Крылья Тьмы

ГЛАВА 29

Она пряталась в самом темном месте, которое смогла найти, но в окружавшей ее черноте жили существа, которые преследовали ее. Она не знала, что это было, но понимала, что не должна смотреть на них слишком пристально. Они были опасны, и если они поймают даже ее мимолетный взгляд, они набросятся на нее как волки. Поэтому она стояла совершенно спокойно и не глядела на них, надеясь, что они уйдут.

Но они отказывались уходить, и она обнаружила, что попала в ловушку, выбраться из которой невозможно. Ей было шесть лет, и эти существа в темноте были монстрами в черных плащах. Они долго преследовали ее, с такой настойчивостью, что она понимала: они никогда не остановятся. Она думала, что если ей удастся пробраться мимо них и найти дорогу домой, к своим родителям и брату, то снова окажется в безопасности. Но они не позволили ей уйти.

Она ясно вспомнила свой дом, его комнаты и залы. Он был не очень велик, но дарил ощущение тепла и безопасности. Родители любили ее и заботились о ней, а она присматривала за своим младшим братом. Но она подвела их всех. Она убежала от них, покинула свой дом, потому что за ней пришли черные существа, и она знала, что если останется, то умрет. Ее бегство было быстрым и бессмысленным, оно увело ее от всего, что ей было знакомо, сюда, в эту пустую черноту, где она не знала ничего.

Время от времени она слышала, как брат зовет ее издалека. Она слышала голос Бека, хотя это был голос взрослого, а она знала, что брату лишь два года и он умеет говорить всего несколько слов. Иногда он пел ей песни о детстве и доме. Она хотела позвать его, сказать ему, где находится, но боялась. Если бы она произнесла хоть слово, издала бы один-единственный звук, существа в темноте узнали бы, где она, и пришли бы за ней.

У нее не было ни чувства времени, ни ощущения пространства. Она забыла, что за пределами места, где она пряталась, существует мир. Исчезло все действительное, и оставались только ее воспоминания. Она льнула к ним, как к золотым нитям, испускающим яркое, сильное сияние в темноте.

Однажды Беку удалось найти ее, прорвавшись сквозь мрак со слезами, которые смыли тех, кто охотился за ней. Ей открылся путь, сотворенный его нуждою, столь сильной нуждою, что даже черные существа не смогли противостоять ей. Она отправилась по этому пути и вновь нашла его, сердце его разрывалось от горя, когда он смотрел на своего раненого маленького песика, лежащего рядом. Она сказала ему, что вернулась, что больше не покинет его, и применила свою магию, чтобы исцелить его щенка. Но черные существа все еще поджидали ее, и когда она почувствовала, что его нужда в ней стала ослабевать и дорога, которую он открыл, стала закрываться, она была вынуждена бежать назад в свое убежище.

Итак, она спряталась снова. Дорога, по которой она добралась до него, закрылась и исчезла, и она не знала, как открыть ее вновь. Она полагала, что ее должен открыть Бек. Он сделал это однажды, должен сделать это опять. Но Бек был всего лишь ребенком и не понимал, что с ней случилось. Он не осознавал, почему она прячется и насколько опасны черные существа. Он не знал, что она в ловушке и что он — единственный, кто может освободить ее.

— Но когда ты сказал, что прощаешь меня за то, что я оставила тебя, я почувствовала, что все начало меняться, — сказала она ему. — Когда ты сказал, как я нужна тебе, что, не возвращаясь, я вновь покидаю тебя, я почувствовала, что мрак стал отступать, а черные существа — истины, которых я не могла вынести, — исчезать. Я слышала твое пение и ощущала, как ко мне пробивается магия и окутывает, будто мягкое покрывало. Я думала, что если ты сможешь простить меня за то, что я оставила тебя, тогда я вынесу все, что сотворила помимо этого.

Они сидели в темноте, там, где все это началось, спрятавшись в углу капитанской каюты Редден Альт Мера, разговаривая шепотом, чтобы не разбудить спящего Квентина Ли. На их лица падали тени, скрывая их глаза, но Бек знал, о чем думает его сестра. Она думала, что он знал способ добраться до нее с помощью магии песни желаний. Однако он сделал это, главным образом, благодаря удаче. Или, может быть, благодаря настойчивости. Он думал, для того, чтобы пробудить ее, понадобится прощение. Он был не прав. Ей необходимо было почувствовать глубину его потребности в ней.

— Я просто хотел дать тебе возможность вновь стать собой, — сказал он. — Я не хотел, чтобы ты оставалась погруженной в себя, каковы бы ни были последствия.

— Они не будут хорошими, Бек, — сказала она, коснувшись его щеки вытянутой рукой. — Они могут быть очень плохими. — Грайан помолчала, глядя на него. — Не могу поверить, что вновь нашла тебя.

— Я тоже не могу этому поверить. Но столько всего произошло — я вообще мало во что могу поверить. Я не так уж отличаюсь от тебя. Все, что я знал о себе самом, оказалось ложью.

Она улыбнулась, но в этой улыбке ощущались легкая горечь и упрек:

— Не говори так. Никогда не говори так. Ты совсем не такой, как я. Ты не совершал того, что сотворила я. Ты не прожил моей жизни. Будь благодарен за это. Ты можешь оглянуться на свою жизнь и не испытывать сожаления. Я никогда не смогу сделать этого. Я буду сожалеть о своей жизни пока дышу. Все, что сотворила ведьма Ильзе, останется со мной навсегда. — Она посмотрела на него долгим, суровым взглядом. — Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня. Это дает мне надежду, Бек. Это дает силу, которая нужна мне, чтобы попытаться сделать что-нибудь хорошее.

— А ты помнишь сейчас то, что было? — спросил он. — Все, что ты сделала, когда была ведьмой Ильзе?

Она кивнула:

— Все.

— Меч Шаннары показал это тебе?

— Все до последнего проступка. Все, что я сделала, желая отомстить Страннику. Все зло, которое я совершила, добиваясь своих целей.

— Мне жаль, что ты была вынуждена пройти через это, но я не жалею, что вернул тебя.

Она откинула с бледного лица свои длинные темные волосы, открыв его взгляду боль, затаившуюся в глазах.

— У меня не было никакой надежды, если я не открою правду о себе. И о тебе, и о наших родителях. Обо всем, что случилось с нами много лет назад. Особенно о Моргавре. Я не могла стать никем другим — лишь тем, кем сделал меня Моргавр. Тем, кем я сама себя сделала. Я ненавижу саму мысль об этом, но в то же время это делает меня свободной. Я больше не должна прятаться.

— Есть еще кое-что, чего ты не знаешь, — сказал Бек и неловко поерзал, пытаясь решить, с чего начать. — Люди, с которыми мы странствуем, те, кто выжил из команды друида, все они имеют причины ненавидеть тебя. Они пережили горькие утраты из-за тебя. Полагаю, тебе нужно знать об этих утратах, о той боли, что ты причинила. Я не думаю, что можно избежать этого.

Она кивнула, на ее лице были сожаление и решимость:

— Тогда расскажи мне, Бек. Расскажи мне все.

Он так и сделал, ничего не утаивая. Это потребовало времени, и пока он говорил, кто-то, войдя в каюту, бесшумно проскользнул и сел рядом с ними. Он знал, кто это, и видел, как Грайан перевела взгляд, чтобы встретиться взглядом с вновь прибывшим. Тем не менее, он не переставал говорить, опасаясь, что, если отведет глаза, не сможет продолжить. Он рассказал о путешествии в Паркасию, о том, как были найдены развалины и Антракс, о противостоянии ей, о бегстве в горы и пленении, об освобождении с «Черного Моклипса», о спуске в недра Погребенного Замка, где он обнаружил, что Странник уже заставил ее вызвать очищающую магию меча Шаннары, о том, как он отвел ее в горы и нашел, наконец, товарищей, всех, кто остался от экипажа «Ярла Шаннары».

Когда он закончил, то взглянул через плечо на Руэ. Она смотрела на Грайан. Лицо ее было непроницаемым. Но тон, которым она заговорила с его сестрой, был совершенно определенным.

— За тобой явился Моргавр, — сказала она. — Его корабли стоят на якорях у острова. Утром он будет обыскивать эти развалины. Если он найдет нас, то попытается убить. Что ты собираешься делать по этому поводу?

— Руэ Меридиан, — его сестра произнесла это имя словно для того, чтобы сделать его владелицу реальной, — ты одна из тех, кто не простил меня?

Взгляд Рыжей Крошки сверкал яростью. Она подняла руку и положила ее жестом собственницы на плечо Бека.

— Я простила тебя.

Но Бек не упустил ни горечи, ни вызова, которые прозвучали в ее голосе. «Прощение должно быть заслужено, оно не даруется, — говорил этот голос. — Я прощаю тебя, но что это означает? Ты еще должна показать, что мое прощение оправдано».

Он посмотрел на свою сестру и увидел на ее тонком, бледном лице печаль и сожаление. Ее взгляд упал на его плечо, туда, где покоилась рука Руэ, и последние внешние признаки шестилетней девочки, которой она была все эти дни и ночи, погруженная в транс, исчезли. Ее лицо стало суровым и лишенным выражения, это была маска, способная держать в страхе демонов. Лицо ведьмы Ильзе.

Она вновь взглянула на брата.

— Я говорила тебе, — сказала она ему, — что не все последствия моего пробуждения будут хорошими. — В ее улыбке была холодная уверенность. — Некоторые из них будут очень плохими.

Последовала долгая пауза: две женщины пытались смутить друг друга взглядом, каждая предъявляла права на то, что хотела, но никогда не могла иметь другая. На часть прошлого, канувшего в Лету. На часть будущего, лежащего впереди. Время и события определят, что они смогут разделить, но для этого нужно было идти на компромисс, а ни одной их них это никогда не удавалось.

— Может быть, тебе стоит познакомиться также и с остальными членами экипажа, — спокойно сказал Бек.

«Начало в этой ситуации, — подумал он, — может оказаться труднее, чем завершение».

На рассвете Бек, Грайан и Руэ взобрались на самый верх разрушающейся башенки замка, чтобы оттуда наблюдать через развалины за кораблями Моргавра, на которых начиналось движение. К этому моменту Грайан познакомилась со всеми членами экипажа «Ярла Шаннары» и встретила такой прием, которого Бек не ожидал. Честно говоря, Руэ проявила к Грайан наибольшую враждебность. Две женщины сошлись в своеобразном поединке, имеющем какое-то отношение к нему, но он мало что в этом понял. Оказавшись не в состоянии изменить их взаимное презрение, он постарался удерживать их в рамках приличия.

Через широкое зеленое пространство равнины корабли Моргавра были хорошо видны в ясном бледном свете восхода, который предвещал невероятно прекрасный день. Бек видел похожие на жерди фигуры ходячих мертвецов, стоящие на своих постах в ожидании команд, которые приведут их в движение. Он увидел первого из мвеллретов, который поднимался из люка, укрывшись от света плащом с капюшоном. Но самое важное — он увидел Моргавра, стоящего у носовых поручней «Черного Моклипса»; ищущий взгляд колдуна был направлен на развалины замка.

— Ты был прав, — тихо сказала Грайан, ее тонкая фигурка была напряжена. — Он знает, что мы здесь.

Остальные члены экипажа разместились внизу, прячась в корпусе и под понтонами «Ярла Шаннары», в ожидании развития событий. Альт Мер знал об опасениях Бека, но ничего не мог с этим поделать. «Ярл Шаннара» не мог лететь, если они не поставят мачты и паруса, а в этом случае их выдаст шум. Если Моргавр попытается искать в развалинах, был повод надеяться, что он не найдет их, что магия обитателя руин заставит его блуждать по замку, как это было с друидом. Но это была рискованная игра, если план сорвется, то они окажутся в ловушке, при большом численном превосходстве противника. Спасение невозможно, если только они не победят своего противника средствами, которые в этот момент являли тайну для них самих.

Бек невысоко оценивал их шансы. Он не верил, что магия духа введет Моргавра в заблуждение. Все было за то, что этого не случится. Чародей до сих пор находил их, не видя ни их самих, ни какого-либо следа. Казалось, он знал, что они прячутся в развалинах. Если он смог определить это, то он достаточно быстро поймет, что делает с ним дух, обитающий в замке. И вероятно, найдет способ противодействовать ему.

Если это случится, им придется встретиться с Моргавром.

Бек бросил взгляд на Грайан. Она так и не ответила на вопрос Руэ о том, как она собирается остановить Моргавра. На самом деле его сестра не сказала почти ничего, кроме слов приветствий тем, кому она была представлена. Грайан не спрашивала их, простили ли они ее. Она не приносила извинений за то, что она причинила им и тем, кого они потеряли. Вся мягкость и ранимость, которые чувствовались в ней, когда она очнулась от своего сна, исчезли. Она вернулась к личине ведьмы Ильзе, холодной и отстраненной, лишенной эмоций, держащей свои мысли при себе, а людей, которых она встречала, — под контролем.

Это беспокоило Бека, но он понимал ее. Она защищалась единственным известным ей способом: блокируя эмоции, которые в противном случае уничтожили бы ее. Это не означало, что она ничего не чувствовала или больше не считала себя обязанной отвечать за то зло, которое совершила. Но если бы она слишком много размышляла об этом, если бы она дала своему прошлому слишком большую власть над своим настоящим, она не смогла бы действовать. Она выживала в течение многих лет благодаря силе воли и жесткому контролю. Она скрывала свои чувства. Прошлой ночью она обнаружила, что не может расстаться с этой защитой слишком быстро. Грайан была его сестрой, но в то же время не могла не быть и ведьмой Ильзе.

Она шла по тонкой линии между здравомыслием и безумием, между светом реального мира и тем убежищем, из которого ей только что удалось вырваться.

— Мы должны решить, что будем делать, если он явится в развалины и найдет нас, — спокойно сказал Бек.

— Он всего лишь один человек, — сказала Руэ. — Никто из остальных не обладает его магией, чтобы защищаться. Ретов можно убить. Я убивала их сама.

Это прозвучало с такой яростью, что Бек, вопреки желанию, обернулся, чтобы взглянуть на нее. Но когда он увидел выражение ее лица, он не смог заставить себя произнести что-либо.

Грайан не испытывала таких трудностей.

— То, что ты говоришь, — верно, но Моргавр более могуществен, чем любой из вас и все вы вместе взятые. Он не человек, он даже не смертный. Это существо, которое поддерживало в себе жизнь в течение тысячи лет с помощью темной магии. Ему известна сотня способов убивать, лишь подумав об этом.

— Полагаю, он обучил тебя всем этим способам, — сказала Руэ, не глядя на нее.

Эти слова не оказали на Грайан никакого заметного воздействия, хотя Бека передернуло.

— Что мы можем сделать, чтобы остановить его? — спросил он, стремясь предотвратить возникающее противостояние.

— Ничего, — ответила его сестра. Она повернулась лицом к ним обоим. — Это не ваше сражение. Оно никогда не было вашим. Руэ была права, спрашивая меня, что я собираюсь делать с Моргавром. Это моя обязанность. С ним должна встретиться я.

— Ты не сможешь этого сделать, — сразу же вставил Бек. — Не в одиночку.

— В одиночку лучше. Все, что отвлекает внимание, ставит под угрозу мои шансы на победу. Любой, о ком я тревожусь, — это отвлечение внимания, которым он воспользуется, как своим преимуществом. В одиночку я смогу сделать то, что необходимо. Моргавр могуществен, но я равна ему. Я всегда была такой.

Бек сердито замотал головой:

— Когда-то — может быть. Но тогда ты была ведьмой Ильзе.

— Я все еще ведьма Ильзе, Бек. — Печальная улыбка, обращенная ему, проскользнула по ее лицу. — Ты просто не видишь этого.

— В этом она права, — вмешалась Руэ, прежде чем он успел привести следующий аргумент. — У нее есть магия, отполированная на шлифовальном круге колдуна. Она знает, как применить ее против него.

— Но у меня есть такая же магия! — выпалил Бек, перейдя на сердитое шипение в стремлении понизить свой голос. — А как насчет Арена Элессдила? Он обладает магией эльфийских камней. Не следует ли нам использовать наши магические возможности вместе? Не будет ли это более эффективно, чем твое противостояние Моргавру в одиночку? Почему ты так упряма в этом?

— Тебе не хватает опыта в применении песни желаний, Бек. Арен неопытен в использовании эльфийских камней. Моргавр убьет вас обоих, прежде чем вы найдете способ остановить его.

Она подошла к Руэ Меридиан и встала рядом с ней, — в значении этого тщательно продуманного поступка он не мог заблуждаться, — и развернулась лицом к нему.

— Все, что со мной произошло, — это дело рук Моргавра. Все, что я потеряла, я потеряла из-за него. Все, что я сотворила, я сотворила из-за него. Выбор делала я, но он навязывал условия, в которых делался этот выбор. Я не извиняюсь за себя, но он мне кое-что должен за то, что сделал. Никто не сможет вернуть мне это. Я должна отнять это. Я могу сделать это, только встретившись с ним.

Бек был разъярен:

— Ты не должна ничего доказывать!

— Не должна, Бек?

Он умолк, осознавая, насколько несостоятельным был его аргумент и насколько непреклонным был образ мыслей его сестры. Возможно, она ничего не должна была доказывать ему, но ей было что доказывать многим другим. Важнее всего то, что ей было что доказывать самой себе.

— Я не стану вновь единым целым, пока не решу этого, — сказала она. — Он не остановится, если мы ускользнем отсюда. Я знаю Моргавра. Он не остановится, пока не найдет способа уничтожить меня. Если я хочу, чтобы это закончилось, я должна положить этому конец.

Бек с досадой качал головой:

— А что же нам делать, когда ты выйдешь туда и принесешь себя в жертву? Надеяться на лучшее?

— Воспользуйтесь замешательством. Даже если я погибну, Моргавр не останется невредимым. Он будет ослаблен, а его приспешники — в смятении. Вы сможете выбрать: выйти против них или спасаться бегством, пока они будут зализывать свои раны. И то и другое хорошо. Поговорите об этом с остальными и решите вместе.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Ты сделал для меня все, что мог, Бек. У тебя нет никаких оснований сожалеть о чем бы то ни было. Я делаю это потому, что я должна.

Она повернулась к Руэ Меридиан:

— Мне нравится, что ты никого не боишься, даже меня. Мне нравится, что ты так сильно любишь моего брата.

— Не делай этого! — умолял Бек.

— Позаботься о нем, — сказала Грайан Руэ и, не проронив больше ни слова и ни на кого не взглянув, вышла.

Приказав своему флоту оставаться на якорях за пределами острова, во избежание любых попыток повредить корабли, Моргавр направил «Черный Моклипс» над серебристыми барашками волн Синего Раздела к поросшим травой равнинам Мефитика. Посадив судно, он перекинул веревочную лестницу через поручни правого понтона, спустился с корабля вместе с Кри Бега и дюжиной его мвеллретов и направился к замку, оставив на борту Адена Кетта и его ходячих мертвецов с горсткой стражников для наблюдения за ними.

Они пересекали луга открыто и неторопливо, не пытаясь скрыть своего приближения. Если выжившие с «Ярла Шаннары» прятались за стенами развалин, Моргавр хотел, чтобы они видели, как он подходит. Он хотел, чтобы у них было время подумать об этом, прежде чем он доберется до них, чтобы росло их предчувствие, а вместе с ним — и страх. Ведьма Ильзе может и не испугаться, но ее спутники должны устрашиться. Они уже знают, как он пировал душами живых людей. Они уже знают об участи экипажа «Черного Моклипса», и на что теперь похожи эти люди. По крайней мере один из них должен потерять самообладание и выдать место расположения остальных. Это сэкономит время и силы. Это позволит сберечь энергию для схватки с чародейкой.

Он сказал Кри Бега, чего он хочет. Мвеллреты должны были следовать за ним. Им не следовало разговаривать. Когда они обнаружат противников, им надлежит оставить ведьму Ильзе ему. Остальные были в их распоряжении. Наилучший вариант — быстро поубивать их или лишить сознания, чтобы вытащить наружу и избавиться от них.

Помимо всего прочего, им следовало помнить, что в развалинах обитает еще нечто, дух, владеющий магией, очень могущественной. Если его пробудить или атаковать, он может оказаться чрезвычайно опасным. Ничего не следует портить, когда они будут внутри, потому что существо считает замок своей собственностью и будет сражаться, чтобы защитить его. Однако его не волнует «Ярл Шаннара» и его экипаж. Они не являются частью его достояния, и он не будет их защищать.

Он высказал все это, не будучи полностью уверенным в том, что это правда. Существовала вероятность, что он ошибается, и обитатель замка нападет на них по причинам, о которых Моргавр не мог даже гадать. Но если об этом сказать мвеллретам, ничего хорошего не выйдет. Все они были лишь расходным материалом, даже Кри Бега. Имело значение лишь его собственное выживание, и у Моргавра не было никакого повода думать, что этого не произойдет. Его магия могла защитить его от чего угодно. Так было всегда.

Его план был прост. Он найдет ведьму и убьет ее, захватит магические книги с корабля и исчезнет. Если он сможет выполнить только первое, этого будет достаточно. Друид мертв, и единственный, кто может доставить колдуну неприятности, была маленькая чародейка. Магические книги были важны, но в случае необходимости он мог ими пожертвовать.

Он задумался о том, что означала смерть последнего друида. Паранор будет теперь пуст и уязвим. Да, он защищен магией, но, тем не менее, доступен таким, как он, знающим, как противостоять этой магии. Именно Странник все эти годы держал его под контролем. Теперь то, что принадлежало друидам, перейдет к нему.

Моргавр позволил себе улыбнуться. Для друидов колесо Фортуны совершило полный оборот. Их время закончилось. Его время — нет. Ему нужно только избавиться от одной маленькой девочки. Ведьма Ильзе или нет, она была всего лишь маленькой девочкой.

Впереди на фоне заката возвышались разбитые стены и башни древнего замка, суровые и нагие. Предвкушение того, что ожидало внутри, заставило его прибавить шагу.