Настольный вентилятор методично жевал воздух, направляя прохладные струи в сторону Генриха Мюллера. Огибая квадратную голову, воздушные волны слепо упирались в тяжелые шторы, вороша на обратном пути узкие бумажные полоски, лежащие на его рабочем столе...
Группенфюрер сидел в кресле, расстегнув мундир. Упругое подбрюшье с вертикальными линиями черных подтяжек налегало на выдвижной ящик письменного стола. Нацепив велосипедные очки, он анализировал тайную информацию, и беззвучно шевелил при этом губами. Толстый синий карандаш гвоздил пометки на топорщащихся от слабого напора воздуха шифровках.
Было действительно душно в это наступающее лето 1941 года...
Карандаш замер. Очки вздрогнули, выхватив копию трехстрочного сообщения...
... Мною во время следования по курсу Мурманск — пролив Беринга (координаты такие-то... ) 26.05.41. в 07 час. 56 мин. — торпедировано рыболовецкое судно под американским флагом... водоизмещением — 1200 тонн...
... Согласно распоряжению № 54/01 со спасательной шлюпки снят человек, идентичный ориентировкам 4-го управления РСХА.
... Жду дальнейших указаний по выполнению задания по плануJ-21.
Командир подводной лодки U-44W
Генерал мгновенно соединился с морской канцелярией.
— Алло, с вами говорит Мюллер. Кхе-кхе, он самый... Да-да, группенфюрер СС Генрих Мюллер... Понимаю... с каждым бывает... Соедините меня с гросс-адмиралом!.. Гросс-адмирал Редер?! Хайль Гитлер! На борту одной из ваших подлодок находится интересный для 4-го управления РСХА объект... Гиммлер будет не против, если он окажется в Германии...
— Надеюсь, этот человек не немец? — после затяжного молчания откликнулась трубка.
— Он русский... — Стараясь привести новые доводы, Мюллер от напряжения приложился как можно ближе к мембране телефона. — Он — страшный контрабандист!
— Я думаю, не стоит из-за него срывать нашу морскую операцию. Мы сообщим координаты, какой ни будь базы, и забирайте этого недочеловека своими силами!
— Договорились! — Мюллер восторженно распрощался и с чувством остервенения бросил трубку на рычаг. — Чтоб ты провалился, каналья!
На следующий день Генрих Гиммлер, сжимая под мышкой кожаную папку, кинулся в апартаменты вождя. Фюрер был в хорошем расположении духа, внимательно его выслушал и посоветовал не беспокоиться. Все будет, как надо: в добром фатерлянде полный порядок, подчиненный здравому рассудку и историческим решениям своего рейхсканцлера...
Гиммлер ушел не сразу, вынужденный в довершение беседы проглотить натощак получасовую лекцию о преимуществе социализма над режимом английских плутократов. Он был уверен, что добился цели. Однако это было не так. Часом раньше адмирал Редер привел кучу доводов в пользу военно-морской операции «Готвальд», предусматривающей нанесение отрезвляющего укола по дремлющей Америке...
Естественно Адольф Гитлер не любил Америку больше, чем безвестного объекта, томящегося в трюмах немецкой субмарины.
— Mynsten ap-pt!... Ap-ptre-e-e-ten![43]
Скрутив в дугу тонкую антенну флагштока, легкий бриз встопорщил адмиральский штандарт. На бетонном покрытии матросские ботинки сделали разворот на 180 градусов и замерли под лучами летнего солнца. С залива несло морской влагой, йодом, запахом просочившегося соляра и отзвуками утренней поверки на других пирсах...
После разговора с шефом гестапо гросс-адмирал Редер нацепил на телефонную рогатульку трубку, и спросил у появившегося в кабинете адъютанта:
— Что у нас с планом J — 21?
— Субмарина U-44W под командованием капитана Кремера направляется в район Окриджа штата Теннеси...
— Передайте экипажу благодарность за подарок, но пусть не забывают о плане «Готвальд»!
Офицер Ланге клацнул каблуками...
— И еще... на борту подлодки находится объект, задержанный по «моему» распоряжению № 54/01. — Холеное арийское лицо адмирала покрылось пленкой нетронутого злопыхательства. — Я не давал такого распоряжения! Почему кригсмарине выполняет несвойственные ей функции?
— Директива Гиммлера, гросс-адмирал... Сообщение о контрабандисте проходило по линии тайной полиции с использованием вашего факсимиле!
Редер с головы до ног измерил высоту адъютанта, и, откинувшись на спинку резного кресла, глубоко задумался...
«Страшный контрабандист? М-м-да... Уголовными преступлениями занимается совершенно другое Управление РСХА, причем здесь гестапо?»
Впрочем, вступать в явное противостояние со службой СД не имело смысла, и у морского волка на этот счет были веские доказательства...
— До высадки объекта на базу на всякий случай пусть снимут с русского отпечатки пальцев и возьмут показания! Ориентировки переправьте Артуру Нёбе[44]...
Атлантический муссон с утра завернул на континент, дохнул свежим ветром на кроны деревьев, боднул прибрежные камни и тут же исчез с мощными потоками влажных испарений. Над кромкой морского ультрамарина взошло солнце. Под его оранжевыми лучами оживало все морское живое, и только щупальце мыса, уходящее в глубину моря, было окрашено бело-серыми отметинами прибрежных чаек. Сонных, покладистых и молчаливых...
Через десять минут все изменилось. Приветствуя гостей столь высокого ранга, на военных кораблях встрепенулись нескончаемые нити разноцветных флагов. Дружно бухнули пушки, дробным эхом загремел оркестр, и наступила привычная в таких случаях суета...
Беседа между шефом партийной канцелярии Борманом и Железным Германом[45] проходила на свежем воздухе. Зеленый газон, по которому прогуливались вожди Третьего рейха, был идеально подстрижен, умыт утренней росой и располагался вдали от посторонних глаз. Среди которых, наверняка, могли быть «глаза и уши» коварного Гиммлера.
Адъютанты и секретари — все, как на подбор, в черной эсэсовской форме — кучковались на бетонном плацу, у ангара, на достаточном для безопасного разговора расстоянии...
Глава канцелярии утопил в газон подошву своего сапога и развернулся в сторону Геринга:
— Мои источники сигнализируют, что Мюллер продолжает копаться в структуре вашего концерна! Рапорт лежит на столе у рейхсканцлера — ему не нравится, что сталелитейная промышленность на тридцать процентов разжижена частным капиталом!
— Тридцать процентов — это вклады истинных и проверенных друзей Германии! — рейхсмаршал заоловянил взор.
Борман с удивлением посмотрел на товарища по партии и развернулся в другую сторону. Геринг послушно проследовал за ним. Проследовала минутная пауза, прежде чем Борман вернулся к щекотливой теме:
— В рапорте пестрят намеки на экономическую диверсию, и, видимо, с этой подачи Гитлер настаивает на передаче акций под контроль государства! Это порождает неуверенность в операции «Бернхард»[46]. Может... стоит посвятить Мюллера в наши планы?
— Я не доверяю группенфюреру! В тридцать втором он гонялся за мной по всей Пруссии!
Геринг дрожащей рукой приподнял фуражку и манжетой мундира вытер выступивший пот. Его блуждающий взгляд переместился к переносице, и Борману стало ясно, что тучный организм Германа потребовал очередной порции морфия. Но рейхсмаршал собрал свою волю в кулак и с убеждением продолжил:
— Я считаю, что деньги партии вложены надежно и с выгодой для фатерлянда! По «разработке» экономического отдела РСХА все активы фонда будут замещены на ценные бумаги американских корпораций. Затем последует тихая эмиссия в пятьсот миллионов фальшивых фунтов...
— И-и-и...
— И это приведет к финансовому краху империи Черчилля! Банкноты печатаются со скоростью света и хорошо, что Мюллер не знает об этом! Это говорит о высшем классе подготовки!!!
— Какой самый худший вариант комбинации?
— Партийная касса потеряет до двадцати процентов денежных средств! Это конечно много, но если все будет так, как нами задумано, мы получим гораздо больше!
Они не договорили. Где-то в глубине залива с прононсом протрубила сирена. Воздушной тревогой забасили ревуны тяжелых кораблей и на фоне оранжевого солнца проявились туши американских В-17[47]...
— Рузвельт расположился на британских базах, как в собственном доме! — Борман уколол собеседника, но поднявшаяся какофония противовоздушной обороны поглотила ответ.
Покрываясь рваной шапкой зенитных разрывов, бомбёры неумолимо и верно приближались к немецкому побережью...
Не сговариваясь, первые лица Третьего рейха скрылись в ближайшем бомбоубежище...