Ладья под пирамидой

Глава первая Введение

Шем эн-Несим — один из древнейших египетских праздников, который, вероятно, восходит. к эпохе Птолемеев, а может быть, и к более ранним временам. Это один из многих праздников в египетском календаре, который объединяет молодых и старых, мужчин и женщин, богатых и бедных, мусульман, коптов, греков и евреев. Шем эн-Несим означает: «дышать морским воздухом»; первого мая все население Египта выходит из домов, чтобы надышаться свежим воздухом, пока летний зной не обрушился на страну и не погрузил ее в летаргию.

Богачи покидают Каир, чтобы отпраздновать этот день на своих загородных виллах, зажиточные горожане веселятся вокруг бассейнов в садах для интуристов. Однако для основной массы каирцев, которые могут позволить себе истратить лишь несколько пиастров на свою многочисленную семью, этот праздник сводится к поездке за город в переполненном дребезжащем автобусе. Он привозит их на лоно природы — на узкую замусоренную береговую полосу между Нилом, катящим свои кофейно-коричневые воды, и нескончаемым потоком автомашин на двухрядном шоссе, протянувшемся по самому берегу реки.

На берегу женщины готовят угощение, из многочисленных транзисторов разносится арабская музыка, и молодежь вторит ей, отбивая такт на небольших барабанах. Острые запахи костров, наперченного жареного мяса, помоев, навоза и гниющих фруктов смешиваются с неповторимым, густым, глинистым запахом самой реки. Солнце клонится к вершинам пальм на далеком берегу Гизе и заливает Нил закатным сиянием, похожим на пурпурную кольчугу. Фелюги снуют взад и вперед, подгоняемые упругим ветром, и их латинские паруса почти касаются воды.

Перегруженный пароходик и маленькие, верткие суденышки, которые перевозят каирцев с одного конца огромного города на другой, смело борются с течением, а гребные лодки, да если еще в неумелых руках, беспомощно крутятся, как водяные жуки, и порой переворачиваются. Праздничная толчея, всевозможные звуки и запахи, чувство свободы, до сих пор сдерживаемое и нищетой, и строгостью религии, захватывают всех и царят над всем. В Египте часто возникает ощущение, что вы присутствуете на каком-то древнем магическом действе, которое до сих пор сохранило свое религиозное значение и так же эмоционально насыщено. Во всем ощущается гипнотическое влияние трехтысячелетней истории до рождества Христова.

Я прибыла в Каир как раз под праздник Шем эн-Несим, чтобы увидеть самую древнюю ладью в мире, которая, по мнению многих историков и археологов, когда-то плыла по Нилу, возможно во время такого же веселого и радостного празднества, какое предстало передо мной. Но это была не просто самая древняя ладья в мире, а самая большая и лучше всех сохранившаяся из старинных лодок, известных археологам: изящное, элегантное судно длиной более 43 метров от носа до кормы, построенное из прочнейшего кедра с далеких Ливанских гор. Эта ладья — важнейший источник сведений о кораблестроении в древности, искусстве, столь же суровом и выразительном, как строительство пирамиды, для которой эта ладья предназначалась.

В 1954 году под кучей щебня чуть южнее Великой пирамиды в Гизе обнаружили две длинные замурованные траншеи. Они были вырублены в известняковом массиве плато Гизе и явно входили в погребальный комплекс Великой пирамиды, гробницы фараона Хеопса, второго правителя IV династии Древнего царства, повелителя Верхнего и Нижнего Египта, правившего в середине III тысячелетия до нашей эры.

Древняя ладья в разобранном виде была обнаружена в одной из траншей. Все ее 651 деталь были аккуратнейшим образом уложены друг на друга в тринадцать слоев. По-видимому, это произошло тогда же, когда и сам фараон Хеопс был погребен в своей пирамиде, то есть 4500 лет назад. Как это ни невероятно, но, когда деревянные части ладьи извлекли из траншеи, они оказались почти в полной сохранности! Однако потребовались годы терпеливой, изобретательной и тщательной работы, прежде чем большая ладья предстала перед нами во всем своем былом великолепии. И совершил этот подвиг практически один человек, Ахмед Юсеф Мустафа, главный реставратор Департамента древностей Египта, человек, прославленный своим почти легендарным искусством.

Сегодня Хаджа Ахмед Юсеф, как его стали называть после священного паломничества в Мекку, совершенного им в 1935 году, является хранителем ладьи. Невысокий коренастый старик лет семидесяти, он сохранил острый ум и чувство юмора, которые отражаются в его ясных карих глазах. Он делит свое время между построенным в 1960 году рядом с пирамидой музеем, где укрыта ладья, и небольшим, но вполне комфортабельным глинобитным домом, предоставленным ему Департаментом древностей в нижней части пустынного вади между плато пирамид и современной деревней Кафр эс-Самман. В тот жаркий и ветреный майский вечер, когда весь Египет праздновал Шем эн-Несим, я переправилась к пирамидам, чтобы встретиться с Хаджей Ахмедом и увидеть наконец знаменитую ладью. За последние месяцы мы не раз встречались и беседовали с Хаджей Ахмедом, но все время какие-то препятствия мешали мне посетить музей. Для этого надо было получить разрешение от Департамента древностей, а он выдает такое разрешение неохотно и при этом ставит непременное условие, чтобы всех посетителей сопровождал сам Хаджа Ахмед, который, впрочем, искренне радуется возможности показать редким гостям свое сокровище. В тот день разрешение на осмотр ладьи получила делегация пакистанских археологов, находившаяся в Египте с официальным визитом, и Хаджа Ахмед через своего знакомого передал мне, что я могу проскользнуть в музей, смешавшись с их группой.

Из некоторых районов Каира три пирамиды Гизе видны как горные вершины, вознесенные над пустыней, пылью и дымами города. К пирамидам ведет длинное современное двухрядное шоссе, вдоль которого выстроились дешевые ночные заведения вперемежку с приземистыми, уродливыми домами, занимающими каждый свободный фут вдоль насыпи. Выхлопные газы автомобилей вместе с пылью пустыни образуют мутное марево, и все это оседает на пальмах и акациях, обрамляющих шоссе. Надо всем величаво возвышаются пирамиды. Совсем недавно, каких-нибудь пятьдесят лет назад, когда Нил во время разлива достигал деревни Кафр эс-Самман у самого края плато пирамид, мощные контуры этих гробниц отражались в зеркале нильских вод. Должно быть, тогда легче было представить себе, как выглядел Египет в древности. Современный же Египет со всем его шумом, копотью и суетой слишком властно вторгается в романтические грезы.

Как известно, в Египте насчитывается около восьмидесяти пирамид. Они расположены неровной полосой на западном берегу Нила. При этом большая часть из них сосредоточена в районе между Абу-Роашем, чуть севернее Гизе, и Фаюмской долиной, близ которой возводили свои гробницы правители Среднего царства. И тем не менее упоминание о пирамидах всегда вызывает в воображении большинства людей пирамиды на плато Гизе, несомненно самую известную группу памятников в мире. Великая пирамида фараона Хеопса (Хуфу) — самая большая и самая древняя из трех пирамид.

За ней идет средняя пирамида фараона Хефрена (Хафра), одного из сыновей Хеопса. Она ниже пирамиды Хеопса примерно на семьдесят сантиметров, но поскольку стоит на более высоком месте, то с отдельных точек кажется выше, чем ее старшая сестра.

Пирамида Микерина (Менкаура), вероятно внука Хеопса, меньшая из трех. К пирамидам Хеопса и Микерина примыкают по три небольшие пирамиды, воздвигнутые, очевидно, для главных цариц обоих фараонов, поэтому весь «комплекс Гизе», как его называют египтологи, состоит в действительности из девяти пирамид.

От дома Хаджи Ахмеда к музею ведет короткая тропа: сначала вверх по «священной дороге» (пандусу) с еще сохранившимися древними каменными плитами, а затем вдоль мастаб времен Древнего царства — больших прямоугольных гробниц; их сооружали вокруг пирамид для знатных египтян.

— Великая пирамида, — объяснял мне Хаджа Ахмед, пока мы шли по древней дороге, — построена первой на плато Гизе. Более ранние правители, такие, например, как отец Хеопса, фараон Снофру (у которого, как считают, было три пирамиды), воздвигали свои гробницы южнее, близ Мемфиса, столицы Древнего царства, ныне затерянной среди болот и каналов на западном берегу Нила, напротив современного промышленного города Хелван. Но когда северный ветер разгоняет пыльный воздух над пустыней, можно разглядеть весь комплекс великих пирамид, вытянутый в южном направлении: в Абусире возвышаются более поздние памятники фараонов Пятой династии; в Саккара — ступенчатая пирамида фараона Третьей династии Джосера, самая древняя из всех известных царских пирамид; а еще южнее, вдали можно различить Красную пирамиду и ни с чем не сравнимый ромбовидный силуэт Наклонной пирамиды — обе они стоят уже в Дашуре и воздвигнуты фараоном Снофру. Почему же Хеопс решил построить свою пирамиду севернее других? На этот вопрос египтологи, наверное, никогда не найдут ответа: скорее всего на выбор Хеопса повлияли великолепие и изолированность пустынного плато — самое подходящее обрамление для гробницы великого фараона.

Впрочем, эта изолированность была вскоре нарушена. Правда, преемник Хеопса, фараон Джедефра, построил себе самую северную гробницу примерно в пяти милях севернее Гизе, в Абу-Роаше; теперь от нее осталась только куча камней. Но уже фараон Хефрен вернулся к месту захоронения своего великого отца и всего через несколько лет воздвиг здесь вторую пирамиду.

Музей со стеклянными стенами, в котором хранится Царская ладья Хеопса, расположен у южного подножия Великой пирамиды, непосредственно над ныне пустой глубокой траншеей, в которой была найдена ладья. Для туристов этот музей — недоступный храм, ибо их туда не допускают, и лишь немногие ученые удостаивались этой чести. Местные специалисты уверяли меня, что такой музей в пустыне просто нелепость: его стеклянные стены и крыша создают чудовищные перепады температуры и влажности, подвергающие деревянные части ладьи чрезмерным перегрузкам, и поэтому за будущее Царской ладьи трудно ручаться.

Мы шли по маленькому музею, рассматривали фотографии, рисунки, модели, отдельные образцы веревочных узлов и циновки, некогда покрывавшие разобранные части ладьи. Хаджа Ахмед рассказывал мне, как происходили раскопки и реконструкция судна, занявшие у него в общей сложности почти 16 лет! Ладья после целого ряда неудач была наконец собрана и выставлена в музее над ее погребальной траншеей только в 1970 году.

На меня и раньше производили впечатление размеры и древность этого судна, о чем я читала или слышала от Хаджи Ахмеда. Но я была совершенно не подготовлена к огромному эстетическому восторгу, который охватил меня при виде ладьи. Древние кедровые доски источали темно-золотое сияние, их теплый, смолистый аромат царил в пыльной атмосфере музея. Изящные очертания ладьи поражали необычайной красотой, ее высокоподнятый нос и плавные линии явно восходят к древним папирусным челнам, должно быть первым суденышкам Египта. Но помимо чистоты линий и величия общего замысла в этой ладье просматривались изящество и тонкость деталей, столь свойственные всей культуре IV династии. И выражалось это не только в искусно вырезанных бутонах лотоса или пальмообразных капителях стройных колонн корабельного навеса над каютой, но и в таких прозаических деталях, как дверные ручки. Эти три основные особенности — лаконичность, величие и изящество — вновь и вновь повторяются в искусстве той эпохи: в скульптуре, архитектуре, даже во фрагментах настенных росписей и рельефов, уцелевших от тех времен. IV династия поистине наложила свою печать на всю египетскую цивилизацию, определив классические каноны последующих поколений. Об этом следует постоянно помнить, оценивая ладью фараона Хеопса с точки зрения произведения искусства, как религиозный или ритуальный символ, или, наконец, с точки зрения ее функционального, практического назначения.

В музее нет кондиционера для поддержания постоянной температуры и влажности воздуха. Объясняется это разными причинами, но, пожалуй, самая реальная — недостаток на плато электроэнергии: ее не хватает для огромного охлаждающего аппарата, который ржавеет у стен музея. Казалось бы, почему не подвести сюда дополнительную линию? Но подобного рода вопросы не волнуют египетское правительство, которое проявляет в данном случае удивительную беспечность. Сколько раз я спрашивала у археологов, египтологов и работников музея: «Почему же вы ничего не предпринимаете?»

И мне всегда отвечали с неопределенной улыбкой: «Сразу видно, что вы не знаете Египта».

Хаджа Ахмед внимательно следит за Царской ладьей, но для ее сохранности мало только его преданности и усердия. Царская ладья Хеопса просуществовала более 4500 лет, но, если не принять самых решительных мер, она вряд ли продержится еще одно десятилетие.

Что представляло собой это огромное по тем временам судно, для какой цели или каких целей оно было построено? Эти вопросы волнуют археологов и историков с первых дней находки Царской ладьи. Одни египтологи называют ее Солнечной ладьей, ритуальным судном, предназначенным для покойного владыки Египта, который ныне вместе с богом Солнца совершает в ней вечный путь по небосводу. Другие считают, что это была погребальная ладья для перевозки набальзамированного тела фараона вниз по реке от Мемфиса до Гизе, к построенной им еще при жизни пирамиде. Наконец, третьи утверждают, что эта ладья служила для паломничества фараона в святые места Египта при жизни или в будущей жизни. Я придерживаюсь мнения шведского специалиста по древним судам Бьёрна Ландстрёма, который называет это судно Царской ладьей Хеопса, потому что оно, несомненно, было ладьей фараона, а что касается прочих его функций и назначений, то они пока не доказаны.

Помимо официальных отчетов о находке Царской ладьи и нескольких научных статей, интересных только для специалистов-египтологов, до сих пор о ней ничего не опубликовано. Ландстрём в своем подробном каталоге древних египетских лодок рассказывает о Царской ладье, однако его материал оказался слишком обширен, и ему пришлось ограничиться лишь кратким описанием конструкции ладьи. Это описание безусловно важно, однако не следует забывать, что Царская ладья не просто образец кораблестроения древних египтян. Она — произведение культуры, плод одной из самых высоких цивилизаций в древней истории человечества и один из самых древних ее образцов.

Быстрый и бурный расцвет культуры в век пирамид не только установил каноны для последующих тысячелетий египетской истории; он также создал свой стиль в искусстве, литературе, архитектуре и, как мы увидим, в кораблестроении, оставил множество памятников и предметов, которые будут поражать грядущие поколения как своей совершенной технологией, так и своим изяществом. Достижения такого рода не могли возникнуть вдруг в период правления IV династии. За изяществом и силой искусства той эпохи стоят целые столетия развития. И Царская ладья Хеопса наряду с пирамидами является свидетельством высот той цивилизации.

Солнце уже село, когда мы покинули музей; праздничные толпы давно разошлись.

Ветер утих, в воздухе начала разливаться ночная прохлада. Пирамиды возвышались над нами во всем своем великолепии: гигантскими темными силуэтами на фоне последних бледно-оранжевых отблесков на западной кромке неба. Ночью на плато Гизе холодно и безлюдно: остаются лишь немногочисленные сторожа пирамид, завернувшиеся, как мумии, в свои бурнусы от ночного ветра, да стаи злобно рычащих и лающих бродячих собак.

В далекой древности, задолго до правления фараона Хеопса, это плато было священным местом погребений, и даже сегодня здесь сохраняется атмосфера благоговейной таинственности, особенно в часы ночного безмолвия. Народ, который воздвигал эти пирамиды и хоронил в них своих царей, для нас так же таинствен, как и сами пирамиды. Кто построил их, кто захоронил рядом с ними великолепные огромные суда, подобные Царской ладье Хеопса, как и для чего они это делали? На эти вопросы Мы попытаемся дать хотя бы приблизительный ответ. Но прежде чем мы сможем понять предназначение Царской ладьи и причины ее тщательного захоронения в траншее рядом с Великой пирамидой, следует побольше узнать о цивилизации, которая ее создала, и о том, как она осознавала окружающий ее мир.