Красный тряпочник (СИ)

Глава II. ВОЗДУШНАЯ ТЮРЬМА

Помните, вы вчера говорили о крыльях?.. Крылья у меня выросли — да лететь некуда.

И.С. Тургенев, «Ася».

Пыль покрывала асфальт взлётной полосы. Перронный аэробус АППА-4Л с последними пассажирами прибыл к красавцу Ту-144Э — огромному сверхзвуковому самолёту, больше походившему на космический корабль. Его конусообразный нос напоминал головной обтекатель ракеты, а могучие крылья раскинулись над головами пассажиров. Толстые тяжелые шасси вдавливались в землю, и огромные чёрные сопла готовились извергнуть из себя раскалённое пламя. Схватив ручную кладь, у кого она имелась, люди спешно начали подниматься по трапу. В порядке исключения «Жигулям» оперативников позволили приблизиться к готовому отправляться воздушному транспорту, чтобы можно было спокойно проводить своего коллегу.

— А картины у него действительно красивые, — вряд ли кто был готов услышать подобные слова от Воскобойника, который точно не походил на ценителя искусства. — Я бы отправил их в какую-нибудь галерею.

— Шишкин нигде не обозначал себя, как эдакого эстета. Мы поэтому и проглядели его, потому что ни в одном досье его никто не относил к колеблющимся или сомневающимся, — поделился впечатлениями Осадчий. — Сколько человечество не будет идти в ногу с прогрессом, за всеми не уследишь, даже при наличии сегодняшних технологий.

— Слушай, капитан, а переводись-ка к нам! — искренне предложил Воскобойник Коломину. — Афган у нас тут рядом, поэтому подобных дел всегда будет хватать.

— Или пришлите из своего НИИ нам хотя бы пару таких приборчиков, — хихикнул Осадчий.

— Не могу, товарищи, — смиренно улыбнулся Ярослав, щурясь от восходящего солнца и прикрывая ладонью свободные от «Тиресия» глаза. — Я следователь по особо важным делам. Послали меня, так как ваше дело было реальным сложным «висяком». Мне всё время нужно быть при центральном аппарате, в Москве. Мой прибор — это экспериментальная и засекреченная разработка. Не каждый человек справится с его ношением, не каждый сможет остаться… в здравом уме и трезвой памяти. Носителей отбирают очень долго и очень тщательно. Процесс обучения и самого ношения сложен, затратен и порой непредсказуем. Я должен отчитываться о всех аспектах использования — как положительных, так и отрицательных — не только начальству в Министерстве, но и моему куратору на предприятии-производителе. В общем, постоянные проверки, поверки, контроль и самоконтроль. Одному с прибором можно не управиться.

— До чего дошёл прогресс… — сочувственно вздохнул майор.

Осадчий и Воскобойник по-дружески распрощались с Коломиным; Павлов же помахал рукой из аэрокара. Ярослав резво поднялся по трапу и показал билет на рейс бортпроводникам. Москва нетерпеливо ждала молодого капитана.

***

Лучи солнца преломлялись в жёлто-розовых облаках и, частично подсвечивая их, нагревали внутреннее стекло иллюминатора. Формой своей облака напоминали снежные шапки, и казалось, что Ту-144Э летит в считанных десятках метров от горных вершин. Порой солнечный луч, проходя через стекло, образовывал полупрозрачный радужный спектр на изголовьях кресел и откидных столиках. Время от времени самолёт поднимался настолько высоко, что исчезали любые облака, и величественный голубой небосвод походил на бескрайний океан. Исчезают при подобных пейзажах тревожные мысли в голове, в спокойном ритме бьётся сердце. Наверное, именно в такие минуты человек осознаёт, насколько ценна его жизнь и насколько хрупок окружающий мир. Чувствует человек и гордость за свою цивилизацию, ибо человек с давних времён мечтал летать в вышине, как птица, и наконец смог реализовать свою заветную фантазию. То, что однажды совершили мифические Дедал и Икар, в реальности смогли сделать изобретатели и авантюристы в эпоху научно-технических революций.

В карманах кресел лежали картонная инструкция по безопасности и простенький электронный планшет, рекламировавший популярные рейсы и товары «Аэрофлота». На одной из стенок, образующих кубрик бортпроводников, висел плоский экран, по которому транслировали «Джентльменов удачи». Трошкин, Хмырь, Косой и Али-Баба, облачившиеся в скафандры особой степени защиты, пытаются сбежать с космической тюрьмы обратно на Землю, для этого спрятавшись в резервуаре для токсичных отходов. По ходу движения резервуара сначала в абсолютном вакууме, а затем — в атмосфере планеты с героями Леонова, Вицина, Крамарова и Муратова происходят опасные, но забавные приключения. Кинозвук передавался в специальные белые наушники, закреплённые за каждым креслом: при желании можно было отрегулировать громкость, высоту и посмотреть комедию.

Справа впереди храпела пара пенсионеров, перед Коломиным четыре места заняли родители с двумя детьми. Ещё ближе к выходу сидели тучный военный с пневмопротезом вместо ноги и женщина в большом старом визоре, полностью скрывавшем её глаза. Молодой парень и девушка находились ближе всего к Ярославу. Время от времени пассажиры из других частей самолёта прохаживались до туалетов.

— «Буратино», «Дюшес», «Тархун», «Саяны», «Лимонад», «Ситро», «Байкал». «Столичная», «Пшеничная», «Русская», «Особая». «Шампанское». Портвейн, — милая блондинка стюардесса будничным голосом предлагала пассажирам напитки. От её уха до рта, как и других проводниц, шёл микрофон на гибкой ножке, а на левом глазу висел почти прозрачный визор. — Красное и белое вина, сухое, полусухое, сладкое, полусладкое…

Коломин нагнулся к бортпроводнице, благо, сидел без соседа.

— Девушка, а можно… «Пепси»? — Западные бренды нередко находились в продаже, но официально их старались меньше афишировать, поэтому капитан слегка понизил голос.

— Конечно. — Девушка приняла от Ярослава наличные и изящно нагнулась сбоку от тележки. Мышцы её согнутой в колене ножки привлекательно напряглась. Блондинка поднялась, открыла стеклянную бутылку, аккуратно поставила на столик перед Коломиным вместе со стеклянным стаканчиком и улыбнулась. — Пожалуйста! Если вам ещё что-то понадобится, всегда общайтесь.

Поблагодарив бортпроводницу, Ярослав отхлебнул маленьким глоточком прохладный напиток и своих мыслях снова уставился на плавно плывущие облачка за иллюминатором.

Вспышка. Множество событий промоталось вперёд. Многоэтажная Москва пульсирует, как живой организм, источая бешеный ритм движения. Вспышка. Лукавая девушка, страстно целующая губы и облизывающая щёки. Его ли или кого-то другого? Вспышка. Импортные ароматические свечи, ванна, вода в которой полностью смешалась с кровью. Вспышка. Погоня за кем-то, авария, звон сирен. Вспышка. Громадный зал, погружённый в полную темноту. Освещён лишь маленький пятачок по его центру. На этом крохотном участке стоит поджарый, но невысокого роста лысый человек. На него надеты камуфляжные штаны и берцы, но обнажённый торс покрыт многочисленными шрамами и татуировками. Мужчина повёрнут к Ярославу спиной и, кажется, спит стоя, немного свесив голову вниз. Против своей воли Коломин, словно марионетка, идёт к таинственному незнакомцу. Мужчина слышит шаги Ярослава и медленно оборачивается. Видна часть ухмылки, однако лицо все ещё затемнено. Тем не менее, будто увидев и узнав физиономию человека, Коломин вздрагивает и выхватывает АПС-М. Вспышка.

«Господи, какого?!» — дёрнулся Ярослав, тут же оказавшись в кресле на борту Ту-144Э. Он протёр ладонями глаза, нос и пазухи, проверил все элементы «Зевса», вручную померил пульс. Сто двадцать ударов в минуту — как при быстрой постоянной ходьбе или беспокойстве. Слегка расслабившись, Коломин откинулся в кресле, вытянул ноги вперёд и залпом выпил почти всю бутылку «Пепси-Колы».

«Нет, я знаю, что раньше такое уже случалось. Я видел лицо Раджабова, “Иглы”, перестрелку в сакле до того, как прибыл в Курган-Тюбе и познакомился с местными оперативниками. Видел кое-что и до этого, и до этого… Качество и количество видений нарастают, — интенсивно соображал Ярослав. — Сейчас образы будущего были гораздо более явственны и отчётливы, хотя логически в одну цепочку сейчас все эти эпизоды соединить невозможно. А самая шутка в том, что “Афину”, “Гекату” и “Тиресия” я снял, на мне только провода “Горгоны”, и всё. Пока не подключены остальные приборы, временной анализ не сработает. Если “Афина” не исследует мозговую активность, “Тиресий” ничего не покажет. Головной мозг — это сложный органический процессор, любые поломки и побочные эффекты от “Зевса” могут негативно повлиять на меня, на мою психику. Да уж, космос изучен лучше, чем многие психологические и неврологические процессы. Неужели мой мозг смог предвидеть будущее без прибора? Но мы никогда не называем это предвиденьем или предсказанием, ведь всегда имеется множество альтернатив, и будущее не одно. “Зевс” позволяет конструировать оптимальное локальное будущее, идя по наилучшей альтернативе. Почему же мне были показаны лишь строго детерминированные кадры? Почему против моего желания? Нужно обязательно переговорить по этому поводу с профессором».

— Привет, засёк тебя с институтского радара, — в «Гекате» послышался бодрый голос профессора Градова. — Соскучился по Москве, Ярослав? Как там твоя поездка в Ташкент?

— Добрый день, профессор. Всё прошло более-менее гладко. — Коломин улыбнулся, глядя в иллюминатор и почти отойдя от произошедшего. — В целях конспирации я назвал вам Ташкент, но на самом деле я летал в Курган-Тюбе. Один офицер продавал оружие боевикам, которые действовали по обе стороны афганской границы. Подробнее — при встрече.

— Понял, сынок. Как прилетишь, отдохни, и можно будет увидеться в стандартном месте. Градов — конец связи.

— Конец связи, профессор. — «Геката» замолкла на какое-то время. Градов ждёт: нужно будет поделиться своими соображениями и беспокойством как можно быстрее.

Под потолком защёлкало.

— Уважаемые пассажиры, через сорок пять минут наш борт прибывает в Шереметьево, — добрым голосом доложила главная бортпроводница в динамик.

Внезапно ёкнуло сердце, и Ярослав почувствовал неладное. Он быстро убрал откидной столик, грубо пихнул пустую бутылку в кармашек кресла, засунул «Гекату» в ухо, вернул «Афину» обратно на голову и надел «Тиресия» на глаза.

— Внимание, опасность! Возможно негативное развитие будущего, — спокойным голосом произнёс «Асклепий».

«Давай просчитывай», — мысленно приказал Коломин. Через секунду Ярослав вскочил как ошпаренный и двинулся к ближайшему посту бортпроводников. Молодой человек, сидевший рядом с девушкой, нервно заёрзал, о чём-то перешепнулся с ней и, задевая её, двинулся вслед за Коломиным. Капитан не оглядывался и спокойно продолжил свой путь. Дойдя до поста бортпроводников, Ярослав встал вполоборота к салону и задёрнул тёмно-синие плотные шторы под удивление неспящих пассажиров. По их мнению, это выглядело как грубое самоуправство. Парень поколебался, отодвинул штору и вошёл в кубрик. Шторы с противоположной стороны оказались также задёрнуты, стюардессы отсутствовали, Коломин куда-то пропал. Дымил немецкий электронный кофейник со стеклянными стенками. Молодой человек подумал, что Коломин ушёл дальше, к кабине пилотов, и чуть более решительно двинулся сквозь тамбур. Сокрушительный удар в челюсть настиг его из-за угла. Молодой человек грохнулся на спину и попытался тут же подняться. Удар послабее пришёлся на его скулу. Тем не менее он не отчаялся и, пока хватало сил, прыгнул к столику и схватил нож для приготовления бортовой еды. Коломин ударил парня ногой в грудь так, что он отлетел и невольно плюхнулся на стул бортпроводницы, нож выпал.

Ярослав ещё раз долбанул молодого человека, схватил лежащий неподалёку скотч, быстро замотал рот своему преследователю. Схватил его руку и положил на дощечку для раздела продуктов.

— Тебе не надо мне ничего объяснять, кроме одного. — Ярослав тихо зачеканил в ухо молодому человеку. — Имитация или реальность? Имитация или реальность?

Парень сделал вид, что ничего не понимает, и с какой-то надеждой уставился на шторы. Тогда Коломин схватил нож, и кончик лезвия поместил аккурат под ноготь допрашиваемого. Не успел молодой человек и дёрнуться, как Ярослав ударил по тыльной стороне рукояти. Несмотря на скотч вокруг рта, парень завопил от лютой боли, из глаз полились слёзы.

— Всё просто, кивни или покачай головой. Реальность? — Коломин приставил лезвие к следующему ногтю. Парень умоляюще замычал.

— Костя, Костя! Ты ещё там? Кость! — Девушка, сидевшая ранее с молодым человеком, с опасением начала приближаться к кубрику.

Вспышка. «Зевс» завершил анализ прошлого самостоятельно. Больше не было нужды допрашивать Костю с пристрастием.

— Руки связывать тебе не буду, всё равно сейчас твоя семейка придёт в движение и найдёт тебя. — Ярослав откинул нож подальше. — Но помни: то, что вы задумали, вероятно, обернётся для вас парой десятков лет лишения свободы, кроме детей. Стоило ли оно того?

— Ккк… ффффыы… ммнл?! — непонимающе уставился на Коломина Костя. — Ккк?!

— Как узнал? — усмехнулся Ярослав, и глаз его блеснул за прозрачной линзой «Тиресия». — Ловкость разума, и никакого мошенничества.

В следующий миг оперативник скрылся за второй парой штор, и в кубрик тут же вошла девушка. Увидев близкого человека, полусвязанного и искалеченного, она слегка вскрикнула, но собралась и помогла Косте подняться. Она ласково отряхнула его и как можно нежнее отодрала скотч с лица парня. Тот спрятал ладонь с повреждённым пальцем в карман и, опершись подбородком на свободный кулак, сорвался и заплакал.

— Лид, он всё знает, — в полном отчаянии всплакнул молодой человек, слегка дрожа. — Я ни слова ему не сказал, но он всё как-то смог выяснить.

— К-кто… Кто он? — опешив от всего происходящего, удивилась Лида.

— Не знаю. Но нужно срочно идти к маме с папой. Нужно начинать немедленно! — собравшись с духом, Костя резко вскочил со стула.

В хвосте самолёта началась какая-то возня. Слышались крики пассажиров и увещевания бортпроводниц. Сидящие в середине и носовой части самолёта люди начали испуганно оглядываться. Вдруг раздался выстрел, после которого последовал протяжный визг. Коломин зашёл в новый тамбур, навалился на дверцу туалета и заперся изнутри. Ярослав достал кошелёк из секретного кармана пальто, взял из него пятирублёвую монету и присел на корточки над половицей. В половице находился встроенный контейнер, который открывался при помощи специальной отвёртки. Однако саквояжа механика у капитана не имелось, поэтому он спешно начал орудовать монеткой, откручивая металлическую шляпку с прямоугольным отверстием.

Кто-то пронёсся мимо туалета к кабине пилотов. Пассажиры стали испуганно причитать. Противный мужской голос объявил о захвате самолёта и нежелании причинять вред окружающим. Однако в случае оказания сопротивления террорист пригрозил немедленным расстрелом сопротивляющихся. Кроме того, захватчик заявил, что на борту находится нейтронная бомба, которая взорвётся, если пилоты захотят посадить самолёт на территории СССР или если Ту-144Э снизится ниже определённого уровня. Главное требование захватчиков — обеспечить беспрепятственный пролёт на территорию Швеции.

Террористы начали сгонять заложников в хвост самолёта.

— Саня, Даша, проверьте мебель в кубриках и туалеты, чтобы там никто не прятался! — приказал противный голос. — Надо найти ублюдка, который избил Костю.

— Хорошо, па, — видимо, отозвался Саня.

Открутив шляпку, Ярослав открыл крышечку внутреннего контейнера и наткнулся на новую металлическую шляпку и кодовый замок, пароль которого знали только КВС и бортинженер. «Девять, один, один, шесть, три, ноль», — Коломин ввёл пароль, который удалось «подсмотреть» в ближайшем прошлом при помощи «Зевса». Террорист открыл дверь в соседний туалет, сейчас доберётся и до Ярослава. Немного вспотев, Коломин выкрутил вторую металлическую шляпку в полу. Появилась щель, из которой дохнуло воздухом, и капитан поднял крышку люка, которая до этого маскировалась как обычная часть пола. Захватчик попытался открыть дверь и понял, что она заперта.

— Па, нашёл гадёныша! — крикнул Саня на весь салон. — Сортирный, чёрт возьми, боец.

— Ну-ка, все сюда, дети мои. — Обладатель противного голоса прибежал к кубрику ещё с несколькими людьми. — Лида, открой-ка!

Лида, вооружённая дедовским «Наганом», приложила к замку туалета ключ-карту, отнятую у стюардессы. Когда захватчики пнули внутрь дверцу и наставили туда оружейные стволы, то оказалось, что внутри никого не было. Крякнув с сильным чувством досады, Саня вновь запер туалет.

Гудела техника, в мягком полумраке перемигивались разноцветные лампочки. Множество проводов и трубочек различных цветов и толщины переплетались и изящно закреплялись на различных кронштейнах. Некоторые коробочки и контейнеры с оборудованием ограждались плотной металлической сеткой, чтобы исключить доступ посторонних. То и дело перед взором возникали запрещающие и предупреждающие значки вроде «Не влезай, убьёт», «Электромагнитная опасность», «Возможность поражения электрическим током», «Высокое напряжение», «Неавторизированный доступ запрещён», «Доступ только для бортинженера или специализированного персонала», «Радиационная опасность», «Не вскрывать», «Перед доступом убедиться в наличии особой экипировки», «При включённом двигателе не задействовать», «Включать только на земле», «Включать только при исследовательском полёте» и тому подобных. Нередко по бокам располагались баллоны. Попадались круглые, квадратные, треугольные и прямоугольные кнопки — в основном, из непрозрачного пластика и металла. Находились кнопки, дополнительно спрятанные под крышечками во избежание случайного нажатия. Также встречались рычажки и тумблеры всяческих габаритов.

Тут было несколько холоднее, чем в салоне. Путь освещался двумя голубыми линиями, одновременно обозначающие и путь, и границы, за которые попавшему в технический коридор запрещалось заходить. Ярослав, не слишком много понимавший в авиации, старался передвигаться очень осторожно и ничего не задевать. Ту-144Э являлся очень сложным изделием с крайне чувствительной начинкой, от слаженной работы которой зависели жизнь и здоровье пассажиров и экипажа. Согнувшись во весь рост, Коломин перемещался на корточках и пытался производить как можно меньше шума. Повернув и оказавшись на перекрёстке, Ярослав различил в полутьме экранофон, снял трубку и нажал на кнопку «Кабина». Включённое изображение оказалось чёрно-белым, и качество его приходилось так себе.

— Командир, кто-то вышел на связь из технического! — полушёпотом окликнул главного пилота бортинженер.

— Ё-моё, неужели как-то ломанули один из люков? — прошипел КВС.

Коломин приложил к камере своего экранофона удостоверение. Разглядеть написанное в нём было достаточно трудно, но Ярослав надеялся, что члены экипажа различили увиденное.

— Друзья, спокойно! Я Ярослав Леонидович Коломин, капитан МВД, — представился оперативник. — Следователь по особо важным делам, Экспериментальный отдел.

— Алексей Алексеевич Зорин, командир судна, — представился главный пилот, стараясь не отвлекаться от управления самолётом. — Ярослав Леонидович, откуда вы узнали код от люка?

— Вот эти очки мне помогли, Алексей Алексеевич. — Коломин указал на активно работающего «Тиресия». — Особо сложный прибор, всё остальное — под грифом «Совершенно секретно».

— Хорошо, товарищ капитан. Выглядит ваш прибор достаточно солидно. Выуживать из вас технические подробности не стану. — Зорин нажал пару кнопок на приборной панели. — Как вы понимаете, произошла попытка угона самолёта. В настоящий момент на борту находится около десятка террористов. Сведения о всех пассажирах вносятся в бортовой компьютер.

— Известно, кто они?

— Так точно. Бортинженер Солодов, с которым вы имели честь познакомиться первым, установил личности захватчиков при помощи «Искры», — подтвердил КВС.

Лысеющий Солодов, с усами, как у моржа, отвернулся от приборной панели, за которой сидел, и направил взор на камеру экранофона.

— Товарищ капитан, это семья Быковых, больше известная как музыкальный коллектив «Пермские баллады», — развёл руками бортинженер, читая информацию с зелёного экрана компьютера «Искра». — Быкова Жозефина Павловна, пятьдесят один год, и Быков Семён Дмитриевич, пятьдесят лет. Супруги. Далее, Быков Константин Семёнович, двадцать шесть лет, Быкова Лидия Семёновна, двадцать лет, Быков Александр Семёнович, тридцать три года, и Быкова Дарья Семёновна, тридцать лет. Это старшие дети. Далее, младшие. Быков Андрей Семёнович, шестнадцать лет, Быкова Надежда Семёновна, четырнадцать лет, Быков Анатолий Семёнович, восемь лет. Неизвестно, участвуют ли в захвате младшие дети. Кроме того, среди вооружённых людей числятся Саввин Олеандр Павлович, шестьдесят лет, брат Жозефины, и его сын Саввин Аристотель Олеандрович, тридцать лет.

При упоминании последнего Коломин невольно прыснул от смеха.

— «Пермские баллады» — оксюморон какой-то, — смеялся Ярослав. — Сдаётся мне, на побег всех подговорила эта Жозефина. У творческих людей шарики за ролики заехали.

— Вам смешно, товарищ капитан, а нам — не очень, — покачал головой Зорин. — В Курган-Тюбе мы не производили дозаправку. Топлива нам не хватит даже до Рижского хаба, не говоря о Швеции. У них же откуда-то в наличии оказалась нейтронная бомба, которую они угрожают взорвать, если мы начнём снижение раньше времени или если нас начнут сопровождать истребители.

— Вы доложили в Центр? Они пытались ворваться внутрь?

— Так точно, сообщить о проблеме успели, — кивнул КВС. — Сначала ломились, угрожали убить Свету, бортпроводницу. Приставляли к её виску «Наган». Мы смогли их убедить, что «умная» система самолёта среагировала на такой случай и заперла нас автоматически. Вообще шансов у них прорваться к нам мало, разве что только разнести машину на куски. Потом они передали свои требования и вроде затихли.

— Перед тем, как они заклеили все камеры, мы успели разглядеть, как по центру самолёта установлено некое устройство. Товарищ капитан, это нейтронная бомба. Могу вам это гарантировать, как человек, в своё время служивший на атомном бомбардировщике, — дополнил Солодов.

— Друзья, нейтронная бомба — это очень хороший муляж, — уверенно отрезал Коломин. — Эпицентр ядерного взрыва из нас не сделают, успокойтесь. Однако у террористов есть пара РГД, которые могут нанести достаточный урон Ту-144Э.

— Откуда вы знаете? — засомневался бортинженер, на что Ярослав убедительно постучал пальцем по «Тиресию». Солодов заёрзал на стуле. — Вы можете видеть сквозь предметы? Как они смогли пронести на борт оружие?

— Оружие у всех старого образца: «Наганы», «Тульские Токаревы», «Мосинки», обрезы двуствольных охотничьих ружей, РГД. Скорее всего, нашли или купили какой-нибудь запас или схрон со времён Войны, — пояснил Ярослав. — Никаких радио-, электронных и прочих модулей. Никаких электронных, лазерных или плазменных патронов. Скорее всего, оружие было положено в негабаритные музыкальные инструменты, которые не влезали в сканер. В свою очередь, музыкальные инструменты могли быть чем-нибудь обиты изнутри, чтобы казаться пустыми на досмотре.

— Опять наша халатность… — прошипел Солодов.

— Сажайте «Тушку» в Шереметьево, как и планировали. Вызывайте на полосу все необходимые экстренные службы. Дверь никому, кроме меня не открывайте. — Коломин собирался отключаться.

— На этой модели «птички» есть искусственное затемнение иллюминаторов, — поведал Зорин. — Могу включить его, чтобы ввести террористов в заблуждение. Они могут почувствовать, но не увидеть, что Ту снижается.

— Не рискуйте, товарищ капитан! Давайте попытаемся спокойно приземлиться, а на земле их возьмёт какая-нибудь «Альфа», — впервые проронил молчание второй пилот. — Один вы не справитесь.

— Справлюсь, я всё проанализировал. Алексей Алексеевич, через десять минут включайте затемнение. Откроете дверь, когда я окажусь по ту сторону. Будьте осторожны. Коломин — отбой.

— Зорин — отбой. Это вы будьте осторожны и берегите себя.

Ярослав двинулся к люкам подальше от хвоста, куда захватчики согнали всех пассажиров. Меньше плотность людей — меньше вероятность кого-либо случайно задеть. Жалко, что «Стечкин» оказался сдан в багаж. Ничего, капитан управится без него, не впервой действовать без оружия. Коломин ввёл пароль одного из люков, крутанул внутреннюю ручку против часовой стрелки и забрался в туалет. Затем закрыл спуск в технический коридор, убедившись, что замок благополучно защёлкнулся.

— Да говорю, нет его нигде, может, он успел к пилотам забежать? — спрашивал Саня где-то поблизости.

— Спросите у граждан лётчиков, используя девку, — обладателем противного голоса оказался отец семейства Семён Быков. — Я вернусь к маме и остальным, проверю обстановку. Даша останется здесь, чтобы никто не шастал между кубриков.

— Хорошо, Па, — откликнулся шестнадцатилетний Андрей. Этот, похоже, в теракте участвовал.

Вспышка. Масок никто из Быковых не носит: они хотят, чтобы, напротив, все о них узнали. Семён уходит в хвост Ту-144Э. Дарья старается держать северное и южное направление одновременно, но нервничает. Собрала волосы в пучок, чтобы не мешались. Одета в серую водолазку и синие джинсы. Молодая женщина догадывается, что Ярослав мог где-то запрятаться и может атаковать с неожиданной позиции. Она направляет обрез двустволки то в одно, то в другое место.

Вспышка. Подтянутый, но худоватый Андрей, с редкими усиками, идёт позади своего хамоватого и импульсивного брата Сани. Вот это действительно отчаянный и может натворить дел, в отличие от остальных родственников, которые не походят на заядлых преступников. У Андрея в руках ТТ, у Сани — обрез винтовки Мосина. Саня грубо ведёт запуганную и заплаканную Светлану к двери пилотов. Девушка продолжает всхлипывать, у неё обломился каблук на одной из туфель.

Вспышка. Андрей и Саня уходит, Ярослав привлекает внимание Дарьи и выходит на неё с поднятыми руками. Даша с недоверием смотрит на «Тиресия» и нажимает оба спусковых крючка. Коломин падает с простреленной грудью на узенький ковёр, который начинает пропитываться его собственной кровью. Нет, плохой вариант.

Вспышка. Можно подождать, пока Дарья отвернётся, и пойти попробовать нейтрализовать Саню и Андрея и спасти бортпроводницу. Однако Дарья услышит шум и прибежит к своим братьям на помощь. Здоровый Саня замахивается на отвлёкшегося Ярослава и оглушает его добротным прикладом. Он остаётся жив, но теперь никак не может помочь экипажу разобраться с террористами. Обездвиженного Ярослава тащат на «знакомство» с «главами» семейства.

Вспышка. Как говорил профессор Градов, альтернатива есть всегда.

Дверь туалета распахнулась со всей силы, заставив стоявшую рядом с противоположным кубриком Дарью вздрогнуть. Вот и раскрылся мерзавец, который жестоко избил Костю. Молодая женщина моментально переборола себя и, дёрнув головой, быстро оказалась напротив распахнутой уборной. Однако наставлять двустволку на кого-либо оказалось преждевременным: крохотное помещение пустовало.

«Может, сквозняк?» — подумала Дарья.

Дверца противоположного туалета резко распахнулась, и точный удар пришёлся по затылку Дарьи. Молодая женщина дёрнулась и мгновенно отключилась, выронив оружие. Коломин затащил захватчицу в уборную и заблокировал за собой дверь при помощи найденной при ней карточки бортпроводника. Ярослав подобрал обрез и двинулся обратно к кабине пилотов уже по коридору.

— П-пожалуйста, не надо, — всхлипнула Светлана, едва стоя на ногах. Это была та самая стюардесса, которая приносила Ярославу «Пепси-Колу». — Они вам всё сказали в прошлый раз.

— А я не удовлетворён ответом! — рявкнул быковатый Саня, обхватив несчастную девушку сзади и приставив дуло обреза к её виску. Андрей рукоятью «Токарева» постучал по толстой двери. Саня добавил: — Товарищи лётчики, есть разговор.

— Что случилось? — спокойно спросил КВС изнутри. Он был сама непоколебимость. — Хватит мучать Свету, пожалуйста, отведите её к остальным!

— Ну уж нет, — оскалился Саня, вжав дуло в висок бортпроводницы. Девушка пискнула и зажмурилась. Всё её лицо оказалось в разводах косметики. — Мы нигде не отыскали того типа. Следовательно, он у вас. В этом самолёте достаточно заложников. Мы можем выпустить мозги этой красотке и привести к вам кого-нибудь ещё, не желаете? Говори, где он!

Андрей нацелился на дверь.

— Мы не знаем о ком вы говорите, — откликнулся Зорин.

— Что ж, тогда прощай, милая. — Саня толкнул Светлану на дверь и вытянул «Мосина» для выстрела.

— Может, не надо? — скептически прошептал Андрей, с опаской глядя на брата.

Чужая рука выбила руку захватчика наверх. «Мосинка» стрельнула в потолок. Закрыв лицо руками, готовившаяся к смерти Светлана сползла на пол. Андрей направил ТТ на незнакомца, но получил мощнейшую оплеуху по виску и, повалившись к двери выхода, выронил пистолет. С дерзким криком Саня попытался ударить Коломина апперкотом в живот, но промахнулся. Он наставил на Ярослава обрез, однако тот не стрельнул, так как на нём не передёрнули затвор. Коломин ударил правым боковым террориста точно по скуле, но крепыш устоял и начал орудовать обрезом, как дубиной. Коломин, словно акробат, отпрыгивал то влево, то вправо. С криком «я не куда не вернусь» Саня рванул на Ярослава, желая завалить того на пол. Коломин подался навстречу, резко задрав напряжённую ногу. Захватчик выпучил глаза, но оказалось поздно: всей физиономией он полностью влетел в ботинок Ярослава и грохнулся на пол.

Тем временем Андрей пришёл в себя, подполз к оброненному обрезу и передёрнул затвор. Он, было, нацелился на спину занимавшегося Саней Коломина и уже положил палец на спусковой курок, как в темя вдруг упёрся ствол собственного ТТ.

— Не дёргайся, маленький подонок. Иначе твоя мамаша будет хоронить любимого деточку в закрытом гробу, — разъярённая Светлана готова была прострелить голову малолетнему террористу. Андрей понимающе кивнул, отложил от себя обрез и положил руки на голову.

Коломин убедился, что Саня без сознания и кивнул бортпроводнице.

— С тобой всё в порядке? — улыбнулся Ярослав, в «Тиресии» больше похожий на авиатора. — Ты смелая.

— Я очень большая трусиха, — моргнула всё ещё шокированная Светлана. Микрофон ей вырвали из уха, визор — сломали. — Но допустить, чтоб он вас убил, я просто бы не смогла.

— Всё хорошо? — из кабины раздался голос КВС.

— Всё идёт по плану, Алексей Алексеевич. Светлана в безопасности, она побудет с нашими буйными пассажирами. Дверь пока не открывайте. — Коломин поднял с пола обрез «Мосинки». Кивнул на «Токарева» в руках девушки. — Обращаться с ним умеешь?

Стюардесса виновато помотала головой.

Террористов связали скотчем, имевшимся в одном из шкафчиков бортпроводников, и положили рядом друг с другом у двери выхода, чтобы их не смогли разглядеть из коридора. Затем Ярослав провёл девушке краткий инструктаж по обращению с пистолетом. Светлана стала более уверенной, перестала дрожать и, кивнув наставлениям Коломина, начала держать на мушке нейтрализованных Саню и Андрея. Капитан нежно обработал царапины, нанесённые стюардессе, и наложил на них пластыри — благо, все принадлежности находились в ближайшей бортовой аптечке. Предупредив экипаж, Ярослав двинулся обратно в хвост.

Аристотель Саввин, во всём — начиная одеждой и заканчивая стилем усов — копировавший Фредди Меркьюри, стоял рядом с очередным кубриком и как-то старался подбадривать Лиду. Было видно, у двоюродного брата были очень хорошие отношения с кузиной. Оба держали в руках «Наганы», которыми учились пользоваться последние несколько месяцев и научились — достаточно неплохо, чтобы осуществить заветную мечту.

— Лиди, ты не волнуйся, не станут они никого убивать. Поугрожают ей немного и отпустят, — развевал сомнения родственницы Аристотель. — Мы же не преступники какие. Все знают, как плохо жить в СССР. Шведы не депортируют нас, так как на аэродром съедется пресса. Наши диски неплохо распродавались по всей Скандинавии, нас знают и помнят. К тому же в первую очередь подумают: почему такая прекрасная семья и сплочённый коллектив решили угнать реактивный пассажирский лайнер и перегнать его в другую страну под угрозой тюрьмы?

— Я не знаю, это всё оказалось так сложно… Почему нельзя просто было получить визы и попросить в Швеции убежище? — Лида пожала плечами.

— Потому что нас бы не отпустили, сис. — Аристотель поправил стильные очки. — Мы вишенка на торте, только благодаря которой славится наше пермское захолустье.

— Меня пугает тот человек, который избил Костю, — честно призналась девушка. — Этот странный тип в очках и шапочке для ЭЭГ[1]. Мне кажется, он всё нам порушит. Куда же он исчез?

— Аа, наверняка залез куда-нибудь в вентиляцию или какой-нибудь шкаф. Просто ловкач. — Аристотель никогда не заморачивался по жизни и всегда легко переносил проблемы.

— Просто ловкач, Ари, — со скепсисом покивала головой Лида. — Тогда откуда он узнал, что бомба — ненастоящая?

Кто-то вновь задёрнул шторы в тамбуре, который они охраняли.

— Семён, Костя? Uncle[2], cousen[3]? — Аристотель взвёл курок на «Нагане». Обратился к Лиде: — Жди здесь, сис.

— Я прикрою. — Лида взяла на прицел шторы, укрывшись за углом.

Аристотель медленно двинулся сквозь кубрик, обращая внимание на малейшие детали. Выключенный экранофон «Заря», жестяные раковины с автономным водопроводом, сиденья для бортпроводников, телевизор «Рубин», календарь с изображением пляжа в Гаване, микроволновая печь «Электроника», блокноты, технические журналы, кружки, стаканы, тарелки, ложки и вилки, полотенца и салфетки. Саввин-младший резко одёрнул штору, но взору его предстал лишь опустевший салон, а слуху — мерное гудение двигателей. Аристотель обернулся, и в лоб ему упёрся ТТ.

— Не дёргайся и заходи в туалет, — приказал Коломин. — Медленно, ещё медленнее.

— Мы не боимся ни пыток, ни тюрьмы. — Желваки Аристотеля напряглись, кадык нервно дёргался. — Мы никуда не вернёмся ни физически, ни душевно. Хотите, чтобы мировая пресса узнала про массовый суицид многодетной семьи в советском карцере?

— Боюсь, что наши средства массовой пропаганды и агитации приготовлены хорошенько обрабатывать случаи, подобные вашему, — с циничной издёвкой ответил Ярослав. Саввин-младший покорно зашёл в уборную, где без сознания уже полусидела Лида. — И опасную игрушку тоже отдай.

Когда Аристотель передал Коломину гранату, капитан закрыл за ним дверь и заблокировал туалет при помощи ключ-карты. Осталось разобраться с другими взрослыми членами семейства Быковых. Он прошёл чуть дальше.

— Руки вверх! — сзади послышался детский голос, и холодный ствол упёрся Ярославу в поясницу. Оперативник спокойно обернулся, не боясь быть подстреленным.

Похоже, младших детей Быковы оставили в этой части самолёта, чтобы не сажать их в одном месте с заложниками. Маленький Толя сидел у иллюминатора и испуганно закрыл руками глазки.

— Послушай, Надюш. — Коломин присел на одно колено перед четырнадцатилетней девочкой. — Ты вроде была вместе со взрослыми, когда они учились обращаться с оружием. Сначала нужно снять пистолет с предохранителя, затем — передёрнуть затвор и только потом — стрелять. К тому же старшие не доверили тебе заряженное оружие, — он ласково взял у несопротивляющейся девочки ТТ, вынул магазин и показал, что он пуст.

— Дядя милиционер, пожалуйста, не трогайте маму и папу. Они хорошие, и не хотели никого обижать. — Толя убрал руки от глаз и показал заплаканные глазки. — И братиков, и сестричек не трогайте. И дядю Оле, и кузена Ари. Саню только можете побить: он плохой.

Мальчик насупился и сложил руки под мышками, прекратив плакать.

— Меня оставили с Толей посидеть, пока мы в Швецию не прилетим, — объясняла Надя. Искренне пыталась оправдать родных. — Дядя милиционер, они ничего не сделали такого. Мама и папа говорили, что в Швеции всё хорошо будет. Что не будет противных училок в школе. Что не надо будет гадкий красный галстук на линейках носить. Что на дурацкие субботники вставать не надо будет. Мама и папа говорили, что власти нас туда не хотят пускать, пилоты туда не хотят лететь, и пассажиры туда не хотят лететь. Никто не хочет, а мы — хотим! Хотим петь спокойно, и зрителей радовать.

— Я ничего не сделаю плохого с вашими близкими, — пообещал Коломин. — Надюш, посиди ещё немного с Толей. Я пойду поговорю с вашими родителями. Всё будет хорошо.

— У вас очень интересный визор, — слабо улыбнулся Толя, которого обняла Надя.

— И не говори, — улыбнувшись в ответ, Ярослав двинулся в хвост Ту-144Э.

Зорин, готовясь к посадке, включил затемнение иллюминаторов. Сразу после этого спереди послышался приглушённый ропот и недовольные вскрики. Ярослав прислушался и приготовился к тому, что террористы сильно напрягутся и забьются в угол. Счёт пошёл на секунды, нужно было немедленно кончать с захватом.

— Ма, я ничего не вижу! — послышался голос Кости, который, видимо, пытался что-то разглядеть через иллюминатор, за которыми теперь было видно лишь сплошную космическую тьму. — Что за ерунда?

— Всем оставаться на своих местах! — рявкнул Семён, так как, видимо, заложники пришли в заметное беспокойство и зашевелились.

Вспышка. Хвост самолёта подчистую забит пассажирами. Родственники сидят друг на друге, все сиденья полностью заняты. Многие располагаются на полу, у стенок или дальнего тупикового участка. Олеандр, в очках того же типа, как и у сына, находится впереди и держит на прицеле «Мосинки» весь отсек. Саввин-старший одевался в леопардовый жакет.

Побитый Костя безоружен и просто следит, чтобы заложники ничего не учудили. Он очень сильно деморализован после встречи с Ярославом и уже не верит в успех мероприятия. Кажется, он экстренно пытается соображать, насколько с каждым из его членов семьи будет безжалостно советское правосудие.

Жозефина Быкова, очень грузная, с огромной грудью, вторым подбородком, с очень пышными густыми волосами, смоделированными в один большой пучок, формой похожий на факел, одета менее практично по сравнению с остальными своими родственниками. Эпатажная артистичная женщина носит фиолетовое платье с небольшим вырезом и туфли аналогичного цвета на каблуке средней высоты. На груди её покачивается кулон с золотым амурчиком внутри. Также в отличие от других дама вооружалась «Маузером» старого образца, без различных модулей и усилений.

Семён, как и жена, одет словно на бал. В твидовом костюме с красным галстуком и зелёным платочком в верхнем кармане он стоит дальше всех, в самом хвосте. В его костюме сделан отдельный кармашек для сверхточных механических часов с необычайно малыми делениями, которые он чрезвычайно любит из всех вещей и на которые имеет привычку постоянно поглядывать. Семён худощав, плешив (хотя плешь всегда умудряется скрыть расчёской) и гораздо ниже своей супруги. На лицо он гораздо приятнее, сразу не скажешь, что он обладает столь противным голосом.

Захваченные пассажиры утомились и начали роптать.

— Я не хочу с вами ни о чём спорить! — Костя отмахнулся от одного из заложников. — Не грузите меня своими проблемами.

— Пожалуйста, куда и когда мы уже прилетим? — воскликнула женщина средних лет. — Мне надо к маме в больницу!

— Мне кажется, мы стали снижаться… — прошептал другой заложник.

— Поса-адят, и «Альфа» расстреля-яет все-ех сквозь ил-люминаторы, — завыла особа зрелого возраста. — Мол-лю!..

— Галя, тихо! Не надо обращать на себя внимание. Всем сейчас нелегко. — Родственник Гали начал успокаивать впавшую в истерику особу.

— В Швецию я бы и сам смотался, но не таким путём. Говорят, можно в Финляндию через канализацию, обмазавшись маслом, чтоб не замёрзнуть. А там до Швеции — рукой махнуть, — продолжал шептать кто-то среди людской массы.

— Изверги… Изверги…

— Господи, Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя. Господи, Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя.

— А можно уже сходить, товарищи, гм, как бы это деликатнее выразиться… Опорожниться?

Один мужчина ударил кулаком по подлокотнику.

— Какая же вы интеллигенция, вам не нужна страна, вам нужна одна колбаса, — покраснев, процедил военный, с которым Ярослав сидел в одном отсеке. — Правильно Ильич говорил, интеллигенция — говно нации!

— Какой же вы хам, генерал. — Жозефина вдавила ствол «Маузера» военному в скулу. — Попрошу закрыть ваш рот, из которого льются одни гадости. Abomination[4].

— Да я ж из Соликамска, ваш земляк. Всегда заказывал ваши диски. — Военный в исступлении закрыл лицо огрубевшими руками. — Под Курском в танке за вас горел! А вы так со всеми нами поступили.

— Спокойно, генерал, — уверенно попросил Семён. — Мы приземлимся в Швеции, сойдём, а вас заберут обратно в ваш любимый Соликамск.

— Кто вам дал право выезжать в рай на нашем горбу?! — рявкнул какой-то мужчина в рубашке.

— Это кто там вякает?! — готовый сорваться и начать стрельбу, Семён развернулся к обидчику.

— А ну достаточно! — Ярослав вошёл в хвост, представ перед захватчиками. — Саввин, Быковы, я предлагаю вам сдаться.

Террористы разом обернулись на Коломина.

— Па, это он! — вскрикнул Костя, начав пятиться назад и чуть не спотыкнувшись об одного и заложников. Все, кроме молодого человека, наставили оружие на оперативника.

— Ты покалечил моего сына! — прорычал Семён. — Следовало бы сделать то же самое с тобой, да руки марать почём зря не желается. И что с остальными? Ты их убил?!

— Типичный чекист, — чуть ли не сплюнул Олеандр, но сдержался. — Семьдесят пять лет вы насилуете и уничтожаете нашу страну. Семьдесят пять лет житья хуже, чем при фашистах.

— А если б вы не выяснили то, что вам надо? — тоже заметно взвинтившись, Жозефина махнула стволом «Маузера». — Вы бы принялись за второй ноготь, затем — третий? Потом начали бы отрезать Косте пальцы?

— В этом не было нужды, — помотал головой Ярослав. — Я всё узнал без этого. Что касается ваших родных, то они в порядке.

— Откуда вы узнали про наш замысел? Вам настучала Зинаида, да? Поэтому вас посадили на борт, чтобы помешать нам? — Жозефина, хоть и была готова пристрелить Коломина, но в то же время сильно растрогалась и чуть ли не начала плакать. Быкова осознавала, что их замысел не удался.

— Товарищ Прокофьева подозревала, что вы готовите побег из страны. Но вашу семью она любила и втайне вам сочувствовала. Она немного обиделась, что вы не посвятили её в курс дела, но продолжала желать вам удачи, — рассказал Коломин про роль знакомой Быковых. — Зинаида вас не предавала.

— А бомба? Про бомбу знали только мы… — Олеандр схватил обрез второй рукой. — Вы прослушивали нас?

— Пользуясь старыми знакомствами, вы попросили муляж бомбы в Музее атомной войны в Перми у одного хорошего товарища, Олеандр Павлович. Якобы для новой программы, — объяснил Ярослав. — Ваш знакомый не стал особо задаваться вопросами и одолжил муляж без проблем.

— Тогда если вы так хорошо осведомлены, молодой человек, то вам известно, почему мы решились на угон. — Жозефина переместила палец со спускового крючка на скобу. — В этой стране совершенно невозможно существовать творческим людям. Последней каплей стала просьба в откате. Если раньше с нас брали несчастную десятину, то теперь запросили треть.

— Тридцать шесть процентов, если быть точным, — уточнил Коломин.

— И, естественно, это без учёта налогов и издержек самого коллектива. На аренду зала, реквизиты, оборудование, сцену, авиабилеты, разрешения. — Семён нахмурился пуще прежнего. — Ты хоть раз в своей жизни пробовал организовать спектакль или просто какое-нибудь маломальское выступление?

— Когда руководство второго ДК узнало, сколько с нас содрали в первом, они попросили столько же. И так пошло по принципу домино, — дополнил Олеандр. — Мы начали заходить в минус.

— Думаете, это так легко многодетной семье и многодетной матери? — возмущённо воскликнула Жозефина. — У меня трое младшеньких на ноги ставить надо. Да и старшим тоже должно хватать на жизнь! Они дети взрослые, и однажды захотят уйти в свободное плаванье, создать свой коллектив. А мне им что сказать? «Как хотите, так хотите»? «Простите, родные мои, все деньги ушли на взятки и издержки. Работайте кухарками и слесарями»?

— У моего сына также есть огромные задатки. Он уже долгое время работает соло, и мог бы стать рок-звездой. Но никак не в Союзе! — сказал Олеандр.

— А этом проклятом пыльном Курган-Тюбе директор ДК, кроме отката, настойчиво выпрашивал у нас подарок. Иначе бы не дал выступать, — впервые за долгое время заговорил Костя. — Мол, это у них такая древняя восточная традиция — гость всенепременно должен подарить хозяину какую-нибудь дорогую вещь!

«Ох, что-то «везёт» мне в последнее время на эту творческую публику».

— Поэтому никуда мы не вернёмся, — подытожил Семён. — Нестерпимо находиться на так называемой родине, которая говорит с тобой ультиматумами на языке подворотни.

— Я вас понял, — кивнул Коломин, и в этот момент Зорин резко начал снижение. Все, кроме Ярослава и сидящих пассажиров, охнули и начали неустойчиво поддаваться вперёд.

Покинув возможную траектория пули, Ярослав нырнул к Олеандру и двумя точными ударами попал ему в локоть и скулу. Саввин-старший заверещал и больше от неожиданности, нежели от боли выпустил обрез «Мосинки». Зорин вдруг дал выше, и Олеандр ударился лбом о колени ближайшего к нему заложника. Поднатужившись, Жозефина сначала выпучила глаза, но потом собралась и прицелилась. В следующий миг генерал, вроде бы до этого успокоившись, внезапно вскочил и обхватил русскую Монсеррат Кабалье сзади за шею. Быкова заверещала и стала стрелять в потолок, пытаясь скинуть с себя военного. Слава богу, рикошета или пробития важных приборов не случилось. Семён, было, собирался стрельнуть пожилому человеку в спину, однако Ярослав рванул меж пассажирских кресел и швырнул ему обрез прямо в лицо. Быков инстинктивно закрылся руками и также повалился на пятую точку. Его старенький ТТ дал осечку и не выстрелил.

Тем временем волевая Жозефина скинула с себя генерала и оттолкнула его в сторону. В это время Ярослав оказался уже сзади и наставил на Быкову по «Токареву» и «Нагану» с каждой руки.

— Ваш концерт окончен, Жозефина Павловна. Бросьте оружие, — приказал он. В то же время генерал успел подняться, схватил обрез винтовки Мосина и взял Семёна на прицел. Жозефина, всплакнув, бросила «Маузер» на пол. Его поднял освобождённый бортпроводник. Безоружный Костя в схватке участия не принимал, практически не успев среагировать на произошедшее.

Связав оставшихся захватчиков и оставив их под присмотром генерала и нескольких стюардесс, Коломин сбегал к ближайшему экранофону и доложил Зорину об успехе. Другие бортпроводники сопровождали бывших заложников и занимали места на своих постах. Ещё не успевшие отойти от шока пассажиры медленно стали разбредаться по своим первоначальным местам. Поблагодарив оперативника, КВС продолжил снижаться и готовиться к посадке.

— Уважаемые пассажиры, говорит командир воздушного судна, Зорин Алексей Алексеевич, — заявил главный пилот по громкой связи. — Благодаря точным и отважным действиям капитана Коломина захватчики нейтрализованы, внештатная ситуация разрешена. Как и планировалось, наш борт произведёт посадку в аэропорту «Шереметьево», город-герой Москва. От лица авиакомпании «Аэрофлот» и Министерства гражданской авиации СССР приносим вам извинения за доставленные неудобства. Экипажу приготовиться.

Через несколько минут шасси Ту-144Э благополучно коснулись аэродромного покрытия.

[1] ЭЭГ — электроэнцефалограмма.

[2] Дядя (англ.).

[3] Кузен (англ.)

[4] Мерзость (фр.).