Ладья под пирамидой

Гласа восьмая Заключение

Почему же древние египтяне строили огромные деревянные суда длиной 43 метра, имитирующие скромные челны из связок стеблей папируса? И почему, построив такое судно, они разбирали его на части и навечно хоронили в траншее возле пирамиды?

Ответ на эти вопросы следует искать в одном из самых древних и неумирающих мифов о путешествии бога Солнца по небу в тростниковом челне. Ладьи сознательно строились по форме челна бога Солнца, а по самым ранним изображениям мы знаем, что священный челн бога Солнца весьма походил на Царскую ладью. Даже в самых поздних источниках XXVI династии изображенные в гробницах и на папирусах солнечные лодки очень походили на величественную ладью Хеопса.

Бог Солнца плыл на лодке, ибо это было единственным для египтян способом передвижения, во всяком случае в эпоху Древнего царства. И плыл он на тростниковом челне-плотике, видимо, потому, что миф восходил к тем древнейшим временам, когда египтяне еще не знали деревянных судов и не умели их строить. Таким образом, папирусный челн-плотик приобрел религиозное значение, был связан с культом бога Солнца и продолжал сохранять это символическое значение, несмотря на появление более практичных и прозаических деревянных судов. Однако тростниковые челны были недолговечны, египтянам постоянно приходилось чинить свои посудины, предназначенные для болотных зарослей. Для загробной жизни требовались суда из более прочного материала — из дерева, и прежде всего из ливанского кедра, который не только отличался долговечностью, но был также признан как самый подходящий, священный и царственный материал для постройки бессмертных судов фараонов, имитировавших тростниковые челны бога Солнца.

Мы говорим, что царские лодки имитировали челны бога Солнца, однако это не означает, что они выполняли те же самые функции. Наших знаний о верованиях эпохи Древнего царства пока недостаточно, чтобы с уверенностью ответить, почему столь великолепное судно из кедрового дерева было захоронено рядом с Великой пирамидой Хеопса. Уже высказано немало предположений, и число их неуклонно растет.

До сих поп никто не находил ничего подобного Царской ладье. Лодки из Дашура, наиболее похожие на ладью Хеопса, по мнению раскопавших их археологов, были частью погребальной утвари фараона Сенусерта III, однако позднее возникли серьезные сомнения, имели ли они вообще какое-то отношение к этому великому правителю XII династии. В любом случае ни по размерам, ни по изяществу, ни по великолепию они несравнимы с Царской ладьей Хеопса.

Лодочные захоронения, в которых, видимо, лежали настоящие суда, — однако всегда ли? — встречаются, насколько мы знаем, в период I и II династий в царских погребениях в Саккара и в могилах знати в некрополе на противоположном берегу реки, в Хелване, а также в период IV династии, в основном в Гизе, за исключением лодочного захоронения фараона Джедефра вблизи его пирамиды в Абу-Роаше. (Впрочем, пирамида в Абу-Роаше могла быть воздвигнута ее строителями и для того, чтобы обозначить северную границу предполагаемого комплекса пирамид, который начинался от Великой пирамиды Хеопса в Гизе.)

В конце V или в начале VI династии у фараона Униса было два лодочных захоронения, каждое длиной около пятидесяти метров, облицованные изнутри белым известняком из Туры. Обе траншеи вырублены в скальном грунте к югу от прекрасной, крытой дамбы, которая соединяла пирамиду фараона Униса в Саккара с его храмом в Долине. За исключением этих захоронений и лодок периода XII династии, возможно принадлежавших Сенусерту III, мы не встречаем других корабельных погребений после периода IV династии[18].

Вполне возможно, что традиция лодочных захоронений начиналась во времена I династии и продолжалась до царствования фараона Униса, а может быть, и позднее, и мы просто не нашли эти захоронения, или же они были разрушены предыдущими раскопками. Однако между первыми лодочными захоронениями архаического периода и более поздними, периода IV династии, существует значительное различие, которое, по-моему, позволяет говорить о двух разных традициях.

Как правило, все, за немногим исключением, ранние корабельные захоронения располагались к северу от могилы. Кроме того, лодочные траншеи архаического периода были единичными и каждая связывалась с одной могилой. А в период IV династии мы зачастую находим по нескольку корабельных траншей, расположенных с разных сторон пирамид, а не только с северной.

Большинство, а может быть, и все корабельные захоронения связаны с именами царствовавших фараонов. Однако если лодочные захоронения архаического периода в Саккара, по-видимому, тоже относятся к царским гробницам, то в Хелване — неизвестно, так как до сих пор неясно, принадлежали гробницы в Хелване только фараонам или же среди них были гробницы знати и просто богатых египтян. Археолог Заки Саад почти уверен, что в Хелване строили не только царские погребения.

В период IV династии у фараона Хеопса было пять известных сегодня корабельных погребений, у Хефрена, возможно, шесть, а в пирамиде Микерина, самой меньшей из пирамид в Гизе, тот же археолог нашел иероглифическое изображение судна, которое, по его мнению, указывает, что где-то рядом находилось по крайней мере одно корабельное захоронение. Многочисленные малые лодочные погребения принадлежали здесь скорее всего второстепенным пирамидам, построенным вблизи Великой пирамиды Хеопса. Эти маленькие пирамиды обычно приписывают главным женам Хеопса, однако пока эта теория ничем не подтверждена. По египетским обычаям высшие почести воздавались только одной Великой царице, как правило старшей дочери предыдущего правителя, хотя фараон мог иметь и других жен, не считая многочисленных наложниц. Поэтому странно, что у Хеопса было три главных жены-царицы. Скорее эти пирамиды играли какую-то иную роль в погребальном ритуале самого фараона.

В конце периода этой же династии было заложено корабельное погребение у юго-западного угла гробницы царицы Хенткавес, которую нельзя назвать ни пирамидой, ни мастабой. Она расположена рядом со Сфинксом в Гизе. Есть все основания полагать, что эта царица на самом деле была последней правительницей IV династии.

У фараона Джедефра, как мы уже знаем, обнаружено только одно корабельное захоронение, но его пирамидный комплекс находится в таком плачевном состоянии, что там могли быть и другие захороненные лодки, следы которых исчезли.

Таким образом, между лодочными погребениями архаического периода и такими же погребениями эпохи IV династии просматриваются существенные различия: в их расположении по отношению к гробнице, в количестве захороненных лодок и, наконец, в том, принадлежали они к комплексу царских гробниц или нет.

Ранние корабельные захоронения в Саккара, помимо всего прочего, гораздо меньше позднейших: в среднем длина их колеблется от 10 до 15 метров и не превышает 20 метров. Высказывалось предположение, что лодочные захоронения архаического периода, расположенные к северу от гробниц, были как-то связаны со звездным культом, который существовал в египетской религии всегда, но стал особенно силен перед началом династического периода, когда он был поглощен и подчинен культу Осириса или бога Солнца Ра. Многие, хотя и не все, египтологи полагают, что самые древние Тексты пирамид отражают веру в звездный культ: покойный должен совершить свое последнее путешествие на ладье к звездам и соединиться с ними в загробном странствии вокруг Полярной звезды, вечно сияющей на северном небосклоне.

В предыдущих главах я мало говорила о звездном аспекте египетской религии, поскольку это не имело прямого отношения к эпохе пирамид, основному периоду, который нас интересовал. Ранее я отметила, что звезды считались в то время «Ба», душами умерших. Согласно поверью древних египтян, фараоны возносились к звездам, чаще всего к тем, которые обращались вокруг Полярной звезды. Эти неизменные звезды назывались в Текстах пирамид Неразрушимыми звездами. К началу династического периода звездный культ, по-видимому, начал терять свое первоначальное значение, однако расположение древнейших лодочных захоронений севернее гробниц свидетельствует о том, что эта древняя традиция была еще жива. Расположение входа в пирамиду с северной стороны тоже, несомненно, свидетельствует о живучести древнего звездного культа на протяжении всей эпохи пирамид, но, пожалуй, это скорее не вход, а выход для духа умершего фараона к звездам.

Однако, если самые древние лодки из захоронений предназначались для «плавания» усопших к звездам, куда же направлялись погребальные суда IV династии, когда преобладал культ бога Солнца и умершие фараоны должны были вместе с ним совершать свое последнее посмертное путешествие?

На это часто дается однозначный ответ, с которым категорически не согласен Камаль эль-Маллах, обнаруживший корабельные захоронения. Он с самого начала окрестил Царскую ладью Солнечной баркой. Маллах уверен, что реконструированная Царская ладья представляет собой «манджт», лодку, в которой бог Солнца проплывает по дневному небосклону. А во втором, еще не вскрытом захоронении у южной стороны пирамиды лежит, как он считает, ночная лодка бога, «месктет», в которой, учитывая опасности ночного плавания, должно быть, находятся всяческие дары, чтобы умилостивить духов тьмы.

Другие археологи и египтологи указывают, что бог Солнца имел свою собственную барку, на которой уплыл покойный фараон, поэтому, как они полагают, ему не было надобности в какой-либо другой лодке, во всяком случае для его последнего путешествия. Так, видимо, рассуждали древние египтяне, понимавшие все буквально. К тому же, добавляют сторонники этой теории, в захоронении Царской ладьи не оказалось никаких традиционных атрибутов священной Солнечной барки. А таких атрибутов насчитывалось немало: изображение самого бараноголового или сокологолового бога Солнца, или же солнечный диск Атума, или же священный жук-скарабей Хепри, или, наконец, особый инструмент с лезвием, который иногда называют ножом палача. Один или несколько этих атрибутов обязательно присутствуют на тростниковых челнах как свидетельство принадлежности их богу Солнца.

Еще одна особенность Солнечной барки — необычная прямоугольная циновка. с бахромой, свисавшая с кормы. Очевидно, она плелась из стеблей тростника как символическая дань «Тростниковым зарослям», через которые проплывала Солнечная барка, прежде чем подняться на заре на небосклон.

Барки бога Солнца никогда не изображались с веслами или под парусом, хотя на многих видны по два или более рулевых весла. Эти барки плыли по воле самого бога, не нуждаясь в помощи человека или ветра.

Как мы уже знаем, ни одного символа солнца не было найдено на Царской ладье, а наличие пяти пар весел, пусть даже символического назначения, говорит о том, что это не Солнечная барка.

Ахмед Юсеф Мустафа убежден, что Царская ладья не просто была символическим судном, а использовалась практически один, а может, и несколько раз. Его уверенность основана на изучении самого судна: поперек многих «свай», которые подкладывали под канатные стяжки, чтобы уменьшить давление на деревянные доски корпуса, и на самих размягченных водой досках остались следы от веревок. Хаджа Ахмед называет Царскую ладью «погребальной баркой». Он полагает, что ее использовали только однажды в торжественной похоронной церемонии для перевозки тела покойного фараона от столицы Египта Мемфиса до царского некрополя в Гизе.

Подобная похоронная церемония изображена на более позднем папирусе периода XXI династии (примерно 1000 год до нашей эры), находящемся в Британском музее. На нем нарисован погребальный тростниковый челн, очень похожий на Царскую ладью, которую волокут на полозьях через пустыню к царскому некрополю.

Вместе с дашурскими лодками были найдены части подобных полозьев, или волокуш, которые явно использовались для той же цели: для перетаскивания этих лодок от реки к месту погребения.

Мумия покойной царицы — или же ее супруга, Верховного жреца Амона, — по-видимому, находилась внутри каюты, удивительно похожей на каюту Царской ладьи, с той лишь разницей, что здесь не было навеса или балдахина.

Царскую ладью во время ее плавания от Мемфиса к Гизе, очевидно, вело на буксире меньшее судно, но скорость ладьи главным образом зависела от сильного течения. Жрецы, придворные и сыновья фараона стояли на гребных веслах, а также на двух больших рулевых на корме; их усилия скорее всего были чисто символическими, но они помогали ладье держаться заданного курса. Говоря об этой церемониальной процессии, нельзя не вспомнить описание ее в Текстах пирамид, рассказывающее о том, как покойный монарх пересекает воды на пути к загробному царству. И снова в религии египтян действительность переплетается с символикой, обогащая друг друга реализмом и магией.

Хаджа Ахмед убежден, что Царская ладья специально построена как погребальная барка, а не являлась одним из судов царского флота, которое лишь после смерти фараона было выбрано для священной церемонии. Лодки наподобие челнов красили следующим образом: среднюю часть в зеленый цвет, а нос и корму в золотисто-охристый — и на носу с обеих сторон обычно изображали всевидящее, отвращающее всякие беды «око» божества. Бьёрн Ландстрём, знающий о древних египетских судах и о судостроении в древнем Египте, наверное, больше всех, отметил в данном случае тот странный факт, что корпус Царской ладьи не был покрашен и не имел магических украшений. Это свидетельствует, по мнению Ландстрёма, о том что Царскую ладью построили второпях специально для плавания с мумией фараона к святым местам Египта: в Саис, Буто и Абидос.

Однако доктор Искандер, отвечавший за «химическую» реставрацию Царской ладьи, выдвинул еще одну гипотезу о постройке этого судна: он говорит, что Царскую ладью построили тут же, на плато в Гизе, поблизости от уже выкопанной погребальной траншеи, тут же ее собрали, разобрали и захоронили. Свою гипотезу доктор Искандер основывает на том, что в глинистой обмазке поверх известняковых блоков, перекрывавших корабельное захоронение, встречалось множество довольно крупных щепок кедра, акации и других пород деревьев, которые использовались при строительстве корабля: подобные остатки древесины всегда встречаются на верфях, где строят суда. Но нас по-прежнему занимает вопрос: почему же в таком случае погребальная траншея оказалась намного короче Царской ладьи? Единственное логическое объяснение заключается в том, что каменотесы, вырубавшие траншею, по какой-то причине не знали размеров ладьи, а это опровергает гипотезу доктора Искандера, хотя наличие древесных частиц в глинистом растворе так и остается необъясненным.

Бывший хранитель египетских древностей в Британском музее И. Э. С. Эдвардс высказывает более осторожную точку зрения: так как во всех лодочных траншеях вокруг пирамиды Хеопса некогда были захоронены суда, одни из них, по-видимому, участвовали в погребальной процессии и церемониях, а другие предназначались только для того, «чтобы служить фараону в его загробной жизни».

Выдающийся египтолог Дж. Е. Черни поддерживает эту теорию. По его словам, Царская ладья и подобные ей суда предназначались для загробных плаваний покойного фараона на восток и запад, а в ныне пустом захоронении у восточной стороны пирамиды, должно быть, лежали когда-то ладьи для таких же загробных путешествий на север и на юг. И лишь в пустой траншее рядом с пандусом, по словам Черни, некогда хранилась настоящая погребальная барка Хеопса.

В продолжение всей египетской истории суда в форме папирусных челнов явно предназначались для религиозных или культовых целей. Это были лодки для паломничеств, например, в Абидос, к святилищу Осириса, где каждый египтянин мечтал побывать хотя бы раз в жизни, или погребальные барки для переправы мумий на западный берег, в некрополь, или же ладья для перевозки изваяний главных богов. В последнем случае религиозное значение таких судов удваивалось, ибо в позднейшие времена, а может быть и раньше, бога, например Амона, всегда изображали на легендарной золотой ладье, украшенной драгоценными камнями. Эту ладью, разумеется, никогда не спускали на воду: жрецы и другие участники религиозной процессии выносили ее на плечах и затем устанавливали на почетном месте на палубе настоящей барки в форме челна, которая пересекала Нил во время ежегодных Праздников Долины, когда Амон посещал священные места Фив.

Мы уже видели, что священная форма этих судов происходит скорее всего от тростниковой ладьи бога Солнца, которая, в свою очередь, восходит к тем временам, когда древние египтяне практически не знали иных судов. Позднее, воплощенные в кедровом дереве (символ бессмертия), эти суда стали царской привилегией. Вполне возможно, что фараоны независимо от цели плавания всегда пользовались только судами в форме челна. Подобно многим другим царским привилегиям, фараон мог предоставить и эту своим подданным, тем, кому он хотел оказать особую честь, точно так же как он мог подарить им статую для гробницы или же земельный надел, чтобы обеспечить покойному жертвенные приношения на вечные времена. Таким образом, многие погребальные ритуалы и обряды, которыми в эпоху Древнего царства почитали только лиц царствующего дома, ко времени XII династии (около 1900 года до н. э.) стали также привилегией знати. А еще позднее они стали доступны всякому, имеющему средства.

К периоду XII династии Тексты пирамид стали также использоваться египетской знатью, изречения с некоторыми изменениями и дополнениями начали писать на внутренних поверхностях гробов и саркофагов, откуда и возникло их более позднее название: Тексты саркофагов.

К тому времени уже мало кто мог позволить себе роскошь высекать эти заклинания на стенах своей гробницы: рельефы заменила роспись. И точно так же никто больше не хоронил вместе с покойным настоящие суда. Возник обычай помещать в гробницы всяческие модели — чудесный обычай, который сохранил для нас удивительнейшие свидетельства о повседневной жизни древнего Египта. Здесь были прелестные модели плотничьих и гончарных мастерских, прачечных, пекарен, мясных лавок и множество моделей различных лодок. Уже около 2000 года до нашей эры знатный египтянин Мекетре был погребен в Фиванском некрополе вместе с дюжиной моделей лодок, и мы можем предположить, что они представляли собой точные копии небольшого флота, которым владел этот богатый человек при жизни. Здесь четыре пассажирские лодки — две парусные и две гребные, — две барки-кухни, сопровождавшие пассажирские лодки, обеспечивавшие пищей и пассажиров и команду, и четыре «яхты» наподобие челнов, весьма похожие на миниатюрные копии Царской ладьи Хеопса[19]. Выкрашенные в зеленый и желто-охристый цвета, эти последние лодки, видимо, представляли собой ладьи для паломничеств и для погребения, чтобы Мекетре мог и после смерти плавать по «небесному Нилу», как он это делал при жизни. Разумеется, далеко не все египтяне могли содержать такой флот, но почти все они нуждались хотя бы в одной лодке в виде папирусного челна для паломничеств и для погребения. Те, кто не мог иметь ладью специально для этих культовых целей, очевидно, пристраивали форштевень и ахтерштевень в виде связанных пучков. папируса к обыкновенной лодке и прикрепляли их точно таким же способом, как на Царской ладье.

Существует предположение, что Царская ладья тоже входила во флотилию, но в более крупную. Во всяком случае, у Хеопса могли быть корабли и которыми он пользовался при жизни, и которые были построены специально для его погребения. На одном из последних, очевидно, переправляли к пирамиде гроб с его мумией, его набальзамированные внутренности, может быть, в таком же алебастровом сосуде, как у царицы Хетепхерес, различные похоронные принадлежности и царскую погребальную утварь, а также богатые жертвоприношения, дабы фараон был счастлив и ни в чем не нуждался в загробной жизни. А потом эти суда захоронили рядом с пирамидой Хеопса, чтобы они служили ему вечно.

Царская ладья фараона Хеопса — это самое древнее, самое большое и лучше всего сохранившееся из всех до сих пор обнаруженных древних судов — поразительное свидетельство мастерства древних корабелов и бесценный образец истории мореходства. Тем более обидно, что эта уникальная ладья, так тщательно и остроумно восстановленная Ахмедом Юсефом Мустафой, сегодня оказалась практически ничем не защищенной от внешних воздействий в музее, который в лучшем случае просто не выполняет своего назначения, а в худшем — явно угрожает самому существованию корабля.

«Деревянные части судна, — писал покойный доктор Абдель Монейм Абубакр в 1971 году, — были такими прочными и новыми, словно их изготовили всего год назад». Кемаль эль-Маллах вспоминает, что, когда он вскрыл траншею в 1954 году, цвет дерева был теплым и светлым и оно «было так тщательно отполировано, что порой я видел свое отражение в боковых досках корпуса». Теперь, к сожалению, ничего подобного уже нельзя сказать. Несмотря на все внимание, которое по-прежнему оказывают Царской ладье, особенно Хаджа Ахмед, постоянно следящий за состоянием деревянных частей, корабль не удастся надолго сохранить, если его не переведут в подходящее помещение, где он будет огражден от колебаний температуры и влажности, а также от возможного воспламенения, что в условиях почти безводного пустынного плато наверняка приведет к катастрофе.

Специалисты по сохранению древнего дерева сходятся во мнении, что идеальными для восстановленной ладьи были бы условия, максимально приближенные к атмосфере погребальной траншеи, где она пролежала в целости и сохранности около четырех с половиной тысяч лет. Но даже наилучший из кондиционеров вряд ли может поддерживать эти условия В' стеклянном бараке, установленном в пустыне. Температура в корабельной траншее не превышала в среднем 22 °C. Температура в музее часто поднимается до 40°. Но высокая температура и сухой воздух сами по себе не так опасны, как колебания температуры и влажности. Дерево, даже 4500-летнего возраста, остается живой органикой, которая реагирует на окружающую среду, сжимается и расширяется от холода и жары, от сухости и сырости. Подобные постоянные изменения, происходящие зачастую за короткие периоды времени, вызывают в древних досках критические напряжения, близкие к разрушительным, и тут уж ничего нельзя поделать. Кроме одного: изменить условия, в которых сегодня находится Царская ладья.

По-видимому, проще всего переоборудовать стеклянный музей или построить другой, подходящий для Царской ладьи, в соответствующих условиях; это обошлось бы намного дешевле, чем, например, спасение нубийских памятников, которым угрожало затопление при строительстве Асуанской плотины. И средства бы нашлись, и желание есть, как говорил мне Хаджа Ахмед. Однако одни деньги и добрая воля не могут разрешить эту проблему.

Наверное, единственный выход — контроль за состоянием Царской ладьи и ее предполагаемой сестры во втором корабельном захоронении, который должна осуществлять национальная или, еще лучше, интернациональная комиссия, разумеется под египетским руководством, опираясь на опыт специалистов многочисленных морских музеев Северной Европы и Америки. У такой комиссии должны быть собственные средства на строительство и содержание музея, достаточно вместительного для двух кораблей, и она должна поручить именно Хадже Ахмеду произвести раскопки и реставрацию второй ладьи Хеопса.

Однако эта проблема не ограничивается одними царскими судами. Над всем плоскогорьем Гизе, во всяком случае над всем южным комплексом пирамид, вплоть до Саккара, нависла двойная угроза. Во-первых, к ним приближается неудержимо растущий Каир, население которого утроилось за последние десять лет. И, во-вторых, столь же неудержимо растущий поток туристов, особенно в последние годы. Уже сегодня дорога к пирамидам продлена и ведет на само плато, пересекая вымощенный черным базальтом двор Поминального храма фараона Хеопса, проходит между двумя главными пирамидами и ведет — куда бы вы думали? — к новомодному пригороду «Сахара-сити», уродливые виллы которого заслоняют горизонт, нависая над священным некрополем древних владык Египта. Выглядит это смешно, как жалкая потуга алчной и глупой современности сравняться с вечностью. Но, к сожалению, изменений пока не предвидится, а дела идут все хуже. Уже сейчас невозможно увидеть пирамиды такими, какими их видел До-меник Виван Денон, когда пришел сюда в 1798 году вместе с Наполеоном. Он писал: «…цвет пирамид прозрачно-ясный благодаря окружающему их огромному воздушному пространству… Издалека они кажутся как бы окрашенными в голубой цвет неба, который придает им совершенство и чистоту линий, устоявших перед веками»[20].

Сегодня пирамиды вообще иной раз трудно различить издалека из-за промышленного и автомобильного смога, окружающего Каир на десятки километров вокруг.

Было высказано предложение: передать весь район на многие километры вокруг пирамид Департаменту древностей как археологический заповедник. Уже существующий пригород «Сахара-сити», пока он еще не разросся, следует перенести отсюда, а так называемое туристическое «Мирное поселение», довольно сомнительное предприятие некоего земельного магната из Гонконга, отодвинуть так, чтобы его не было видно с плато; запретить проезд на частных автомашинах, а туристов допускать к пирамидам только по билетам и только на электромобилях Департамента древностей. Доход от туризма (сегодня, как это ни удивительно, за посещение пирамид Гизе вообще не взимается никакой платы, а в Саккара плата смехотворно мала) должен пойти на жалованье сторожам и гидам и на поддержание сохранности памятников, включая, разумеется, Царскую ладью. А оставшуюся сумму можно использовать на дальнейшие раскопки и реставрацию.

На первый взгляд это может показаться проектом своего рода Диснейленда на Ниле, но следует помнить, что иначе здесь развернется безудержная застройка, к которой стремятся земельные спекулянты, продажные чиновники и беспринципные политиканы, готовые продать все историческое наследие Египта, не думая о том, что оно может стать одним из основных источников доходов страны.

Если этот проект осуществится, Царская ладья будет выставлена в специальном помещении с регулируемой температурой и влажностью, и тогда под руководством такого специалиста, как Хаджа Ахмед, можно будет вскрыть второе корабельное захоронение и реставрировать вторую ладью.

Во втором захоронении мы, наверное, найдем ответы на многие вопросы, которые нам задала Царская ладья. До известной степени мы не можем до конца понять особенности формы и назначение Царской ладьи, пока не вскрыто, второе захоронение. Но его нельзя вскрывать прежде, чем мы не обеспечим полную сохранность первой ладьи Хеопса.

Царскую ладью нашли, подняли из траншеи и реконструировали ценой огромных усилий, благодаря мудрости и поистине любовному вниманию таких людей, как Камаль эль-Маллах, Салах Осман, который руководил подъемом перекрывающих траншею плит, Заки Нур, ответственный за район пирамид, Заки Искандер, Абдель Монейм Абубакр и, конечно, Ахмед Юсеф Мустафа. Очень горько, что Царская ладья рассыхается. Если этот великолепный корабль, переживший более сорока пяти столетий, погибнет у нас на глазах из-за нашей небрежности и равнодушия, это будет трагедией.