Крест Сталина

ГЛАВА 80

Весна 1953 года только-только вступила в свои права. И хотя ледяной панцирь на Москве-реке стоял дыбом, начало марта уже вовсю червоточило прорезями первых ручейков... Дачный канцелярский гарнитур не отличался большим разнообразием: письменный стол с неизменным зеленым сукном, секретер, дерматиновый диван и книжные шкафы. Напротив зашторенного окна чернела металлическая дверь с вделанным в центральную часть откидным люком для подачи пищи... Иосиф Виссарионович сидел в добровольном заточении, на диване, в пижаме, просунув замерзающие ступни в мягкие импортные тапочки. Подстаканник невесело играл мельхиоровыми боками, сжимая почти нетронутый остывший чай. Вождь думал...

Световое пятно зеленой лампы высвечивало лежащие на столе аналитические выводы подотдела. Со всем, что было умещено на печатном листе, Сталин ознакомился еще вчера. Подробно и основательно взвешивая все «за» и «против» относительно своих последних шагов. Печально, но факт: будущие жертвы «козлу отпущения» с успехом отгородились от неминуемой плахи. В Ленинграде чекисты начали истерию, удобренную медицинскими терминами. В дело врачей они органически вплели первых лиц колыбели революции. Жданова хватил удар...

Демонстрируя свою возросшую силу, «особосотрудники» самосвалами вывозили с его дачи конфискованное имущество, ценности и валюту, не считая советских купюр, которые никто никогда всерьез и за деньги не принимал...

Да и Молотов выпрямил спину. Даже принес заявление с требованием вернуть из лагерей его жену. Вот такие дела... Генералиссимус, нехотя, подписал приказ о приостановлении ее допросов...

— Разрешите, — в кормушечном зеве появилось откормленное лицо нового начальника личной охраны Игнатьева. — Товарищ Сталин, по вашему приказанию генерал-лейтенант Волков прибыл для доклада!

Через секунду в дачный кабинет проскрипел протезами начальник подотдела.

— Здравствуйте, товарищ Волков... — генсек протянул руку и, не выпуская ее, сопроводил начальника подотдела к дивану. — Сегодня, что-то плохо себя чувствую... Сердце пошаливает...

Разведчик с удивлением посмотрел на вождя. Только при этих признательных словах он впервые увидел следы, нанесенные Сталину безжалостной природой. Седой волос, потускневший взгляд с паутинками прогрессирующей катаракты, подрагивающие запястья — все говорило о торжестве наступающей старости...

— Вот и я думаю, столько здоровья потерял и вот... неужели конец? — Сталин упредил попытки генерала выразить сочувствие. — Не досмотрели мы чего-то... Молотов, Берия и Маленков опять поднимают голову... — Вождь сокрушенно покачал головой: — У них веские документы...

— Могу сообщить, товарищ Сталин, что дела не так уж и плохи, — преодолевая апатию Иосифа Виссарионовича, начальник подотдела вложил в предложение приободряющие нотки. — Есть старая русская поговорка: «И комар лошадь свалит, коли медведь подмогнёт!»

— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась белая как лунь голова.

— На днях Крест совершил гениальный ход! — Волков оглянулся на глазницу в металлических дверях и положил перед генералиссимусом узкую полоску телетайпной ленты. — Он перевел деньги на счет третьему лицу... Поэтому, товарищ Сталин, я считаю, что необходимо...

— Моя школа! — перебил генсек. — Эта бумажка попадет к Берии, и я думаю, его песенка спета!... Ну, Корней... не ожидал! Одним выстрелом убить двух зайцев!

На радостный крик вождя в квадратный проем втиснулась голова Игнатьева. Уши главного телохранителя затормозили дальнейшее проникновение в «святая святых» и настроились на прослушивание отрывков из разговора.

— Очень сек-рэт-ные свэ-де-ния! — генералиссимус потянулся к пепельнице. — Не дай бог, узнает кто... Бэ-рэ-ги-те это сообщение...

Голова ретировалась в предбанник, и Сталин полушепотом выдавил для Волкова последние в своей жизни указания...