Крид: Советник Соломона

Широка и обильна земля Сомали III

Совершенство достигается тренировкой и привыканием. Мы поступаем правильно не потому, что добродетельны или совершенны. Напротив, мы таковы, потому что поступаем правильно. Мы есть то, что мы постоянно делаем. В таком случае совершенство — не поступок, а привычка.

Аристотель

Был рассвет. Первые лучи солнца, робкие и нежные, пробивались сквозь густую пелену ночного тумана, окрашивая небо в пастельные тона. Небо, словно огромный холст, было разрисовано розовыми, оранжевыми и фиолетовыми мазками, которые с каждой минутой становились ярче и насыщеннее.

Море, еще не проснувшееся, мирно спало, его поверхность была гладкой, как зеркало, отражающее небесную палитру. Лишь изредка легкий бриз нарушал эту зеркальную гладь, пробегая по воде и оставляя после себя рябь, словно отпечатки невидимых пальцев. Воздух был свежим и прозрачным, наполненным запахом соли и влажной земли.

На горизонте, где небо сливалось с морем, словно в нежных объятиях, зарождался новый день. Из-за горизонта медленно поднималось солнце, его золотые лучи пробивались сквозь туман, освещая окружающий мир. Туман таял, растворяясь в теплом свете, и мир постепенно пробуждался от сна.

На верфи, где ещё недавно кипела работа, царила тишина. Она была не просто тишиной, а глубоким покоем, словно после бурной бури. Деревянные стапели, на которых ещё вчера стояли недостроенные корабли, теперь были пусты, словно ожидая нового прилива жизни.

Лишь редкие звуки, словно вздохи пробуждающегося дня, доносились откуда-то издалека. Это мог быть шум волн, прибоя о берег, или далёкий крик чайки, парящей над морем. Эти звуки были негромкими, но они придавали этой тишине особую мелодию, делали её не глухой, а пропитанной атмосферой ожидания.

Воздух был пропитан свежим морским бризом, несущим с собой запах смолы и соленой воды. Запах смолы был сильным и терпким, он ощущался ещё с тех пор, когда на верфи кипела работа, когда корабельные мастера строгали доски, скрепляли их мощными гвоздями и пропитывали материал смолой. Запах соленой воды был более мягким, он приносил с собой вкус свободы и приключений, он говорил о море, о путешествиях, о новых горизонтах.

В этом запахе была ощутима история новой верфи, ее труды и мечты. Здесь создавались корабли, которые уходили в плавание, перевозили грузы, делали открытия, боролись с бурями. И даже когда на верфи царила тишина, она была наполнена своей историей, этой мощью, этой мечтой.

Я стоял на берегу, вглядываясь вдаль. Перед моими глазами простирался флот — полсотни фрегатов, готовых к отправлению. Они стояли на якоре, словно величественные птицы, с гордостью выпрямив свои мачты к небу. Солнечные лучи, играя на парусах, превращали их в огромные золотые крылья, готовые унестись в неизвестность.

Эти корабли были новыми, мощными, с высокими мачтами и грозными орудиями. Их корпуса блестели свежевыкрашенной краской, а на палубах ярко сверкали бронзовые пушки, словно глаза хищника. Ещё совсем недавно таких кораблей не было во всём Красном море. А теперь они были символом нового времени, новой эпохи, эпохи могущества и власти одной конкретной страны.

Я слышал шум волн, мягко плещущих о борта кораблей, и чувствовал в себе гордость и трепет. Гордость за свои команды, за свои корабли. И трепет перед тем, что нас ждало впереди. Мы были первыми, кто принес в Красное море такие корабли, и наши враги еще не знали, с чем им придется справиться. Так что этот сюрприз неплохо их удивит.

А после отправятся за дарами Индийского океана, и на их палубах — груды корицы, гвоздики, имбиря, шафрана, черного перца. Я увидел яркие ткани, драгоценные камни, экзотические фрукты, все то, что делало Гуджарат сказочной страной. Я увидел, как эти товары попадут на наши рынки, как они изменят жизнь наших людей, как они принесут процветание и богатство. И это только начало и первый шаг для торговой экспансии в Индию, и самое прекрасное, что нам совсем не нужен сухопутный путь, ибо есть вода. И это всё упрощает, а дальше, кто знает, возможно, мы откроем и что-то ещё. Ибо возможности амбициозных «людей» воистину безграничны!

Мой взгляд зацепился за мощную каракку, разукрашенную в цвета Сомали. Она стояла у самого края верфи, словно величественная птица, готовая взлететь. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь легкую дымку, освещали её бока, заставляя яркие краски играть и переливаться, как драгоценные камни.

Это был настоящий гигант, огромная деревянная махина, покрытая резьбой и яркими красками. Ее мачты упирались в небо, словно гигантские пальцы, а палуба была так широка, что на ней с легкостью мог разместиться целый отряд воинов.

На боках караки красовались изображения мифических зверей и морских монстров, вырезанные из дерева с необыкновенной детальностью. Казалось, они вот-вот оживут и бросятся в атаку, охраняя корабль от врагов.

Она выглядела как искусственный левиафан, выброшенный на берег из глубин моря. Ее громадные размеры и мощь вызывали трепет и восхищение. Невольно захотелось взобраться на ее палубу и почувствовать себя управлять этим морским гигантом, покорять волны и бороться с бурями.

— Что это? — спросил я у одного из моряков, стоящих рядом, желая узнать их личное мнение насчёт "новинки".

— Это каракка, милорд, — ответил безусый парнишка малагасиец лет двадцати. Его темно-коричневая кожа, словно отполированная солнцем, блестела потом, а черные глаза горели живым интересом. Он с гордостью указывал на корабль, словно радуясь тому, что может рассказать о нем более подробно. Сделав небольшой шаг вперед, он с осторожностью погладил рукой деревянную обшивку корабля, словно лаская любимого зверя. Его голос, звучащий с определенной гордостью, был напоен солнечным воздухом и морской солью. Словно он сам был причастен к созданию этого морского гиганта.

— И для чего она нам нужна? — спросил я.

— Она будет служить средством прорыва, милорд, — ответил моряк. — Если флот наших врагов вдруг окажется «чуточку» больше, и мы станем проигрывать, каракка поможет прорваться сквозь их линии.

Я кивнул, видя, как на ее палубах были установлены огромные орудия, готовые осыпать врага свинцом и огнем. Но было еще что-то, что меня заинтриговало.

— А что это такое? — спросил я, указав на небольшие ящики, стоящие рядом с орудиями.

— Это системы подачи огненной смеси, милорд, — ответил парнишка, его глаза заблестели от нескрываемого восторга. — Или же греческого огня, как говорят по ту сторону Красного моря.

Он сделал небольшой шаг вперед, словно хотя бы на миг приблизиться к той опасности, что таилась в этих ящиках. Его рука непроизвольно потянулась к одной из них, но потом он остановился, как будто опомнился.

— Это оружие страшное, милорд, — прошептал он, голос его задрожал от страха и восторга. — Оно может сжечь всё на своем пути.

— Но для врагов нашего флота это будет настоящим кошмаром, — продолжил он, его глаза заблестели от нескрываемой радости. — Они не захотят с ним встречаться.

Удовлетворённо хмыкаю, видимо, новая игрушка пришлась по душе морячкам, но оно и понятно, раз всё сделано с душой и по уму.

— Господин, вас ищет маг-чужестранец. — вновь обратился ко мне безусый парнишка, указывая куда-то в сторону, словно хотел поделиться важной новостью. Его губы сформировали слабую улыбку, словно он радовался тому, что может быть полезным.

Но секунда, и его располовинило магией вдоль, оставляя идеально ровные половинки, что падают на причал, заливая его горячей кровью.

Кровь быстро растекалась по деревянным доскам, окрашивая их в яркий алый цвет. Она была густой и тягучей, словно мед. А воздух наполнился резким запахом крови и железа.

Парнишка упал на причал, его тело разделилось на две ровные половинки, словно его рассек острый нож. Его глаза были раскрыты от ужаса, а на лице застыла гримаса боли. Я стоял на месте, ошеломленный от произошедшего.

Какая-то пара секунд, и я замечаю самого мага, что радостно махал мне с берега рукой. Он стоял на вершине небольшой скалы, словно властелин этого мира, освещенный яркими лучами солнца. Платиновый блондин с мраморной кожей и алыми глазами, так что я мгновенно понял, что передо мной альбинос.

Он был красив, почти нереально красив. Его волосы сверкали на солнце, словно белое золото, а кожа была белоснежной как мрамор. Его алые глаза, яркие и проницательные, словно пронзали меня насквозь.

Но как же странно он был одет! На нем была только одна набедренная повязка, украшенная необычными символами, которая едва прикрывала его белоснежное тело.

Он стоял так расслабленно, так уверенно в себе, словно был уверен в своей безопасности, в своей непобедимости. Он был не просто красив, он был совершенен, словно скульптура из белого мрамора. Его поза была полна грации и силы, каждая линия его тела излучала спокойствие и власть.

Тело чародея украшали антрацитовые рисунки явно магического толка, он был исписан ими с головы до пят. Это были не просто рисунки, это были символы, зашифрованные знания, могущественные мантры. Они покрывали его шею, плечи, руки, грудь, живот, ноги, даже его лицо было украшено несколькими небольшими символами, которые делали его еще более загадочным и недоступным.

— Папа передаёт привет, — на чистой латыни произнёс этот посланник посланника бога. Его голос, словно звон стекла, был холодным и безэмоциональным. Он произносил слова с таким ледяным спокойствием, словно говорил о погоде.

— Иди к чёрту! — отвечаю сухо, рефлекторно готовя молнию в ответ. Мое тело напряглось, мускулы напряглись, пальцы сжались в кулаки. Я был готов к бою, готов к смерти.

— Все там будем… — философски заметил альбинос, перекрестившись на католический манер. Его улыбка была озорной, словно он играл в смертельную игру. Он был убеждён в своей неуязвимости и в том, что он может управлять жизнью и смертью.

Его слова были пропитаны цинизмом и пренебрежением. Он был уверен, что я не смогу ему противостоять, что я буду бессилен перед его мощью.

И вот тогда я понял, что я имею дело не с простым магом, а с чем-то более могущественным. Он был посланником «посланника» бога, и он не считался с моей жизнью.

В моей душе вспыхнул гнев, переросший в ярость. Я был полон решимости сражаться до последнего, даже понимая, что у меня нет шансов на успех.

Альбинос лишь кивнул, и в его алых глазах зажглась не просто улыбка, а нечто более зловещее, словно он в глубине души радовался предстоящей смерти. Он зажёг на кончиках указательного пальца левой руки сферу из чистого света, мгновение, и она уже размером с арбуз. Сфера сияла так ярко, что затмила солнце, освещая все вокруг нежным, но в то же время невыносимо ослепляющим светом.

Миг, и маг отправляет ее в меня, но я успеваю отпрыгнуть. Я чувствовал жжение на коже, словно меня обдало волной жара, но я был жив. А вот карака — нет. Она стояла рядом со мной и вмиг превратилась в огромный факел, охваченный пламенем. Древесина с треском загорелась, и дым поднялся в небо, словно черный вихрь.

Пара секунд, и огромный корабль сгорает за считанные секунды, словно кусок сухой травы под жаром солнца. Он был так величествен еще миг назад, а теперь превращался в огромный факел, охваченный пламенем. Пламя не просто было красным, оно переливалось оранжевыми, жёлтыми и белыми оттенками, словно живой организм, дышащий, пульсирующий и пожирающий всё на своём пути.

Пламя лижет ее мачты. Они трещали и ломались, падая в воду с глухим звуком. Вижу как паруса превращаются в пепел, словно тонкая бумага, под жаром факела. Они летели в воздухе, словно черные птицы, и падали в море, оставляя после себя лишь черный дым. Огромные орудия плавятся от жара, словно пчелинный воск на солнце. Они теряли свою форму, мощь, былую опасность. И превращались в бесполезные куски металла, которые уже не могли защитить корабль от врагов.

Всё происходило так стремительно, словно это было предначертано судьбой. Я видел, как рушатся мечты, как исчезают надежды на победу, как гибнет символ силы и могущества. Но ничего, корабль мы построим ещё, но сначала нужно кое-кому сломать рога.

— Зря ты это сделал, бледнолицый. — делаю уверенный шаг вперёд, моё тело напрягается, мускулы набухают от силы. Я не боюсь смерти, я готов к ней, я готов бороться до конца, да и что есть смерть, когда ты уже умирал, если подумать.

Пара секунд, и маг отправляет в меня еще с десяток сфер света. Они летели ко мне с грохотом, оставляя за собой следы огня и дыма.

Кожа сгорает, волосы испаряются, мышцы обнажаются и тоже осыпаются пеплом. Чувствую лёгкое, но всё нарастающее жжение, словно меня облили раскаленным воском, я чувствую боль, словно меня разорвали на части, но я не отступаю. Делаю еще шаг вперед, и еще шаг, и еще шаг. Мои кости трещат от напряжения, но я иду вперед, словно автомат, запрограммированный на победу.

Какая-то пара шагов, и я уже просто скелет, черный и обгорелый, стоящий перед магом, словно призрак из преисподней. Мое тело уже не может чувствовать боли, но я еще жив. Я вижу его алые глаза, раскрытые от удивления, я слышу его вздох, словно ветер проходит сквозь пустые ребра.

Но вот я чувствую, как мой скелет наполняется силой, как он становится не просто жалким остовом, а оружием. Я чувствую, как в моих пустых глазницах загорается огонь и вспыхивает взгляд самой смерти.

И нет, я не умираю.

Но тут вступает в ход моя чудовищная регенерация. Я чувствую, как по моему телу пробегает волна тепла, как мышцы восстанавливаются, как кожа обрастает заново, как волосы растут с удивительной скоростью.

И вот я уже стою перед ним, целый и невредимый, словно ничего и не было.

— Матерь божья… — затем была какая-то непереводимая ругань на корсиканском. Маг стоял ошеломленный, его алые глаза расширились от удивления. Он не мог поверить в то, что видит.

Он видел перед собой не просто человека, а настоящее чудовище, не просто смертного, а воистину бессмертного. Да, пафосно, но а куда деваться? Ибо таков путь. Почему не использую магию? Тогда высока вероятность, что и порт, и верфи сгорят в синем пламени, а строить их по новой как-то не улыбается. Так что пока старая добрая физуха.

Удар ладонями по ушам мага дезориентировал его, словно ударил по звону. Он зашатался, его алые глаза забегали, он не мог понять, что происходит. Я использовал этот момент слабости.

Без какой-либо спешки я сделал один скупой удар. Мой удар был быстр и мощен. Удар пришелся в грудную клетку мага, пробив ее насквозь.

Я вытащил его сердце, дабы прервать его бренную жизнь с гарантией.

Сказано — сделано.

Сердце мага выпало из его груди с глухим звуком, как камень, упавший на землю. Я опустился на колени и поднял его. Мягко говоря, оно было необычным: казалось сделанным из чёрного мрамора, а внутри него алели жилки, похожие на рубины. Мрамор был прохладный и твёрдый, словно обычный камень, а рубиновые жилки сверкали на солнце, подобно каплям крови.

Оно казалось мне чем-то могущественным и непостижимым. В нём, словно в каком-то безмерном источнике, была заключена сила мага, его жизнь и мощь. Это сердце было не просто артефактным органом протезированного типа, а ключом к его магии и, возможно, моему бессмертию. Я ощущал в нём не только холод, но и нечто мрачное и по-своему зловещее.

Это было сердце «дьявола», и я держал его в своих руках. Вот только откуда оно у «посланника» бога на земле?

Как любопытно.

Я держал его в своих руках и вглядывался в него. В нем было что-то необычное, что-то непостижимое. Это было не просто сердце, а настоящий тёмномагический артефакт протезированного типа. Я чувствовал, как в моей душе загорается интерес, желание раскрыть эту тайну, желание понять, что это такое. Возможно, даже моё обучение магии подождёт, ибо здесь такое! И это нужно исследовать как можно скорее. Но сначала война, как бы ни было грустно это призвать, но она вне очереди, ибо опять начнут дёргать, что-то требовать, а у меня проблемы с контролем гнева, так что лучше сразу сделать хорошо и заниматься своими делами и прочими изысканиями.

— Значит, благодарить за привет стоит Папу? Что ж, я запомню, а, возможно, и запишу, и как только мы пересечем Красное море и Каир, то сразу же наведаемся в гости в Рим, ибо негоже оставлять подобные «дары» без внимания. — Я лишь загадочно улыбнулся, а карака на заднем фоне тем временем окончательно догорела, ну а я всё же заметил, что остался без одежды, зато с новой кожей и полным отсутствием загара, но это уже мелочи.