Крылья Тьмы

ГЛАВА 19

Путешествие Бека Омсворда за последние два дня было не столь богато событиями, как поход Квентина, но оно было столь же удивительным.

Покинув оборотней и ведя за собой Грайан, он продолжил свой путь в глубь гор Алётра Арк, примирившись с призраком Трулза Рока в качестве незваного гостя. Плащ с капюшоном и разбросанные по замерзшей земле кости — эта картина не шла у него из головы, превратившись в навязчивое видение, от которого невозможно было избавиться. Он вспоминал своего друга, его несравненную силу и непоколебимую поддержку. Хотя большую часть времени Трулз Рок присутствовал незримо, он всегда внимательно следил за Беком, выполняя обещание, данное друиду.

Его смерть казалась невероятной. Хотя Бек и говорил себе, что это так, что с этим надо смириться, но не мог избавиться от ощущения, что Трулз вот-вот появится вновь, неожиданно, как всегда. Бек ждал его за каждым поворотом, искал в каждом затененном месте.

Так прошел тот первый день, это было похоже на сон, в котором Бек шагал рядом со своей отсутствующей сестрой и призраком утраченного друга.

К наступлению ночи он был совершенно вымотан, пройдя так много и почти не отдыхая. Он очень мало думал о Грайан, его сестра приняла жесткий темп, который он задал, совершенно забыв, что она не могла говорить и потому не пожаловалась бы. Внезапно осознав свою небрежность, он присел и осмотрел ее ноги. Они были еще не сбиты, и он решил покормить ее. Она почти ничего не ела, только пила воду, но ему удалось также заставить ее проглотить немного размятого сыра с хлебом. На его взгляд, она не изменилась, но он не знал, что происходит в ее голове. Бек провел кончиками пальцев по ее щекам и лбу и поцеловал ее. Ее чужие глаза смотрели сквозь него на что-то, чего ему не дано было видеть.

Затем он с жадностью поел сам, выпив немного эля, который нашел в запасах Трулза. Ночь опустилась на землю, и на небо высыпали звезды. Бек закутал Грайан в плащ и сел рядом, обняв сестру одной рукой, будто защищая. Он не знал, что для нее сделать. Его не оставляла мысль о том, что есть, должно быть, нечто, чего он не пробовал, что могло бы вывести ее из состояния ступора. Знать бы только, что именно. Он верил, что у этой загадки есть ответ, ему нужно лишь найти его.

Немного погодя он запел ей, его голос звучал чуть громче шепота, словно Бек боялся потревожить ночь. Он пел песни, которые помнил с детства, песни, которые пел ребенком с Кораном и Лирой в их доме. Это было так давно и так далеко. С тех пор прошли годы. И целая вечность с тех пор, как они с Квентином отправились в это путешествие.

Повинуясь импульсу, он попытался применить песнь желаний. Быть может, магия сможет воздействовать на Грайан. Это было самым сильным из всего, что их связывало, их общее наследие. Если ему не удавалось добраться до нее никаким другим путем, возможно, он сможет дотянуться до нее так. Он никогда не использовал свою магию таким образом, но знал из истории рода Омсвордов, что другие до него делали это. Весь фокус был в том, чтобы найти щель в броне ее отчужденности, пробраться мимо всех ее защитных сооружений туда, где пряталась она сама. Если бы он смог достучаться до нее, то дал бы ей знать, что ее брат — рядом.

Он стал напевать ей, сначала это было не более чем мурлыканье, тихая и нежная мелодия, чтобы успокоить и подбодрить ее. Он слился с ночью, стал одним из ее звуков, неотъемлемой составляющей окружающего мира. Постепенно его пение становилось более личным, в нем зазвучали слова: ее имя, его имя, их утраченная семья. Он придерживался тех воспоминаний, которые, как он думал, заставят ее улыбнуться, или, по крайней мере, тосковать по тому, что она потеряла. Он не использовал ее известного имени — ведьма Ильзе. Он звал ее Грайан, а себя — Бек и недвусмысленно связывал их друг с другом. Брат и сестра, семейные узы навсегда.

Очень долго, медленно и терпеливо он работал над тем, чтобы привлечь ее к себе, найти путь внутрь ее разума, зная, что это будет нелегко, что она будет сопротивляться. Он заставил себя повторять одни и те же фразы снова и снова, слова, которые, как он думал, смогут вызвать отклик, давая ей повод потянуться к нему. Он играл с цветом и светом, с запахом и вкусом, которые привносили в его музыку ощущение мира, жизни и ее даров. «Вернись ко мне, — пел он ей снова и снова. — Выйди из этих теней, и я помогу тебе».

Но все было безуспешно. Она смотрела на огонь, на него, на ночь и не мигала. Она смотрела сквозь окружающий мир в пустоту, которая отгораживала ее от настоящей жизни, и не вышла на его зов.

Разочарованный, изнуренный, он сдался, пообещав себе, что вновь попытается завтра. Бек верил, что сможет сделать это.

Он откинулся назад — и через несколько секунд уже спал.

На следующий день они забрались еще выше в горы, обнаружив, что тропа, которой они шли, напоминает извивающуюся змею, изобилуя резкими поворотами и крутыми, труднопроходимыми подъемами и спусками. Грайан покорно следовала за ним, но в трудных местах ее приходилось тащить. Дело шло туго, а небо на западе темнело: приближалась буря.

Однажды он услышал рев огромного оползня откуда-то издалека, и после этого линию горизонта на востоке затянуло густой пылью.

К ночи начался дождь. Они укрылись под ветвями огромной ели, улегшись на ложе из опавших иголок, которое оставалось теплым и сухим. Когда зарядил дождь и похолодало, Бек закутал Грайан в плащ и еще раз спел ей, и опять она смотрела сквозь него куда-то вдаль.

Этой ночью он лежал без сна гораздо дольше, прислушиваясь к тихому шелесту дождя и размышляя о том, что же ему делать. У него не было никакого представления ни о том, куда он забрался, ни о том, куда направлялся. Он продолжал идти потому, что верил словам оборотней. Он идет к чему-то, а не от чего-то. Его несло по течению вместе с беспомощной сестрой, а его друзья и союзники были разбросаны по свету или мертвы. У него было одно — единственное оружие, один талисман, одна опора, на которую он мог полагаться, но никакого ясного понимания, как можно ее использовать.

Он был так одинок, что чувствовал: никогда ему не найти ни утешения, ни покоя.

Он уснул, лишь когда окончательно изнемог.

Утренний рассвет был тусклым и серым, став отражением его настроения. Бек поднялся вялым и подавленным, и они снова пустились в путь. Буря догнала их в полдень, промчавшись мимо высоких вершин и устремившись вниз по склонам, на которые они взбирались. До этого Бек спустился почти на тысячу футов, поскольку извилистая тропа углубилась в ущелье, глубоко разрезавшее гору. Теперь же, когда разошелся ветер и холод пронизывал его до костей, он снова очутился высоко на склоне, и вокруг не было никакого убежища. Он прибавил шагу, потащив за собой Грайан. Ему не хотелось оказаться на открытом месте, если пойдет снег.

Вскоре так и случилось, но хлопья снега были крупными и ленивыми, и путь впереди по-прежнему был виден. Бек поднажал на спуске, намереваясь добраться до участков, заросших деревьями, что располагались ниже. Не успел он этого сделать, как буря обрушилась сверху ослепляющей пеленой мокрого снега и дождя. Все, что было дальше дюжины ярдов от них, просто исчезло. Деревья обратились в призраки, то появлялись, то исчезали по обе стороны тропы. Бек крепко держал Грайан за руку, боясь случайно выпустить: в такую метель он мог легко потерять ее.

Шторм крепчал. Мокрый снег с дождем превратился в буран. Снежный покров под ногами начал расти и вскоре достиг двенадцати дюймов даже на продуваемых ветром открытых местах. Видимость ухудшилась настолько, что он стал пробираться ощупью от дерева к дереву. Он и рад был бы укрыться в убежище, если бы смог найти хоть что-нибудь на него похожее, но в ослепляющей круговерти вьюги все выглядело совершенно одинаково.

Затем он споткнулся, упал и выпустил руку Грайан. В одно мгновение она пропала. Она исчезла в окружающей белизне, похищенная метелью вместе с его верой в свою цель. Он поискал ее на ощупь, сначала в одном направлении, затем в другом; вокруг него все было белым и пустым, все было совершенно одинаковым. Он не мог найти ее. Паника захлестнула его, когда он хватался за снежные хлопья и воздух, и он закричал. Это был крик отчаяния и беспомощности, гнева и разочарования, которые он носил в себе так долго. Бек кричал потому, что дошел до точки и ему было совершенно все равно, что с ним станет дальше.

В это мгновение перед ним возник какой-то призрак, огромный и темный, поднявшийся подобно неведомому чудовищу, пробудившемуся ото сна, чтобы положить конец вторжению в его вотчину. Бек отпрянул от него, пораженный и объятый ужасом. И тут же его рука задела сестру. Он прильнул лицом к ее лицу, чтобы увериться в том, что не ошибся, звал ее по имени. Ее бледное лицо было совершенно безучастно. Она стояла на коленях в снегу, покорная судьбе и ни капли не взволнованная происходящим.

Слезы облегчения хлынули из его глаз, когда он поднял ее на ноги, держа ее руки в своих, затем, решив, что этого недостаточно, он обнял ее. Бек утер слезы рукавом и стал искать глазами призрак, благодаря которому нашел ее. Он был прямо перед ним, но выглядел не таким большим и уходил прочь. Бек уставился ему в спину, чувствуя что-то знакомое, узнаваемое. Призрак исчез и появился вновь, довольно далеко, но похоже было, что он чего-то ждет.

Затем он внезапно повернулся и поманил Бека.

Почти не осознавая, что делает, юноша повиновался. Обе его руки прочно сомкнулись на тонкой талии Грайан, и он вновь тронулся в путь, во мглу.

— Вот так я и нашел тебя, — закончил он, передавая мех с элем Квентину, чувствуя, как терпкая жидкость согревает его горло и желудок. — Не знаю, как долго я бродил там, но мой проводник всю дорогу оставался впереди, явно ведя меня к чему-то, не давая сбиться с пути. Не знаю, куда вел меня этот путь, но через некоторое время это уже не имело значения. Я знаю, кто это был.

— Трулз Рок, — сказал его брат.

— Именно так я думал тогда, но сейчас я уже не вполне в этом уверен. Трулз погиб. Он стал частью сообщества оборотней и больше не имеет индивидуальности. Возможно, я просто хочу верить в то, что это был он. — Бек покачал головой. — Не думаю, что это имеет значение.

Они сидели, прижавшись друг к другу, в неглубокой пещере, располагавшейся в боковом склоне горы. Бек разжег огонь, и костер давал немного тепла и устойчивое пламя, освещавшее их лица. Грайан сидела сбоку, уставившись в ночь невидящим взглядом. Время от времени Квентин посматривал на нее, не вполне еще уверенный в том, что она безопасна.

Квентин в очередной раз хорошенько отхлебнул из меха с элем. Его лицо, наконец, приобрело привычный цвет. Он почти оледенел, когда набрел на Бека с Грайан. Бек немедля укутал его в свой плащ и нашел для них убежище. Огонь и эль вернули Квентина к жизни, и последний час они провели, рассказывая друг другу обо всем, что случилось после сражения в развалинах Погребенного Замка. Они все еще старались привыкнуть к мысли, что произошло невозможное и братья вновь нашли друг друга.

— Я никогда не думал, что ты мертв, — сказал Бек, разрывая воцарившуюся непродолжительную тишину. — Я никогда в это не верил.

Квентин усмехнулся, и это напомнило ту знакомую самоуверенную улыбку, которая так ярко отличала его.

— То же самое и я думал о тебе. Тамис сказала мне, что оставила тебя за пределами руин, что с тобой все будет в порядке. Но то, что ты обладаешь магией, — это другое дело. Я все еще не вполне верю в это. Ты уверен, что ты — Омсворд?

— Настолько, насколько это возможно, после того как услышал все, что сказал мне Странник. — Бек откинулся назад, опершись на локти, и вздохнул. — Я и сам вначале не верил. Но после того первого противостояния с Грайан, когда я ощутил, как магия просто рвется из меня наружу, исчезли все сомнения.

— Итак, она твоя сестра.

Бек кивнул:

— Да, Квентин.

Горец медленно покачал головой:

— Н-да, вот уж чего мы представить не могли, отправляясь в это путешествие. Что ты предполагаешь делать с ней теперь?

— Взять ее домой, — ответил Бек. — Обеспечить ее безопасность. — Он взглянул на Грайан. — Она очень ценна, Квентин. Помимо того, что она моя сестра. Я не знаю, в чем ее значение, но она нужна. Странник настаивал на этом, когда умирал, и после, когда вернулся призраком. Он что-то знает о ней, чего не говорит мне.

— Удивительно.

Бек улыбнулся:

— Полагаю, то, что Странник хранит тайны, вовсе не необычно, не так ли? Может быть, для нас с тобой сюрпризы закончились.

Квентин выдохнул белое облачко, которое поднялось в прохладную ночь.

— Я в этом не уверен. Никогда не знаешь наверняка. — Он помолчал. — Как ты думаешь, кто-нибудь еще выжил? Или все наши мертвы, как друид и Патринель?

Бек промолчал. Все эльфы погибли, кроме Киана и, возможно, Арена Элессдила. Райер Орд Стар, может быть, еще жива. Крылатые Всадники. И конечно, оставались еще скитальцы.

— Мы с Трулзом видели, как «Ярл Шаннара» полетел в эти горы, — решился Бек. — Может быть, скитальцы все еще ищут нас.

Квентин устремил на него тяжелый взгляд:

— Возможно. Но если бы ты был на месте Редден Альт Мера, что бы ты делал в этой ситуации: отправился искать нас или полетел бы отсюда — чем дальше, тем лучше?

Бек размышлял над его словами с минуту.

— Не знаю. Я не думаю, что Руэ Меридиан бросила бы нас. Думаю, она заставит своего брата поискать.

Квентин фыркнул:

— Как долго? С кораблями мвеллретов на хвосте? При их превосходстве двадцать к одному? — Он покачал головой. — Надо смотреть на вещи реалистично. У них нет повода считать нас живыми. Они сами были пленниками и не захотят рисковать, чтобы вновь угодить в плен. Было бы глупо не удрать после всего этого. Я бы не стал обвинять их. Я бы сделал то же самое.

— Они будут искать нас, — настаивал Бек.

Квентин рассмеялся:

— Мне известны занятия получше, чем пытаться разубедить тебя, брат. Однако смешно: предполагается, что я — оптимист.

— Все меняется.

— С этим трудно спорить. — Горец выглянул наружу, в снегопад, и сделал неопределенный жест. — Предполагалось, что я буду присматривать за тобой, помнишь? Не слишком-то я преуспел. Мы расстались, и я помчался в другую сторону. Я даже не думал искать тебя, пока не стало слишком поздно. Ты должен знать, как я сожалею о том, что не сдержал свое слово.

— О чем ты говоришь? — выпалил Бек, в его голосе прозвучал металл. — Что еще ты мог сделать помимо того, что сделал? Ты остался в живых, а это было непросто. Кроме того, предполагалось, что я тоже буду за тобой присматривать. Такой был договор.

Они с вызовом смотрели друг на друга. Затем напряжение спало, и они улыбнулись друг другу, как люди, прошедшие трудный путь и узнавшие себя лучше, чем кто бы то ни был.

Бек рассмеялся:

— Трус.

— Слабак, — парировал Квентин.

Бек протянул руку:

— В следующий раз у нас получится лучше.

Квентин ответил на его рукопожатие:

— Гораздо лучше.

Тут ветер сменил направление и швырнул снежные хлопья в их лица. Они наклонили головы, укрываясь от его секущих порывов, а костер погас. Затем все опять успокоилось, и они выглянули в темноту, ощущая, как начинает сказываться накопленная за день усталость, снимая возбуждение, подводя их ко сну.

— Я хочу домой, — тихо произнес Квентин. Он посмотрел на Бека тусклым взглядом, полным застарелой печали. — Бьюсь об заклад, ты в жизни не ожидал услышать подобное от меня, не так ли? — Бек пожал плечами. — Я вымотался. Я слишком многое повидал. Я видел, как Тамис и Патринель умирали прямо передо мной. И другие эльфы. Я так долго боролся за то, чтобы выжить, что уж забыл, когда занимался чем-нибудь еще. Меня тошнит от этого. Я не хочу больше чувствовать магию меча, которой так жаждал. Этой волны огня, которая захлестывает меня, сжигая все остальное.

— Я понимаю, — сказал Бек.

Квентин взглянул на него:

— Полагаю, да. Через некоторое время магии становится слишком много. И в то же время недостаточно. — Он огляделся по сторонам. — Я думал, что это будет нашим великим приключением, нашим посвящением в мужчины, историей, которую мы будем помнить всю свою жизнь, которую будем рассказывать нашим детям. А сейчас я хочу одного — забыть об этом. Хочу вернуться к тому, что было раньше. Вернуться домой и остаться там.

— Я тоже, — согласился Бек.

Квентин кивнул и отвернулся.

— Я не знаю, как это сделать. Боюсь, что уже ничего не выйдет.

— У нас получится, — сказал Бек. — Не знаю как, но получится. Я должен вернуться домой и доставить туда Грайан. Я обязан — так сказал Странник. Это кажется безумием. Друид умер, он не может помочь. Трулз Рок остался здесь. Большинство тех, с кем я пришел сюда, мертвы, а остальных разбросало по свету. Пока я не встретил тебя, я был совсем один. Какие у меня шансы? Но ты знаешь, я просто сказал себе, что найду способ. Я не знаю какой, но я найду его. Я пройду пешком всю дорогу домой, если придется. Прямо через Синий Раздел. Или полечу. Или поплыву. Это не имеет значения. Я найду способ.

Он посмотрел на Квентина и улыбнулся:

— Мы добрались сюда. Мы пройдем и остаток пути.

Это были смелые слова, но они прозвучали верно и были необходимы как обереги против страха и сомнений. Бек и Квентин боролись за малейшие шансы, за клочки надежды, за последние нити мужества. Эти слова дали им всего понемногу. Никто из них не хотел ставить их сейчас под вопрос. Взгляни слишком пристально на зубчатые стены — и увидишь трещины. Не это им было нужно. Они оставили эти слова нетронутыми.

Они нашли поддержку друг в друге, и это было лучшее, что им довелось найти. Затем братья отошли ко сну.

Рассвет был облачным и серым, обещание нового снегопада отражалось в бесцветном полотне медленно расцветающего дня. Воздух был хрупким от холода. Они проглотили завтрак, обменявшись лишь немногими словами, собирая всю свою решимость. Уверенность, которая приободрила их предыдущей ночью, рассеялась подобно туману в лучах солнца. Перед ними лежали горы в бесконечном чередовании вершин и долин.

— Пора бы и трогаться, — пробормотал Квентин, поднимаясь и вешая меч Ли через плечо.

Бек поднялся и проделал то же самое с мечом Шаннары. Он почти уже не думал о талисмане; казалось, он выполнил свою задачу в этом путешествии и стал бременем. Он бросил смущенный взгляд на Грайан, понимая, что может сказать то же самое и о ней, и, определенно, подумал так не единожды.

Решив пройти как можно больше до следующей бури, чтобы не быть застигнутыми ею на открытом месте, они взяли быстрый темп. Замерзшая земля хрустела под сапогами, подобно старым костям, снег сохранял отпечатки их следов. Если преследователи все еще выслеживают их, им не составит никакого труда обнаружить беглецов. Бек поразмыслил над этой возможностью и выбросил эти мысли из головы. Оборотни обещали ему, что его преследователям не позволят идти за ним. Не было никакого основания полагать, что покровительство горных духов простиралось столь далеко, но юноша был измучен и ему необходимо было верить в это, чтобы сохранить присутствие духа. Поэтому он позволил себе поверить в это.

Они устало тащились по горам до полудня. Горизонт оставался неизменным. Земля, казалось, лишилась жизни. Один раз они увидели птицу, которая летела очень далеко от них. В другой раз в тенистом лесу они слышали плач какого-то существа. Все остальное время их окружала лишь тишина, глубокая, всепроникающая, нетронутая.

Время текло, как воск со свечи, и у Бека падало настроение. Он уже не видел смысла в том, что они делали, их поход не имел цели. Бек понимал, что движение само по себе давало им цель и поддерживало в них жизнь. Но бесконечность этой горной гряды и кошмарное чувство одиночества, которое она вселяла в них, порождали в нем все большую уверенность в том, что они просто оттягивают неизбежное. Им никогда не выйти из этих гор. Им никогда никого не найти из обреченной экспедиции «Ярла Шаннары». Они были пойманы в ловушку миром ночных кошмаров, который обманет их, сломит и, в конце концов, уничтожит.

Он прикидывал, сколько они еще протянут, когда в небе на севере появилась темная точка, размытая и далекая. Она быстро увеличивалась в размерах, приближаясь к ним, принимая знакомый вид. Радость узнавания переполнила Бека, и чувство безнадежности, которое безраздельно владело им лишь несколькими мгновениями раньше, исчезло, подобно старому пеплу в новом пламени.

Когда эльф-охотник Предд резко направил Обсидиана вниз, а его тонкая рука с поводьями поднялась в приветствии, Бек поверил, что, несмотря на все сказанное им до этого Квентину, их, может быть, ожидает еще не один сюрприз.