Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов

Глава 37 Как я полил бонсай в приемной директора

Потрошитель Дерзких Крокодилов, увязавшийся за нами с Фыонгом, был парнем более чем простым, я бы даже сказал, подглуповатым. Половину дороги восхищался тем, что я надрал задницу Громовой Троице, половину — хвастался о том, что скоро доведёт своим креативным мышлением станцию такси до неимоверной прибыли и всемирной известности. В общем, настоящему Потрошителю и в подмётки не годился, отчего я мысленно прозвал его Недо-Потрошителем.

А вот господа ботаники действительно оказались людьми более чем серьёзными. Я это понял ещё до встречи с ним — по дороге до парка сопровождающие меня Фыонг и Потрошитель Крокодилов наперебой рассказывали и давали наставления:

— С тропы не сходи.

— Главное, подальше от вольеры с Большими Цветочками, одного нашего знатно зацепило.

— Фей-ю не давить, иначе ботаники будут возмущаться.

— Змеи там вполне наши, земные, тоже не наступи.

— Паутину, если увидишь — не цепляй. Это не пауки. Это другое.

В общем, я приготовился к встрече с каким-то гибридом лесного колумбийского наркокартеля и сообществом толкиеновских эльфов. Ну, и, надо сказать, мои впечатления практически полностью подтвердились.

Мы миновали последние городские кварталы, спустились через пустырь к парку, и чуть дальше опушки парк оказался огорожен трёхметровым сетчатым забором с колючей проволокой. Уже на подходе я заметил парочку фей-ю, выскочившую через забор и упархнувшую куда-то в сторону заброшенных кварталов.

Шли около двухсот метров, прежде чем нашли неприметную калитку с домофоном — никаких стражников, как у «археологов», тут не было. Позвонили, прождали с минуту, затем недовольный голос буркнул:

— Кто такие?

— Эм… мы из такисистов, пришли по поводу консультации, по поводу сбежавшего банту. Джей сказал, что говорил с господином…

— Ждите, — буркнули в ответ.

— Ждём, — прошептал Фыонг.

Через пару минут калитка пискнула и отворилась. Доводчик был жёстким, дверь еле открылась и тут же быстро закрылась, едва не прищемив мне пальцы. Тропинка была узкая.

— Теперь идём след в след. И не особо ворочайте головой, господин Чан.

— Неужели не было нормальной дороги? — удивился я.

— Есть. Либо через просеку со стороны Основного Потока, либо со стороны Черепашьего Пустыря, где новый Пруд.

Я вспомнил экспозиции музея.

— Это где та тварь утопилась? Ага, помню. То есть этот путь — просто самый короткий.

— И самый зрелищный, чувак, — прокомментировал Недо-Потрошитель.

А поглядеть было на что. Большую часть тропа была очень узкой и не огороженной, но через метров четыреста с обоих сторон выросли дополнительные ограждения. Я увидел, как на полянках растут огромные, метров в пять цветы, напоминавшие не то тюльпаны, не то цветущие кактусы.

— О, сейчас кого-то съедят, — буднично прокомментировал Фыонг, а я едва успел обернуться, чтобы заметить происшедшее.

Один из цветков шевельнул бутоном, хлопнул им, как пастью какой-то глубоководной рыбы, послышался сдавленный крик чайки, а в воздухе закрутились белые перья.

— Плотоядные⁈ Серьёзно?

— Он самый, — довольно кивнул Фыонг. — Большой Цветочек. Видимо, Основной Поток вынес семена.

— А ещё что у них есть?

— Что у них в оранжереях у пруда растёт — только демонам известно. Идёмте, поспешим.

В другой вольере колосились грибы. Именно что колосились — со всех сторон рос бамбук, а между ними, примерно такие же тонкие светлые ножки, только заканчивающиеся шляпками, которые слабо светились.

— Не смотри на них! — предупредил Фыонг. — Под шляпки не смотри. Вон, даже табличка есть. Это суккубский гриб. Потом неделю будут эротические сны про каких-то разноцветных феечек и полнейшее истечение ци.

— Да? А у меня про рептилоидов было, — признался Недо-Потрошитель. — Зелёные такие девушки… красивые, клыкастые.

Следующим событием было то, что фей-ю на полной скорости врезалась мне в щёку.

— Ай! Вот же зараза!

Летучая рыбёха отскочила, срикошетила на раскидистые листья древовидного папоротника, затем оклемалась, посмотрела на меня презрительно, укоризненно, снова взмахнула крыльями и улепётнула куда-то, слегка раскачиваясь. Ощущение было, как будто хлестанули со всего маху пучком крапивы — кожу зажгло, зачесалось, и вместе с тем я почувствовал лёгкое дуновение ци. Как будто небольшой укол, растекшийся по коже.

— Бодрит, правда? — усмехнулся Фыонг. — Идемте дальше.

А дальше мы пересекли ту самую просеку с пустой грунтовой дорогой, мельком взглянув на Основной Поток за спиной, и повстречали первого «ботаника»: задумчивый волосатый парень в светлой спецовке с рюкзаком и непонятным прибором с щипцами шёл к нам навстречу. Хмуро кивнул, а когда уже разминулись, окликнул нас:

— Не заметили случаем, в шестом вольере образец совершил гастрономический акт?

— Всенепременно совершил. Чаечку закушал, — кивнул Фыонг.

— Значит, датчик не врёт, — пробормотал он и зашагал дальше.

Дальше тропа пошла покрупнее, нам встретились две дамы в комбинезонах, общавшиеся на каком-то малоизвестном мне языке. Испанский, что ли? Я уже увидел двухэтажное здание, скрытое под раскидистыми деревьями, как вдруг дорогу в пятидесяти метров от нас пересекла какая-то призрачная тень.

— Стой! Опасно, — остановил нас Фыонг.

— Кто это?

— Баргест. Призрачный пëс. Лучше не встречаться — как минимум покусает.

— А как побороть, если чего?

— Только циановой. Щитом отбивать.

Пока ждали — стемнело, и стало совсем стремно и неуютно, ещë и дождь закапал. Ну, тем не менее, последние сотни метров прошли без особых приключений.

У дверей нас ждала молодая женщина. С короткой прической, мрачноватая, с кругами под глазами, но вполне симпатичная.

— Кто? — коротко спросил она.

— В смысле, кто ловить будет? Вот он, — тыкнул в меня пальцем Фыонг. — А…

Договорить ему не дали — меня подхватили за локоть, и несколько грубо повели в одиночку по этажам, открывая двери магнитной картой. Терпеть не могу, когда так делают, хоть женщина и была весьма привлекательной. Но я повиновался — следовал за ней, лишь успевая иногда поглядывать по коридорам. А коридоры были мрачные, на некоторых виднелся значок биологической угрозы, из каких-то пробивался тусклый фиолетовый свет.

— Интересно, чего вы тут растите… — ухмыльнулся я.

— Это к делу не относится.

Затем мы оказались в чем-то, напоминающим приемную. Крохотная, два на три комнатка, медлительный небольшой вентилятор на потолке, неуютный низенький стульчик и крохотный журнальный столик, на котором лежал залистанный до дыр журнал 1992 года «Достижения сельского хозяйства провинции Гуандун». В здоровом горшке рос бонсай, занимавший, наверное, добрую десятую часть площади комнаты. На стене висела композиция какого-то художника-сюрреалиста, я никогда не был силён в живописи, но, скорее всего — тот самый знаменитый извращенец, Сальвадор Дали. На двери кабинета висела табличка «Директор Ботанического Сада Киао Сяньфань».

А дверь в коридор захлопнулась, и провожающая безымянная дама меня оставила в одиночестве.

В общем, надо сказать, что журнал этот я прочитал почти от корки до корки. Но перед этим — примерно через минут пятнадцать, почувствовал неладное, я всё-таки встал и постучал в дверь, крикнул:

— Эй, есть кто?

Потом постучал в противоположную дверь коридора, подёргал за ручку — заперто.

— Это прикол какой-то да?

Ответа не было, отчего клаустрофобия всё-таки взыграла. А потом вдруг я понял, что это проверка на вшивость. Вспомнилось откуда-то из глубины памяти — на собеседованиях в крупные корпорации сплошь да рядом применяют подобные штуки, оставляя кандидата под камерами, чтобы потом узнать, как он ведёт себя в стрессовой ситуации. А эти ребята, похоже, заигрались в корпорацию. Ладно, так и быть. Ци отсутствовало, но, в крайнем случае, выбить дверь я смогу и без помощи своего «Брыка с копыт», подумалось мне. Это обычная офисная деревяшка, а не стальная заваренная фиговина. И не цинготный саркофаг, бр-р, аж страшно, когда вспоминаю… Да и телефон, похоже, ловил — вызвать на подмогу я в случае чего бы смог.

А во втором же крайнем случае… во втором крайнем случае — есть цветок бонсай. Но, как и в случае двери, портить казённое имущество я пока не решил. Решил… терпеть.

Культивация, мать её.

Фыонг позвонил через полчаса с незнакомого номера.

— Всё в порядке? Я спросил ваш телефон через Джея… Мы уже столько здесь стоим у ворот.

— Уходите. Это надолго. Доберусь обратно сам.

— Как скажете!

И снова я остался в одиночестве. Журнал был наискучнейший. Удобрения, методы полива, скучные статьи о селекции… Конечно, самой залистанной страницей была страница с фотографией, где улыбчивая розовощёкая колхозница в закатанных брюках и лёгкой клетчатой рубашечке собирала персики. Хоть что-то радовало глаз.

Я тщетно попытался вздремнуть, закинув ноги на журнальный столик, но яркий свет потолочной лампы мне этого не позволил. В общем, спустя часа два с небольшим я понял, что либо проваливаю испытания, либо… окажусь в ситуации ещё более худшей.

— А, к чёрту, — выругался я и с твёрдым намерением подошёл к горшку бонсая, расстёгивая брюки.

Ну и, разумеется, именно в этот момент распахнулась дверь. Там стояла крупная дама лет пятидесяти, со старомодной причёской, в немодном чёрном платье.

— Два часа пятнадцать минут. Неплохо. Дверь направо, затем мойте руки и садитесь на стол.

Вспомнилось, как кто-то в детстве назвал туалет «кабинкой радости», что ж…

С чистой совестью и невероятной лёгкостью на душе я сел за длинный директорский стол госпожи Сяньфань. А в этом кабинете всё было красиво и как-то светло. Все стены — во вьющихся растениях, картины дорогих художников, дорогие сабли на подпорках…

— Итак, результат стресс-эксперимента «Время ожидания» удовлетворительный. Проявили должное спокойствие, уверенность и смекалку. Я вижу, вы практик, это не было указано в резюме. Только с проблемами, зашлакованные меридианы, ясно, проблемы с пилюлями. Судимости нет? Нет. Агротехникум, как мне сказали, закончен на отлично. Годитесь на должность младшего агротехника-уборщика…

— Стоп-стоп, — бесцеремонно прервал директоршу «ботаников» я. — Какая должность? Какой агротехникум? Я пришёл по рекомендации господина Джеронимо, начальника такистов. По поводу банты, то есть — горбобыка.

— Горбобыка? — нахмурилась Сяньфань. — Новых поступлений не было и не предвидится. Ближайший ожидаемый выброс — не раньше, чем через три месяца.

— Да нет же. По поводу потерявшегося горбобыка.

— Потерявшегося горбобыка⁈ — директорша вскочила, грозно оперевшись об стол. — Вы пришли спросить меня про потерявшегося горбобыка⁈

— Да! Я, блин, был уверен, что меня привели именно сюда. А это чего — собеседование?

Директорша зарычала, под чёрным бархатом казённого платья загорелся циановый шаодань ненависти.

— У меня сегодня в восемь часов — собеседование! С Гун Чаем. Вы же Гун Чай?

— Нет, я Чан Гун.

— Твою ж! — тётка, громко вдавливая кнопки, набрала кого-то на проводном телефоне и принялась орать. — Дай сюда Ми! Какого хрена⁈ Что? Да, он тут. А этот где?… Тащите, блин, сюда! Вы мне эксперимент сорвали! И собеседование! Я два часа, два часа! Лишу премии! Два наряда на ощипывание огурцов! Три! Да, в седьмой оранжерее!

Потом грохнула трубкой о стол и выразила недовольство теперь уже мне.

— Надо было сразу сказать! Безобразие! Идёмте. Это не в моей ведении.

Она махнула рукой, подзывая к стенном шкафу.

— Так мы и сказали — вашей ассистентке на входе. А ощипывание огурцов — это опасно? Может, не надо её туда? Зачем вы ведёте меня… в шкаф?

Ну, надо ли говорить, что в шкафу, как в любом приличном стрёмном директорском кабинете, оказалась потайная дверь с кодовым замком. Некоторое время она обдумывала, стоит ли набирать, словно боялась чего-то, затем — вздохнула и набрала код.

За тяжеленной дверью, которая запросто выдержала бы ракетный удар средней мощности, была небольшая бетонная камера с тихо гудящей вентиляцией. На миг я тоже напрягся — а не для меня ли эта камера? Не работают ли эти ребята на Антициклон? Но вскоре зрение привыкло к освещённости, и я разглядел настоящего узника этой камеры.

В кабинете из предметов только лежала циновка. На ней восседал грузный лысый мужчина неопределённого возраста — от тридцати до пятидесяти. Абсолютно голый, в позе лотоса, со связанными цепью руками. Он сидел с закрытыми глазами, а в воздухе висело что-то тяжёлое, тревожное, как будто какая-то коричневая нота, и внезапно я понял, что это он гудит на каком-то инфразвуке.

— О Великий, — похоже с неподдельным трепетом произнесла директорша. — Тут… спрашивают разрешения ловить потерявшегося горбобыка номер двенадцать. Вы говорили, что…

— Тихо, презернные, — прозвучал зычный баритон, и я даже не понял, открыл ли голый мужик рот, когда это сказал, или нет. — Нужно взглянуть.

И он, мать твою, взглянул. Открыл глаза и взглянул — в самое сердце. А в его глазах была тьма.

— Пойдёт, — промычал он спустя пару минут. — Хороший размер. Покажи ему путь.

Мы пулей вылетели из кабинета — в глазах директрисы, только что строгой и властной, был благоговейный ужас, она шумно дышала, как человек, убежавший от погони.

— Ну, что, какой адрес?

— Северный Пригородный район, Деревня Малочисленных Народов номер Два. Данная информация является тайной строжайшего уровня секретности! Вы обязаны не разглашать эту информацию. Как и всё увиденное.

Я решил состроить дурачка.

— Не один? Не три? Два? Прямо там и стоит горбобык?

— Нет, — сказала директорша. — Там есть… люди, которые расскажут, где его искать.

— А, то есть, там ваши представители? Филиал, типа того?

— Вроде того! — вдруг став необычайно-довольной, подтвердила директорша.

— Ага… А тот голый мужик, стало быть, заместитель директора по филиалам. Уважаемая госпожа, как вас, Сяньфань, мне кажется. Вы мне голову морочите, да? Что-то нечистое. Это ж… какая-то тварь сидела, зомби какой-то недоделанный… или… демон?

— Вон! — вдруг рявкнула директорша. — У меня собеседование! Совещание! Выметайтесь! И помалкивайте!

Захотелось сказать что-то в стиле Дзянь — «я сам решу, когда мне выходить», но решил не нагнетать обстановку. И так ситуация была максимально-стрёмная, а с этими ботаниками нам ещё долго соседствовать. Насколько ценной была информация — мне было непонятно, всё выглядело, как будто мне сказали то, до чего я и сам мог додуматься, изучив карту местности к северу от города. Затем я ещё минут десять ждал провожающую даму, ту самую взгрустнувшую ботаничку Ми, которую предстояло ошипывать огурцы — возможно, плотоядные. Затем меня вели по тропинкам, потом по просеке, а потом… потом я впервые оказался на площади Основного Потока.

Я прошёл по самому краю, в метрах трёхстах от чудовищного гудящего ствола, стараясь огибать протуберанцы белого тумана. Медитирующих осталось там совсем немного, и я заметил одного из них.

Это был тот самый старик, «смиренный проситель», избитый Троицей Громового Предела. А рядом с ним — сопровождавшая его женщина. Оба сидели в позе лотоса, обернувшись лицом к потоку, только израненный старик — с закрытыми глазами, а женщина — с открытыми. Завидев меня, она привстала, обошла старика и коротко и учтиво поклонилась.

— Великолепный Чан, спасибо за то, что постарались избавить этот мир от Троицы Громового Предела.

— Не стоит благодарностей, они… а, впрочем, не важно. Спасибо. Вы медитируете?

— Да. Мой учитель… медитирует здесь уже три года.

— Отлично! Стоп… три… три года⁈ Он потерял свой уровень три года назад?

— Да. Три года, два месяца и четыре дня назад это случилось, — кивнула женщина.

— И всё это время…

Женщина смиренно кивнула, а я только сейчас разглядел в её глазах усталость и давно угасшую надежду.

— Мы перепробовали десятки техник. Десятки методик. Организм истощён. Остались лишь самые базовые методики…

В общем, крепко я призадумался после того диалога? Если «квадрат», потерявший свой уровень, настолько долго восстанавливается, то что и говорить и про меня, «двоечку»? Нет, сказал я себе — отчаиваться ещё рано. Оставалось надеяться, что прогулка на природе и новый интересный опыт в текущем задании поможет мне хотя бы немного прочистить меридианы.

Вскоре я вступил на просеку, ведущую к территории рыночников. Телефон скоро начал долго булькать оповещениями, и я заметил, что было много пропущенных — видимо, в каких-то местах то ли глушилки ботаников, то ли сам Основной Поток блокировали сигнал. Сначала отзвонился Сян и Дзянь, затем заметил один пропущенный от Янсена. Он звонил редко, но решил позвонить и ему.

— Ты где пропадал? Дзянь звонила и беспокоилась.

— Вот уж заботушка. Да ладно, не ври — телефон мой стриангулировал опять, что ли?

Янсен некоторое время молчал, сопел в трубку, затем сказал.

— Есть такое. Просто у меня тут стоят скрипты особенные и триггеры сыпятся, когда в определённые зоны зайдёшь, или из сети пропадёшь. Мне надо знать, я все-таки твой импрессарио. Так где пропадал?

— Ладно уж, раз целый импресарио. Вот… Зачем-то подпрягся за один квест… в общем, поиски банту.

— Поиски банту⁈ Потерявшегося горбобыка⁈ — рявкнул в телефон Янсен. — Какого… какого хрена ты в это сунулся?

И как-то очень неприятно эта интонация походила на то, как среагировала директриса, когда я это сказал.

Тогда я впервые задумался — стоило ли мне в это все влезать? Но что-то подсказывало, что пути назад уже нет.