Кто Там, на моем плече?

- Ты не сохранишь конфиденциальность, глазея в окна, - сказал Костя, входя на кухню с пачкой исписанных листов. - Мне-то плевать, но твоя беспечность просто поражает. И как тебя до сих пор не вычислили?

- Я не выделяюсь, - Сергей пожал плечами и чуть прищурил один глаз, - а может, просто везет... Луна сегодня просто потрясающая! Если бы я...

- Может, займемся делом?

- Приземленная ты личность, Денисов, - хирург опустился на табуретку. - Ты хоть иногда смотришь вокруг себя?

- С утра до вечера только этим и занимаюсь.

- Я не об этом.

Костя молча бросил на стол листы, и хранитель скосил на них глаза.

- Пачка-то тонковата.

- А ты думал получить все сразу? Половина на половину - только так!

Сергей изобразил обиду.

- Ты до сих пор мне не доверяешь? Ты знаешь, кто я, ты можешь сдать меня в любой момент - мне тебя накалывать не с руки... И, кстати, почему прием опять на кухне? Я не заслужил хотя бы пяти минут в уютном креслице?

- Перебьешься! - отрезал Костя.

- Ай как невежливо. Если твой флинт начнет раздеваться или что еще - я сразу отвернусь. Да и тебе было бы удобней за ним наблюдать, когда он рядом. А так ты все время бегаешь туда-сюда.

Костя и сам прекрасно это понимал, как и то, что Сергей не сделает и не скажет ничего, что могло бы его, Денисова, разозлить - бродящие вокруг дома времянщики были тому отличной гарантией. Но приглашать Сергея в комнату не собирался. Он просто не хотел, чтобы хирург смотрел на его флинта, хотя сейчас толком не смог бы объяснить причину.

Сергей тем временем пододвинул к себе денисовский труд, пролистал несколько страниц и сказал:

- Это самая заплеванная рукопись, которую я когда-либо видел. Тебе так не нравилось то, что ты делаешь?

- К домовику все претензии.

- Так бородатый мог бы взять на себя труд переписать, - сообщил Сергей в прореху между занавесями.

- Ахах! Пфах! Чхух! - сказала занавесь.

- С этим трудно поспорить, - хранитель перевернул еще пару листов и приподнял брови. - Бронеславский?!.. И Задорожный тоже?! Вот уж никогда бы...

- А ты не знал? - усмехнулся Костя.

- Я слегка предполагал, но... Из их хранителей трудно что-то вытрясти... - Сергей покачал головой. - Елки-палки, в этом мире натуралы вообще еще остались?!

- Вижу, чтиво тебя увлекло, так что...

- Да-да, - Сергей извлек из-под полы френча свернутые рулончиком бумаги и протянул Косте. - Не нужно делать такое выражение лица, не моя вина, что жизнь твоего флинта по объему не тянет даже на рассказик.

- Возможно, ты просто плохо поработал! - буркнул Костя, разворачивая листы и, нахмурившись, поднес их к глазам, силясь вчитаться в затейливую грифельную вязь. - Так-так...

- Ты держишь их вверх ногами, - заметил хирург.

- Разве? - Костя перевернул бумаги. - Не вижу никакой разницы! Черт, я совсем забыл, что ты был врачом! Не мог кому-нибудь надиктовать, что ли?!

- Я с удовольствием тебе их перескажу, - успокаивающим тоном произнес Сергей, - мне это совсем не трудно. В пересказе информация воспринимается лучше.

- Хочешь сказать, у врачей такой отвратительный почерк, потому что они жаждут общения?

- Дай сюда, - хранитель забрал у него бумаги и кивнул на погруженный в полумрак коридор. - Надеюсь, не возражаешь, если мы переместимся хотя бы туда? Дело в том, что, возможно, мне придется упоминать имена.

Костя пожал плечами с видом человека, делающего собеседнику глубочайшее одолжение и сопроводил хирурга в коридорчик, где тот и устроился на линолеуме, прислонившись спиной к стене и согнув длинные ноги, отчего сразу же стал выглядеть весьма несерьезно. Костя сел чуть правее у противоположной стены, приняв такое же положение - коридор был слишком узким, чтобы расположиться в нем вольготно и со всем полагающимся суровому хозяину достоинством. Гордей свалился с холодильника и умостился на кухонном порожке, глядя на Сергея недобрым немигающим взглядом.

- Итак, - хранитель взмахнул бумагами, - твоя милая...

- Так, только давай без лирических отступлений! - предупредил Костя. - Без прекрасного майского утра, щемящей грусти и всего такого прочего. Мне нужны факты.

- Изволь, - Сергей усмехнулся. - Твой флинт появился на свет четырнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Родилась без осложнений, здоровой, доношенной. Отец занимал пост первого заместителя начальника городского управления образования. Мать - преподавательница музыки по классу фортепиано, за несколько лет до того оставила работу в музыкальной школе номер два и перешла на частные уроки. Другие живые родственники на тот момент - отец матери - мастер в рембыттехнике, отец отца возглавлял кафедру истории и политологии при нашем институте, мать отца - главный бухгалтер в строительном управлении и сестра отца - к тому времени три года как разведенка, с двумя детьми. Семья крепкая, образованная, с достатком.

- Ну еще бы, квартирка на Пушкина, - пробормотал Костя. - Там знаешь как...

- Квартирка - это чуть позже, когда ее отец уже был в горсовете... Впрочем, если ты хочешь поговорить о недвижимости...

Костя отмахнулся.

- Я так понимаю, и в веселые девяностые ее семья не бедствовала с папашиного-то содействия?

- Ну, - Сергей пожал плечами, - кто не без греха. А сами-то?..

- Я не люблю это время вспоминать, - Денисов скривился. - Во был бардак! Одну из точек сожгли, у отца двух партнеров взорвали, да и я как-то в перестрелку попал чисто случайно. Народ тогда палил почем зря...

- Да уж, - хирург посмотрел на свою правую руку и сжал пальцы, - сейчас это не модно. Удержать что-то на плаву в то время - это...

- Кажется, мы говорили о моем флинте.

- Да-да, - Сергей продолжал смотреть на свою руку. - Итак, твой флинт родился спустя полтора года после смерти своей старшей сестры. Той было четыре года.

- Веселенькое начало, - Костя приподнял брови. - Что произошло?

- Дурацкий несчастный случай. Свалилась с дворовой скамеечки - и виском об асфальт, - хирург вновь начал скатывать свои заметки в рулончик. - Высота-то - господи - меньше полуметра, дети брякаются сплошь и рядом и с куда как большей высоты, а вот поди ж ты!.. М-да, в том мире это был дурацкий несчастный случай.

- А в нашем? - быстро спросил Денисов, уловив подоплеку.

- В нашем мире это было убийство, - хранитель повернул голову в сторону гостиной, потом взглянул на Костю. - Морт.

- Насылать морта на такую мелкую?! - изумился Костя.

- Тебе бы уже следовало понять, что чаще всего жертвами направленных порождений становятся дети и женщины, красивые либо просто счастливые, - поучительно заметил Сергей. - Занятно, что и порождающими чаще всего становятся женщины. И в семье твоего флинта порождающей тоже стала женщина.

- Ты хочешь сказать...

- Ее тетя, - Сергей кивнул в направлении дверного проема. - Один из ее хранителей в то время сейчас на новом сроке, работает в соседнем городе. Крайне неразговорчивый тип, но, в конце концов, он подтвердил мои подозрения, основанные на тщательном опросе тех хранителей, которые...

- Я оценил масштабность твоих трудов, - мрачно сказал Костя. - Чем этой паскуде ребенок-то не угодил?

- Могу лирически отвлечься на тетю, - Сергей хрустнул бумагами. - Марина Лемешева, в семье считалась паршивой овцой. С родителями и братом не ладила, учебой не интересовалась, после школы отец запихнул ее на юридический, но на втором курсе она бросила институт и вышла замуж за механика торгового флота. Через год родила двойняшек, неплохо приторговывала вещичками, которые привозил муж, обнаружив способность к коммерции. А еще через два года механик с ней развелся, попутно прибрав все сбережения и куда-то слиняв, и она оказалась в крошечной однокомнатной квартирке на окраине города. Марина попыталась было сунуться обратно в семью, с которой она к тому времени окончательно рассорилась, да не тут-то было. Мать, конечно, давала ей кое-что, но отец не желал иметь с ней никаких дел, да и детей ее не жаловал. А брату было не до нее - молодая жена, дочка подрастала. Жену его, кстати, сестричка не выносила, изначально считая, что брат слишком с ней носится, хотя она того не стоит. А ребенка, у которого было все, в то время как ее детям мало что доставалось, и вовсе ненавидела - тот хранитель подробно передал мне все ее высказывания в их адрес. Вот так и получился морт. А следствием этого несчастного случая стала грубейшая ошибка в воспитании второго ребенка, - Сергей опять кивнул в сторону гостиной.

- И какая же?

- Забота, - хранитель покосился на Гордея, который, тем временем, извлек расческу и принялся приводить в порядок бороду, продолжая выглядеть внимательным слушателем. - Чрезмерная забота может сделать человека беспомощным. После гибели первой дочки они уже растили не ребенка. Они растили оранжерейный цветок. Никакого детского сада, никаких кружков, никаких прогулок во дворе. Ее даже ни разу не водили на море, боясь, что там с ней может что-то случиться. Ее отводили в школу и забирали оттуда - вплоть до пятнадцати лет, мать иногда даже сидела на уроках и следила, чтобы с ее ребенком даже не заговорили бы как-то не так. По мне так это уже была паранойя, и, как ты сам понимаешь, популярностью среди одноклассников твой флинт не пользовался. У него не было друзей, у него не было мира, у него не было ничего, кроме квартиры и родителей. У него не было даже своего мнения. Все решала мать, отец не возражал... - Сергей пожал плечами. - Они сделали из девчонки куклу. Хорошенькую куклу, которая практически ничего не знала о том, что происходит за окнами ее дома, и только и умела, что играть на пианино.

Костя невольно вздрогнул, вспомнив свои размышления в тот вечер, когда его флинта чуть не отправил на тот свет обкурившийся муж продавщицы, и на мгновение ему захотелось, чтобы Сергей перестал рассказывать, ушел и дал ему возможность забыть то, что он уже услышал, и не предполагать то, что он может услышать дальше. Хотя догадаться об этом было несложно.

Кукла... маленькая кукла в рюшечках, прижимающаяся носом к оконному стеклу и мечтающая стать человеком...

- Единственным положительным моментом во всем этом было то, что морты мало что могут сделать в ограниченном пространстве, - продолжил Сергей, постукивая бумагами по своему колену. - Они истощают и флинта, и хранителя, но вот убийство для них становится проблематичным, особенно когда жертву так опекают со всех сторон. Очень мало возможностей для случайности. Газ, электричество, огонь, провода, пища - все постоянно проверялось и контролировалось. А если еще и хранитель жертвы достаточно упрям и не собирается сдаваться, морту еще сложнее. Хранитель не может его убить или согнать, но хранитель может постоянно отвлекать его на себя, из-за чего морту трудно сосредоточиться на жертве. Твоему флинту досталась именно такая хранительница. Она продержалась девять лет, представляешь?! Жаль, я не смог узнать, где она теперь - подобный опыт бесценен.

- Что? - озадаченно спросил Костя. - Какой еще морт? Не было на ней никаких мортов. Разве времянщики, когда вели ее до меня...

- Времянщики не сгоняют мортов, если у них нет на то особых указаний, - усмехнулся хирург. - И это был другой случай. Хороший способ избавиться от морта, но я, ты знаешь, не стал бы его рекомендовать.

- Подожди, ты хочешь сказать, эта сука и ей привесила морта?!

- К счастью для нас, морты порождаются гораздо реже, чем прочие твари, и у разных флинтов это занимает разное количество времени, - хранитель помолчал, глядя на облупившийся потолок, точно пытался отыскать там окончание рассказа. - Так что добрая тетушка сделала этот милый подарок своей племяннице на шестилетие. Вот забавно - с одной стороны родители своей маниакальной заботой спасли ей жизнь, а с другой - эту же жизнь испортили.

- Не вижу ничего забавного! - буркнул Денисов. - Куда морт делся?!

- Предназначение у морта одно - привести свою жертву к смерти, - важно сообщил Сергей, сейчас изумительным образом напомнив Косте Георгия, хотя был совершенно на покойного фельдшера не похож. - А со смертью флинта морт исчезает, рассеивается. Если б они об этом знали, то, возможно, не спешили бы с выполнением своей миссии. Твои сегодняшние знакомцы, если б времянщики их не убили, в конце концов вернулись бы к тем, на кого их наслали. В какой-то степени, их можно назвать образцом верности.

- Ты можешь хоть раз толком ответить на вопрос?! Куда...

- Что-то ты туго соображаешь, - добродушно заметил хранитель. - Это же очевидно! Морт исчез, когда твой флинт умер.

Костя вскочил и посмотрел на него диким взором, и Гордей, решив, что ситуация накалилась, яростно запрыгал на кухонном порожке, размахивая гребешком и инфернально сверкая желтыми глазами.

- Ух! Ух!

- Угомонитесь оба! - поспешно прошипел Сергей, косясь на кухонное окно, и сделал успокаивающий жест. - Костя, возьми себя в руки, сядь! Я же не имел в виду, что ты хранишь зомби! Я говорю всего лишь о клинической смерти.

- Ну да, - Денисов медленно опустился на пол, продолжая сверлить собеседника взглядом, - это ведь такие пустяки!

- Ну, мы в какой-то степени имеем право говорить об этом свысока, - ухмыльнулся хранитель.

- Что произошло?

- Авария. Они ехали на свадьбу к отцовскому другу детства, в Ялту, всей семьей отправились, на машине. Родители, дед с бабкой и... - Сергей кивнул в сторону гостиной. - Мне не удалось узнать, что в точности произошло. Морт тому виной или кто другой - не знаю. Короче въехали во встречную и слетели с дороги, в обеих машинах все всмятку. Говорили, жуткое было зрелище. Доставали их долго, да и помощь прибыла не сразу... А вот твой флинт уцелел... относительно. Ушибы, сломанная нога, разрыв подколенной артерии. Очень много крови потеряла, а когда ее уже загружали в машину, сердце остановилось. К счастью, экипаж был сноровистый - запустили. Но минуту или около того... - Сергей выразительно повел рукой.

- Черт! - Костя потер подбородок ладонью, производя в уме короткий подсчет. - Значит, ей было пятнадцать?

- Не самый лучший возраст для резких перемен, - хранитель меланхолично пожал плечами. - И уж точно для такого человека. Ты, - Сергей криво улыбнулся, - выстоял бы в подобной ситуации, я, думаю, тоже. Для нее это был конец света. Весь мир исчез.

- Думаю, я знаю, что было дальше. Банальная история про злую тетю.

- В чем-то ты прав. Хотя тетя не была такой уж злой. И довольно состоятельной к тому времени - удачно попала в коммерческую струю, наловчилась, раскрутилась, шмоточным магазинчиком владела на пару со своим новым амантом. Мило навещала ее в больнице, тем временем переоформив на себя квартиру своих родителей. Мило ее в эту квартиру перевезла, убедив, что в огромной квартире на Пушкина ей сейчас будет тяжело жить. Мило эту огромную квартиру сдавала - все ж на благо племянницы. А потом в срок так же мило эту квартиру продала. К тому времени Марина так под себя племянницу, подмяла, что та и не поняла ничего. И не возражала. А в один прекрасный день просто выставила ее на улицу... ну как, на улицу - отправила к деду по материнской линии, которого до этой поры к внучке практически не подпускала. Отправила сюда, - Сергей сделал панорамный жест. - Дед к тому моменту перенес два инсульта и после ее переезда протянул еще пять месяцев. Все.

- Что ж, я понимаю, что при деньгах с хорошими юристами можно чудеса творить, - пробормотал Костя. - А как же прочие родственники? А друзья семьи?

- Прочих родственников не имелось. А друзья, - Сергей пожал плечами и холодно улыбнулся, - тебе ли объяснять, какими могут иногда быть друзья?

- Значит, она не получила вообще ничего?!

- Только эту квартиру. Дед ей дарственную успел оформить, и Марина уже не стала сюда соваться. Он и так воды намутил, заявления на нее писал, но все замяли, мол, все деньги ушли на лечение бедной сиротки, а теперь такая черная неблагодарность. Ну, собственная крыша над головой все же лучше, чем вообще ничего, - хирург огляделся. - Хоть и в жутком состоянии, но у многих нет даже этого. Самое страшное не в кидалове этом родственном, Денисов. Ее тетушка совершила два более страшных преступления.

- Куда уж хуже, - Костя вспоминающе прищурился, - видел бы ту недвижимость на Пушкинской. Ты знаешь, какие это...

- Ты изумительный человек, - сообщил Сергей со смешком, но пояснять, чем именно собеседник вызвал у него изумление, не стал, а вернулся к прежней теме. - Конечно, эта милая особа не заставляла свою племянницу чистить очаг или считать пшеничные зерна...

- Интересный способ реабилитации.

- Заткнись! Она не нагружала ее физической работой, сожитель не приставал к ней с сексуальными поползновениями, а дочки не заставляли ее гладить им платья. Все было очень прилично. Они просто говорили с ней. И этого оказалось достаточно. Ты не представляешь, насколько просто словами можно сломать человека - человека, прожившего всю свою жизнь в счастливом неведении и в мгновение ока лишившегося тех, кто это неведение создавал. Человека, который видел вокруг себя только любовь и заботу. И если он еще совсем ребенок, а у тебя для него вдосталь ненависти, ты можешь сломать его навсегда. Марина забрала в дом наивное книжное существо со сказочными мечтами. А выпустила закомплексованного, испуганного ребенка, напрочь лишенного веры в себя, чей смысл жизни лишь в том, чтобы ждать, когда же она закончится. Я не буду передавать подробности - тебе этого достаточно. Могу лишь сказать, что другая ее хранительница, работавшая с Мариной именно в этот период, в глаза мне не могла смотреть, когда рассказывала это. Я давно работаю, и знаю теперь намного больше, чем при жизни, и все-таки не перестаю поражаться тому, какими некоторые люди могут быть гадами!

- Хм, - неопределенно отозвался Костя, внимательно изучая идеальный шов манжета своей бледно-зеленой рубашки.

- А второе преступление... Знаешь, ее мать ведь хотела отдать Аню в консерваторию, - Сергей потер затылок. - Конечно, не знаю, как она это себе представляла... но уж с такими способностями твоему флинту была туда прямая дорога.

- Значит, то, что у нее с рукой - это после аварии? Я не видел на ее руке никаких шрамов...

- Повреждение было закрытым. Мне не довелось заглянуть в ее историю болезни, но я кое с кем говорил, - хранитель скривился, точно неведомый собеседник вызывал у него глубокое отвращение. - Стопроцентного диагноза он мне не дал, а я, по понятным причинам, диагност теперь неважный, но, судя по всему, она повредила срединный нерв левой кисти. Проводилось лечение, пока она была в больнице. Но после того, как вернулась домой, точнее, к тете, посещать врача Аня перестала. Понимаешь, штука в том, что повреждения эти бывают вполне обратимы, если ими заниматься. Но по истечении опеределенного срока полная реиннервация мышц становится невозможной. Ни о какой музыкальной карьере уже и речи быть не может - чудо, что она вообще ухитряется как-то играть левой рукой и работать на компьютере - кстати такая ежедневная нагрузка отнюдь не на пользу. Ты замечал, как она пользуется левой рукой? Как у нее стоит большой палец, которым она почти не пользуется, как вяло сгибаются другие? А то, что когда она работает, то всегда смотрит на левую руку, словно не доверяя ей? Это означает потерю чувствительности ногтевых фаланг... - Сергей ехидно улыбнулся. - Не замечал? Впрочем, чему я удивляюсь.

- Но, насколько я понял, диагноз в больнице поставили, и вылечить это было можно, - медленно произнес Денисов. - Так?

- Мне не известна степень глубины повреждения, но вполне вероятно.

- И если бы она продолжила лечение... Ты хочешь сказать, что эта баба намеренно сделала моего флинта инвалидом?!

- Именно. Дала ей прочесть какие-то бумажки. Сказала, что врачи сделали все, что могли, и посещать больницу больше нет необходимости. И та ей поверила. Она была в таком состоянии, что верила всему, что говорила ей тетя.

- Но елки, зачем ей это было надо?!

- Вопрос не по адресу.

- Бред какой-то! И неужели она...

- Длительная жизнь вдали от любящей родственницы положительно сказалась на девчушке. Не так давно твоему флинту удалось скопить немного денег, и он обратился в один из местных медцентров. Врача, который вел ее, сейчас нет в городе, но вроде как он не счел случай безнадежным. Конечно не знаю, насколько это было правдой на тот момент. Но через две недели это точно стало неправдой. Потому что через две недели в нашу историю, - Сергей сделал представляющий жест в сторону собеседника, - въезжает Костя Денисов.

- Какого черта ты несешь?! - немедленно отреагировал Костя Денисов. - Я тут при чем?! Я просто...

Он осекся, вспомнив давний снежный вечер, вмятину на жемчужном крыле "Ауди", похожую на чей-то ухмыляющийся рот, и своего флинта, который сидел на обледеневшем асфальте и, хлюпая носом, прижимал к груди левую руку, глядя на беснующегося перед ним человека в дорогом пальто, и в первый момент Костя даже не сразу понял, кто это такой.

- Твою мать!.. - невольно сказал он.

- А-а, начинаешь соображать? - поинтересовался хирург.

- Ту же самую руку?! Это не я!.. Это... а хранитель ее куда смотрел?! Какое-то порождение! Какое-то...

- Штука в том, Костя, - Сергей пожал плечами, - что зачастую дело вовсе не в порождениях и не в хранителях. Штука в том, что некоторым людям просто не везет. Но теперь стало намного хуже. Раньше была потеря чувствительности отдельных частей кисти. Теперь появились боли, - он поднял свою левую руку, провел указательным пальцем по ладони, после чего умостил обе ладони на коленях и посмотрел на Костю, словно примерный ученик, блестяще ответивший на вопрос.

- Ясно, - ровно ответил Денисов и встал. - Понятно.

Он описал по прихожей полукруг и остановился, почти упершись носом в стену. Потом резко развернулся и рявкнул:

- Что, черт возьми, это еще за история?!

Сергей приподнял брови, но, казалось, вовсе не был удивлен.

- Это то, что ты просил.

- Я просил не это! - Костя ткнул в его сторону указательным пальцем. - Я просил факты, которые могли бы мне помочь разобраться в том, что тут творится! А ты мне тут рассказываешь жалостную сказку про бедную сиротку! Ради чего?! Чтобы я ощутил чувство вины?! Мне виноватиться не в чем! И она, - теперь он ткнул пальцем в направлении гостиной, - не мученица! Плохой мертвый дядька истязает несчастную девочку... тоже мне! Обстоятельства, обстоятельства... как всем нравится все сваливать на обстоятельства! Человек либо выживает, либо нет! Он изначально такой, какой есть! Потому что люди не меняются! Я все делаю правильно! А она все делала неправильно! Вот и все!..

- Эк тебя пробрало, - со смешком заметил долговязый хранитель.

- Да пошел ты!..

- Я рассказал тебе то, что есть. Уверяю, что мне нет дела ни до твоей совести, ни до качества твоей работы, ни до тебя самого и твоего флинта, - Сергей поднялся. - Это просто жизнь. Довольно обычная - мне встречались истории намного хуже. Можешь беситься, можешь делать выводы - это меня уже не касается. Я всего лишь собрал материал и принес его тебе. Это первая часть сделки - и я ее выполнил. От себя могу лишь добавить - и, кстати, - хранитель прищелкнул языком, - это довольно забавно, но среди хранителей твоего флинта вроде как было немало и неплохих людей. А вот почему-то все, судя по моим наблюдениям, начало идти на лад только тогда, когда к девчонке приставили тебя, самовлюбленного злобного козла. Честно, это правда забавно. Потому что оказалось, что тебе единственному из всех до нее есть дело.

- Ничего подобного! - отрезал Костя свирепо.

- Ну разумеется, - Сергей скромно потупил взор. - Ладно, Шахерезаде пора домой. Твое сочинение я забираю. Очень прошу, постарайся, чтобы на второй части было хоть немного меньше плевков...

- Ты можешь на нее взглянуть?

- Денисов, - Сергей скептически посмотрел на дверной проем, - я тебе говорил, что диагност я теперь...

- Не морочь мне голову! Я прекрасно понимаю твой симбиоз с твоим флинтом. Ты хирург и он хирург. Только он наверняка бездарь, а ты с его помощью то и дело устраиваешь в операционной аншлаг!

- В любом случае я не нейрохирург, моя область - кардиология.

- Какая разница, ты ведь все равно врач!

Хранитель пожал плечами и направился в гостиную, по пятам сопровождаемый хозяином дома. Домовик, злобно пыхтя, затопал следом, продолжая потрясать гребешком. Аня, сидевшая за фортепиано с грудой нотных тетрадей на коленях, прозрачно взглянула на шествующую к ней медицинскую комиссию и уткнулась в бумаги, дымя сигаретой. Костя смотрел на ее левую руку, медленно листающую страницы, на то, как глаза Ани следят за каждым ее движением, точно не доверяя тому, что делает эта рука, на большой палец, вытянутый параллельно остальным и в перелистывании страниц не участвующий. Он не замечал этого раньше. А ведь они провели вместе не один месяц. Как он мог этого не замечать?! Как она ухитряется столько работать? Как ухитряется играть - и так играть?! Такого человека никак не назовешь слабым, и осознав это, Денисов разозлился еще больше. Его работа не была такой уж масштабной. Он не вытаскивал ее из угла и не подводил к окну. Она и так стояла возле окна, не решаясь выглянуть, а он просто открывал шторы.

Сергей вопросительно кивнул на Анину сигарету и, получив разрешение, извлек собственные сигареты и закурил. Костя сделал то же самое, после чего принялся наблюдать, как хранитель, склонившись, внимательно изучает движения руки его флинта, перелистывающую страницы.

- Так-так... - пробормотал он.

- А говорят, что в медицине сложные термины, - не удержался Костя.

- А что ты хочешь?! - озлился Сергей. - Я, конечно, слежу по мере возможности за медицинским прогрессом, но даже будь я жив сейчас, я ничего бы не смог тебе сказать, просто посмотрев на нее! Ты же не можешь заставить сделать ее то, что мне нужно?! Здесь нужно ультразвуковое сканирование. И в последние годы метод компьютерной механомиографии...

- Я перестал понимать после слов "здесь нужно".

- Дело в том, что признаки денервации, структурные изменения мышц...

- Прекрати, просто скажи - можно ли это исправить?

- Я не знаю, - сказал хранитель, выпрямляясь. - Я не думаю... Прошло восемь лет. Двойная травма... Изменение положения большого пальца - это плохо. Кожа на ладони чистая и, на взгляд, в меру сухая - видимо, секреторное расстройство отсутствует. Кисть не деформирована...

- Черт возьми!

- Я ничего не могу тебе сказать, - Сергей развел руками. - Но восемь лет - это слишком много. Радуйся, что не стало хуже - ее рука могла бы стать полностью нерабочей.

- А это еще может случиться?

- Я не знаю. И мне неизвестно, была ли она у врача после... хм, встречи с тобой. Я не смог этого узнать. Но, думаю, была. Она тиха, но не глупа. Раз с тех пор она к нему не ходила, значит хуже не будет. Но, соответственно, не будет и лучше.

Аня свалила свои тетради обратно на фортепиано, открыла крышку и осторожно провела пальцами по клавишам. Костя немедленно распахнул было рот, но Сергей тотчас упреждающе поднял руку.

- Не советую менять политику. Ты поддержал ее в этом, так не заворачивай все в обратную сторону. Это все, что у нее сейчас есть.

- Тут я уж как-нибудь без тебя разберусь.

- Сомневаюсь. Потому что тебе не понять, каково это - лишиться возможности делать то, что любишь. Или еще хуже - когда к тому, что любишь, вдруг душа не лежит...

- Да я...

- А я это понимаю хорошо.

- Надо понимать, я сейчас услышу еще одну печальную историю.

- Нет никакой печальной истории, - Сергей бросил недокуренную сигарету в пепельницу и одернул свой френч. - В данном случае есть только мой собственный идиотизм. Ну, мне действительно нужно идти.

Шествие двинулось обратно в коридор - Костя не доверял Сергею настолько, чтобы отпустить его в прихожую одного и произнести закрывающее "прощай" из гостиной, Гордей же, судя по выражению его бородатой физиономии, сейчас не доверял им обоим. Видимо ему казалось, что стоит отвернуться, как оба хранителя разрушат дом до основания.

- Кстати, - у дверей Сергей обернулся, - я не могу тебе дать никакой полезной информации по ее последним хранителям - они слишком обычны, и все, что я о них узнал, вполне банально. А то, при каких обстоятельствах они слетели с должности - это мне неизвестно. Свидетелей тому не было, а департамент распределений, сам понимаешь, не особо разговорчив. Но есть один интересный момент - во всех трех случаях времянщики получали сигнал о том, что твой флинт лишился хранителя, всегда в одном и том же районе - в пределах километра от того места, где она работает. Возможно это ничего не значит. А может, и значит.

- Я бы мог их спросить...

- Их нет в этом городе, - Сергей недовольно прищурился, давая понять, что оценил денисовские сомнения в его компетентности. - Они могут быть где угодно.

- Ясно. А где сейчас живет ее тетка? - спросил Костя с предельным равнодушием.

- В Натанье, - хранитель неожиданно подмигнул ему, - достаточно далеко, чтобы помешать мне выполнить вторую часть нашей сделки.

- Ты же не собираешься вручить моему флинту деньги от имени этой гниды, - удивился Костя. - Она может их не взять.

- Она возьмет их. Один из моих сотрудников - просто гений эпистолярного жанра, - Сергей осторожно выскользнул на площадку и огляделся, - а у нее такое отзывчивое сердце. Я вернусь через три дня - постарайся к этому времени закончить.

- Тогда про...

- Ах да, совсем забыл! - хирург похлопал себя ладонью по лбу. - Твой отец сейчас в своем киевском доме вместе со своей женой. Когда ему сообщили о твоем дурацком уходе, с ним случился сердечный приступ, он больше месяца провел в больнице, но сейчас все вполне неплохо, чего, конечно, не скажешь о настроении. Ну, судя по тому, что мне сказали, с медицинской точки зрения он скоро будет в полном порядке. Твоя мачеха хорошо за ним ухаживает. Не делай такое лицо, Денисов. Это бесплатно. Одного я не понял. Ты прям так сразу решил снизить музыкальную активность своего флинта, но ведь это снизит и твои доходы, не так ли?

Он сбежал по ступенькам, притормозил у подъездной двери, прислушиваясь к чему-то, после чего неторопливо шагнул сквозь створку. Костя задумался настолько, что спохватился и сказал "прощай" уже опустевшему подъезду. Не зная, сработает ли это при отстутствии того, с кем следовало прощаться, Костя на всякий случай попрощался еще несколько раз и шагнул обратно в прихожую.

- Хрчхха! - мрачно сказал ему Гордей и ткнул гребешком в направлении двери.

- Это твое личное дело, - буркнул Костя и зашагал в гостиную. Домовик обогнал его, после чего прокатился прямо перед Костей, от души наступив ему на ногу, и исчез прежде, чем Денисов успел отомстить. Костя, слушая, как Гордей сварливо лопочет где-то в кухне, решительным шагом подошел к фортепиано и с размаху треснул по полированной крышке, не причинив этим вред никому, кроме самого себя. Не удовлетворившись, он пнул пианино в витую ножку и свирепо заглянул в лицо своего флинта, задумчиво перебиравшего клавиши.

- Ну что, ты довольна?! Бедная-несчастная, а я, значит, злобный садист, так выходит?! Меня что сейчас - на слезу должно прошибить?! Черта с два! Никаких скидок я тебе делать не собираюсь и причитать над тобой не стану, поняла?! Твое прошлое меня не касается! Мне на все это плевать! Из всего всегда можно найти выход, но ты ведь даже не пыталась его искать! Ты мне чужая, ты мне никто, и нет у нас никакой духовной связи! Ничего у нас нет! Я просто буду делать все, как решил! Это не значит, что мне до тебя есть какое-то дело! Мои костюмы всегда должны были выглядеть хорошо! Мои машины всегда должны были выглядеть хорошо! И мои бабы всегда должны были выглядеть хорошо! А раз у меня теперь нет ничего, кроме флинта - значит, мой флинт должен выглядеть хорошо! Это - единственная причина!

Аня подперла подбородок левой рукой и слабо, как-то застенчиво улыбнулась, словно услышала в свой адрес множество приятных слов. Эта улыбка взбесила ее хранителя еще больше.

- На тебя всегда действовали мои эмоции! И я сейчас в бешенстве! Какого черта ты улыбаешься?! Ты полагаешь, это игра такая?! Думаешь, я шучу?! Думаешь, то, что я узнал, что-то изменило?! Да я тебя не выношу! А твою музыку - еще больше! Потому что все это - сплошное вранье! Потому что ничего этого на самом деле нет! Для тебя это просто красивые звуки, а нам это душу выворачивает, черт!

- Ухух! - озадаченно сказал внизу незаметно подкравшийся Гордей и вопросительно подергал Денисова за штанину. - Охох?

- От тебя, - Костя наклонился и подхватил не успевшего увернуться Гордея под подмышки, - по крайней мере есть польза! А какая польза от таких?!

- Чхах! - сбитый с толку домовик протестующе заболтал ногами в воздухе. - Ихих!

- Они поддерживают наше существование, понятия об этом не имея, - Костя с размаху посадил домовика на верх фортепиано. - Они не прилагают для этого никаких усилий!

Аня снова улыбнулась в ответ на его зверскую гримасу и, потерев левую ладонь, опять вернула пальцы на клавиши. Гордей порылся в своей неизменной котомке и протянул Косте курительную трубку.

- Хох!

- Я не злюсь, - мрачно произнес Денисов, - просто меня бесит вся эта ситуация.

- Ухух! - домовик присоединил к подношению свой гребешок, и Костя махнул на него рукой.

- Спасибо, но оставь себе.

Домовик развел лапами, сгрузил предметы обратно в котомку и, повалившись на спину, привольно разметался среди нотных тетрадей. Тотчас от окна долетел слабый звук, точно кто-то едва-едва коснулся стекла, и Костя, метнувшись к креслу, выхватил из-под него свой меч и, скользнув к шторе, резко просунулся сквозь ткань к окну. Но вместо ожидаемого врага узрел лишь прижатую к стеклу физиономию Левого.

- Ты чего разорался? - шепотом поинтересовался времянщик и быстро оглянулся. - Твой приятель ведь уже ушел. А орать на флинта не на пользу.

- Мой флинт - хочу ору, хочу нет! - отрезал Костя. - Тебе-то что?

- Да ничего, просто ночью на такой звук иногда тенетники идут. Я уже троих на вашем подоконнике прихлопнул.

- С каких пор ты гоняешь от нас порождения? - удивился Костя.

- А с каких пор ты лезешь в мои драки? - парировал Левый. - Заканчивай орать!

- Ты эмоционально болтаешь с охраняемым, - заметил Денисов. - Не боишься, что твои коллеги тебя сольют?

- Мои коллеги - не твоего ума дело! - заявил времянщик и беззвучно исчез в ночном мраке, который, казалось, просто схлопнулся на том месте, где он только что стоял. Костя озадаченно почесал затылок рукояткой меча и отвернулся от окна. Аня продолжала наигрывать что-то незатейливое, и Гордей мурлыкал в такт мелодии, звучно подчеркивая каждую взятую Лемешевой ноту до в любой октаве.

- Ух!

- Прекрасно, - проскрежетал Костя, пихнув меч обратно, - у них тут уже сольфеджио! Никому нет дела до того, что я только что говорил! Где б вы все были, если б не я?! Особенно ты, бородатый! Тебя б уже двадцать раз переварили!

- Ух! - лениво сказал домовик и расслабленно закрыл глаза. Косте в этом звуке почудилось такое снисходительное презрение, что он с большим трудом удержался, чтобы не нарушить данный Георгием наказ и не наподдать домовику как следует. Он опустился в кресло и откинулся на спинку, стараясь ни о чем не думать. Опустил веки. Музыка колыхалась вокруг него, становясь все гуще и задумчивей, протекала сквозь назойливые мысли, как вода сквозь пальцы... снова и снова... да с них и вправду капала вода, он чувствовал ее шелковистую прохладу на развернутых ладонях и ощущал каждую каплю, срывающуюся вниз. На щеки деликатно лег ветер, принесший с собой запах хвои, свежести и палых листьев.

- Не надо, - пробормотал Денисов, не открывая глаз и понимая, что вновь проваливается в музыку своего флинта, - совсем мне сейчас этого не надо...

А музыка уже рассыпалась на плеск, шелест и близкий птичий гомон, низкий аккорд обратился шумом водопада, легкий мягкий перебор пролил из себя солнечные лучи, отчего под закрытыми веками вспыхнули яркие пятна, и кожа приняла на себя спокойное осеннее тепло. Память об ощущениях возвращалась мгновенно, это было как взрыв - и это пугало, но не так, как в тот момент, когда все это пропадало бесследно, и вновь невозможно было сказать, каково это, когда лица касаются солнечные лучи, а легкие, которых на самом деле не существует, вбирают в себя чистый воздух.

- Прекрати сейчас же! - резко и громко сказал Костя, но ощущения только стали ярче, и звуки не разбились от его голоса. Кресло под ним исчезло - вместо него была твердость разогретого камня, и Денисов сердито открыл глаза. Озеро - конечно же опять озеро - место, где он оказывался чаще всего. Светлая покойная гладь, доходящая до середины, а дальше смятая извергающимся со скалы водопадом, и мостик над ним, погруженный в водяную пыль, и старые ели, простиравшие темно-зеленые лапы над водой с одной стороны, тогда как с другой неподвижно стоял едва тронутый осенью березняк. Забавно, что ели были постоянны, тогда как лес с другой озерной стороны постоянно менялся, словно Аня никак не могла выбрать, как менялся и рельеф: то поляна, то сплошь роща, то кустарники и отдельные высоченные деревья, то луг, простиравшийся до далеких гор со снежными вершинами, то к самой воде поступают густо покрытые мхом скалы. Да и мощный водопад иногда обращался тонким веселым ручейком. Но всегда был мостик, и эти ели, и озерная гладь, и два крошечных каменных плато, выступающие из нее на ладонь, и ранняя осень, и во всем этом, несмотря на красоту, чувствовалось некое отдаленное одиночество.

Обычно он оказывался на берегу, но сейчас Костя сидел на одном из каменных плато, и его босые ноги были в воде, и ладони его тоже были в воде, и это было катастрофически здорово. Фортепиано стояло на соседнем плато, ближе к водопаду, и о его ножки изредка бились волночки, и из-под тонких пальцев, бегавших по клавишам, выпархивали быстроглазые птицы и яркие бабочки и устремлялись в осенний лес. На крышке фортепиано, где совсем недавно возлежал Гордей, сидела гибкая остроносая лиса и смотрела на Костю с любопытством. Денисов лениво поболтал ногами в прохладной воде, задев большим пальцем проскользнувшую мимо какую-то рыбку, потом плеснул воды себе в лицо. Все было вроде бы настоящим, и у воды был вкус, и у воздуха, который он вдыхал, тоже был вкус. Только вот он сам выпадал из общей картины - Костя осознал это только в последнее время. Он ощущал, он мог дышать - и все равно чего-то не хватало. Прекращение вдохов не приносило дискомфорта, и кровь не бежала по его жилам, и сердце не билось. Он знал, что так должно быть, но память об этом не оживала даже здесь. Он был мертв, и ничего этого на самом деле не существовало. Все вокруг было сплошным враньем.

Отказаться от которого было невероятно трудно.

- Аня! - громко крикнул он, и рыжая лиса посмотрела на него возмущенно. - Заканчивай концерт!

Его флинт не повернул головы и не замедлил движений пальцев. Тогда Костя встал и, как был, в рубашке и брюках, прыгнул с камня головой вниз, и озеро обдало его легким холодом. Он проплыл под водой несколько метров, глядя на далекое светлое песчаное дно и скользящие над ним юркие рыбьи тела, потом вынырнул, отыскал взглядом вторую скалу и поплыл к ней, наслаждаясь прохладой и упругим сопротивлением воды. Он мог бы плыть годами. Полеты на порывах ветрах, при жизни показавшиеся бы волшебством, сейчас, по сравнении с этим казались чем-то никчемным, и все порождения были обыденной чепухой, если вспомнить ощущение скользкого рыбьего бока, коснувшегося его ноги. Почувствовав, что его начинает сносить на сентиментальность, Костя напомнил себе, что все это вранье, и, добравшись до скалы, ухватился за край и, легко подтянувшись, выбрался на теплый камень. Лиса взъерошилась и тявкнула на него, но осталась на месте, а Аня чуть повела головой, словно услышала какой-то звук, но на него так и не взглянула.

- Аня! - резко сказал Костя, поежившись в мгновенно прилипшей к телу одежде, - ты играешь слишком долго! Аня!

Ветви деревьев колыхнулись от резкого порыва ветра, рожденного чуть тревожным всплеском звуков, волосы его флинта взлетели, закрыв сосредоточенное и в то же время расслабленное лицо, а потом Аня повернула голову и взглянула на него, не переставая играть. Это был не обычный сквозной взгляд - она смотрела точно ему в глаза, и на ее губах появилась легкая вопросительная улыбка, точно девушка пыталась спросить, нравится ли ему то, что он слышит? Она смотрела на него.

Она его видела.

В первое мгновение Костя ощутил такое смятение, что чуть не нырнул обратно в озеро. Потом сделал шаг вперед и остановился, вдруг с разочарованием поняв, что это значит. Аня видела его - и в то же время не его. Она видела лишь воображаемого ангела-хранителя, поместив его в свою музыкальную фантазию. Костя был здесь, но для нее на его месте был кто-то другой - с другим лицом и другим выражением глаз. Кто-то ворчливый, но сердечный и приятный. Кто-то более достойный. И более ненастоящий, чем все это вокруг.

- Меня не надо выдумывать, - хрипло потребовал Костя. - Я и так существую! Я не хочу, чтоб меня придумывали, слышишь?! Прекрати! Вокруг только такие, как мы! И мы делаем больше, чем какие-то там...

Ее левая рука спорхнула с клавиш, отчего мелодия стала легкой и невесомой, и скользнула ему навстречу. Костя машинально протянул руку и легко сжал ее ладонь... но ощутил лишь знакомое сопротивление воздуха. Аня мотнула головой, точно укоряя себя за глупый поступок, и в следующее мгновение ее рука выскользнула из его пальцев и вернулась на клавиши. Костя опустил руку, испытав внезапное мальчишеское желание схватить разглядывавшую его лису за роскошный хвост и как следует дернуть. Отвернувшись, он опустился на корточки и ударил ладонью по воде, сейчас не получив от ощущения никакого удовольствия.

- Все здесь настоящее... - пробормотал он. - Все здесь настоящее... кроме меня. Но ведь я существую! И я хочу, чтоб обо мне знали! Хотя бы на минуту! Я хочу, чтобы меня увидели!

- Тебя и так многие видят, - скрипуче сказала одна из старых елей, чуть покачивавшая лапами над водой. Костя вздрогнул... и вскочил с кресла. Аня уже закрывала крышку пианино, и Гордей, сев, таращил совиные глаза в направлении окна. Костя вновь извлек свое оружие и метнулся сквозь штору, но и на сей раз это оказался не враг - сквозь стекло на него смотрел Дворник.

- А тебе чего?! - неприветливо спросил Костя.

- Просто хотел попросить, чтоб ты в следующий раз поменьше болтал, - сообщил Яков Иванович. - Слушать мешаешь. Флинты никогда не видят хранителей. Никогда не знают о них. И это хорошо. Правильно.

- Кто решил, что это правильно?!

- Таковы законы, - обтекаемо ответил Дворник. - Пути живых и мертвых не должны пересекаться. Никогда.

- Почему?

- Ну, э-э... сам посуди. Флинты начнут лениться и все сваливать на хранителей. Или наоборот начнут их защищать, а хранители будут валять дурака, - Дворник хмыкнул. - Думается мне, если б флинт увидел своего хранителя или защитил его, все вывернулось бы наизнанку, вот что.

- Это ты сейчас придумал! - заявил Костя.

- Может и да, а может и нет. Все ведь не просто так.

- И ты машешь метлой не просто так.

- Я пошел, - с достоинством ответил Дворник. - Попозжа принесу товар.

- Не вздумай меня наколоть!

- Угу. Постучу как обычно.

Этой ночью Костя не спал - то работал над отчетом для Сергея при мерцающем свете Аниного сна, то бесцельно слонялся по квартире, раздражая своими прогулками домовика, то изничтожал кошмариков, прибывших в глухой ночной час в обычном количестве. Теперь, почти наверняка зная причину возникновения притягивавших их плохих снов и злясь оттого, что тут он ничего сделать не может, Костя переколотил всех паразитов настолько стремительно, что Гордею не досталось ни одного кошмарика. Обиженный и озадаченный домовик утопотал на кухню, и дальнейшие полчаса Костя работал под уютное гордеевское чавканье, доносившееся то из холодильника, то из шкафчика, с кислой усмешкой думая о том, что хоть кто-то в этой квартире был счастлив.

ПРЕМЬЕРА

Стоя перед зеркалом Костя, прищурившись от умственного усилия, тщательно создавал галстук для нового рабочего дня. К темно-синей рубашке он сегодня подобрал терракотовый цвет галстучной ленты с выпуклыми растительными узорами того же цвета и, изредка кося глазами в журнал, лежащий на тумбочке, следил, чтобы эти узоры распределялись так же, как на фотографии и не выглядели нагроможденными. Работа была довольно сложной, но все ладилось, и Костя уже почти поздравил себя с отличным результатом, как в окно спальни кто-то громко постучал. Костя вздрогнул, узоры на галстуке поехали в разные стороны, и часть их выехала за периметр ленты, обратившись изящными фестонами, отчего галстук стал похож на салфетку. Чертыхнувшись, Денисов сорвал его с шеи и, швырнув на пол, метнулся в спальню, по пути прихватив скалку. Просунув голову сквозь шторы, он узрел за окном сильно декольтированную юную особу, светлые кудри которой приминала фуражка английской почмейстерской службы позапрошлого столетия. В руке у особы была трость с недогоревшим набалдашником, коей особа важно помахивала в воздухе.

- Раздаете подписку на "Плейбой"? - поинтересовался Костя.

- Двадцать восьмая? - вопрос особа проигнорировала, а голос у нее оказался неожиданно скрипучим и довольно неприятным. - Вам извещение на бандероль.

- Ну давай.

- Чего давай?! - особа немедленно оскорбилась. - В ящике возьмите. Ящик-то поломатый у вас, так что надоумь своего флинта проверить, пока не сп... ли. Все ящики расхристанные, а потом жалятся - то им не носят, это!..

Из подъезда вышла, громко хлопнув дверью, дородная почтальонша, и особа, сочтя миссию законченной, крутанулась на одной ноге и, взлетев своей персоне на плечо, поехала в соседний подъезд. Костя, просунувшись сквозь стекло, крикнул ей вслед:

- Эй, а у вас там на почте все такие?! Эй, подписку я бы взял!

Не получив ответа, он вернулся в прихожую и наскоро соорудил новый галстук - вновь терракотовый, но уже без всяких узоров. Его флинт тем временем, как обычно опаздывающий, бегал из ванной в спальню и обратно, хлопая дверьми, а Гордей, за прочими делами и завтраком пропустивший ритуал раннеутреннего расчесывания волос хозяйки, безуспешно гонялся за Аней, размахивая расческой:

- Ах! Ух!

Костя, поправив узел галстука, с воодушевлением присоединился к общей суматохе - новость следовало довести до Ани немедленно.

- Проверь почтовый ящик! Проверь почтовый ящик!.. Черт, это наверняка Серегина, наверняка... Проверь почтовый ящик!

- Ящик?.. - рассеянно бормотала Аня, влетая в спальню и швыряя одежду со стула на кровать. - При чем тут ящик... Где мой лифчик?!..

- Я не брал, спроси у Гордея... И не забудь про почтовый ящик! Куда ты тащишь этот свитер - на улице жарища!

- А где колготки новые?! Тут же оставляла!..

- Гордей, у тебя появились наклонности, о которых я не знаю?! Аня, проверь почтовый ящик!

- Эти ботинки уже никуда не годятся!

- Ухух!

- Они никуда не годились еще до того, как ты их купила! Вот и проверь почтовый ящик.

- Куда я положила щетку?..

- Ахах! Эх!

Топ-топ-топ-топ-топ.

- Смотри, куда идешь!

- Чхах!

Костя, вдохновляя своего флинта на проверку корреспонденции, продолжал бегать за ним по квартире, то и дело спотыкался о суетящегося Гордея, раздражался из-за Аниного непонимания и самозабвенно ругал их обоих, хотя слышать его мог только один из них, да и тому было глубоко плевать. Костя был вне себя и в то же время наслаждался тем, что теперь происходило каждое утро - всей этой беготней, хаосом, криками, наслаждался даже собственным раздражением, потому что теперь оно было совсем иным. Раньше утра были пропитаны унынием и тусклым бормотанием о еще одном жутком наступившем дне, но эта суета, этот беспорядок и гомон - в них была жизнь, и дом больше не походил на мертвое озеро, в котором нет ни единого движения и не единой вспышки солнечного света. Все теперь было иначе, и даже кошмарные синие шторы и выцветшие хризантемы на стенах казались по-своему привлекательными. Костя не уставал с удовольствием делать себя ответственным за это преображение. Даже если заслуга домовика в этом была более чем значительной, домовика-то все равно спас он, между прочим.

Аня, сосредоточенно накладывавшая макияж по денисовской методике, внезапно бросила кисточку и, метнувшись за фортепиано, швырнула в комнату охапку ярких аккордов. В последнее время она делала так довольно часто, и Косте это было не очень-то по душе - даже такие музыкальные всплески и обрывки то и дело оказывались воздействующими, и он не успевал подготовиться. Вот и сейчас - он стоял перед компьютерным столом, а в следующее мгновение вдруг оказался на заснеженной вершине горного пика, спускавшегося куда-то в густые облака, и крепкий ледяной ветер немедленно надавал ему пощечин. Костя взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, кувыркнулся вниз и шлепнулся в развилку огромного развесистого дуба, уткнувшись носом прямо в ствол, и сидевшая тут же белка, зацокав, взмахнула пушистым хвостом, мазнув его по лицу. Денисов сердито протянул руку и изловил наглого грызуна за хвост, но хвост тут же обернулся бородой домовика, который возмущенно замахал на него гребешком:

- Аях! Ай-айх! Ух!

- Тьфу, черт! - сказал Костя и отпустил Гордея, который тут же скатился со стола и помчался за Аней, уже покидавшей комнату. - Я за всем этим не успеваю! Слышишь, ты, Вивальди, проверь почтовый ящик!

- Вы ж хоть предупреждайте! - сказали за окном скрипучим голосом Дворника. - Хоть иногда какая-то прелюдия должна быть! А то мету - и на тебе! Будто самолетом по голове!

- Он еще и возмущается! - сурово произнес Костя.

- На, кстати, - на железный подоконник что-то шлепнулось. - Раздобыл тут кое-что, только быстрей забирай!

Денисов поспешно кинулся к окну и втащил в комнату недожженную растрепанную стопку книг и журналов - половинку медицинской энциклопедии за шестьдесят шестой год, "Большие надежды" Диккенса, разрозненные страницы из томика лирики Лонгфелло, почти целую книгу по приусадебному виноградарству, "Историю Древнего Рима" без обложки, несколько журналов "Натали", шесть выпусков "Техники молодежи" семидесятых годов и охапку газет за прошлый месяц.

- На кой мне женские журналы? - хмыкнул Костя. - Впрочем, ладно, пригодятся. А где хоть какая-то фантастика? Я просил фантастику!

- Мало тебе вокруг фантастики... - пробурчал Яков Иванович. - Нету пока, не жгли. Я тебе и так вон сколько всего принес!

- Ну да, приусадебное виноградарство я ждал с особым трепетом!

- Не хочешь - верни!

- Ага, сейчас! Фантастику принеси!

Дворник, удаляясь, пробурчал, что ему проще будет написать требуемое самому, чем достать. Костя довольно похлопал ладонью по добыче, после чего поставил ее возле шкафа и любовно оглядел другие стопки книг и журналов, расставленные почти вдоль всей стены. Благодаря Гордею Костина библиотека выглядела очень аккуратно, хотя книги каждое утро оказывались в ином порядке. Иногда домовик брал какую-нибудь книгу и, держа ее как правило вверх ногами, сосредоточенно шелестел недожженными страницами, коротким пальцем поправляя на физиономии воображаемые очки - жест, собезъяннеченный, видимо, у какого-то предыдущего хозяина. И хотя Гордей не понимал в этих книгах ни слова, занятие отчего-то его невероятно увлекало, и наблюдать за этим было довольно потешно. Прихватив одну из книг, Денисов отправился в спальню, где Аня уже причесывалась перед зеркалом, а за ее спиной подпрыгивала и подергивалась, придушенно ругаясь, сваленная на кровати груда одежды, содержавшая под собой зазевавшегося домовика. К тому моменту, когда Аня заколола волосы, встрепанная голова Гордея вылезла на свет божий из джинсовой брючины и сказала:

- Аапчха!

- Опаздываю! - Аня вскочила, всплеснув руками. - Почему я постоянно опаздываю?!

- Да потому что...

Но флинт уже убежал шлепая босыми ногами. Костя чертыхнувшись, посмотрел на себя в зеркало и поправил галстук, потом повернулся и ойкнул, едва не свалившись с узкого уступа в бушующие внизу морские волны. Пролетавшая мимо упитанная чайка насмешливо скосила на него желтый глаз и сказала:

- Ухух!

- Чтоб меня... - пробормотал Костя, вжавшись спиной в мокрую скалу, но это уже был одежный шкаф, ощущавшийся лишь обычным сопротивлением воздуха. Гордей, возмущенно лопоча, сползал с кровати, и Денисов поспешно сунул ему книжку.

- Знаешь что-нибудь о приусадебном виноградарстве?

- Хм, - домовик повалился на покрывало, держа раскрытую книгу над собой. - Ух! - он махнул книгой в сторону Кости. - Охох?

- Нет, я подожду, пока снимут фильм, - пояснил Костя и ушел продолжать настраивать своего флинта на просмотр почтового ящика. Без Гордея дело быстрей пошло на лад, и, закрыв за собой дверь квартиры, приглушив тем самым раздраженное бормотание домовика, которому так и не удалось довести обязанность с гребешком до конца, Аня сразу же устремилась к почтовым блокам. Костя, опередив ее, пристукнул метнувшуюся в подъезд мелкую падалку, просунулся сквозь дверь и оглядел окрестности. В правой части двора все было спокойно, и прогуливавшиеся среди акаций дородная пожилая леди с пинчером, ее хранительница, покуривавшая у нее на плече, и целая свора пинчеров покойных, азартно и безуспешно гонявшаяся за ранневесенней бабочкой, никакой опасности не представляли. В левой же части, возле мусорных бачков, двое бомжей усердно мутузили друг друга, не издавая при этом ни единого звука. Их хранители, пристроившись на бордюре, читали одну газету на двоих, а из самого центра драки во все стороны бодро разлетались свежепорожденные гнусники, шипя и хлопая крыльями.

- Эй, вы, может хватит прохлаждаться?! - рявкнул Денисов. - Угомоните своих!

- Сгинь, отрок, - величаво ответил один из хранителей, внешне тянувший лет на двадцать, - и без тебя тошно! Вон жилсервис опять квартплату поднял!

- Вам-то какая разница?

- А сопереживание?! - возмутился второй.

Костя, выругавшись, вернулся в подъезд, где Аня вчитывалась в сероватый бланк извещения, переворачивая его то так, то этак.

- Израиль? - бормотала она. - Это какая-то ошибка. С чего кому-то что-то мне присылать из Израиля?

- Нонсенс, конечно, - согласился Костя, - но лучше зайди на почту. Все равно мимо ходим. Пятиминутное дело!

- Израиль... - повторила Аня, и ее лицо вдруг напряглось и отвердело. Она схватилась за бланк обеими руками, и Костя, угадав, чем закончится это действие, отчаянно захлопал ее по правой кисти.

- Не сметь! Это же мои деньги! Говорил же я ему... вот кретин! Только попробуй разорвать!

Аня сделала легкое движение, чуть надорвав край бланка, потом скомкала его и сунула в карман пальто.

- Что они могли мне прислать?! Еще счета?!

- Зайди на почту и узнаешь! - Костя на всякий случай отвесил своему флинту подзатыльник. - И только попробуй выкинуть! Я тебе устрою! Бегом домой за паспортом и идем!

Выхватив ракетку, он выскочил на улицу и в два счета расчистил пространство перед дверью от гнусников. Помахал рукой Георгию, как раз заходившему за угол вместе со своим потомком, после чего погрозил ракеткой сидящим на бордюре.

- Бездельники! Врезать бы вам - да некогда!

- Нынешней молодежи только бы пожилых людей мочалить! - укоризненно проскрипел один из хранителей и снова уткнулся в газету. - Вот, обратите внимание, коллега, на этот абзац.

- Это просто возмутительно! - сказал второй хранитель.

Костя отмахнулся от них и пошел впереди своего флинта, то и дело пуская в ход ракетку. В последние несколько дней он редко занимал позицию на Анином плече, объясняя это себе тем, что на ходу ему лучше думается. Хотя думать на улице было особо некогда - чем ярче расцветала весна, тем многочисленнее и свирепей становились порождения - видимо, это было какое-то сезонное обострение. Он кивнул знакомой хранительнице, тяготевшей к пышным свадебным нарядам, обменялся приветствиями с хранителем из соседнего двора, одетым, как римский патриций, и, презрев недавнее прошлое, отпустил колкое замечание какому-то мальку, чье облачение напоминало обертку для букета, густо изъеденную молью.

По дороге Костя беспрерывно говорил своему флинту о почте, изредка прерываясь на то, чтобы с кем-нибудь поздороваться. Ане следовало зайти на почту сейчас - когда они возращались с работы, отделение уже не работало. Он говорил, обменивался приветствиями, отвешивал удары - и все было как обычно, и уже привычными сделались улыбающиеся лица хранителей, толпившихся вместе со своими флинтами перед сигаретным ларьком, совсем недавно бывшим местом обиталища мрачняг. Хранительница новой продавщицы как обычно возлежала на ларечной крыше и, заметив Костю, громоголасно сообщила:

- Померла Юлька-то все-таки!

- А что случилось? - рассеянно спросил Костя, наблюдая, как Аня роется в сумочке. Вася, покуривавший рядом с двумя мрачными овчарками, дожидавшимися своего хозяина в стороне от ларька, радостно сказал:

- А никто не знает! Говорят, несчастный случай... или типа того. За городом нашли где-то... вот вчерась только.

- Так может, кто-то прибил нашу порождающую? - предположил Костя.

- Мож и прибил, - Вася пожал плечами без малейших признаков скорби. - Я б тогда руку ему пожал, чего! Сам знаешь, каково каждый день мрачнягу с флинта сгонять.

- Это уже не наше дело, я этому из департамента так и сказала, - поведала хранительница с крыши. - А у моего флинта теперь есть постоянная работа.

- Из департамента распределений? - удивился Костя. - Зачем им к тебе приходить?

- Ну, просто расспрашивали, что тут и как, - хранительница потерла одну пухлую ногу об другую. - Про знакомых Юлькиных и хранительницы ее, Лидки, поспрашивали. Да только я ведь их плохо знала... И еще они сказали... - хранительница вспоминающе возвела очи к небу, - сказали...

- Что?!

- Ах, да! - встрепенулась она. - Они сказали об этом не болтать.

- Ну, это они наверное несерьезно, - насмешливо заметил Вася и переглянулся с Костей слегка озадаченно. Но тут Аня пошла дальше, на ходу пряча в сумочку сигареты, и Костя, махнув рукой на прощанье, кинулся за ней, тут же забыв о представившейся порождающей. Сейчас ему было не до нее - все мысли сосредоточились на якобы израильской бандероли, и он отвлекся от них только однажды, завидев впереди рыжего безымянного знакомого, шагающего с повседневным угрюмым выражением лица.

- Что, так и не согнал?

- Да пошел ты!

Костя оглянулся вслед уходящему рыжему хранителю и его флинту, лохматая неряшливая кшуха на плече которого казалась уже огромной. Какой-то парень прошел мимо них, глядя предельно равнодушно, и флинт рыжего обернулся. Костя заметил на его лице горестное недоумение.

- Двое могли бы ее скинуть... - пробормотал он. - Но двоих никогда не будет... Почта, Аня. Сворачивай!

Его флинт, еще немного поупиравшись, все же свернул к короткой лестнице и сердито застучал каблуками по ступенькам. Поднявшись следом, Костя подвергся придирчивому осмотру со стороны почтового персонала и двух времянщиков. Не отвлекаясь на прочих хранителей, он отстоял с Аней короткую очередь и вместе с ней отошел к столу, разглядывая аккуратный коричневый сверток, размером с обычную книжку и украшенный марками с надменным лицом какого-то господина фиолетового цвета.

- Не здесь! - прошипел он, когда Аня потянулась к веревке. - Только не здесь!

Перебороть женское любопытство практически невозможно, но и тут Косте удалось добиться своего, и в конце концов Аня спрятала бандероль в пакет и вышла на улицу.

Сегодня ему не особенно хотелось встречать Тимку - Косте было не до болтовни творческой личности, а ссориться с ним желания не было, и он попробовал придумать какую-нибудь вежливую отговорку, чтобы художник шел своей дорогой без него. Но это не понадобилось. Стоявший на остановке Тимка был непривычно молчалив и, едва-едва ответив на приветствие, устремил взор куда-то вдаль и не раскрывал рта до тех пор, пока Костя сам не выдержал:

- Ты чего?

Художник неопределенно пожал плечами.

- Да ничего.

- Ладно, - Костя шагнул за бордюр, начав было высматривать автобус, но тут же повернулся. - Серьезно?

На этот раз Тимка вообще ничего не ответил. Денисов заметил, что неизменный плащ художника, с длиной которого тот обычно перебарщивал, сегодня похож на жалкую пелеринку, а прочая одежда представлена настолько хаотично, словно Тимка был мальком-перводневкой. О чем-о чем думал художник, стоя перед зеркалом, но только не о своем внешнем виде. Костя осмотрелся - Сергея на остановке сегодня не было.

- На Шевченко кто-нибудь едет?! - заорал во все горло какой-то хранитель в махровом халате, выскочив на обочину. - Эй, народ, на Шевченко подбросьте!

Из одной из проезжавших машин призывно махнули рукой, и хранитель бодро запрыгал к ней сквозь транспортный поток. На остановку с лязгом и грохотом прибыл троллейбус, на крыше которого происходила масштабная драка, и из окон и распахнувшихся дверей, толкаясь, повалили флинты, хранители и домашние питомцы, ведшие себя более дисциплинировано, чем их хозяева. Когда между створками кое-как протиснулась рыжая корова, слегка придавив отстающих, Тимка задумчиво констатировал:

- По-моему, все как обычно.

- Ну да, - отозвался Костя, перенеся все свое внимание на Аню и ее сумку. - У тебя что - проблемы?

- Нет, - решительно ответил Тимка. - То есть... Честно говоря, я не знаю. По-моему, все хорошо. Даже слишком хорошо. И бабка эта из первого подъезда...

- Какая еще бабка?

- Да неважно. Просто я... ведь нехорошо было так думать. Я ведь сам всегда был против этого, и тебе говорил, когда ты... а на самом деле я ведь этого хотел.

- Если хочешь, чтоб я начал тебя понимать...

- Не уверен, - Тимка мрачно посмотрел туда, где в окружении подружек и "гарпий" хихикала его сестренка. - Это... просто нехорошие предчувствия.

- А у тебя были нехорошие предчувствия перед тем, как ты решил, что круче бетоновоза?

Тимка посмотрел на него оскорбленно.

- Да я...

- Знаешь, не хочешь - не говори! - разозлился Костя. - У меня своих проблем выше крыши! И они чертовски реальны, в отличие от твоих каких-то там предчувствий!

- Они связаны с тем, что тогда случилось возле магазина?

- Надеюсь, ты никому об этом не рассказывал?

- Конечно нет! Хотя все это было очень странно. И куратор твой вел себя очень странно. И столько народу пришло!.. Скажи, - Тимка пододвинулся к нему вплотную, - времянщики еще ходят за тобой? Я не спрашиваю, почему, раз ты... но они еще за тобой ходят?

Костя молча кивнул.

- Это хорошо, - неожиданно сказал художник. - Потому что, по-моему, все это было совсем не случайно. И та девчонка, и все те из микроавтобуса - по-моему, все они были заодно. Но, наверное, департаменты с этим разобрались, как думаешь? Они ведь всех их нашли? Они ведь могут найти любого, кого захотят. Они могут увидеть все, что мы здесь когда-либо делали.

- В последнее время я не так уж в этом уверен, - Костя посмотрел на часы стоявшего рядом флинта. - Ладно, что там у тебя за предчувствия?

- Я не могу объяснить, - уныло призналась творческая личность. - Понимаешь, мы ведь вроде постоянно ходим на работу в одно и то же время. И вроде бы все как всегда... как сегодня. Ты не замечал в последнее время ничего странного?

Костя скептически мотнул головой.

- Чего?

- Да не знаю я! - рявкнул Тимка и тут же испуганно огляделся. - Просто... мне кажется, что что-то не так! Но я не понимаю, что именно!

...я увидел что-то странное... я даже не понял что именно я вижу...

Забавно - и Тимка, и Евдоким Захарович практически одинаково описали нечто абсолютно разное... Вероятно разное... ну разумеется, Тимка ведь не бывал в отпечатке. Но даже он сам, Костя, видел нечто странное, чего не понял или не смог осознать. Либо это то, чего быть не может. Либо это нечто настолько слишком естественное, что разум отказывается воспринимать эту естественность.

Ерунда какая-то, вообще-то.

- Не знаю... ну, в последнее время я вижу очень мало призраков. Ты об этом?

- Призраки?! - художник вдруг разозлился. - Фу! При чем тут призраки?! Злобные уроды! Мне всегда было не по себе, когда они таращились в окна, хотя кто им виноват, что они такими стали?! Я тебе толкую о дороге на работу - какие призраки?!

- В таком случае, по-моему, все как всегда.

Тимка отвернулся и некоторое время молчал, потом спросил уже другим, неуверенным и каким-то искательным голосом:

- Слушай... если б ты знал об одном человеке, вроде бы... неплохом человеке что-то... ну... странное... и, вероятно, не очень хорошее - что б ты сделал?

- Что значит - не очень хорошее? - усмехнулся Костя. - Что-то незаконное? Или какой-то грязный секретик?

- Мне правда нужен совет!

- Я не могу тебе дать совет, пока ты толком не объяснишь.

- А этого не достаточно?

- У нас несколько разные понятия о нехорошести. Этот кто-то - твой знакомый?

- Э-э, ну можно так сказать. Иногда мы разговариваем... Просто я кое-что видел... а он этого не знал. Правда... я не очень уверен...

- Если это что-то незаконное, тогда лучше подожди, пока не станешь точно уверен. И обязательно устрой так, чтоб был свидетель. Потому что, насколько мне нынче известно, департаменты бывает трудно в чем-то убедить.

- Я не собираюсь его сдавать! - возмутился Тимка. - Это совсем другое! Просто я думал... может, стоит с ним поговорить?

- Чтоб он тебе голову снес?!

- Просто... понять, в чем тут дело может быть очень важным для другого человека.

- Слушай, я вообще перестал понимать, о чем ты говоришь! - отрезал Костя. - Если это что-то опасное, просто не суйся в это! Понял?!

- Но это может быть...

- Мальчики! Доброе утро!

Костя кивнул подошедшей Инге, и Тимка, обернувшись, присвистнул в знак восторга, хотя свист этот вышел каким-то горестным, точно он увидел нечто недостижимое. Хотя, по сути, это так и было. Ему никогда не досталась бы такая, как Инга. Да вот только теперь Инга не досталась бы и Косте. Да и у самой Инги больше не было желания кому-либо доставаться. Но сегодня, в узком шелковом платье макового цвета, выгодно оттенявшем ее смуглую кожу и ворох черных вьющихся волос, Инга была особенно хороша, и Костя ощутил что-то - то ли сожаление, то ли глухую тоску. Он плохо помнил то время, что они при жизни провели вместе - знал, что у Инги отличная фигура, и в постели с ней было здорово, но вся память об ощущениях исчезла, а разговоров они никогда особо не вели. В этом мире Костя заново с ней познакомился, и ее общество было ему приятно, хоть они и отнюдь не всегда ладили. Но теперь на нее можно было только смотреть - и большего не хотелось. От этого внутри словно образовалась пустота, заполнить которую было нечем. Отчего-то вдруг снова вспомнились слова покойного Руслана:

...все возвращается, а я ничего не могу сделать сам...

Что он пытался сказать? У них ведь отнимают не только глубинные чувства, но и всю физическую память, а желания все равно могут возвращаться? Но выполнить их теперь невозможно. Можно только смотреть, подглядывать... Не поэтому ли среди хранителей так много сумасшедших?

- Классно выглядишь! - восхищенно сказал Тимка.

- Спасибо, рыжик, - Инга вопросительно взглянула на Денисова. - А ты, Костя, ничего не скажешь? У тебя странный вид.

- Платье тебе удалось, - ровно отозвался Костя. - Идет тебе... Даже прям что-то вроде ностальгии накатило... Когда-то ведь мы неплохо проводили время.

- Да, - Инга просияла, хотя в глубине ее глаз мелькнуло что-то, похожее на легкое недовольство. Потом, чуть склонившись к его уху, она мурлыкнула: - Но тебе не кажется, что это разговор не для троих? - Инга выразительно указала взглядом в сторону творческой личности, которая глазела на нее с простецким восторгом.

- Да это вообще не разговор, - Костя пожал плечами и машинально взял ее за руку. Эта рука не ощущалась сопротивлением воздуха, но в этом и была вся разница. Он просто держал ее за руку. Для него это было что-то материальное, но описать этого он не мог. Он просто мог удержать эту руку. Как мог удержать свою ракетку. Или любую из своих книг. Это не имело никакого значения. Даже когда он держал, вернее, пытался держать другую руку, которая ощущалась лишь сопротивлением воздуха, это имело значение. Иногда это даже было важно.

Костя понял, что запутался.

- Что с тобой? - удивилась Инга, и в тот же момент Тимка озадаченно сказал:

- Может, ты меня уже отпустишь?

Денисов опустил глаза и увидел, что второй рукой держит художника за запястье, словно сравнивая ощущения. Он сердито разжал пальцы и, отмахнувшись от них обоих, встал вплотную к своему флинту и сосредоточился на работе.

* * *

Переступив порог "Венеции", Аня, ни с кем не поздоровавшись, стрелой промчалась через торговый зал, проскочив сквозь не успевшего увернуться Кольку, шмыгнула в свою каморку и, захлопнув дверь, щелкнула замком. Вика, раздраженно-презрительно скривив губы, что-то едва слышно пробормотала, а Людмила озадаченно покачала кудрявой головой.

- Чего это твоя такая взбудораженная? - удивился Гриша с верха пивного холодильника, где он сидел и болтал ногами.

- Взбудоражилась, - буркнул Костя, пересекая зал, и бросил взгляд на Людку, которая, вытянув шею, смотрела на него поверх рыжей прически своего флинта злющими глазами. Со дня драки они не общались, и на счет Ани мелкая хранительница в присутствии Денисова больше не отпускала едких замечаний, срывая свое раздражение на флегматичном Грише и на Кольке, который во время этих срывов даже не брал на себя труд просыпаться. Вика тоже притихла, продолжая поглядывать на Аню так, словно та была бешеным псом, могущим в любую секунду сорваться с поводка. Нажаловалась она директору на коллегу или нет - на Аниной работе это никак не сказалось.

- Костик! - крикнула Яна из-за кассового стола. - Танюша просила передать, что у нее сегодня после пяти мастер свободна и, возможно, в среду после двенадцати. И просила, чтоб ты, по мере возможности, не затягивал.

- Хорошо, спасибо.

- Мастер? - заинтересовался Гриша. - В цирюльню намылились?

Яна принялась что-то тарахтеть, и Костя, не слушая, прошел в коридор и с трудом протиснулся сквозь дверь. Аня сидела за столом, нервно сминая пальцами аккуратно сложенный вчетверо листок бумаги. На столешнице рядом с разорванной бандерольной оберткой лежала толстая книга Болеслава Пруса "Кукла".

- Шутник чертов! - пробормотал Костя, уже не сомневаясь, что смотрит на вторую часть сделки с веселым покойным хирургом. Аня развернула листок, густо исписанный аккуратным мелким почерком, но тут же перевернула его исписанной стороной вниз и озадаченно уставилась на книгу.

- Что это значит? - шепнула она и потянула книгу к себе. - Это какой-то намек? Вам мало сделанного?

Она попыталась открыть книгу, но та не поддалась. Аня, сдвинув брови, потянула сильнее, потом уперла творение польского классика корешком в столешницу и наклонилась, вглядываясь в аккуратные срезы страниц.

- Как странно... Страницы склеены.

- Я набью ему морду! - пообещал Костя. - Это же жутко ненадежно!

Аня взяла ножницы и, свирепо прикусив губу, принялась ковыряться в книге. Костя наблюдал за тем, как придерживает том ее левая рука. Теперь он видел ее совершенно иначе, и все действия пальцев воспринимались по-другому.

Аня снова дернула книгу, и та вдруг поддалась с неожиданной легкостью и, распахнувшись, извергла на стол десятки сто и пятидесятидолларовых купюр. Аня с возгласом изумления вскочила, и книга полетела на пол.

- Что ж ты так орешь?! - пожурил ее Костя, склонившись и взглядом пересчитывая купюры. - Это ведь деньги, а не отрубленные пальцы!

- Что это такое?!

- Зелень, детка. Небось, никогда столько не видела?

Аня коснулась стодолларовой бумажки так осторожно, словно та могла в любой момент оттяпать ей руку, и тут ручку двери дернули, и раздался громкий стук, а следом - голос товароведа.

- Анька! Ты чего заперлась?!

Девушка отреагировала суматошно - плюхнулась на стул и сгребла деньги в кучу, почти улегшись на столешницу и сбив при этом мышку, которая весело закачалась на проводке.

- Анька?!

- Да... - Аня зачем-то попыталась было запихнуть деньги под клавиатуру, потом схватилась за пакет и начала сваливать купюры в него. - Сейчас... Я... Мне что-то нехорошо.

- Ты чего - бухала вчера?

Костя резко шагнул к двери и едва-едва успел поймать ладонью уже начавшую просовываться внутрь любопытствующую физиономию хранителя Влада. Выпихнув Гришу обратно в коридор, он шагнул следом, загородив собой дверной проем.

- Что вы там делаете? - спросил тот.

- Ничего. А что?

- Дык... - Гриша указал на нервно топчущегося перед дверью товароведа, - поставщик приехал. Деньги взять надо. Что с твоей такое-то? Голос сам не свой.

- Критические дни.

- И у тебя тоже, что ли? - хранитель сморщился, смешной в своем возмущении. - Чего ты меня за лицо хватаешь?! Я имею право входить. Это ж кабинет рабочий, а не сортир!

Тут дверь отворилась, и в коридор выскочил встрепанный денисовский флинт, глядя въерошенно и прижимая к себе сумочку и пакет. Что-то неразборчиво бормотнув, Аня протиснулась мимо озадаченного Влада и порскнула в туалет, громко хлопнув дверью.

- Я всегда считал, что теток в такие дни вообще нельзя на улицу выпускать, - авторитетно заметил Гриша. - Голову могут тебе снести - и не заметят. Только вот что-то раньше она...

Не дослушав, Костя пошел в сторону туалета и, уже подойдя к двери, обернулся. Гриша, все так же маячивший у кабинета, смотрел в его сторону.

- Хочешь и туда зайти узнать в чем дело? - ядовито спросил Костя.

- Я что - извращенец? - обиделся коллега и, прыгнув на плечо вышедшего Влада, уехал. Костя прошел сквозь дверную створку и прислонился к стене, глядя, как Аня непослушными пальцами пересчитывает деньги.

- Сколько там? - деловито спросил он. - Должно быть десять тысяч. Если этот гад хоть полтинник увел...

- Десять тысяч долларов... - прошептала Аня. - Это же целое состояние!

- Это даже не намек на состояние. Теперь спрячь их и, думаю, лучше-ка нам сегодня поехать домой.

Аня запихнула деньги в сумочку, сверху сунула сложенный шарфик и несколько минут стояла, прижав трясущуюся ладонь к губам. Потом встряхнула письмо и принялась читать. Костя наклонился над ее плечом и пробежал глазами по строчкам. Помощник Сергея и впрямь знал свое дело - письмо, подписанное не тетей Ани, а, судя по всему, одною из ее дочерей, было сдержанным и в то же время порывистым, полным вины и горечи, в некоторых местах чуть отстраненным, а в иных сверх меры насыщенным сослагательным наклонением. Завершалось же оно почти по-деловому, словно писавший уже под конец взял себя в руки. Это было письмо раскаявшегося человека, осознавшего свою вину, просившего возможность ее загладить, но честно дающего понять, что он не испытывает к адресату никаких родственных чувств и в ответе не нуждается. Для человека такой душевной организации, как Аня, оно подходило идеально - Костя уже видел это по ее глазам. Она разозлилась, расчувствовалась и приняла извинения, но превращать этот монолог в диалог не собирается. А значит, обман никогда не раскроется.

- Поверить не могу! - прошептала она. - А говорят, люди не меняются!

- Правильно говорят! - отрезал Костя. - И твоя сестра все та же злобная гадюка, равно как и эта падла, ее мамаша. Забудь о них! Теперь у тебя есть небольшие деньжата - не трать их на всякую ерунду! Займись собой! Я все подготовил!

- Я снова смогу сходить к врачу... в какой-нибудь другой, серьезный медцентр.

- Только в тот, который я скажу! Не фиг просаживать мои деньги на всяких шарлатанов!

- И куплю новую обувь... И одежду... И...

- Парикмахерская, - подсказал Костя.

- Да, схожу, наконец, в парикмахерскую, может, сделают из меня человека, - она повернула голову, глядя в сторону противоположную той, где стоял Костя. - Нет, ну ты представляешь?!

- Еще как представляю! Молока купить не забудь! Литров двадцать!

- И все же... - на лицо Ани набежало потерянное выражение, - я не знаю... Взять эти деньги... Как я могу их взять?

- Руками! - свирепо сказал Костя. - Никаких душевных терзаний! Ты возьмешь их! Знала б ты, чего мне стоили эти жалкие десять тысяч?! Все, хватит! Пришло время перемен! Пора делать тюнинг, детка!

* * *

Костя всегда считал, что в салонах красоты царит атмосфера приятной расслабленности. Во всяком случае так бывало в тех салонах, в которые он заходил. Там играла музыка, а голоса парикмахерш обычно звучали негромко и более-менее мелодично. А в последнее время у него был постоянный мастер - женщина средних лет, настоящий виртуоз своего дела, которая приезжала на дом. Тем не менее, он по-прежнему считал, что в салонах мирно и спокойно.

"Салон", пожалуй, для "Бьянки" было чересчур громким словом. Это была крошечная парикмахерская, перестроенная из двухкомнатной квартирки - в одной комнатке помещались собственно парикмахерши в количестве четырех, в другой за столом восседала директорша-диспетчер-мастер маникюра и обрабатывала ногти клиенток. В прихожей стояли три стула для ожидающих очереди, а в маленькой пристройке ютился косметолог. У пристройки было собственное окошко, и косметолог, свободного времени у которой было больше, чем у прочих, большей частью курила, облокотившись на подоконник среди папоротников и раздраженно говоря по телефону.

Но поразили Костю не размеры "салона" - он и не ожидал увидеть здесь Версаль, а загнать Аню в какое-то более внушительное и солидное заведение ему бы просто не удалось. Поразили его звуки, долетавшие из-за закрытой двери "Бъянки", и когда Аня открыла дверь, и Костя вошел следом совершенно без всякого осмотра, что говорило о полной беспечности местного персонала, ему поначалу показалось, что он угодил на нью-йоркскую биржу. В парикмахерской стоял такой дикий гвалт, что Костя невольно зажал уши, чтобы сориентироваться, но это совершенно не помогло. Флинтов в "Бьянке" на данный момент, исключая Аню, присутствовало всего шестеро, что же касается хранителей и животного сопровождения, то парикмахерская была битком-набита, некоторые даже устроились на подоконниках и цветочных кашпо, и Костя, кое-как втиснувшись в узкое свободное пространство, ошеломленно огляделся. Большую часть посетителей "Бьянки" составляли хранительницы и кошки. Хранительницы болтали друг с другом и хранительницами мастеров, ссорились, верещали, иногда даже сцеплялись, с треском раздирая друг другу причудливые наряды. Кошки мяукали и грызлись друг с другом. Громко играло радио. Шумел фен. Булькал закипавший электрочайник. Пиликали рингтоны мобильников. Клиентка, наблюдая за обработкой своих ногтей, пронзительным голосом жаловалась маникюрше на выходки своей невестки, а под столом истерично тявкал дрожащий, словно в лихорадке, карликовый пинчер.

- Господи, - почти с ужасом сказал Костя, - какой дурдом!

- Разве? - удивилась пришедшая с ним Яна. - По-моему, здесь сегодня довольно тихо, в обед-то обычно больше девчонок забегает время скоротать. Ты ведь не против, что я с вами? А что твой друг не заходит?

- У него поводка не хватает, - Костя подмигнул топчущемуся за стеклянной дверью Тимке. - Ты шел бы лучше к себе! Тут куча баб, и они все орут!

- Я должен посмотреть, - упрямо отрезал художник. - Я примерно представляю твои вкусы и не хочу, чтоб ты все испортил! Пусть себе орут - может, это и хорошо даже. Ни одно порождение сюда не сунется - себе дороже!

- Уговорил-таки? - Таня-хранительница замахала ему из-за кресла. - Давайте, моя в настроении! Ну-ка, ну-ка... - она забегала вокруг Ани, которую мастер усадила в кресло, тотчас сунув ей в руки какие-то журналы. - Ян, ну куда ж здесь каштан усиливать, смотри, какая светлая кожа! И глаза зимние! Здесь лен или светло-русый...

- Нет-нет, очень хорошо будет спелый каштан с рыжинкой!

- Слишком ярко для таких глаз! - возмутилась Таня.

- Ни то, ни другое! - встрял Костя. - Делайте платиновую блондинку!

- Ужасно! - в один голос заявили обе, а Тимка от дверей поддержал:

- Не слушайте его!

К ужасу Кости прочие хранительницы, даже те, кто дожидался своих флинтов, бросили все свои темы и ссоры и с радостью переключились на его флинта, производя до пятисот советов в минуту. Шумовая волна накрыла Костю с головой, и Денисову отчаянно захотелось пустить все на самотек и перебраться в Тимкину наблюдательную зону.

- Спелый каштан!..

- Темный мед!..

- ...баклажан больше пойдет!..

- ...паж будет очень хорошо!..

- ...лучше уберите с боков, а челку сделайте с филировкой...

- ...челка не пойдет... делайте с прямым пробором и акульи зубы...

- ...правильней будет сделать короткий каскад...

- ...не с такой формой подбородка...

Аня листала журнал, растерянно рассматривая фотографии и не подозревая о кипящих вокруг ее особы прениях, грозящих перейти в масштабную свалку. Тимка тоже что-то кричал со своего места, и Костя, не выдержав, подпрыгнул и, ухватившись за светильник, перепрыгнул на свободное место перед дверями, задев ботинками одну из спорщиц по макушке, которая этого совершенно не заметила.

- Что - не вынесла душа поэта? - усмехнулся художник.

- Да нет, просто хотел послушать, что ты тут орешь, а то не разобрать.

- Да я уже пять минут, как перестал понимать, о чем они, - признался Тимка. - Так просто ору - для атмосферы. Кость, что бы они не кричали, и что бы ты ни хотел - дай ей возможность выбрать самой.

- У нее нет вкуса!

- Откуда ты знаешь? - Тимка улыбнулся. - Может, до сей поры она просто не решалась?.. Все ж по-другому теперь.

- Я считаю...

- Она ведь не кукла, Костя.

- Почему ты сейчас так сказал?! - спросил Денисов резче, чем это было уместно.

- Потому что ты хочешь, чтоб она выглядела так, как ты считаешь нужным. Пусть хотя бы попробует.

- Ну что, солнышко, - мастер тем временем расколола заколку и расчесывала Анины волосы, критически разглядывая пряди и уже что-то прикидывая, - выбрала что-нибудь?

- Я не знаю... - растерянно ответила та, шелестя страницами. - Это все...

Перевернув очередную страницу, Аня прикусила губу, потом кончик ее пальца подполз к одной из фотографий, и, повернувшись, она робко посмотрела на парикмахершу.

- Вот... Но это, наверное, невозможно?.. Мне не пойдет...

- Почему? - та взяла Аню ладонями за виски и чуть повернула ее голову, прищурившись в зеркало. На мгновение в помещении воцарилась полная тишина, после чего большинство хранительниц сгрудились вокруг кресла и вновь принялись галдеть в разных тональностях.

- Что ты там навыбирала?! - Костя с трудом пробился сквозь толпу и заглянул в журнал. - Это? Нет, я все представлял совсем по-другому...

- Наверное, я буду выглядеть смешно, - в голосе Ани послышались смятенно-жалобные нотки - казалось, она уже жалела, что пришла сюда. - Нет, наверное мне нужно еще подумать...

- Просто подожди, пока я объясню, - Костя повернулся к хранительнице мастера. - Таня, я считаю...

- Таня, не слушай его, - встряла Яна. - Он пытается изуродовать своего флинта!

- Да о чем тут думать - надо делать! - парикмахерша накрыла прядью волос Анин лоб и принялась разделять волосы острой ручкой расчески. - Только челку я тебе сделаю чуть покороче - не нужно прятать такие глаза. И цвет поменяем, да? Как здесь - перламутровый лен, будет просто шикарно!

Аня, для которой такие перемены были чересчур кардинальными, широко открыла рот.

- Отлично! - мастер кивнула. - Тогда начнем.

- Стоп-стоп-стоп! - возмутился Костя. - Мы так не договаривались! Я...

- Думаю, тебе лучше не мешать нам работать! - холодно сказала Таня. - Она выбрала хорошо.

- Она в этом ничего не смыслит! Я сам решу, как она должна выглядеть!

Галдящие хранительницы внезапно замолчали, и все дружно уставились на Денисова очень недобрыми взглядами. Костя вдруг осознал, что является здесь единственным представителем мужского пола - маячивший в дверях Тимка был не в счет, - и ему стало немного не по себе. Кошки перестали грызться и обратили на Костю свои загадочные немигающие глаза.

- Попрошу вас покинуть наш салон, - сквозь зубы произнесла Таня, угрожающе уперев ладони в гипюровые бедра. - Немедленно!

- Здесь мой флинт, я никуда не уйду! - отрезал Костя.

- Твоему флинту здесь ничего не грозит, - сказала другая хранительница. - А вот тебе - очень даже!

- Знаешь, Костя, - вкрадчиво заметил Тимка, - я бы их послушал.

- Думаешь, я баб испугаюсь?! - огрызнулся Костя.

- Думаю, ты рискуешь испортить действительно хорошую задумку.

Костя свирепо оглядел молчащих хранительниц, после чего ткнул пальцем в сторону Тани.

- Только попробуйте сделать что-нибудь не то!

- Иди уже! - Яна тряхнула головой, отчего ее массивная прическа угрожающе заколыхалась. - На две минуты тебя хватило! И я с ним каждый день работаю, представляешь, Таня?..

Костя отвернулся и прошел мимо расступившихся хранительниц к дверям, где Тимка посмотрел на него укоризненно. Уселся на перилах и начал ждать, ингнорируя комментарии творческой личности, которая продолжала наблюдать за действом в парикмахерской. Он оглядывал окрестности в поисках чего-нибудь подозрительного, но все было как обычно - флинты, хранители, дорожники, летящие вдалеке гнусники. Это был яркий полуденный час, наполненный суетой и разговорами, легкий ветерок шелестел в молодой листве, первые бабочки порхали над покачивающимися головками одуванчиков, возле школы галдела детвора, прыжками и беготней раздражая хлопочущих вокруг них хранителей, и глядя на все это, Костя постепенно потерял счет времени.

- Эй, - Тимка осторожно потряс его за плечо. - Она идет! Сделай лицо подобрей!

- Что ей с моего лица?! - буркнул Костя, потирая щеку. - А ты чего лыбишься - рад, что теперь мой флинт будет выглядеть еще более по-дурацки, чем раньше?!

- Просто посмотри на нее, - беззлобно сказал художник, и в этот момент дверь, брякнув колокольчиком, отворилась, и на крыльцо робкими шажками вышел Костин флинт, идя так осторожно, словно площадка была стеклянной, да и сам он был из хрусталя и боялся, что от неловкого движения рассыпется на мириады осколков. Аня остановилась на верхней ступеньке и легко тронула кончиком пальца одну из светлых прядей, аккуратно загибающуюся к щеке, провела ладонью перед челкой, потом подняла к лицу другую ладонь и сделала такое движение, будто пыталась спрятаться за ними.

- Убери руки, - мрачно сказал ей Костя, соскакивая с перил, и Тимка удивленно пихнул его в бок.

- Ты чего?! По-моему, здорово! Нет, правда, очень красиво! Ей идет! Она совершенно изменилась!

- Ничего она не изменилась, - ворчливо отозвался Денисов, внимательно наблюдая, как лицо Ани выплывает из-под неуверенно опускающихся ладоней - невероятно медленное для него действие. Она и вправду не изменилась. Просто смотрелась иначе - как-то мягче, нежнее, и глаза, теперь казавшиеся огромными, заискрились и потеплели, полностью утратив холодную безжизненность. Прическа оказалась короче, чем он себе представлял, но теперь волосы виделись пышнее, и в целом флинт, конечно, выглядел гораздо выигрышней, чем раньше, но, несмотря на теплоту взгляда, казался совсем беззащитным и потерянным, точно хрупкая снежная фея, неведомо как заброшенная в шумный каменный город. Костя даже вскинул скалку и свирепо огляделся, хотя точно знал, что вокруг никого нет. Тимку, тем временем, разумеется, снесло на лирику.

- Я бы сказал, что она похожа на зимнюю розу... но это как-то банально, да и розы в последнее время мне кажутся какими-то брутальными. Особенно импортные - в них совсем нет нежности, один сплошной выпендреж! Нет, она похожа на белую эустому - моя сестра говорит, что они такие нежные, что их лепестков боязно касаться, они пахнут рассветом на озере, и, хотя у них нет такой затейливости и закрытости, как у роз, глядя на них думаешь, что все не так-то просто...

- Как брякнешь вечно что-нибудь! - раздраженно перебил его Костя, и Тимка, улыбнувшись, сделал ладонями расцветающий жест. - Она выглядит... нормально. Ладно, она выглядит лучше. Намного лучше! Да только есть одна проблема.

Художник, вопросительно дернув бровями, наклонился к Костиному флинту, вглядываясь в его лицо, и, выпрямившись, кивнул:

- Ты прав. Она в это не верит.

* * *

- Что я здесь делаю?! - негодующе скрипел Георгий, развалившись в одном из кресел. - Я разве похож на мужика, который носит платья?!

- Ты можешь не ныть?! - Костя безуспешно хлопнул своего флинта по руке, вытягивавшей из одежного ряда нечто совершенно кошмарное на его взгляд. - Положи эту гадость, что ты все балахоны какие-то хватаешь?!

- Эта моделька есть все размерчики! - с готовностью защебетала продавщица-флинт. - Очень хорошо будет на фигурке смотреться!

- Твой флинт издевается?! - свирепо спросил Денисов у хранительницы в элегантном брючном костюме, критически осматривавшей Аню снизу доверху.

- Мой флинт себе на жизнь зарабатывает! - огрызнулась та. - Люди со вкусом ее просто не слушают, а так уж - извини! Может, вам пойти в бутик попроще?

- Слышишь, ты, я себе одежду лучших брендов привозил! Я в Англии...

- Так езжайте в Англию! У нас здесь прекрасные модели! А то, что они не всем идут...

- Хочешь сказать, мой флинт - урод?!

- Хочу сказать, что ваши вкусы не совпадают.

- Я не пойду в еще один магазин! - подал голос Георгий. - Мы и так обошли уже прорву магазинов! Я ненавижу магазины! Сынок, ты попросил меня помочь тебе в очень важном деле, я бросил ради этого дома своего потомка - а вдруг он куда сорвется?! Важное дело - это точно не платья!

- Платья - это очень важное дело! - отрезала хранительница. - А вот на эту модель зря она смотрит. Это для стройных.

- Аня, бери и это платье! - озлился Костя. - Ее размер ведь есть?!

- Есть, но ей не пойдет!

- Бери!

Но Аня уже и без его подсказки потянулась за вешалкой, и к ней тотчас метнулась продавщица. Георгий, передвинувшись, свесил ноги с подлокотника, с отвращением оглядывая магазинный ассортимент.

- Почему именно меня надо было брать?! Ты ж сам когда-то орал, что я ничего не понимаю в этих... как их там... Армани...

- Потому что ты единственный без поводка, кто на это бы согласился. Мне нужен беспристрастный зритель! Тебя это что - сильно напрягает? Сидишь себе и смотришь.

- Я кино собирался смотреть! А не это барахло!

- У нас бренды из Италии! - возмутилась хранительница.

- Мне-то не рассказывай! - фыркнул Костя. - Сплошь Китай!

- Но с итальянскими лекалами!

- И ценами!

- С каких пор такой состоятельный парень стал таким мелочным? - съехидничал Георгий. - А с чего это вы решили вдруг так разойтись? Причесочка, гляжу, новая. Мне, кстати, нравится. Наследство получили?

- Так, накопили кое-что, - осторожно ответил Костя, украдкой оглядев лицо наставника, на котором не обнаружил ничего, кроме добродушного любопытства. - Жор, потерпи. Обещаю, это последний магазин... практически.

- У меня очень нехорошие предчувствия, - пробурчал Георгий, покосившись на хранительницу второй продавщицы, стоявшей на страже у дверей. - Она все выбирает и выбирает! Я застряну тут до утра! Аню-у-у-та! Пожалей ветерана!

- Покороче юбки смотри! У тебя есть ноги!.. - Костя нервно оглянулся на дверь. - Подольше бы никто не приходил! В парикмахерской было не протолкнуться!

- Просто еще слишком рано, - пояснила другая хранительница. - Вот через часик...

- Аня, поторопись!

Наконец, продавщица, отягощенная ворохом одежды, проводила девушку в примерочную. Костя сунулся было следом, но получил неожиданный отпор сразу от обеих хранительниц, вставших перед задернувшейся занавеской.

- Ты что это удумал?! Как не стыдно?!

- Я должен давать советы! - возмутился Костя, пытясь их обойти. - Чего я там не видел?!

- Дома делай что хочешь, а у нас так не положено! Это приличный магазин!

Костя раздраженно обернулся к Георгию за поддержкой, но вид наставника свидетельствовал о том, что сейчас он не на его стороне. Пожав плечами, Костя решил не связываться с благонравным персоналом и присел рядом с Георгием, нервно сжимая и разжимая пальцы и ощущая радостно-растерянные эмоции своего флинта. Впервые с того вечера, когда Сергей забрал вторую часть отчета и распрощался с ним, Костя подумал о том, что сделал, и почувствовал легкую неустроенность, но так и не смог понять - связано ли это с тем, что он своими руками разрушил то, что создавал не один год, или с тем, какими неприятностями в будущем грозит ему сделка с Кукловодом.

- Ты Захарыча в последнее время не видел?

- Нет, - взгляд наставника по-прежнему остался скучающим. - Верно, расхлебывает всю эту кашу с бегунами. А что?

- Да так... - Костя пожал плечами. - Что-то давно ничего не происходило. Подозрительно.

- За тобой времянщики ходят, - напомнил Георгий.

- Не думаю, что это надолго. Как только их снимут - тут же вылезет эта тварь! - Костя снова оглянулся на дверь. - Я не хочу в абсолют! У меня планы! Мне некогда!.. Кстати, Жор... Ты в последнее время ничего странного по дороге на работу не замечал?

- В этом веселом мире я не очень понимаю значение слова "странного". Любопытно странного? Необычно странного? Пугающе странного?

- Ладно, проехали! Просто у одного знакомого паранойя.

- Ясно. А у самого-то все в порядке?

- Если не считать бегунов? - Костя криво усмехнулся. - Вроде да.

- Никто так к тебе и не приходил? Ничего не предлагал?

Денисов взглянул на Георгия с вызовом.

- А даже если б так - разве это не считается личным делом?! Наш последний разговор на эту тему не очень удался!

Черт, он знает!

- Я ничего тебе не запрещаю, - мягко произнес наставник. - И чем дольше я за тобой наблюдаю, тем больше уверен, что мерзости ты не сделаешь - своим флинтом не заплатишь. Но лучше б тебе с ними не связываться.

Да нет, не знает.

- Тебе это из собственного опыта известно?

- Долго мне еще тут торчать?! - в привычной для себя манере сменил тему Георгий. - Господя-а-а, как скууушно-то!.. О, ну наконец-то, что-то происходит!..

Занавеска колыхнулась и выпустила Аню, облаченную в лиловый костюм с длинной расклешенной юбкой. Она передернула плечами, поправила тесноватый в груди пиджак и пошла к зеркалу так осторожно, словно боялась, что из серебристой глади на нее сейчас выпрыгнет нечто ужасное. Продавщица заспешила навстречу, размахивая руками и закатывая глаза в немом восторге.

- Хм, - вежливо сказал Георгий и покосился на своего ученика.

- Лиловый! - кисло констатировал Денисов. - Я говорил, не брать лиловый! Ты стала похожа на мою двоюродную тетку. Хочется дать тебе очки, кошку и янтарные бусы! Сгинь с глаз моих!

Хранительницы угрожающе заскрежетали, но Аня уже и сама, глянув в зеркало, поморщилась и вернулась в примерочную почти бегом. Георгий хихикнул, запоздало прикрыв рот ладонью.

- Этот костюм, - вскипела хранительница, воздевая руки к потолку, - точная копия....

- ... другого плохого костюма! - закончил Костя. - Он хорош для теток!

Через несколько минут занавеска снова отодвинулась, и Костин флинт на сей раз как-то торжественно прошествовал к зеркалу и начал вдумчиво разглядывать новый наряд - черную блузку с золотистым галстуком и коричневую узкую юбку.

- А теперь ты выглядишь как барменша! - Костя сделал рукой отсылающий жест, прежде чем Георгий успел что-то сказать. - Никуда не годится!

- Ну, я не знаю, - наставник прищурил один глаз. - Выглядит прилично.

- Значит, точно никуда не годится! Аня, давай следующее!

Аня послушала его не сразу - потопталась еще немного перед зеркалом, после чего со вздохом ушла за занавеску.

- По-моему, ты слишком придираешься, - заметил покойный фельдшер.

- Жор, уж поверь - в чем-в чем, а в одежде я разбираюсь!

- Тогда зачем я тут?

- Для контраста.

Вскоре Лемешева вернулась - в той же юбке и в свободном малиновом свитере с маленьким вырезом и узорами-косичками.

- Выглядит так, будто ты уходишь! - немедленно заявил Костя.

- Куда? - удивился Георгий.

- Не знаю. В какое-то скучное место. В паспортный стол. Или платить по счетам. Вот, Жор, попробуй ей что-нибудь сказать. Что тебе первое приходит в голову?

- Ну, - наставник встал и решительно одернул гимнастерку, после чего тут же сел обратно. - Ничего не приходит.

- Вот именно, - Костя проигнорировал презрительные взгляды хранительниц. Аня покрутилась перед зеркалом и, испустив тяжелый вздох, удалилась. Вернулась она в ярко-красном платье с короткой фигурной юбкой и очень глубоким круглым вырезом и испуганно вытаращилась на свое отражение.

- О! - сказал Георгий, вскакивая и восторженно указывая на декольте пальцем. - О! В таком платье хорошо...

- ...продавать контрацептивы на вокзале! - Костя дернул его за ремень обратно в кресло. - Аня, это ужасно!

- Ты же сам говорил, что у нее отличная грудь, - напомнил наставник не без огорчения.

- И что теперь - выставлять ее на всеобщее обозрение?! - огрызнулся Костя.

- Да ты просто скряга!

Аня встала к зеркалу в профиль, покачала головой и ушла, невзирая на протестующий щебет продавщицы. Георгий, который, казалось, заинтересовался процессом, подался вперед и, уперев локти в колени, умостил подбородок на сплетенных пальцах.

- Это платье все равно для вас слишком дорогое, - ехидно произнесла хранительница. - У вас вообще деньги-то есть? А то любят заходить тут всякие - лишь бы поглазеть! Шли бы уже в секонд!..

Теперь уже Георгий едва успел словить сиганувшего было из кресла ученика, воспринявшего последнюю фразу, как глубочайшее оскорбление.

- Угомонись! Нас и так уже из двух магазинов выгнали!

- Посылать меня в секонд?! - рычал Костя, выворачиваясь из цепкой хватки наставника. - Меня?!

Но тут Георгий отпустил его так резко, что Костя чуть не кувыркнулся на пол. Денисов сердито развернулся и обнаружил, что наставник уже не сидит в кресле, а стоит чуть поодаль, привольно облокотившись на раму зеркала и глядя на медленно подходящего к нему Костиного флинта, свободной рукой безуспешно приглаживая свои вечно взъерошенные волосы.

- Ох ты ж, якась мамзеля! - Георгий причмокнул. - С такой бы под гармошку... Сынок, только не говори опять, что она похожа на...

- Не скажу, - Костя скрестил руки на груди, придирчиво разглядывая Аню, которая, остановившись, провела ладонями по бедрам, разглаживая и без того безупречно сидящее приталенное платье простого покроя с в меру короткой юбкой. Густо-черный цвет оживляла цветущая ветка, косо шедшая по подолу, и лепестки персикового оттенка были здесь очень к месту, так что Аня не выглядела в этом платье бледно или мрачно. Не слишком глубокий вырез чуть-чуть, игриво приоткрывал сливочные полушария грудей, и когда Аня, сдвинув брови, попробовала подтянуть его вверх, Костя шлепнул ее по запястью.

- Да нормально там все! Ну, это ж совсем другое дело! - он насмешливо покосился на умиляющегося Георгия. - Под гармошку?

- Уж это не сравнить с тем скрежетом, который каждый день заставляет меня слушать мой потомок! - огрызнулся наставник. - Гармошка - это душевно. Эх, помню, я как-то с одной...

- А помню я как-то с тремя...

- Тьфу! - разозлился Георгий. - Вот любишь ты... наковальней по романтике! Мне нравится это платье!

- Настораживает.

- Мне нравится оно на ней, болван! Идет девочке... А вообще, не так уж это и неинтересно, давай еще что-нибудь померяем.

- Настораживает-два, - фыркнул Костя и, увернувшись от фельдшерской длани, приобнял своего флинта за плечи. - Аня, хорошо!

- Не знаю... - с сомнением произнесла та и, изогнувшись, заглянула себе за спину.

- Я говорю, хорошо! Ты выглядишь, как...

- Сейчас опять что-нибудь брякнет, - доверительно сообщил Георгий хранительницам и выжидающе склонил голову набок. - Или нет? Похоже, у малого закончились романтические метафоры.

- Еще есть такая моделька в желтом цвете! - провозгласила продавщица.

- Спугнешь! - Костя опрометчиво махнул на нее рукой, и хранительница, немедленно расценив этот жест, как угрозу, налетела на него. Денисов, не желая вести серьезных боевых действий, юркнул в первый же подвернувшийся одежный ряд, и вторая хранительница истерически взвизгнула от дверей:

- Осторожней! Это новая коллекция!

Георгий устроился в кресле поудобней, одним глазом наблюдая за дракой, а другим за Аней, продолжавшей с сомнением рассматривать себя в зеркало. Костя метался туда-сюда среди брючных моделей, а противница носилась вокруг, изрыгая угрозы и размахивая обломком оконной рамы.

- Мне плевать на твоего флинта! - заверял Костя. - Ты мешаешь мне работать.

- Я тебя убью! - рычала хранительница.

- Уйдите от одежды! - верещала ее подруга.

- А мне-то что делать? - вопрошал Георгий.

Аня тем временем, вручив продавщице ворох не подошедших нарядов, подошла к зеркалу в черных брюках и тонком ажурном свитере светло-голубого цвета с сильно расклешенными рукавами и принялась крутиться, разглядывая себя так и этак.

- По-моему декольте глубоковато, - бормотала она.

- А мне нравится, - сказал Георгий. - Бери, пока он не смотрит! - фельдшер махнул рукой Косте, высунувшемуся с края одежного ряда. - Ты продолжай, сынок, продолжай.

- В принципе неплохо, - успел заметить Денисов, легко уворачиваясь от летящего ему в лицо деревянного обломка. - Правда, ты выглядишь немного надменно, но меня это устраивает! - он прыгнул в соседний ряд. - О, Анька, тут ничего так кофточка! И вот эта тоже!

- Которая? - атакующая хранительница тут же потеряла интерес к драке. - Эта? Или эта? Нааастя!.. Настя! Вот эту предложи!

- Правильное решение, - заметил Георгий. - Для большей эффективности работы нужно уметь находить компромиссы.

В конце концов Аня покинула магазинчик с четырьмя пакетами в руках и таким выражением лица, словно она еще не до конца осознала правильность совершенного действия. Сделала несколько шагов и остановилась, растерянно оглядываясь.

- Куда теперь? - поинтересовался Георгий, с лету сшибая парочку гнусников. - Соображай быстрее, сынок, торговые ряды - жуткий рассадник!

- Сейчас... - Костя развернул бумажку, вчитываясь в список рекомендованных магазинов. - Аня, нам направо...

Но его флинт, явно решив, что на сегодня с него хватит, развернулся и устремился к выходу. Костя прыгнул следом и, взлетев Ане на плечо, принялся за уговоры, проявив столько настойчивости, что вскоре девушка, описав по дороге неуверенный полукруг, пошла в нужном направлении. Костя остался сидеть у нее на плече, обмениваясь с шагающим рядом Георгием замечаниями бытового характера и беспрерывно озираясь. Здесь и вправду было опасно. Несколько торговых центров и бесконечные ряды магазинов и магазинчиков в воскресный день привлекали уйму народу. Времянщики следили за порядком только в центрах, здесь же царила полная анархия, то и дело вспыхивали потасовки между хранителями, а стандартных порождений было полным-полно. Среди них преобладали гнусники, стаями носившиеся туда-сюда, с кваканием атакуя всех без разбора. Изредка слышались тягучие унылые звуки, свидетельствующие о приближении морта, но даже и без них обнаружить наличие смертного порождения было несложно - в хранительком хаосе тотчас образовывалась промоина. По дороге сновали машины, одергивая друг друга и флинтов раздраженными гудками, то и дело с какой-нибудь прибывал весело развевающийся дорожник, также внося свой вклад в царящую в рядах кутерьму. Дул хороший, ровный ветер, и все вокруг было заполнено извивающимися переливающимися сгустками воздуха, но большей частью они были пусты - мало кто отваживался здесь на полеты. В торговых рядах нужно было смотреть в оба.

- Кошмарное место, - заметил Георгий, резко останавливаясь и пропуская пролетевшего перед ним хранителя, которого, словно мешок с мусором, вышвырнули из магазина сантехники. - К счастью мой потомок чаще всего торчит в компьютерных магазинчиках, а там обычно очень спокойно.

- Да уж, - Костя, свесившись с Аниного плеча, несколькими ударами своей пылесосной глефы переместил вспыхнушую на пути его флинта хранительскую потасовку на пару метров левее. - Поскорей бы отсюда убраться!

В следующем магазинчике Аня не присмотрела ничего, да и Костя на сей раз не давал советов - весь персонал магазина был занят ловлей прошмыгнувших в помещение двух падалок, и ему с наставником пришлось присоединиться к этому процессу и участвовать в нем до тех пор, пока Аня не направилась к выходу. В другом магазине хранителей не было вообще, а флинтоперсонал был представлен мрачной сонной продавщицей, не обратившей на потенциальную покупательницу ни малейшего внимания. Костя постарался побыстрей увести своего флинта - в складках развешанных на стенах пальто и курток хищно поблескивали глаза притаившихся тенетников.

- Не зря многие, - Георгий посторонился, пропуская пожилую женщину, ее хранительницу в пышном наряде и два десятка раздраженных кошек, - считают подобные места лучшим выбором для серьезных тренировок.

- Уж не знаю, что хуже - торговые ряды или Тамара Антоновна, - отозвался Костя. - Она что-нибудь говорит обо мне?

- Помимо того, что она говорит обычно? Говорит, что определенный прогресс присутствует. Мне кажется, она тобой вполне довольна.

- Неужели? Когда вчера я провернулся на проводе недостаточно быстро, она орала на меня полчаса.

- У нее такая методика.

В магазине верхней одежды они провели почти сорок минут. Хранительница продавщицы, увлеченная чтением полунедогоревшего журнала сплетен шоу-бизнеса, в процесс не вмешивалась вовсе, продавщица отчаянно пыталась распределить свое внимание между Аней и еще тремя посетительницами, что у нее получалось не очень, их хранительницы были увлечены исключительно выбором своих флинтов, так что, в сущности, Аня, Костя и Георгий в основном оказались предоставлены самим себе. В процессе примерки ученик и наставник успели вдрызг разругаться и чуть не подрались, предлагая каждый свой вариант и яростно на нем наставивая. Аня под шумок выбрала неожиданно яркий коралловый плащик с пояском, расплатилась и ушла, бросив обоих в магазине. Только через полминуты те обнаружили ее отсутствие и кинулись следом.

- Оказывается, это довольно увлекательное занятие, - признался Георгий, - но я так толком и не успел увидеть, что она купила. Ты все время мне мешал!

- Я увидел только цвет. Давай в следующем уж как-то послаженней.

- Договорились.

Выполнить эту договоренность было нетрудно - Аня, соблазнившись сверкающей витриной магазина бижутерии, проворно шмыгнула внутрь, и оба, считая это ненужной тратой времени, слаженно возмутились и так же слаженно остались выражать свои протесты на улице, поскольку хранитель продавца, жеманный молодой человек в облегающих бриджах и розовой майке, счел их потенциально опасными и не дал разрешения на вход.

- Я не против украшений, - кипятился Денисов, - но это должны быть настоящие украшения, а не стеклянное барахло! А ювелирный мы пока позволить себе не можем! Аня, уходи оттуда! На кой тебе эти стекляшки?!

- Пустая трата денег! - поддерживал его наставник. - И выглядит-то жутко!

- Вы ничего не понимаете! - пищал хранитель. - Это японская бижутерия!

- Впусти нас! - бушевал Костя, безуспешно пытясь протолкнуться сквозь невидимую преграду. - Впусти немедленно!

- Ни за что, вы неадекватные! И нечего тут орать на меня! Селяне!

- И за таких козлов я воевал?! - рычал Георгий. - Да ты на мужика даже не похож!

- Ты вообще архаизм, отстал от жизни! Стойте там и ждите!.. Вить, ты попробуй ей то кольцо предложить, со сколами, мож поведется, видно же, что лохушка.

- Я тебе ноги выдерну! - пообещал Костя. - Дорожникам скормлю по кусочкам!

- Ой, ой, напугал!

Аня приняла из рук продавца сверкающее колье, похожее на спутанный ворох стеклянных водорослей, и принялась его разглядывать. Костя и Георгий синхронно склонили головы набок.

- Сынок, а что это такое? - озадаченно спросил наставник.

- Не знаю! - буркнул Костя. - Но если б я был вороной, а эту штуку вывесили б над кукурузным полем, я б туда не полетел.

- Звучит, конечно, странно, - Георгий почесал затылок, - но вот эта вот хреновина... что, и вправду кто-то считает, что она может украшать? По мне, ею хорошо метелить кого-нибудь.

- Быдло! - взвизгнул хранитель из своего безопасного уголка.

- Попадешься ты мне как-нибудь! - пригрозил Костя.

К его облегчению, Аня покинула магазин, так ничего и не купив - надменно-снисходительный тон продавца отбил у нее всякую охоту к дальнейшему выбору. Георгий ушел не сразу, и Косте пришлось почти силком уволакивать наставника, живописавшего огрызавшемуся хранителю продавца разнообразнейшие способы его умерщвления. В конце концов Георгий дал себя увести, напоследок поименовав хранителя "розовой гнидой" и рыкнув на хранительницу, нечаянно подвернувшуюся ему под ноги.

В галантерейном магазине Косте понравилось. Сумки и пояса его мало интересовали, представленные галстуки были полным барахлом, недостойным копирования, и он предоставил Ане выбирать самой, пока они с Георгием коротали время, разговаривая с тремя веселыми и симпатичными хранительницами, имевшими на себе минимум одежды. На выходе Денисов встретил одного из своих бывших сотрудников, и его хранитель воззрился на Костю с угрюмым злорадством. Пожав плечами, Костя спокойно прошел мимо, и Георгий, нагнав его, поинтересовался:

- Знакомый?

- Работал у меня в спорттоварах.

- Как я заметил, сколько б ты не встречал каких-то своих знакомых или сотрудников, все их хранители очень недобро на тебя поглядывают.

- Телесных наказаний я не вводил, если ты об этом. Хотя многим бы они не помешали.

- Наверное, работать на тебя было просто сказочно!

- Жор, ты врач, а не руководитель и владелец, тебе не понять. Если с подчиненными сюсюкаться, толку не будет. Отдачи не будет! Прибыли не будет! Чтобы сотрудники работали, начальник должен быть сволочью.

- Ну, похоже, ты с этим справлялся на совесть. Только тогда чего ты вечно жалуешься на начальника своего флинта?

- Сволочь и ублюдок - разные вещи.

- Просвети старика.

- Может, лучше купим тебе новую шляпку? - Костя похлопал наставника по плечу и свернул вслед за Аней в магазин головных уборов.

В этом магазине они не задержались - девушка сразу же приглядела себе черный беретик, не слушая ни Костю, который считал, что следует выбрать что-то поэффектней, ни уж тем более Георгия, который не видел в шляпах вообще никакого смысла. Следующим был магазин польской обуви, в котором было полным-полно народу из обоих миров, и большую часть помещения занимала масштабная драка. Одна из хранительниц персонала гонялась за удирающим, уже прилично измочаленным гнусником, походя пиная драчунов в подворачивающиеся части, другая вместе с хранительницей клиентки критически осматривала примеряемые туфли, третья же, судя по наряду совсем малек, сидела на самой верхней полке стеллажа и отчаянно верещала.

- Зря я не верил Инге, когда она говорила, что обувной магазин - опасное место, - заметил Костя, коротким ударом вернув в эпицентр драки выскочившего было прямо на него какого-то разъяренного хранителя в белоснежном костюме. - Думаю, Жор, на сегодня с нас хватит, буду уговаривать свою закругляться.

- А я только-только начал входить во вкус, - слегка огорчился Георгий. - Эй, малышка, ты чего на шкаф-то залезла?

- Летучая мышь! - в ужасе пискнула девушка, тыча пальцем в гнусника. Георгий, хмыкнув, подпрыгнул, оттолкнулся от одной из полок и эффектным ударом превратил порождение в вялый всплеск сизого дыма. В ту же секунду хранительница, потеряв равновесие, кувыркнулась вниз, и покойный фельдшер, развернувшись, проворно ее словил.

- Спасибо вам большое, - сказала хранительница, утыкаясь носом Георгию в плечо. Тот шутливо слегка подбросил девушку на руках и подмигнул Косте поверх ее макушки.

- Мне нравятся обувные магазины.

* * *

"Я - хороший хранитель! - думал Костя. - Это совершенно точно!"

Лежа на кровати и покачивая ногой, заброшенной на ногу, он со снисходительным удовольствием наблюдал, как его хранимая персона бегает из спальни к зеркалу в коридоре и обратно, примеряя и перемеряя наряды, всплескивая руками, улыбаясь и чуть ли не подпрыгивая от восторга. Гордей, не привыкший к такой суете и буре эмоций, пристроился на самой верхней полке шкафчика среди старых шапок и удивленно вопрошал оттуда: