Кто-то внутри 2

Глава 23

Вдобавок ко всему, стоило нам отойти от дороги на пару километров, как пошел дождь. И не просто дождь, а настоящий ливень. Сержант раздал нам непромокаемые плащи, хранившиеся в одном из тюков, которые мы несли на себе, но ситуацию это не спасло. Земля под ногами мгновенно размокла и превратилась в грязь. Идти сразу стало тяжелее, перед тем как сделать шаг, приходилось прилагать усилия, чтобы просто вытащить ноги из объятий глины.

— Вернуться в грязь, — сказал Гийом, шедший сразу за мной. — Знаешь такое выражение?

— Нет.

— Это означает «умереть», — сказал Гийом.

Я нашел эту метафору не слишком изящной. К тому же, сентенция про «из грязи мы пришли, в грязь мы вернемся», мне, потомку княжеского рода, никогда не была близка.

Филипп, шедший передо мной, поскользнулся и упал. Он беспомощно барахтался в луже грязной воды, вес переносимой поклажи не давал ему подняться. Мы с Гийомом остановились рядом, помогли освободиться от лямок и встать на ноги. Филипп весь промок и дрожал. Хорошо, что нам хотя бы оружия не выдали, это еще несколько килограммов лишнего веса.

В результате нашего барахтанья в грязи весь отряд прошел мимо нас, и мы оказались в роли замыкающих. Гийом хлопнул Филиппа по плечу.

— Осталось недолго, — сказал он, и непонятно было, то ли он парня подбадривает, а то ли подписывает ему приговор.

Я взял груз Филиппа, повесил себе на плечо. Пусть парнишка немного отдохнет.

Мы двинули дальше.

— В такой погоде одно хорошо, — сказал Гийом. Я заметил, что дрожь в руках у него практически прошла. — Авиация не летает, да и беспилотники по нам работать не могут.

— Ты уже бывал здесь раньше? — спросил я.

— Не здесь, — сказал он. — Сорока километрами южнее и несколькими годами раньше.

— Дезертировал?

— Первое, что приходит в голову, да? Признаться честно, приходили ко мне такие мысли, но тогда все было честно. Меня комиссовали по ранению.

— Тогда как ты снова сюда угодил?

— Тогда не было такого дефицита живой силы, — сказал он. — Теперь по таким ранениям не комиссуют, вот и за мной снова пришли. И я, честно говоря, тому осколку даже благодарен. Он подарил мне несколько лет передышки.

— Как вам удалось остановить цинтов тогда?

— Узкоглазых-то? А мы их и не останавливали, — сказал Гийом. — Мы медленно пятились к нынешним рубежам. И пятились бы довольно быстро, если бы не они.

— Кто «они»?

— Какие-то странные парни, — сказал Гийом. — Нам сказали, что это какой-то страшно засекреченный спецназ с Аляски. Не знаю, так это или нет, но у парней было экспериментальное, как нам опять же сказали, оружие, которое укладывало одержимых наповал, словно они были обычными людьми. Но знаешь, что странно, Франсуа?

— Что?

— Если это экспериментальное оружие, то оно же должно выглядеть новым, правда? Необязательно необычным, но хотя бы новым, так?

— Наверное, — сказал я.

— А оно таким не выглядело. Это были обычные винтовки и пистолеты, и некоторые смотрелись так, будто они в деле уже десятки лет. Не могу сказать, что нас подпускали так близко, чтобы мы могли все детально рассмотреть, но впечатление сложилось такое.

Наверное, я все-таки поторопился, устроив эту вылазку к белому пятну на карте. Задержавшись в городе еще хотя бы на пару дней, я мог был получить кучу нужной информации… если бы знал, кого и о чем спрашивать. И если бы они были в настроении мне отвечать.

Тот же Гийом, встреть я его на улице или даже в баре, вряд ли был бы со мной так же откровенен. Одно дело сейчас, когда мы в одной лодке, тащимся через мокрый лес в наполненные водой окопы, прямо под пули имперцев, и совсем другое, если бы мы торчали в городе, где он был бы местным жителем, а я — странным и чрезмерно любопытным чужаком, который всюду что-то вынюхивает.

— И потом, спецназ ведь должен быть одет в форму, так? А эти носили что попало. И броня у них была какая-то странная, я такой никогда раньше не видел. Может быть, тоже экспериментальные образцы, конечно. А еще они все время молились.

— Все время?

— Может быть, и не все время, но довольно часто. И точно делали это после каждого боя.

— Должно быть, на Аляске очень богобоязненное население, — сказал я.

— Не думаю я, что они с Аляски, — сказал Гийом.

— Почему?

— Я там бывал. И Аляска — это не то место, где можно построить целый оружейный завод так, чтобы об этом никто ничего не знал.

— Он же секретный, — сказал я.

— Если бы там что-то такое было, местные бы об этом знали, — заявил Гийом. — Нет, точно тебе говорю, Франсуа, эти парни не с Аляски.

— А какая разница, откуда они? — вмешался Филипп, до этого внимательно прислушивавшийся к разговору. — Главное, что они на нашей стороне.

— Так-то оно, кончено, да, — сказал Гийом. — Наверное, тут хоть с чертом лысым можно договор заключить, только бы узкоглазым отпор дать, но все равно ж любопытно.

— А сам ты что об этом думаешь? — спросил я.

Но своей версии у Гийома не оказалось.

— Я не знаю, что и думать, — сказал он. — Странно это все, но правды нам все равно не скажут. Или скажут, но не всю.

— А это оружие, ты видел, чтобы они его кому-то передавали? — спросил я. — Я имею в виду, если у них там целый конкретный завод, то странно, что эти штуки не раздавали всем подряд.

— Ну, может, не такой уж и завод, — сдал назад Гийом. — Может, на всех этого оружия не хватит. А может быть, все дело в секретности.

— Так может быть, они все-таки с Аляски? — спросил я, слегка над ним подтрунивая.

— Нет, — уперто сказал он. — Точно не оттуда.

Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что говорит он о брате Пите и ему подобным. Но меня все равно не покидало ощущение, будто я складываю огромный паззл при свете свечи, не способной разогнать всю тьму над столом, и фрагменты при этом насыпаны из нескольких разных коробок. Оружие, которое нужно доставить Ван Хенгу, латынь, спецназ, странный брат Пит, встреченный мною в баре, Аляска, стабильная червоточина, и тайна таких размеров, что до сих пор непонятно, каким образом информация обо всем этом еще не разошлась по всему миру.

Впрочем, ответ на последний вопрос у меня был. При местном уровне развития технологий текущую картину мира рисует тот, кто контролирует средства массовой информации, вымарывая из этой картины невыгодные для себя фрагменты и по мере необходимости дорисовывая фальшивые детали. А поскольку средства массовой информации контролировала империя, нет ничего удивительного в том, что новости из Канады до рядового обывателя в других частях мира просто не доходят. Но вот какого черта в роли рядового обывателя оказался Ван Хенг, мне было непонятно.

Чем больше я об этом думал, тем сильнее утверждался в мысли, что Ван Хенг отправил меня сюда не за образцами оружия. Точнее, не только за ними. Но его истинные цели, как обычно, были скрыты от меня в тумане.

Он знал, что я сюда полезу, внезапно понял я. Знал, и не остановил. До сих пор не остановил, хотя у него есть такая возможность. Интересно, как поведет себя его метка в условиях местного дефицита ци? Ослабеет ли наша невидимая для всего мира связь?

«Не ослабеет», — заверил меня Сэм. — «Эта связь базируется на его личных запасах и наших личных запасов. Атмосфера вокруг не имеет никакого значения».

«Жаль», — несколько разочарованно ответил я. — «А что с концентрацией?»

«Она падает», — сообщил он. — «Причем, весьма стремительно. Похоже, мы подбираемся к эпицентру».

«И ты уже готов меня просветить?»

«То есть, сам ты еще не догадался?»

«Я не владею подобными техниками».

«Техники тут вообще не при чем, достаточно простого владения логикой и умением складывать два и два», — издевательским тоном сказал демон. — «На самом деле, ты уже знаешь все, чтобы сложить полную картину, просто почему-то не желаешь этого сделать».

«Я тут, вообще-то, тащусь по колено в грязи, параллельно пытаясь добывать информацию», — заметил я. — «Если бы мне дали несколько часов покоя, возможно, я и сам бы до всего додумался».

«Конечно-конечно», — сказал он. — «Моя версия состоит в том, что где-то поблизости действительно расположена стабильная червоточина, которая вытягивает энергию ци для поддержания собственного существования. Что-то вроде портала цинтов, который ты собираешься каким-то образом закрыть, только самоподдерживающийся».

«Если бывают самоподдерживающиеся порталы, почему цинты не открыли в ваш мир именно такой?»

«Возможно, разница заключается в том, что лежит на той стороне портала. А возможно, они просто не умеют».

«Значит, для сохранения мира этот портал тоже нужно закрыть?»

«Теоретически, это необязательно, поскольку он является лишь производной от того разрыва границы между реальностями, который цинты устроили в своем Запретном Городе», — сказал Сэм. — «Конечно, было бы неплохо прикрыть и его от греха подальше, но я понятия не имею, как это сделать, если он поддерживает себя без какого-то влияния внешних сил. А может быть, и портал в Запретном Городе закрывать уже поздно. Баланс нарушен, процесс распада границ не остановить… Но мы ведь все равно сдохнем пытаясь, так? Потому что ты не умеешь отступать.»

«Есть какие-нибудь идеи о том, что может быть с той стороны?»

«Логично было бы предположить, что с той стороны приходит 'спецназ с Аляски», — сказал Сэм. — «Но я думаю, что ты уже самостоятельно пришел к этим выводам. Кстати, может быть, они на самом деле с Аляски, только не Аляски этого мира».

Ну да, это было логично. Стабильная червоточина, высасывающая энергию ци и мешающая имперцам развернуться по полной программе, парни с оружием из другого мира, которые проходят через эту червоточину и помогают местным жителям в их борьбе. Зачем они это делают? Может быть, это принципиальное противостояние демонов и демоноборцев, не зря же они наносят на свои стволы цитаты на латыни и постоянно молятся. А может быть, это просто самозащита, ведь если армия Свободного Анклава оставит свои позиции, то через стабильный портал, оказавшийся на землях империи, в другой мир может обрушиться лавина завоевателей, которые и без способностей одержимых могут доставить кучу неприятностей. Особенно если с той стороны портала нет возможности выстроить нормальную линию обороны.

Да и вообще, лучше сражаться с врагом не на своей территории. И морально легче, потому что сопутствующие потери, если таковые случатся, не ложатся на твою совесть, да и значительно дешевле, ведь восстанавливать разрушенное будет кто-то другой.

Все сходится, подумал я. Жаль, что мне пришлось зайти так далеко, чтобы это понять. Будь у меня такая информация пару дней назад, я не задумываясь напал бы на брата Пита прямо в баре, отобрал бы его оружие (скорее всего такие парни вряд ли с ним расстаются) и вернулся бы к Ван Хенгу с тем же капитаном Юсуфом.

То есть, я мог бы так сделать, если бы играл честно. Но я все еще надеялся смухлевать и попытаться найти союзников с Той Стороны, раз уж с местными у меня отношения не сложились.

Я понимал, что своими размышлениями напоминаю муравья, пытающегося строить планы на будущее в то самое время, как травинку, за которую он цепляется, штормом уносит в открытое море, но поделать с собой все равно ничего не мог. Так уж я устроен, что мне нужна какая-то великая цель, пусть всем остальным она и кажется недостижимой. Если не верить в то, что я могу победить, то какой смысл пытаться? С таким же успехом можно лечь в придорожную грязь и позволить ей меня в себе утопить.

Но следующим поскользнулся и полетел в грязь Гийом, и пока мы помогали ему подняться, я пытался представить себе, как может выглядеть война в подобных условиях. Симбов можно оставить за кадром, уже известно, что свои способности они тут не используют. Авиация, что обычная, что беспилотная, абсолютно бесполезны, лес достаточно густой, погода нелетная. По той же причине можно вычеркнуть и тяжелую технику — разве что имперцы притащили с собой машины, способные прокладывать просеки. Тогда как?

Пехота на пехоту? У кого первым закончатся люди, тот и проиграл?

Потери при таком раскладе должны быть колоссальные с обеих сторон, и лучше бы мне оказаться отсюда подальше до того, как представится случай выяснить это на собственном опыте.

«Ты не можешь определить, в какой стороне отсюда находится эта червоточина?».

«Хочешь рвануть туда напрямик? А как же офицерская честь, дворянская гордость, боевое товарищество и все эти незнакомые люди, рядом с которыми нам предстоит умереть?»

«Так можешь или нет?»

«На северо-западе», — сказал он. — «Но расстояние я определить не возьмусь, в этом уравнении слишком много неизвестных переменных. Может быть, тут всего пара километров, а может быть, пара десятков».

Значит, рано. Нужно больше информации.

Если я не ошибаюсь насчет брата Пита, то чисто технически объясниться с людьми той стороны не должно составить труда. Но что мне им сказать? И как сделать так, чтобы они вообще захотели меня слушать? Ведь с их точки зрения, я — обычный местный житель, солдат союзной армии, и не более того. Прорваться к порталу через земли, занятые военными, это только половина дела. Собственно говоря, основные сложности начнутся как раз после того, как мне удастся это провернуть.

И лучше бы мне придумать, как я их буду преодолевать, до того, как мы вступим с имперцами в бой и начнется неумолимый обратный отсчет времени, которого у меня и так не слишком много.

Оставалось меньше года до последнего срока, когда еще можно было бы предотвратить апокалипсис, меньше двух месяцев до окончания задания, которое мне выдал Ван Хенг, и черт знает, сколько времени до первого столкновения с врагом.

Но я не сомневался, что враг не заставит себя ждать.

Ближе к часу дня дождь закончился, а мы вышли к небольшому лесному лагерю, служившему перевалочным пунктом. Здесь было разбито несколько палаток, на отшибе обустроена выгребная яма, а над полевой кухней, стоявшей в центре всего этого великолепия, вился легкий дымок. Сержант скомандовал привал и ушел докладываться в штабную палатку.

— Пожрать бы, — сказал Гийом, пытаясь развесить мокрый плащ на ветках, чтобы он хоть немного просох. Бесполезное занятие, как по мне. Дождь-то кончился, а вот с деревьев все еще капало. — Может быть, это последняя горячая еда в нашей жизни.

— Да ладно, — сказал я, временно принимая на себя роль капрала и пытаясь поддерживать в остальных боевой дух. — У нас впереди еще много горячих обедов и ужинов.

— Ага, — сказал он, но все-таки заткнулся.

— А когда нам уже выдадут оружие? — поинтересовался Филипп.

— Ты на самом деле хочешь тащить на себе еще несколько лишних килограммов? — спросил я.

— Нет, но… мы же солдаты, в конце концов.

— Думаю, что уже скоро, — сказал я, совершенно не покривив душой.

Конечно, от вооруженного сброда толку немного, но все же чуть больше, чем от сброда невооруженного.

Если вы подумали, что я плохо относился к своим потенциальным боевым товарищам, то это не так. Они могли быть хорошими людьми, достойными гражданами своей страны, добропорядочными соседями и прекрасными семьянинами (за исключением, разве что, Гийома). Но все эти их положительные качества остались в мирной жизни. Здесь же, на войне, это не имело никакого значения.

Все они были «мясом», неопытным, необстрелянным (за исключением, разве что, Гийома). И, откровенно говоря, я не верил, что через неделю в живых останется хотя бы половина.

Но и торчать с ними целую неделю, чтобы убедиться в этом на собственном опыте, я не собирался.