Красный тряпочник (СИ)

Глава XXI. MAKE ТРОЯНСКИЙ КОНЬ AGAIN

Нас немного осталось от грозного племени

Многомощных воителей, плывших под Трою,

И о славном, о страшном, о призрачном времени

Вспоминать в наши дни как-то странно герою.

В.А. Брюсов, «Жалоба героя».

— Ты уверен, что это были наши «зилки»? — переспросил Боров, идя с Ярославом по коридору.

— Я не видел отличительных черт, товарищ полковник. «Зевс» сработал как-то фрагментарно, — объяснял Коломин. — Я не различил ни номера самолёта, ни опознавательных знаков перевозимых аэромобилей.

— Ладно, сейчас срочно решим, что будем делать. Кольцо потихоньку замыкается. Главное не проштрафиться. — Боровиков открыл дверь в помещение с «Завесой».

Внутри стеклянного непрослушиваемого параллелепипеда уже сидели Таня, изучая разложенные на столе документы, и Квартирмейстер с загадочной усмешкой на лице.

— Товарищ младший лейтенант, почему не у меня в кабинете? — типичным сварливым тоном поинтересовался Боров. Ярослав зашёл следом и закрыл за собой дверь. — У меня куча дел, и нет времени ходить по каждому поводу от отдела к «стекляшке». И вам добрый день, Квартирмейстер.

Глава учёных Экспериментального отдела молча кивнул своему руководителю.

— Повод крайне важный, товарищ полковник, и не для лишних ушей. — Таня отложила четыре документа и пригласила ознакомиться с ними. — Вы попросили у меня разобрать документы от Горчакова. Взгляните!

Боровиков, прищурившись, взял тонкую гибкую пластинку тёмно-зелёных оттенков, что походила на снимок компьютерного или магнитно-резонансного томографов. Как и свой медицинский аналог, размером пластинка оказывалась чуть меньше листа формата А3.

— Ярослав, посмотри-ка тоже. — Антон Владимирович, остыв, поманил Коломина к себе. — Кажется, вопросы отпадают.

Капитан взял в руки снимки, внимательно просмотрел каждый следом за полковником. На первой пластинке запечатлелись взлётно-посадочная полоса «Шереметьево», ангары грузовых самолётов и прочие постройки аэропорта. На второй — сканер «Агата-Гелиоса» «пробил» крышу ангара и проник внутрь, зафиксировав различные элементы сервисного и материально-технического обслуживания авиации, а также сами самолёты, включая «Мрию». На третьем снимке экипаж «Бурана» просканировал уже фюзеляж самого Ан-225Э и груз внутри него. Там находились как легковые, так и грузовые аэромобили. Ярослав ознакомился с последним, четвёртым снимком. «Агат-Гелиос» насквозь «просветил» хранившиеся в чреве «Мрии» машины, включая и продукцию Завода имени Лихачёва.

«Зилки» имели характерную особенность — дополнительный ящик в конструкции, надёжно скрытый от посторонних глаз.

— Вот скоты! — Ярослав выругался то ли на преступников, устроивших всю эту непонятную аферу с ЗИЛами, то ли на руководство аэропорта, которое отказывалось допустить милицию на свою территорию, то ли и на тех, и на других.

— Я меняю своё мнение насчёт «Шереметьево». Ты должен туда проникнуть, капитан. — Боров уселся в кресло и сложил пальцы рук в замок.

— Но даже с такими доказательствами, как эти, они могут продолжать валять дурака, — развёл руками Коломин. — Мы уже пробовали…

— И именно поэтому я решил попросить помощи у старых новых знакомых… — Боровиков кивнул на кого-то, кто находился за спиной у Ярослава.

В этот момент в дверь стекляшки постучались. Боров кивнул, Коломин оглянулся. В полутёмном помещении, словно справедливый палач, желающий осуществить возмездие, стоял Жилин. Майор КГБ открыл дверь и также вошёл в «Завесу».

Таня успела быстро убрать снимки в непрозрачную папку до того, как гость бы смог их как следует разглядеть.

— Здравия желаю, товарищ полковник. Я вас знаю, Антон Владимирович, мы шапочно знакомы, — поздоровался Жилин. Следом посмотрел на Ярослава и Таню. — Товарищ капитан, товарищ младший лейтенант, товарищ учёный.

— Здравия желаю, товарищ майор, — кивнул Коломин.

— Как я понимаю, товарищ полковник, вы получили некие неопровержимые доказательства того, что тёмные дела, связанные с ЗИЛом, Красным тряпочником и Артёмом Ключниковым, происходят на глазах всех граждан в крупнейшем аэропорте страны? — подёрнув плечами, Жилин сел между Коломиным и Боровиковым. Майор свободно вытянул ноги под стол, положив одну из них на другую.

— Да, получили, — натужно выдавил из себя Боров и посвятил в детали Жилина, правда, в разговоре полностью опустив главное техническое средство — «Буран» с его мощнейшим аппаратом «Агат-Гелиос-2М». — Нам нужна ваша помощь в этом деле, товарищ майор. Я бы настаивал на создании ещё одной межведомственной комиссии, да времени на бюрократию, боюсь, попросту нет.

— В этом я солидарен с вами, товарищ полковник. — Жилин грозно сжал свои огромные кулачищи. — Времени нет.

— Нам нужно узнать номер самолёта, установить номера, владельцев и перевозчиков груза, пускай даже липовых, — сказал Ярослав.

— Это да. Вот только руководство аэропорта ведёт себя в нашу смутную эпоху, мягко говоря, своенравно. — Жилин провёл мизинцем по брови.

Квартирмейстер достал из пластиковой папки небольшую стопку листов и передал её спецслужбисту.

— Товарищ майор, есть у нас кое-какой план, взгляните, — предложил учёный. Жилин взял первый лист и осмотрел его. — Но заказчиком этой части плана должен выступить Комитет, а не МВД. Так будет выглядеть более естественно.

— Хорошо, это отличная штука, очень нужное изобретение. У меня есть нужные контакты в другой спецслужбе, они сделают его для нас, точнее, для вас. — Жилин не отрывал глаз от содержимого листка и даже не стал спорить о возможных рисках. — Но нам всем нужно «светиться» умеренно. В этом случае контакт в «Шереметьево» должен обеспечить не КГБ, а МВД. Антон Владимирович, у вас есть кто-то в аэропорту?

— Мало и не в том месте, — честно признался Боров, хмуро опершись подбородком на кулак. — Это-то как раз по вашей части.

— Но, товарищ полковник, мы уже делаем первую часть плана. «Конторе» в аэропорту «светиться» нельзя. — Майор покачал головой. Если, как вы мне сказали, в вашем ведомстве «растопырила уши во-от такая жирная крыса», то почему я должен быть уверен, что в моём — не произошло так же?

— Установление контакта предоставьте мне, — предложил Ярослав. — У меня есть кое-какие соображения по этому поводу.

Боров тяжело вздохнул, но без особых раздумий дал добро своему подчинённому. Выбора у них не было.

***

Несмотря на срочность дела, она не сразу дала ему заговорить. Они долго ласкали друг друга и говорили о любви прежде, чем заговорить о более приземлённых вещах.

Прохладное октябрьское солнце, время от времени скрываемое тяжёлыми свинцовыми тучами, проникало сквозь полуприкрытое окно. Номер был приведён в максимальный порядок, а вещи — собраны в чемодан. Светлана готовилась уезжать.

— Завтра я улетаю в Италию. Вот бы и нам когда-нибудь выбраться туда? — мечтательно спросила Шереметьева, обнимая Ярослава. — Потом у нас рейс на Касабланку. В ближайших планах — Рио и Каракас. Я так хочу снова видеться с тобой каждый день, как это было недавно…

Коломин ничего не отвечал, в нежной грусти утонув в её шёлковых волосах.

— Свет, я приехал не только попрощаться. Мне нужна серьёзная помощь. — Слова давались Ярославу тяжело, и он будто выдавливал их из себя, точно полутвёрдую глину. При помощи «Зевса» он прекрасно видел, что в будущем всё получится, но в настоящем эти действия надо было совершить ещё раз. — Это достаточно рискованно, я не хочу подставлять тебя, и чтоб вдобавок это не выглядело, как…

Светлана положила свои изящные пальчики на губы Ярославу.

— Как плата за любовь? — прошептала девушка и тем же голосом добавила: — Милый, я всё сделаю для тебя.

Ярослав приложил палец к носу и взял со стола ручку и блокнот. Написал на одном листе и показал Светлане.

«Мне нужно попасть во внутреннее “Шереметьево”», — гласила надпись.

Шереметьева поняла Коломина и также написала ему в ответ, словно глухонемая.

«Но я простая стюардесса. Внутренний контур аэропорта — это крепость в крепости. Каждый уровень — разный уровень доступа. Вряд ли меня, дурёху, допустят до чего-то важного?» — вопрошала девушка.

«Быть, может, есть надёжный человек, который сможет помочь?»

«Не знаю… Разве что только Зорин, КВС. Он хороший человек, и ты уже успел заслужить его доверие. Я поговорю с ним, а дальше вы обсудите всё, что надо».

— Спасибо тебе, — тихо произнёс Ярослав и ещё раз поцеловал Светлану.

***

Седельный тягач МАЗ-504Л, таща за собой тяжёлый фургон, приблизился к грузовым воротам аэропорта «Шереметьево». Прямо над головами людей, проревев, устремился в даль сверхзвуковой «Конкорд». Двери не открылись, но навстречу водителю вышел сотрудник ВОХР крупнейшего в России транспортного хаба.

— Вот пропуск и декларация. — Водитель грузовика протянул охраннику два небольших электронных планшета.

— Декларация декларацией, — спесиво ответил охранник. — Но давайте-ка, товарищ, машину под сканер.

Ворота отворились, и МАЗ постепенно стал въезжать в удлинённый бокс предварительного досмотра, за которым находились уже вторые ворота, непосредственно ведущие на территорию «Шереметьево». Рамка огромного сканера, размещающаяся на колёсиках, несколько раз проехалась вдоль грузовика и просканировала его насквозь специальными лучами.

— Порядок? — уточнил водитель.

— Порядочнее не бывает! — махнул рукой ВОХРовец.

Седельному тягачу открыли вторые ворота, и машина смогла въехать в «Шереметьево». Через пять минут грузовик припарковался около грузового терминала у нужного гейта, от которого уже отходили пандус и специальный конвейер. Рабочие при помощи роботов стали разгружать содержимое фургона. Однообразный поток из коробок, чемоданов, сумок, рюкзаков и свёртков пополз по чёрной жёсткой ленте.

Один из больших серебристо-угольных чемоданов в какой-то момент преодолел все логистическо-складские операции и наконец-то попал в финальную точку назначения — точно в руки одному из членов лётных экипажей. Вызывающий доверие мужчина, стараясь не оглядываться, вытащил ручку и покатил чемодан за собой. Встречавшиеся по пути знакомые коллеги радостно приветствовали его. Мужчина старался выглядеть искренним, максимально расслабленным и позитивным и тоже улыбался в ответ. Неисчислимые сканеры и камеры свободно снимали человека с чемоданом, не вызывая никаких подозрений у наблюдателя за монитором слежения или у автоматических охранных систем.

В определённое мгновение, зайдя в «слепую» зону всевозможных сексотских устройств, человек резко свернул во второстепенный коридор, перпендикулярный главному. Он открыл дверь пустой комнаты, пол и стены которой оказались заклеены прозрачной защитной плёнкой. Затем мужчина, убедившись в отсутствии слежки, заперся изнутри и подошёл к своему немаленькому чемодану. Одно нажатие особой кнопки — и аксессуар как-то неправильно раскрылся, будто сломавшись наполовину. Из тёмного, разверзшегося из ниоткуда отверстия, кувыркнувшись, вывалился наружу Ярослав Коломин.

— Уф, а это было неожиданно, — сказав быстрым шёпотом, Ярослав сразу поднялся.

— Я всё сомневался до конца, что у нас получится, но я рад, что смог вам помочь ради доброго дела. — Мужчина оказался никем иным, как Алексеем Алексеевичем Зориным, капитаном Ту-160Э.

— Вот уж, действительно, фирма веников не вяжет. Вернее, ЗИЛ. — Коломин натянул очки «Тиресия» на глаза.

— Расположение грузовой таможни и грузового терминала вы помните. Не забывайте о приблизительном расположении наиболее чувствительных систем слежения, — по-отцовски наставлял Зорин. — В данной части непассажирского сектора сейчас идёт ремонт, и большинство камер и датчиков были демонтированы или отключены. Но потом в этом плане начнётся полная «жесть». Шанс всего лишь один. Если провалитесь, быть вам до конца жизни районным участковым в Красноводске, а мне — поливать поля на сельсхозяйственном Ми-2 где-нибудь под Гуляйполем или Балхашем.

— Спасибо огромное, Алексей Алексеевич! Наш отдел и советская милиция этого никогда не забудут, — поблагодарил КВСа Ярослав. — Я всё тщательно запомнил и не подведу ни вас, ни себя.

— Тогда будьте осторожны и удачи вам! — пожелал на прощание пилот.

«Своим человеком», о котором так просил Жилин, у объединённой команды МВД и КГБ стал Зорин. На него Ярославу удалось выйти через Светлану. Жилин же в свою очередь через хорошего знакомого в ГРУ сумел заказать на ЗИЛе чемодан со внутренним покрытием из сплава словация, который невозможно было просканировать ни одним прибором. Читатель помнит, что тем самым составом обивался и специальный ящик для скрытых перевозок, который размещался в конструкции ЗИЛов особой сборки. По теневой схеме необычный чемодан был передан от ГРУ в КГБ, а от разведывательной службы — непосредственно в МВД.

Ярослав, помещённый в большой чемодан, должен был пройти незамеченным через все возможные сканеры. Единственной фатальной проблемой мог бы послужить ручной выборочный досмотр, но в условиях надёжности техники к нему прибегали достаточно нечасто. На данном этапе Коломину повезло. Зорин на дерзкий и рискованный план согласился не сразу. КВС как лицо, имеющее непосредственный доступ в непассажирскую часть терминала, должен был забрать «Троянского коня» с Ярославом внутри и доставить его в безопасное укромное место. В конце концов Коломин и Шереметьева смогли убедить Алексея Алексеевича помочь милиции, и пилот уже без лишних колебаний согласился поучаствовать в опасной операции. Зорину как ответственному и честному гражданину, прежде всего, крайне не нравилось сокрытие руководством «Шереметьево» значительных преступлений чуть ли ни перед лицом органов правопорядка. Он посвятил Ярослава во все нюансы безопасности аэропорта и поведал ему о разного рода полезных мелочах, которые могли бы помочь анализатору добраться до нужных мест и тщательно провести каждое расследование.

Ярослав вышел из пустой комнаты, вернулся в главный коридор и потрусил по нему рысью. Здесь людей пока не находилось. Капитан добежал до конца и свернул налево. Здесь какой-то техник возился со встроенной в стену приборной панелью. Коломин сбавил шаг так, чтобы притвориться мерно идущим работником терминала. Техник подумал, что это проходит кто-то из местных и даже не глянул на Коломина. Ярослав двинулся на стальную лестницу, которой заканчивался данный коридор.

Вспышка. Ярослав тихо вбежал на неосвещённый пролёт ниже и затаился в тени, не дыша. Сверху, спокойно болтая между собой, спустились двое вооружённых ВОХРовцев. Охранники, гулко простучав берцовыми сапогами по рифлёному металлу, пошли в ту сторону, откуда несколькими секундами ранее прибыл Коломин. Когда бойцы ушли на достаточное расстояние, Ярослав направился к верхним лестничным пролётам.

Камера, установленная на потолке последнего этажа, казалось, просвечивала все уровни лестницы. Но это оказывалось не так, а поэтому Коломин постоянно прижимался к стене и поднимался бочком, чтобы какой-то участок тела не попал в поле зрения устройства. Капитану не надо было наверх — на третьем пролёте, обернув часть плаща вокруг пальца, он набрал код от двери и приложил к счётчику «липовую» карту-пропуск, изготовленную товарищами Жилина. Камера слежения наверху так и осталась без своей добычи, одиноко вися под крышей.

За рифлёным дверным стеклом внезапно возникла массивная фигура в серо-зелёном плаще. Ярослав спешно пригнулся, но его опаска оказалась избыточной: таможенник даже не посмотрел в сторону выхода и двинулся куда-то вперёд. Коломин тихонько приоткрыл дверь, чтобы оценить обстановку.

Очередной коридор со стенами с деревянной обивкой отлично освещался. Метрах в тридцати таможенница ласково говорила с сослуживцем. Секретарша, но тоже с погонами, работала за компьютером, сидя за стойкой в отдельном углублении. Здоровый таможенник продолжал отходить от выхода на лестницу, направляясь, судя по всему, к кулеру с водой. Камера висела точно напротив автомата с водой, вращалась, но пока Ярослав находился в её «слепой» зоне.

«Надо действовать, пока она не повернулась обратно, иначе я погиб», — поразмыслил Коломин. Вспышка. Он знает, что делать дальше.

Одновременно идя вприсядку за здоровым таможенником и прячась за ним, словно за укрытием, чтобы чужака внезапно не застали сослуживцы, Ярослав преодолел пятёрку — другую метров. Затем, не дожидаясь, пока громила обернётся и потянется за стаканом с водой, Коломин аккуратно налёг на ручку ближайшего кабинета и сиганул внутрь. Свет и приборы являлись включёнными, но работник куда-то отошёл: нужно было спешно соображать, пока тот не вернулся. Ярослав быстро осмотрелся и, не трогая мышь и клавиатуру, осмотрел монитор компьютера. Флаг СССР, портрет генсека, несгораемый сейф, дубовые шкафы с папками, красный густой ковёр, графин с водой и гранёные стаканы — нет, не это помещение интересовало следователя.

— Ой, Даша, да я только возьму сигареты, — внезапно дверь распахнулась и на порог вошёл таможенник, которого Ярослав до этого видел в коридоре с женщиной.

Государев человек взял пачку с табачными свёртками и ушёл обратно, заперев за собой дверь. Коломин, создав щёлочку, воровато выглянул из шкафа для одежды. Запертая дверь не оказывалась для него существенной проблемой.

Из кармана капитан достал одно из изобретений Экспериментального отдела — небольшой прямоугольный приборчик под незамысловатым названием «Ключ от всех дверей». Небольшой сканер прибора размерами со спичку изнутри быстро «просматривал» замочную скважину. Затем внутри маленького параллелепипеда микроскопический процессор моделировал нужный цилиндр ключа для требуемого замка и отливал его сам из гибкого псевдожидкого металла. «Ключ от всех дверей» был способен произвести на свет как крохотные, так и достаточно большие отмычки.

Выйдя обратно в коридор, Ярослав не забыл закрыть за собой дверь. Камера в настоящий момент смотрела на лестницу, а секретарша и пара таможенников вкупе с массивным сослуживцем покинули коридор. Коломин тихим галопом преодолел расстояние до перекрёстка, раннее видневшегося вдали.

Тут он чуть ли не напоролся на мужчину в серо-зелёном кителе, но тот зашёл в один из кабинетов и захлопнул за собой дверь. На противоположной стороне в стене было вырезано длинное окно, полузакрытое жалюзи, за которым таможенники проводили собрание. Они внимательно наблюдали за выступавшим за трибуной и изображением, проецируемым проектором, но Ярослав всё равно пригнулся и на корточках проскочил помещение для встреч. Далее он перепрыгнул невидимый луч непонятного сенсора, незаметно установленного над плинтусом, и свернул направо. Шереметьевская грузовая таможня оказывалась поистине большим лабиринтом.

Пробравшись через «слепую» зону очередной камеры наблюдения, Коломин потрусил по новому коридору вперёд. Позади показались ВОХРовцы, однако капитан успел спрятаться за углом стоящего неподалёку дивана. Охранники вновь ушли туда, откуда пришёл Ярослав. Лазутчик переждал пять секунд, выглянул из-за угла и продолжил свой путь. Вот и точка назначения близко.

— Послушайте, я в декларации указывал всё правильно! Не знаю, где вы там нашли перевес на центнер, — негодовал какой-то человек, похожий на бизнесмена, впереди и за небольшим поворотом.

— Вы, Пётр Сергеевич, уже не первый раз попадаетесь на вашем французском вине. И каждый раз думаете, что проскочите, — парировал таможенник, держа в руках служебный электронный планшет. — Приборы ошибаться не могут. Нанимайте более внимательных сотрудников, что ли. Да и прошлое предписание вы исправили небыстро.

— Приборы не могут ошибаться? Это вы так уверенно про электронику говорите?? — продолжал возмущаться коммерсант.

— Отклонение в центнер не погрешность, как вы мне сейчас пытаетесь доказать, а явный перевес! — Таможенник продолжал настаивать на своём.

Третий служащий что-то усердно заполнял на компьютере за стойкой. Так или иначе, вся троица стояла к Ярославу либо спиной, либо в пол-оборота. Здесь существовала значительная вероятность того, что Коломина обнаружат боковым зрением. Требовалось импровизировать, и при необходимости — жёстко.

Внезапно всё электричество, включая свет, отрубилось в коридоре. Окон, из которых проникал бы солнечный свет, здесь не находилось. Сослуживцы без особого удивления переглянулись друг с другом.

— Чёрт, хорошо, что успел нажать на «дискету»… — Таможенник успел сохранить отчёт на компьютере. — Дур-рацкие пробки.

— А я просил этих лентяев техников разобраться, писал заявку. Не первый раз уже. Ладно, сейчас попробую сам из вставить. — Сослуживец, ранее занимавшийся коммерсантом, двинулся прочь от стойки. Наказал своему визави: — А с вами, Пётр Сергеевич, мы скоро продолжим, продолжим.

— Товарищи, я не обманывал ни клиентов, ни партнёров, ни государство! — в сердцах продолжал уверять бизнесмен.

— Ключевое время — прошедшее, товарищ, — без какой-либо доброты метнул таможенник, сидящий за ЭВМ.

Нужная дверь находилась непосредственно между стойкой и той частью коридора, где висела коробка с электрическим щитком. Это было наиболее тёмное место, куда больше всего не всматривались работники аэропорта. Здесь ещё сохранялись остатки милицейской ленты. Ярослав, вжавшись в стену у шкафа, пропустил таможенника переключить предохранители, а затем всунул «Ключ от всех дверей» в замочную скважину. Устройство чего-то дольше завозилось с замком, нежели обычно.

«Ну, железяка, чего ты там задумалась?» — нервно подумал Коломин, стараясь не производить резких движений и оглядываться аккуратно. Режим ночного видения «Тиресия» позволял превосходно видеть во мраке. Коммерсант с рассеянным видом прохаживался туда-сюда, служащий же бестолково побивал пальцем то по столу, то по клавиатуре, ожидая включения электричества. Таможенник уже дошёл до коробки с предохранителями и открыл её.

— Вроде ничего, — хмыкнув, мужчина щёлкнул переключателями.

«Ключ от всех дверей» в последний момент смоделировал отмычку, и Ярослав живо провернул прибор против часовой стрелки. Коломин тихо ввалился внутрь, бесшумно запер за собой дверь, и в следующую секунду в коридоре снова загорелся свет.

— Порядок! — доложил таможенник из-за двери и направился обратно к стойке.

«Фу-х». — Ярослав только и успел перевести дух. Капитан подождал, пока служащий пройдёт, и стал внимательно осматривать помещение. Милицейские предметы вроде лент или маркеров продолжали оставаться на месте. Место убийства Жанны Борисовны Лужицкой, работницы Шереметьевской грузовой таможни, продолжало отдавать последними минутами жизни женщины. Слетевшая туфля, засохшая лужа крови на столе, ЭВМ с выключенным монитором, также запачканный багряной жидкостью, разбросанные канцелярские принадлежности вроде ручек, бумаг и карандашей, опрокинутые будто по принципу домино папки с документами, разбитый стакан — всё напоминало о недавнем преступлении. Вроде бы ВОХРовцы не наследили и не стали повторно копаться после МВД, но кто их знает — возможно, они провели собственный осмотр здесь более аккуратно и незаметно. Современные службы внутренней охраны, в которых служило множество бывших членов милиции и спецслужб, прекрасно справлялись с данной функцией.

Ярослав взглянул наверх. Прямо над следователем нависала квадратная, но широкая решётка, загораживающая отверстие вентиляции. Смог ли Красный тряпочник каким-то образом проникнуть оттуда? Ведь вентиляционная шахта насквозь пронизана постоянно перемещающимися лазерными сенсорами.

Вспышка. В помещении горит свет, а Лужицкая работает за компьютером. В помещении стоит ещё несколько ЭВМ с мониторами, но коллеги женщины куда-то отошли. Таможенница внимательно проверяет транспортные документы вроде накладных, изучает декларации, анализирует таблицы с большими объёмами данных. Вращается настольный вентилятор, тихо тикают часы с изображением Пулковской таможни. Молчит радиоприёмник «ВЭФ Спидола 231».

Внезапно над Лужицкой возникает Красный тряпочник. Преступник каким-то образом преодолел систему лазеров в вентиляции, отодвинул решётку и неслышно спускался в комнату на некоем подобии лески, словно тарантул на паутине. В руке он держит небольшое устройство, похожее на перочинный ножик.

Тряпочник активирует приспособление, и из «перочинного ножика» вылетает крохотный крючок на тоненькой металлической нитке и, казалось бы, всего лишь слегка оцарапывает Лужицкую под шеей. Женщина, чувствуя неладное, хмурится и инстинктивно трогает тот участок кожи, к которому секунду назад что-то прикоснулось. Красный тряпочник, так и до сих пор не будучи обнаруженным, поднимается обратно под потолок и в кровожадном предвкушении зависает там.

Сначала на шее таможенницы появляется едва заметная ранка, и женщина обнаруживает капельку крови на подушечке указательного пальца. Затем Лужицкая чувствует резкую боль, как будто по шее кто-то проводит скальпелем. Мгновенное почувствовав себя плохо, Лужицкая начинает паниковать и судорожно пытается найти помощь вокруг. Рана постепенно расширяется, точно дырка в лоскуте, который решили растянуть одновременно в разные стороны. Таможенница отталкивает клавиатуру от себя, быстро встаёт со стула, раскидывая вокруг себя папки и бумаги. Кровь уже подтекает, как из плохо закрытого крана, пачкая одежду и окружающее пространство. Отчаянно хныча, Лужицкая на гнущихся ногах пытается доковылять до выхода из кабинета.

Дальнейшие неприятные события Ярослав решил «промотать» в ускоренном порядке, так как даже ему стало нехорошо от изучаемого. Рана Лужицкой стала настолько здоровой, что кровь под определённым давлением смогла залить ближайшие предметы обстановки. В конце концов таможенница скончалась от обильной потери этой важнейшей для человека субстанции.

Но Тряпочник не сразу пожелал покинуть место преступления. Уголовник показал жест «тихо», хоть лицо его продолжал скрывать капюшон. Внезапно мужчина развернулся и уставился точно в «камеру» наблюдателя.

— Почему так жестоко? — Тряпочник пожал плечами и кивнул на монитор. — А ты взгляни, Ярослав.

Волосы у Коломина в этот момент встали дыбом. Как будто Тряпочник совершил преступление не несколько недель назад, а буквально сейчас, на глазах капитана, и теперь вовсю непринуждённо разговаривал с ним.

«Откуда он знает моё имя?! И как он так точно угадал ракурс, с которого будет производиться анализ??» — недоумевал Ярослав. Краем глаза он скользнул по забрызганному кровью монитору Лужицкой в «том времени». На выпуклом, точно пузатом экране, красовалась величественная большегрузная «Мрия».

Тем временем Красный тряпочник взлетел обратно к вентиляции, своим небольшим телом сманеврировал между лазерами и оказался в глубине воздухопровода. Однако, даже к своему удивлению, внутри узкого железного короба он напоролся на таинственного незнакомца с повязками на глазу и лбу, длинными волосами и прибором ночного видения. Странный шпион схватил Тряпочника и взял его на удушающий, однако преступник оперативно ударил под дых своему нежданному визави и стремительно отполз в противоположном направлении, избегая нового контакта.

— Поверь, приятель, я тебе не враг, — осклабившись, Красный тряпочник скрылся за поворотом, оставив своего несостоявшегося противника в некотором раздумье.

Кем был тот третий участник действа, Ярослав выяснить так и не смог.

***

— Странно, что Ключников был записан в ваших же реестрах за каким-то Ил-76Э, а не за Ан-225Э, — сказала Таня, сидя на переднем пассажирском сиденье «Волги».

— Это подозрительно грубая ошибка. — Жилин припарковал ГАЗ-3102Л около информационно-аналитического центра Министерства гражданской авиации в Последнем переулке, что располагался близ улицы Сретенка в исторической черте города. — Подозрительно грубая.

Контрразведчик прикрепил на обе стороны своей массивной челюсти по устройству, похожие на жёлуди. Невидимая сетка лазеров тут же опустилось на его суровое лицо, делая невозможным камерам всячески его распознать.

— План вы помните? — уточнил у Тани Жилин. Девушка кивнула. — В таком случае встретимся внутри.

Они вышли из аэромобиля и направились каждый в свою сторону. Таня двинулась к главному входу, чтобы заказать пропуск и пройти внутрь учреждения. А Жилин быстрым шагом направился в небольшой тупик, выстроенный буквой «Г». Дойдя до стороны, перпендикулярной главному пути, спецслужбист осторожно выглянул из-за угла. Посторонних лиц не наблюдалось, однако камера неусыпно наблюдала за запасным выходом и коробом воздуховода, выходящего прямо из-под асфальта рядом с мусорными баками.

Прижавшись к стене, Жилин прошёл вдоль неё и не покинул «слепой» зоны камеры видеонаблюдения. Продолжая наблюдать за средством безопасности, контрразведчик приставил к считывателю цилиндрический прибор на магните и также протянул из него проводок в дверной замок. Считыватель утвердительно пикнул, загоревшись зелёным, и Жилин проник через запасной ход в нужное здание.

Народа в коридорах учреждения оказалось немного: информационно-аналитический центр по большей части являлся автоматизированным. Жилин и Таня молча встретились недалеко от главного холла и двинулись к нужной комнате, решив воспользоваться лестницей, а не лифтом. Благо, точка назначения располагалась всего-то на третьем этаже.

На нужном этаже им встретилась пара работников центра, но те не обратили особого внимания на незнакомцев: посетители из разных организаций часто посещали это место в поисках нужной информации касательно гражданской авиации. Таня открыла маленькую компьютерную комнату пропуском, выданным на стойке в холле, и включила ЭВМ «Нейрон». На выпуклом экране появилась надпись «Внимание! Загрузка».

Через три минуты Таня открыла нужное меню.

— Это самый большой и грузоподъёмный самолёт. Редкая, тяжёлая и очень дорогая машина. Их мало даже по меркам Советского Союза. — Жилин опёрся на спинку стула и покровительственно навис над Таней. — Даже если его будут упорно пытаться прятать, то такая махина от нас не спрячется. Чисто из-за своих габаритов.

— Товарищ майор, кажется, нашла, — не обращая внимание на некоторое нарушение личного пространства, курсором Таня выделила строчку в таблице с перечислением грузовых самолётов и их характеристик. — Это та самая «Мрия», сомнений быть не может. Дата совпадает с той, что сумел разузнать Ярослав.

— Так давай глянем, — прищурился Жилин. — Название — Ан-225Э. Собран на Киевском механическом заводе, он же КМЗ, дробь ОКБ имени О.К. Антонова, 1990 год. Это мы в курсе. История полётов за рассматриваемый период. Кайенна, Французская Гвиана, цель полёта — засекречена. Ладно, по нашим источникам мне известно, что этим рейсом возили крупные детали для французских космических кораблей. Лима, Перу, цель полёта — доставка крупногабаритной спасательной техники для ликвидации последствий землетрясения в труднодоступных районах. Могадишо, Сомали, доставка гуманитарной помощи. Кликни-ка на самое последнее. Нью-Йорк, аэропорт имени Ричарда Никсона, цель полёта… Прочерк? Посмотри имена экспедиторов, должны высветиться инициалы Иванова А.С., как в предыдущих. Прочерк? Да какого хрена?! Так, Тань, мы с тобой не посмотрели бортовой номер этой «Мрии», кликни давай вот по тому окошку. Бортовой номер «USSR-82…». Троеточие? Да за кого они нас вообще держат?!

— Просто обозначение, что это «Мрия». Без последних трёх цифр мы не узнаем, что это конкретно за борт. — Таня в задумчивости оперлась подбородком на кисти, сложенные в замок. Пару раз кликнула левой кнопкой мыши. — Товарищ майор, поглядите, какое интересное совпадение. За этот год наш безымянный «Антонов» прямо зачастил в Соединённые Штаты: Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор, Хьюстон, Даллас, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Готэм, Чикаго.

— «Мрия» побывала во всех американских аэропортах, способных её принять, — мрачно отметил Жилин. — Но самое главное не это. В двух третьих всех рейсов, включая последний — августовский, стоит чёртов прочерк. Здесь явно мутятся какие-то серьёзные дела, а я ничего не могу выяснить через собственное ведомство.

«Моего друга как будто бы растерзали зря», — хотел сказать контрразведчик.

— А может, вам просто не дали допуск? — подав плечами, непринуждённо предположила Таня.

Догадка девушки моментально нашла отклик в мыслях майора. Жилин и Таня беспокойно переглянулись, не желая высказывать вслух то, что им обоим внезапно пришло на ум. Неужели кто-то старался скрыть какие-то неприятные тайны от собственных сотрудников? Как совсем этим оказывался связан неуловимый убийца? Куда в итоге выведет их всех скользкая дорожка сложного расследования?

***

В грузовом ангаре царила умиротворяющая тишина, чей ореол поддерживался солнечным светом, проникающим сквозь окна под потолком. Стальная громада, поддерживаемая толстенными балками, величественно нависла над головой человека. В настоящий момент постройка, к удивлению, пустовала. Внешние ворота, похожие на гермозатвор, оказывались накрепко закрытыми. Сложные краны — как колёсные, так и подвесные мостовые — застыли во временном перерыве. Закрытыми являлись многочисленные ящики для инструментов. Разнообразное оборудование для диагностики, наладки и калибровки было либо выключенным, либо переведённым в спящий режим. Большие авиационные детали висели на цепях или лежали на специальных поддонах, а детали помельче — лежали на стойках и стеллажах. Всё это находилось под неусыпным надзором камер.

Пара Як-40Э, предназначенных для перелётов на небольшие расстояния, казались крохами, а Ил-86 — сводным младшим братом по сравнению с гигантской «Мрией». Только один её двигатель из имеющихся шести по размерам можно было сравнить с легковым аэромобилем. Семь пар задних шасси, шедших друг за другом, напоминали колёса поезда. Носовая часть, похожая на голову пеликана с его громоздким клювом, существенно отдавала даже по нынешним меркам космическим футуризмом. Да и сам Ан-225Э больше стремился выглядеть, как космический корабль, и чем-то внешне, концептуально приближался к самому «Бурану», который по изначальной задумке самолёт должен был перевозить на верху своего могучего фюзеляжа. «Мрии» и «Бурану» полагалось образовать неразрывную, единую систему и возглавить освоение внеземного пространства.

Дверь, ведущая в кабину пилотов, напоминала выход многоэтажного дома, временно лишённого балконов. Она оказалась надёжно заперта, и за её иллюминатором, как и за стёклами кабины, царила темнота. Не попадая в поле зрения камер, Ярослав при помощи «Кошачьей лапы» быстро преодолел расстояние до самолёта-великана и незаметно закрепился на его боку, упершись ногами в скользкую, но гладкую поверхность. Внутрь было не попасть: подобный транспорт никогда не оставался открытым без присмотра.

«Какое же великое достижение прогресса! — с лёгким чувством благоговения Коломин прикоснулся к металлу “Мрии” рукой в перчатке, чтобы не оставлять возможных следов. — И сколько ещё таких достижений сейчас постоянно используется во зло тому же человечеству, которое их же и изобрело?»

Вспышка. ЗИЛов внутри Ан-225Э уже не было: видимо, организаторы незаконной схемы успели вывезти грузовики в другое место. Однако внутри громадного самолёта располагались иные интересные находки. Например, гордо стояла красная Ferrari Berlinetta Boxer Vс капотом вытянутой дугой и поднимающейся парой фар. Замерли кабриолет-версия Ford Corsair Fс заострённой передней частью, отдалённо напоминавшую такую у Москвича-408Л, и спортивный двухместный чёрно-белый Ford GT40F, слишком современный для времени его разработки. Были тут и совсем старые Edsel F, знаменитый овальной решёткой радиатора а-ля открытый рыбий рот, и 1969 Lincoln Continental MKIII-F с задвижками для фар и характерной круглой выпуклостью на багажнике, предназначенной для хранения запасного колеса внутри. За ними находились Chevrolet Corvette C1F, также спорткар 1953–1962 годов выпуска, и Dodge Coronet 1955 F с окраской под патрульно-полицейский аэромобиль. Величественно закреплялся в отдалении от всех престижный лимузин Mercedes-Benz W100F, выделявшийся узкой решёткой радиатора и большими вертикальными фарами. Не обошлось без редчайшего престижного купе Studebaker Avanti с двумя дверьми. Кроме самих легковых машин, с ними также в самолёте собирались перевозить многочисленные комплектующие и различную сервисно-ремонтную технику.

«Хм, значит, тут у нас кто-то явный любитель ретроэстетики, — с большим воодушевлением подумал Ярослав. Взглянул ещё раз на номер борта самолёта и хорошо запомнил его. — Ну ничего страшного, этого любителя можно будет выяснить, даже, скорее всего, не насилуя мозг “Псио”».

Дверь в ангар распахнулась, и, шумя тележкой, внутрь сооружения вошли авиатехники в компании летающего ремонтного робота «Эльбрус». Люди и машина двинулись прямиком к «Мрии», ненарочно собираясь обнаружить Ярослава.

Однако Коломина к тому моменту уже и след простыл.