оружие… Даю честное благородное слово… Жду.

Из х/ф «Иван Васильевич меняет профессию».

Новый день электронного города пока не достиг собственного апогея. Высоко на виртуальной трассе, сломавшись, завис тягач ЗИЛ вместе с прицепом, аккуратно наполненным строительными материалами. Ярослав ногой распахнул дверь Экспериментального отдела, вновь оказавшись в крепости правительственного комплекса. Из-за угла повеяло вкусными французскими духами.

— Халлоу джентльменам! — Виолетта Роганова с хитрым прищуром медленно потягивала синтетическую сигарету, облокотившись на кирпичную стену. — Как жизнь, товарищ Коломин?

— Серединка на половинку, как всегда, — неопределённо ответил Ярослав. — Ты до сих пор не в Ленинграде?

— Мечтаешь меня побыстрее прогнать? — усмехнулась Роганова.

— Вовсе нет, наоборот, рад свидеться лишний раз, — честно признался Коломин. — На самом деле я так порой сильно скучаю по остальным…

— Я тоже! Кроме Альберта, — рассмеялась Виолетта.

— А вот я с тобой не соглашусь, — пожал плечами Ярослав. — Грим хоть всегда сам в себе, но продолжает оставаться нашим. Ещё меня ледышкой считали…

— Да шучу я. — Роганова ласково потрепала Коломина по плечу. Уже с более серьёзным настроем добавила: — У меня к тебе есть серьёзный разговор. Надо кое-что обсудить.

— Давай пройдёмся до гаража? — предложил Ярослав. — Мне как раз надо забрать «Метеор».

Лифт Экспериментального отдела, безусловно, был способен спускаться в подвальные помещения, откуда открывалась возможность попасть в отдельный гараж Экспериментального отдела. Однако по какой-то причине сегодня что-то сломалось в скоростной капсуле, и агрегат упорно отказывался перевозить под землю не только Ярослава, но и других сотрудников. Пока ремонтники оперативно чинили лифт, работникам Экспериментального отдела предлагалось дойти до гаража по поверхности через основной вход. Что капитан и решил сделать.

«На площади нашего комплекса можно запросто проводить миниатюрные военные парады». — Коломин в который раз осмотрел большое открытое пространство, окружённое со всех сторон высокими зданиями и мощными оградами. Значительное количество милицейского транспорта припарковали на поверхности. Одни коллеги выезжали по делам через прекрасно оборудованный КПП, другие — приезжали в дома МВД или Минюста.

— Так что случилось? — поинтересовался Ярослав, открыв ключом-картой дверь в гараж, что располагалась правее аэромобильных ворот, и пропустив вперёд Виолетту.

В воздухе на миг повисло напряжение.

— Мне нужна твоя помощь: Инженер сбежал, — кратко пояснила Роганова. Дверь позади захлопнулась, и двое оказались в прохладном, освещённом голубыми лампами пространстве, что сбегало вниз под определённом углом.

— Шурик на свободе? Снова? — поморщился Коломин. Он и Виолетта встали на платформу-подъёмник, похожую на ту, что располагалась на ЗИЛе в переходе между цехами, и с ветерком устремились вниз.

Инженером, или Шуриком (в честь одноимённого героя фильмов Л.И. Гайдая), сотрудники правоохранительных органов прозвали Шурова Игоря Демьяновича, безумного учёного и в некотором роде технического гения. Анализируя биографию, судьбу и преступления Инженера, какой-нибудь сносный автор запросто бы смог написать остросюжетный детектив или захватывающий триллер. Про него могли говорить и говорили: «Тот ещё персонаж!»

Шуров родился в 1930 г. в Ленинграде. С детства проявлял интерес к точным наукам: математике, физике, химии. Уже в юном возрасте разрабатывал чертежи невероятных машин и аппаратов, словно Леонардо да Винчи, изучал литературу по медицине, антропологии, физиологии человека. Ленинградский голод времён Второй мировой войны трагически сказался и на его семье: не выжил никто, кроме него. После блокады что-то надломилось в нём, оставшиеся близкие и знакомые стали наблюдать в молодом человеке непонятные странности. Тем не менее Шуров закончил школу экстерном и успешно поступил в технологический институт. Тогда члены приёмной комиссии на вступительных экзаменах отметили экстраординарную логику данного абитуриента и необычно глубокие для его лет знания в интересующей области. Шуров с отличием стал специалистом, досрочно защитил кандидатскую диссертацию, и сразу после первой учёной степени амбициозно принялся за написание докторской работы.

Деятельность Игоря Демьяновича поражала фанатичной интенсивностью, из-под его пера выходили десятки научных трудов по инженерному делу. Шуров даже состоял в переписке с Градовым, часто пересекался с ним на различных научных мероприятиях, активно полемизировал с коллегой. Однако полемика вскоре превратилась в яростный спор по вине Шурова, ибо тот обвинил Аркадия Константиновича в недостаточной «горячности» и «искромётности» по отношению к науке и прогрессу. Градов, чувствуя неладное, как человек спокойный и воспитанный прекратил общение с истероидным знакомым. Шуров расценил это как «акт неаргументированного бойкота» и стал бестактно преследовать Градова на докладах, конференциях и собраниях. Аркадий Константинович дипломатично уклонялся от развития конфликта, демонстрируя учёную сдержанность и великодушие. Вскоре неадекватность Игоря Демьяновича стало замечать всё больше и больше коллег, среди научного сообщества поползли нехорошие слухи. На Шурова все начали косо смотреть.

Игорь Демьянович изначально помешался на хрупкости и уязвимости человека. Потеря нежизненно важного органа или конечности — в общем, инвалидизация человека выбрасывала его на самую нижнюю ступень социальной структуры, ибо слабый индивид из-за эгоистичных соображений остальных людей становился тяжёлой раздражающей обузой. ВИЧ, онкология, туберкулёз, аутоимунные и наследственные заболевания — неизлечимые диагнозы укорачивали и ухудшали жизнь несчастных, пока остальные вместо изобретения способа лечения просто старались от подобных отгородиться. Так мыслил Шуров. Но в то же время он считал, что благодаря аугментации, выразившейся в изобретении первых протезов, чипов и имплантов, люди смогут одолеть все болезни и недуги. Перед студентами Игорь Демьянович красноречиво ораторствовал, что наконец-то уходит эпоха слабого человека и начинается абсолютно новая эра, в которой человек могучий сможет прыгнуть выше своей головы и оказаться за гранью текущих возможностей. Он более не будет тормозиться слабостями собственного тела, прекратит быть его рабом, сможет достойно заниматься прогрессом и, вероятно, всё-таки откроет ключ к бессмертию и осознает трансцендентное.

Благодаря обширной научно-технической революции двадцатого века человечество действительно смогло продвинуться очень далеко вперёд. Но этого Шурову казалось мало. Учёный считал, что слишком большое количество ресурсов род людской вкладывает в военно-промышленный комплекс и цифровые технологии вместо того, чтобы интенсивнее продолжать развивать биотехнологии (биомедицину, биотехнику и биоинженерию) и аугментацию. В какой-то момент Игорь Демьянович попал под внимание государства в лице спецслужб, которое посчитало, что в текстах учёного просачивается явная крамола на текущий строй.

Однако ключевой поворот в жизни Шурова сыграли не слежка и разработка КГБ. Благодаря чувству собственного величия он вознёсся на какие-то невероятные небеса и ощущал себя чуть ли ни пророком нового грядущего тысячелетия. Вечно воодушевлённый, он взлетел на Олимп трибуны и был убеждён, что лишь одним своим видом поразит диссертационную комиссию. Но что-то пошло не так: то ли представители учёного сообщества уже наслышались не с лучшей стороны о деятельности и мировоззрении Шурова, настроившись предвзято, то ли он сам подготовился не очень хорошо, поверив в безграничные возможности своих личности и разума. Короче говоря, Игорь Демьянович докторскую не защитил и был оставлен в прежних кандидатах наук. После этого Шуров, видимо, окончательно сошёл с ума.

Психиатрическая экспертиза признала учёного невменяемым и поставила ему смешанный диагноз, состоящий из нескольких заболеваний сразу. Подобное в данном разделе медицины не приходилось значительной редкостью. Шурова пытались лечить (порой не совсем гуманными методами, как это тогда часто встречалось в советской и не только психиатрии), но усилия врачей оказались без толку. В конце концов Шуров сбежал из ленинградской психбольницы тогда ещё «традиционными» методами, используя помощь извне со стороны одного из поклонников. Его нашли в лаборатории, которую он оборудовал на собственной даче в Ленинградской области. Даже когда правоохранители вплотную приблизились к Шурову, он не обратил никакого внимания на вошедших и, окружённый фантастическими прототипами и сложным оборудованием, продолжил ковыряться в чертежах и микросхемах, попутно бормоча свои мысли под нос. Его взяли под ручки и посадили уже в тюремную психбольницу, где условия содержания, очевидно, были жёстче. Кто-то из надзирателей тогда случайно обозвал его «Шуриком», и данное прозвище закрепилось за бывшим работником вуза навсегда.

Шурику удалось сбежать и из тюремной психбольницы. До повторного ареста он успел вшить в собственное бедро ампулу с каким-то необычайно мощным веществом собственной разработки. Не успели надзиратели понять, каким образом внутри тюрьмы произошла серия сильных взрывов, как Шуров сквозь дым и образовавшиеся дыры в стене рванул к бронированному автозаку, который смог взломать при помощи вшитого в предплечье устройства по типу чипа. Пока надзиратели опомнились, предназначенный для перевозки заключённых «Урал» взмыл в небо через незакрытый купол тюрьмы. Брошенную машину нашли спустя день неподалёку от одной из деревушек Ленинградщины. Наверное, Шурика бы обнаружили раньше и снова задержали, но тот каким-то образом смог вырубить все средства отслеживания на милицейском аэромобиле.

Из особо рьяных последователей Шурик сколотил банду, которая начала промышлять на территории Ленинграда и его области. Прозвище, данное милицией, он ненавидел, а поэтому сообщников просил называть его Инженером. Тем не менее если в криминальных сводках фигурировало имя Инженера, у граждан оно автоматически ассоциировалось с Шуриком и наоборот. Банда Инженера при помощи уникальных технических средств грабила банки, отделения почты, инкассаторские машины, прочие государственные и частные предприятия. Однажды Шурик умудрился украсть целое отделение «Сбербанка», с корнем вырвав его с первого этажа жилого дома и обвалив здание вместе с людьми. Особо рьяно Шуров и его бандиты охотились за технически особо сложными приборами, аппаратами, машинами и оборудованием. С «основным» преступным миром Инженер контактировал лишь по утилитарным соображениям, если надо — физически уничтожал реальных и потенциальных соперников. «Блатные» считали Шурика «беспредельщиком» и наотрез отказывались его рассматривать как часть своей системы. Многие охотились на него и сами готовы были приплатить правоохранителям, чтобы те дали разделаться с сумасшедшим учёным самостоятельно. Негодовали по поводу бесчинств Инженера и крупные компании, действующие в Ленинграде и его области.

О разработках и экспериментах, продолжаемых Шуриком подпольно, было практически ничего неизвестно. Первый жуткий случай произошёл, когда Инженер столкнулся с «Любаньскими». После удачной «стрелки» часть бандитов из маленького города сумасшедший учёный взял в плен. Уголовникам он ампутировал руки и ноги, заменив верхние конечности — железными с, как у раков, клешнями вместо ладоней, а торсы припаял к небольшим гусеничным платформам. Несчастных он отправил медленно катиться в сторону Ленинграда по малолюдной трассе посреди густых лесов. Милиция обнаружила «Любаньских» уже мёртвыми: те скончались от болевого шока, наступившего из-за прекращения действия мощнейших обезволивающих, и отторжения искусственных частей тела от органической плоти. Кроме того, чаще стражи порядка стали находить обескровленных жертв Инженера, чего раньше не наблюдалось.

Второй нелицеприятный случай произошёл с сотрудниками ВОХР НПО «РЗМ-Прибор». Шурик и сообщники атаковали конвой предприятия на безлюдной местности и, помимо грузовика с ценным оборудованием, похитили выживших охранников. Тела их обнаружили через неделю в подпольной операционной посреди одной из заброшенных деревень. Погибшие оказались относительно целы, если не считать, что головной мозг каждого был извлечён и увезён в неизвестном направлении для непонятных целей.

Инженер прекратил активность на года три, но потом не выдержал и взялся за старое. Сумасшедший учёный решил серьёзно повысить ставки и при помощи боевых роботов, поставленных на шасси трактора Т-100Л, напал на колонну, перевозившую обогащённый уран. Поговаривали, случиться это могло между второй столицей и Ленинградской атомной электростанцией. Однако военные, защищавшие особо опасный груз, оказались не лыком шиты и прекрасно подготовились даже к нападению такого безумного гения, как Шуров. Отточенной методикой опытные экспедиторы подбили самодельных, но очень опасных роботов, уничтожили большую часть банды Шурика. Полный досады, преступник отступил в своё потайное убежище. Каково же было удивление военных и спецслужбистов, когда во время вскрытия роботов наружу вылились литры крови и выплыли мозги невезучих ВОХРовцев. Каким-то образом Инженер смог сохранить жизнеспособность главных органов своих врагов, заключить их в новые металлические тела, подчинить их и хранящийся в них разум себе. Трагическая судьба застала личности тех охранников, ибо высвободиться и избавиться от такой изощрённой специфической неволи они смогли лишь после второй смерти. Много этических вопросов вновь подняли очевидцы тех событий, изучая страшные машины. Инженеру удалось отделить разум от тела? Можно ли рассматривать подобное существование без тела жизнью? Как чувствовали себя участники насильственного эксперимента вне привычной «оболочки»? Возможно ли рассматривать функционирующий вне организма головной мозг человеком и т. п., и т. д.

Дурная слава Шурика растеклась уже за пределы Северо-Запада страны. Чокнутым учёным заинтересовались даже в Москве и потребовали руководство Ленинграда усилить меры по поимке талантливого, но очень опасного преступника. Инженера хотела найти и повесить вся северная столица, ибо он давно превратился в отрицательную «визитную карточку» города, причём такую, которая в любой момент могла навредить любому жителю или организации с абсолютно непредсказуемыми последствиями. Шуров решает полностью отчалить в тень.

Несмотря на совершенно новаторские средства нападения и обороны, суть которых была известна только самому безумному изобретателю, Инженера взяли в его отлично укрытом логове на Канонерском острове. Обошлось без потерь и разрушений, да и сам фигурант дела оказался не готов к подобному развитию событий. Ключевым участником операции «Франкенштейн», разработанной Северо-Западным филиалом Экспериментального отдела МВД СССР, являлась молодая Виолетта Роганова, только поступившая на службу. После небольшого ряда следственных мероприятий Виолетте при помощи «Зевса» без особого труда составило вычислить местоположение Шурика. Его схватили только своими силами без помощи сторонних ведомств.

Убежище Инженера заслуживало отдельной повести Уэллса или Лавкрафта. До потолка оно оказалось заставлено и завалено чудаковатыми изобретениями, их чертежами, научно-технической литературой и компьютерными дискетами. Расчёты, анализ, моделирование, претворении теоретического в эмпирическое — Шурова занимал лишь процесс монструозного познания Великого Нечто. Что рассчитывал он обнаружить за гранью людских возможностей — сверхчеловека или что-то большее? Со следствием он, разумеется, в своём фанатичном духе сотрудничать отказался, а поэтому назначение и большая часть устройства пугающих, но новаторских разработок Шурика так и остались тайной за семью печатями. Он продолжал хранить безмолвие превосходства.

Несмотря на грубейшие преступления против общества и государства, значительную часть которых помогла дораскрыть Роганова, Инженера не осудили на смертную казнь. Начальство ясно дало понять подчинённым, что пришёл указ сверху: «От Шурова не избавляться!» Видимо, в Москве посчитали, что изобретения Инженера — как уже сделанные, так и потенциальные — могут принести значительную пользу в будущем. Может быть, думали высшие руководители, Шурика рано или поздно удастся расколоть на «расшифровку». Его разместили в колонии особого режима на искусственном острове, что располагался по центру Ладожского озера. Ни по воздуху, ни по воде тайно или на скорую руку сбежать оттуда было невозможно.

— Его повезли на какие-то дополнительные следственные мероприятия, уже без моего ведома, — объяснила Роганова, когда они сошли с подъёмника. — Я инструктировала сослуживцев, что этого ни в коем случае делать нельзя, даже написала специальные методички особо непробиваемым. Все действия исключительно в колонии! Мм, ну почему в столь серьёзных организациях, как наша, продолжают работать такие дремучие дуболомы?!

Девушка в эмоциях на миг схватилась за голову.

— Отдельные инструкции по каждому аспекту всего лишь для одного преступника… — сочувственно вздохнул Коломин. — Честные и достойные поступки плохо вознаграждаются в наше время, Виол.

— Он слишком долго мариновался в Ленобласти, там ему больше места нет. Но от «Ока» не спрятаться: система зафиксировала его в Москве! Инженер здесь, скрывается у всех на виду. Ярослав, пожалуйста, помоги мне его достать! — в сердцах попросила Роганова. — Прошу! Я чувствую, что в этот раз он уготовил опять что-то особое, одной мне не справиться.

— Ты же знаешь, Кодекс не позволяет двум и более анализаторам заниматься одним и тем же делом… — вяло отмахнулся Коломин. «Только Инженера в добавок к Тряпочнику мне не хватало», — про себя произнёс он.

— К чёрту Кодекс! — отрезала Виолетта. Из хитрой лисы она сейчас превратилась в разъярённую фурию. — Тогда ты и Альберт скооперировались, и ничего…

Ярослав мигом помрачнел, вспомнив жестокие льды Чукотки.

— Тогда существовала вероятность появления Чернобыля размером с Дальний Восток, — железно прочеканил Коломин, парируя. — Деятельность Шурова не сравнима с падением того самолёта.

— Да что ни наше новое дело, то волосок от катастрофы! — не унималась Роганова. — Я терпеть не могу глупые непонятные правила, тем более неписаные.

Капитан примирительно приобнял подругу.

— Виол, у меня три нераскрытых трупа. Тряпочник продолжает браться за новых людей. Он лезет в непонятные ему преступные дебри и рубит их наотмашь с наскока острейшим лезвием, и не думая аккуратно, незаметно протиснуться. Он убил лидера радикалов, что спровоцировало бойню в райисполкоме, — объяснял Ярослав. — Я должен разобраться с оставшимися делами, чтобы не дать ему запустить новые маховики, которые могут переломать ещё больше невинных жизней.

— Понимаю. Этот твой Красный тряпочник ничуть не менее опасный, чем Инженер, — поуспокоившись, Роганова грустно улыбнулась. Добавила: — Ну что ж, отправлюсь тогда доставать этого гада самостоятельно. Боров пообещал помочь всеми силами и средствами Москвы. Потом вернусь обратно в Ленинград… Кстати, а куда ты сейчас собирался?

— В Шереметьево. Тряпочник и там успел отличиться.

— Отлично! Тогда подбросишь меня кое-куда. Это как раз будет по дороге.

Знакомый Ярославу и Виолетте механик, довольно вытирая руки полотенцем, в сотый раз похвалил ЗИЛ-113Л и сказал, что с «Метеором» всё в полном порядке. Самовозвращение и грубая посадка в кабинете председателя райисполкома никак не сказалась на состоянии аэромобиля, лишь в некоторых местах царапины сбили краску да появилась пара маленьких вмятин. К настоящему моменту техники успели всю исправить и повторно откалибровать. Глубокая диагностика не выявила никаких нарушений как во внутренних, так и во внешних системах машины — «Метеор» находился в отличном состоянии. Поблагодарив механика и попрощавшись с ним, Коломин уселся на водительское сиденье. Виолетта прыгнула на соседнее место и, закинув ногу на ногу, с деловито-задумчивым видом закурила новую синтетическую сигарету.

Ворота гаража уехали вверх, и «Метеор» вновь был готов мчаться по длинным улицам Москвы.