Крест Сталина

ГЛАВА 38

Моколович оторвался от книги.

— Тьфу ты... на самом интересном месте... — Галим сжал колени и уставился на Сергея, пытаясь понять, что же стало с этой бессовестной во всех отношениях женщиной. — Что дальше то?

— Не знаю, рассказ кончился! — Моколович продемонстрировал Рашидову оторванный снизу лист...

Галим с сожалением хрустнул костяшками пальцев...

В этот момент в тяжелую палисандровую дверь постучали...

Рашидов провернул тяжелую медную ручку и открыл дверь. На пороге стояла Клотильда с серебряным подносом в одной руке. Через другую — ровно сложенным шлейфом перекинулась крахмальная салфетка. Галим уже было настроился избавиться от прислуги, но промелькнувшая мысль заставила его не спешить. Из подсознания всплыли азы начинающего разведчика: везде и всюду вживаться в личину врага, не давая повода для возникающих сомнений. Тем более перед ним стояла весьма симпатичная особа, смахивающая на бесстыдную Ванессу из только что прочитанного рассказа. Точеные ножки, прикрытые до колен кокетливым фартучком, идеально дополняли представленную картину.

Галима охватило невероятное волнение, и он галантным движением положил на поднос стодолларовую купюру. Кло смущенно прикрыла салфеткой салатную бумажку и, сковырнув с подноса небольшой картонный билет, протянула его «парагвайцу». Пока Рашидов недоуменно вертел лощеную бумажку, горничная ловко выскочила в коридор...

В бытовой комнате Клотильда, наконец-то, отдышалась и, не веря привалившему счастью, засунула деньги в укромное место. Такие чаевые перекрывали ее недельную зарплату. От возможности заработать еще больше горничная зажмурилась, предвкушая последующие покупки. «Но нет, честная девушка не начинает первой!» — теряясь в ориентирах порядочности, Кло окончательно запуталась в своих размышлениях...

... Моколович прочел отпечатанное замысловатым типографским текстом приглашение. Черным по белому — проживающие в «люксе» № 789 приглашались на фуршет-презентацию по случаю перемены владельца огромного небоскреба, в котором они имели честь проживать...

Гигантская зала, сверкающая под тысячеваттным освещением хрустальных светильников, напоминала растревоженный улей. Экзальтированные пары крейсировали по блестящему, пахнущему воском паркету, мелодично перезваниваясь бокалами и разжевывая малокалорийные сэндвичи. Изобилие обязательных смокингов и вечерних платьев разжижалось позументами редких военных и малиновыми сюртуками снующих официантов. Сверху, с облепленного бронзовой лепниной балкона, водопадом стекала музыка и гуляющим парам была видна энергичная амплитуда дирижерской палочки...

Моколович и Рашидов стояли отдельно от праздношатающейся толпы, потягивая через длинную тонкую трубочку легкий коктейль...

Впереди мелькнула красная курточка. По направлению к центру, перебирая стройными ножками, спешила Клотильда. С противоположной стороны к этому месту в окружении свиты пробирался новый хозяин — упитанный низкорослый азиат в позолоченных очках.

Раздались жидкие хлопки и, словно учуяв переломный момент, громко ударил оркестр. Из-за балкона вытянулась взлохмаченная голова и бордовая манишка маэстро, пытавшегося разглядеть нового владельца отеля.

Моколович обернулся к объекту происшествия и чуть не поперхнулся. От толпы служащих, делая глубокую петлю по направлению к латиноамериканцам, спешил молодой человек с прилизанными бриолином бакенбардами. Это был никто иной, как бывший однокашник Сергея по школе ШОН[28] — Агабек Садарян, пропавший за отсутствием информации неизвестно куда...

Темный смокинг, белый кончик носового платка, сверкающие запонки в хрустящих манжетах и, ненароком сверкнувший перстень смешали слова пароля. Моколович в этот момент только злился на своего напарника, не сводившего глаз с лодыжек порхающей горничной...

— В Парагвае невозможно закупить приличного сточи, — не услышав первой части пароля, обратился отзывом Агабек. — Эта прелестная девочка порекомендовала вас, как знатоков национального бодрящего напитка... Будем знакомы: коммивояжер фирмы «Бросильон», ответственный за закуп партии винограда, Фиделине Просачес... Для вас, просто амиго[29] Фиделе, — набриолиненная голова склонилась в поклоне.

Моколович пришел в себя и вплелся в никчемную беседу, после чего было решено поболтать, где нибудь у бара. Как никак пригубить великолепный сточи, это все равно, что побывать на родине...