Глава 9

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно

Я бы запретил,

Я прошу тебя, как брата,

Душу не мути…

Геннадий Шпаликов

Вечер в гостинице наступает быстро. Тем более, что номер мне нынче сняли не такой роскошный, как в первый раз. Ну, так тогда им от меня было нужно, а нынче я свои задачи выполнил. Подробное описание возможных использований собак разных пород, суть и техническое обеспечение собачьих питомников, возрождение науки о запахах — одорологии… Я много там чего написал. Да и бриллианты представил на блюдечке с голубой каемочкой.

Так что номер скромный. Вместо телевизора — радиоприемник с длинными и короткими волнами настройки, кровать явно одноместная, в туалете всего лишь душ. Да и мебель пожиже: кресло, стул и круглый столик у окна. Зато из окна вид! Вид на закатную Москву. Покуролесил я в ней в прошлой жизни, покуролесил!

Вот, покуролесивши этак с неделю, выходит он однажды ночью, и прямо в дом к тестю, а в руках у него по пистолету…

Откуда цитата? А я помню: Салтыков-Щедрин М. Е., Губернские очерки, 1857.

А закажу-ка я себе ужин в номер. А чё, деньги есть. Галкина в будущем номере журнала «Юность» на вопрос «Что делать, если нельзя, но очень хочется?» «Дорогой друг! Если нельзя, но очень хочется, то — можно». Но это позже, при Полевом.

Звоню по внутреннему телефону, сообщаю о своем намерение поужинать в одиночестве. Через несколько минут появляется халдей. Что это я — не халдей, а скромный советский официант в манишке под черным фраком и во всем черном: туфли, носки, брюки и бабочка. В руках два меню, одно винное. Так сказать парень исполняет и должность сомелье[10] по совместительству. Откуда знаю? В прошлой жизни работал одно время в Ялте на этой должности, делал рекламу крымским винам. О том, что в конце этого биографического этапа продал погреб коллекционных вин заезжему американцу, умолчу. Потом несколько лет не решался в Крым приезжать.

Но что же выбрать из богатого меню? Оливье брать не буду, жирный — спать будет тревожно. Возьму-ка я осетрины на вертеле, пиалу царской ухи с сухариками да алма-атинских яблок на десерт, благо зубы пока не шатаются, да и желудок у нового тела вполне мужественный, на перловке армейской натренированный.

— А из выпивки? — спрашивает халдей.

Что пьет на ночь уважающий себя афери… тьфу — милиционер? А пьет он на ночь кагор. И вкусный, и по мозгам не бьет.

Только не тот кагор, что производят в СССР, не то крепленное десертное вино темно-красного цвета, которое производится в любой стране методом тепловой обработки. Нет, вечером надо пить кагор или, правильнее, каор из Франции — красное сухое вино, которое производится в окрестностях Каора в долине реки Ло. Когда своего вина в России еще не производили, эту алкогольную продукцию импортировали. Священный Синод признал кагор в единственным вином, которое можно использовать для церковных нужд.

Даже уважаемый мной Петр I, страдавший от заболевания желудка, стал пить каор по настоянию врачей. Еще одна причина того, почему в храмах России стали использовать для служения этот сорт напитка: вино разбавлялось водой, но даже после этого напиток сохранял своей насыщенный вкус, аромат, цвет — настольно он был густым, экстрактивным.

— Что, нет каора? Есть Бордо. Какое? Мерло? Пойдет, несите бутылку.

Ожидаю тележку с расторопным служащим и думаю о том, что у богатого человека и в СССР есть возможность жить, как я привык в прошлой жизни — ни в чем себе не отказывая. Да, я — сибарит! Люблю вкусно поесть, мягко поспать. Но в целом я скромен, особых запросов не имею. Не нужны мне яхты или замки, мне вполне хватит трехкомнатной квартиры и хорошей машины. Только квартира пусть будет Сталинской постройки, а авто немецкого производства.

Огромное окно возможностей. Даже в СССР, не говоря уж о покупке акций технологических гигантов, таких как Microsoft, Amazon и Apple. Например, «изобрести» банальные костыли из металла — локтевые. Аппарат Елизарова подсказать (если он еще не существует) хорошему хирургу. Чайник с кофейником сделать по принципам двадцать первого века. Но в СССР копейки заплатят за изобретения, а возиться с патентами, время тратить — только в убыток.

Тем ни менее попробую себя в писательстве. Они в СССР живут по местным меркам роскошно. Да и комфортно мне в их среде, как было комфортно в среде журналистов, когда я еще пытался жить честно…

Но тут в дверь постучали и тележка, крытая белыми салфетками, въехала в номер. И я, еще род впечатлением тюремной баланды, на полчаса забыл о реальности. Ну так вкусно же!


Утром я принял душ и голышом подошел к окну. Красива Москва, но видал и покрасивше. Прага, Стамбул, Рим, Флоренция… Мирный мир очень красив и безобразен, повидал. А вот не растерять впустую новую возможность в новом и здоровом теле… Надо постараться!

Взял журнал, изучил последнюю страницу.

Адрес редакции: Москва. Г-69 БЛ- Воровского 52.

Телефон: Д 5-1783Py1101111c11 не возвращаются.

А 00126. Подписано 1: 1101111111 24 I-1010 г. Тираж 100 000 1-1113.

Над. Мг 241. Заказ N; 3032.(I)(1p:.1a1‘ бумаги 84Х10811ь. 133 м.:1. 8,-3.1.

Псч..1.1.'.3,53.

Ничего себе — тираж аж 100000. Гигантская цифра для журнала в будущем. Так это еще при Катаеве, а вскоре Борис Полевой придет, фронтовик. Все нормальные люди моей эпохи читали его «Повесть о настоящем человеке»! И тираж в восьмидесятые достигнет трех с лишним миллионов, 3 100 200. И будет раскупаться мгновенно.


Еще с вечера я набросал свои черновые предложения редакции.

Конечно рассказ, даже — этюд про Последнего Волка.

Где-то так начать:

Он подошел к шелестящим на морозном ветру флажкам, понюхал их, тяжело втягивая худые бока. Флажки были обыкновенные, красные. Материя на ветру задубела и пахла не очень противно: человек почти не чувствовался. Он пригнул остроухую морду и пролез под заграждение. Флажок жестко погладил его по заиндевевшей шерсти. Он передернулся брезгливо и рысцой потрусил в лес, в бесконечно знакомое ему пространство.

Лес глухо жужжал, стряхивая лежалые нашлепки снега с синеватых лап. Тропа пахла зайцами и лисой. Все наскучило. Где-то подо льдом билась вода. Он присел около сугроба, приоткрыл седую пасть и завыл жутко и протяжно, сжимая худые бока. Ребра туго обтягивались шкурой, и казалось, что кости постукивают внутри. Он лег, перестал выть, прикрыл тусклые глаза, проскулил по-щенячьи. Мягкими иголочками взметалось в снегу дыхание. Мохнатая ветка над головой закачалась укоризненно, стряхнула пухлый налет снега. Тогда он встал и, тяжело ступая, ушел куда-то, не озираясь и не прислушиваясь.

И закончить трагически:

Мужественный человек заверещал по-заячьи и, как его пес? упал в снег. Тогда волк остановился. Остановился, посмотрел на человека, закрывшего голову руками, на пса поодаль, сделал движение к черной железине пистолета — понюхать, но передумал. Повернулся и пошел в лес, устало, тяжело. Он снова был худым, и снова гремел его скелет под пепельной шкурой.

Он шел медленно, очень медленно, и человек успел очнуться, успел притянуть к лицу пистолет, успел выстрелить, не вставая. Он был человек и поэтому он выстрелил.

Ну еще стихотворение, чтоб до костей пробрало — на грани фола. Свое прошлое о том, как пропаганда исказила образ Ленина.

Вода живая — выдумка и сказка,

Мозг заспиртованный никто не возродит…

Заходишь в это здание с опаской,

Там мумия великая лежит.

И подступает к горлу горьким комом

Величие печальное его…

Что-то в этом роде. Не опубликуют, конечно, но заинтересуются.

А для публикации что-нибудь простенькое, душевное. Вот это, например:

Стою на берегу залива

И сам себя понять боюсь.

Рыбачьи лодочки тоскливо

Мою вычерпывают грусть…

И предложить объемное произведение. Главное, чтоб в план поставили, а я напишу к сроку. А пока — синопсис:

«Сознание бывшего уголовника после смерти попадает в тело погибшего при ограблении демобилизованного военного, капитана. И он, восстановив память, идет работать в милицию…»

Где-то так. И название: «Криминальная история бывшего мертвеца».

Ну, пора собираться. Интересно, кто будет дежурным в редакции, кто меня встретит?


Загрузка...