Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов

Глава 48 Вкус сладкий сливочный

— Сян! Сян, открой! — заорал я и тут же дёрнул дверь, но она оказалась заперта.

Кто запер? Сян? Или… Блин, если выбирать между Сян и этой дикой, хоть и симпатичной тварью — то я бы даже не стал раздумывать. Впрягся бы за Сян.

Я же, типа, Сян, ну, это… чувства испытываю?

Перепалка внутри не стихала. Пробежался по коридору, поискал, чем бы поблизости взломать дверь — нашел огнетушитель и вернулся. Приподнял, занёс поудобнее над дверной ручкой и проорал:

— Ся-ан! Отойди! Я щщас дверь взломаю!

— Тише! Да иди отсюда! Всё нормально! — послышался голос Сян.

И вправду — внутри вдруг всё стало тихо и мирно. Поэтому я подождал ещё пару минут, а затем пошёл обратно в зал. Дзянь выскочила из-за угла с довольной физиономией.

— Ну что, как ты Сян всё объяснил? Думаю, она была очень рада узнать, кто у тебя невеста!

— Хватит сарказмировать! — огрызнулся я. — Она ещё… ничего не знает.

— Да⁈ Я не сарказмирую! Уверен, что она будет очень рада, когда поймёт, кого ты себе нашёл! Да, конечно, принцесса оказалась слабачка. Мы с Сян абсолютно не чета такой особе, нет-нет, теперь все планы пересмотрены, договорённости надо забыть, это всё детский лепет, пусть Серебристая Поросль теперь с тобой ложе делит…

Я с некоторым холодком по спине понял, что она абсолютно точно не сарказмирует. И, похоже, даже совсем не ревнует. Неужели она настолько боится яогаев?

— Ох, малышка Дзянь, я совершенно не хотел бы жениться на этой… барышне. Меня выбрали, а потом Янсен заставил. Дипломатия. Скажи-ка лучше — а реально, откуда ты знаешь её титулы, как точно племя называется, и всё такое?

— Ясно… это он молодец… — сказала Дзянь, проигнорировав мои вопросы. — Кстати, а почему ты не раздеваешь княжну? Она что, с Сян? Надо помочь!

Тут же скинула фартук и направилась наверх.

И, кажется, мне стал понятен её коварный план — слить Сян всю информацию о нашей, скажем так, помолвке. Да ещё и в таком свете, в которой ей будет выгодно.

Вот же чертовка.

— Стой! — я на первой ступеньке поймал её за руку. — Не ходи. Они там чуть не подрались — я думал, что помощь нужна, но Сян сказала, чтобы шёл.

— То есть — всë в порядке?

— Ага. И не говори пока Сян ничего, ладно?

— Почему? — с искренним недоумением спросила Дзянь.

— Я сам скажу. Это я должен сказать. Я всё понимаю, что ты хочешь сделать, но позволь мне с этим всем разобраться.

Я ожидал долгой перепалки, интриг, какого-нибудь торга — но ничего этого не последовало.

— Хорошо… Наверное, это будет правильно, — неожиданно легко согласилась Дзянь. — Да и, скорее всего, она сама о себе всё Сян расскажет.

Этого я боялся больше всего. Последующие пятнадцать минут я сидел за столом, протирая салфеткой столовые приборы, и отчаянно думал о том, что и как скажу Сян. Чувствовал себя с кусачками, зависшим над самодельным взрывным устройством.

И вот, наконец, Сян спустилась со второго этажа. Выражение лица у неё было стремное. Очень стремное.

Я решил сработать на упреждение, поднялся, первый спросил:

— Ну и как? Вы там чего, подрались?

— Ага. Больная какая-то, — покачала головой Сян и показала руку с характерным отпечатком зубов. — Я только начала когда еë раздевать — она проснулась и на меня напала! Укусила, прикинь! И зашипела ещë. Я заметила, что все меридианы перекорëжены, какие-то прям отсутствуют, явно чëрный ритуал. Ещë и пурпурный шаодань, бормотала что-то про новые сапоги и про второго мужа. Особенно когда твой голос услышала из-за двери.

Показала — я не преминул воспользоваться и провести по руке, а потом белым огоньком мелькнула — и следы зубов принцессы испарились.

— А-а… и что она сейчас?

— Ну я сказала что-то вроде, что «потом за тобой твой второй муж придет», и что пачку постирать надо — успокоилась и тут же уснула. Пришлось и дальше самой раздевать.

— И как?

— Нормально. Пачку в стиралку закинула, всё окей. Да, у неё в лифчике ещё кошелёк торчал — странный такой, я под стол положила — будет спрашивать — подскажешь.

Фу-х. Я выдохнул. Хотя, конечно, вся вот эта вот тяжесть на душе, когда обманываешь близкого человека — осталась. Сказать сейчас, что ли?

— Эх, Сян…

— Ты чего такой грустный? Опять что-то натворил?

— Ага.

— Вот же зараза! Это Дзянь опять что-то учудила? Жирное не ешь, — сказала она и убежала.

Тут, конечно, сразу Дзянь высунулась из кухни и настороженно спросила:

— Ты же сказал, что сам расскажешь?

— Ага. Расскажу. Но… не сейчас.

— Почему? Ты же понимаешь, что всё тайное становится явным.

— Ага. Шила в мешке не утаишь, — кивнул я.

— Никогда такой поговорки не слышала… В смысле, «девушку за замком не упрячешь?»

Я кивнул.

— Странный ты какой-то, — она наклонила голову, а затем попыталась меня пощекотать — я успешно увернулся.

— Ты тоже, Дзянь.

— Ладно, шутки в сторону, сейчас в здании всё равно существо куда страннее нас обоих… будь осторожен, Чан…

Мы толком не договорили — завалилась толпа мужиков с рынка, и мы забегали с подносами.

Я так забегался, что не сразу заметил щуплого худого юношу в белоснежной рубашке, который сначала зачем-то бегал по залу, а затем докапывался до окружающих, тыча в нос какой-то бумажкой.

— А, вот вы-то мне и нужны, — сказал он, увидев меня.

— Чего надо? — спросил я и добавил, чтобы казаться чуть более учтивым, — товарищ.

— Я ищу свою невесту, её зовут Дандан Ван. Она пропала около двух недель назад. К вам не заходила?

И сунул в нос мне уже изрядно потёртую фотографию, где он стоял в обнимку с девушкой.

Физиономия парня была счастливая. И слегка высокомерная, как и сейчас, живьём. А вот лицо девушки я узнал не сразу. Хмурая, испуганная какая-то.

И совсем, блин, не похожа на Серебристую Поросль, белую фурия Жёлтых Каменных Пустошей, великую дочь вана племени яогаев в изгнании и так далее…

Ван, значит, по фамилии — забавное совпадение. Вот же блин. И что мне сказать?

— Девушка выглядит несчастной, — сказал я первое, что пришло в голову.

— К чёрту. Вы видели её?

— Такое… лицо мне незнакомо, — обтекаемо ответил я. — Спросите у морских цыган в старом порту.

— Почему в старом порту? — нахмурился он.

— Оттуда все прибегают в город и… убегают из него, когда им что-то не нравится.

Не в моей традиции пользоваться стратагемой «запутывание противника», но сейчас я был банально занят — был час пик, и нужно было разнести пару подносов работягам с рынка. А работяги с рынка меня уважали, кланялись, «спасибо, Чан», говорили — куда важнее какого-то белорубашечника.

Уловка удалась — собеседник фыркнул, не посчитав даже нужным спорить со мной, обошёл ещё пару столов и свалил.

Чуть позже я понял, что ситуация очень некрасивая. И деликатная. Пофиг, что там случилось в жизни у несчастной балерины — но надо было что-то решать. Яогаи были вроде как местной государственной тайной, поэтому так просто сказать ему «знаешь, чувак, твою невесту поглотила инопланетная тварь, так что ничего тебе не светит» — я не мог. Другую легенду надо было бы придумать…

Я успел об этом уже забыть и заработаться — уже на кухне, закуски резал, как вдруг Дзянь увидела что-то в зале и убежала. Я доделал дела через минут десять и вышел в зал.

А там Дзянь спускалась с лестницы под ручку с Серебристой Порослью, о чём-то оживлённо беседуя. Та была свежевымытая, в чистом цветастом халатике, в пушистых тапках-зайках, а на лице — косметическая маска. Оставшиеся после обеда мужики прыснули со смеха, кто-то даже достал телефон и принялся фотографировать.

Я ожидал, что сейчас будут разбирательства и мордобой по поводу попытки бабули Хо отравить принцессу яогаев, но та, похоже, или забыла, или не предала этому такого значения.

— Серебристая Порослью теперь не боится воды и гигиенических процедур! — громогласно известила моя невестушка, затем прошагала к кассе и звонко хлопнула ладонью о стол. — Серебристая Поросль требует еды.

— Тише, тише, — сказала Дзянь. — И говорите, о великая, о себе в первом лице: «я требую еды».

— Я требую еды. Лапши. Я знаю, что за еду в человеческих харчевнях полагается платить звонкой монетой, а не отбирать еду у трактирщиков силой. Поэтому я заплачу в знак особого расположения.

Она подняла ладонь. Под ладонью лежала золотая монетка — незнакомая, небольшая и плоская, но при первом же взгляде стало ясно, что грамм-два чистого золота там тоже было.

— Ого. Ничего ты зажиточная, голубушка, — сказала бабуля Хо. — Ну, давай тогда, оставайся, налью сейчас лапшички.

— Бабуля Хо! — возмущённо воскликнула Дзянь. — Тут лапшички за такие деньги…

— Цыц! Мала ты еще, советы мне по тонкому исскуству ценообразования давать! Потом разберёмся, — сказала она вполголоса, а затем снова обернулась к моей «невестушке». — Скажи-ка, красавица, а много у тебя таких вот штук.

— Не меньше числа пальцев рук и ног, — легко сообщила Серебристая Поросль.

— Это хорошо, хорошо, — задумчиво произнесла Бабуля Хо. — Значит, так. Это ты много заплатила. Хватит… на два дня кормёжки.

Дзянь нахмурилась. Бабуля, конечно, не стала совсем уж обирать Серебристую Поросль, но явно преувеличила стоимость своих блюд. Точного курса золота я не знал, но прикинул: такой суммы хватило бы на пару недель трёхразового питания, не меньше. И это в не самой дешёвой бабулиной лапшевне!

— Сере… Я рада, — кивнула Серебристая Поросль и вздёрнула носик. — Надеюсь, что старуха Хо не станет больше травить своих посетителей золотой ци!

Бабуля Хо монетку спрятала и расплылась в довольной улыбке — и даже беззлобно как-то, скорее, с лёгкой издёвкой.

— Ох ты какая! Значит, поняла всё?

— Всё поняла! Это было коварно, но объяснимо — ведь Серебристая поросль явилась без приглашения и не заплатила. Считаю, что слово старухи Хо что-то значит, и эта сделка имеет значение! — в завершении принцесса надменно кивнула и уселась за ближайший столик.

Спустя какое-то время сняла маску, скомкала и бросила на пол.

— Думаю, что довольно гигиенических процедур.

Я заметил, как двое оставшихся «олимпийцев», и так подслушавшие разговор, тут же зашептались, когда увидели лицо принцессы. Один достал телефон и украдкой сфотографировал. Вот же мерзавец! Сдать нас тому белорубашечнику хочет, что ли?

Я посчитал, что пытаться предотвратить это будет себе накладнее. Ещё и нарвусь на проблемы и непонятки, а мне как-то очень понравилось у «олимпийцев» на стадионе бегать, да и парочка знакомых уже из их шайки было. Уж лучше я потом с белорубашечником сам перетру…

Да уж. И Сян надо перетереть… и с этим. Вот же Янсен, зараза! Это всё из-за него! Если бы я его тогда не послушался и послал куда подальше — не было бы никаких проблем с яогаями. Ну, ничего не поделать.

Занялся на время делами, а бабуля, принеся нашей гостье здоровенную порцию, позвала меня в сторонку.

— Иди-ка прогуляйся. Тебе я больше доверяю, внучек, чем негоднице Дзянь, потому держи. Сходи-ка к оценщику Ли, он в конце ювелирного ряда, там маленькая такая зелёная вывеска…

И сунула мне монетку в руку.

— Помню, ага. Это который всегда берёт три стакана мангового сока?

— Он самый. Он обманывать не станет. Пущай проверит золото на пробу и цену назовёт. Если нормально — обменяй на эпикоины, или на новые хотя бы.

— Ага, — я тут же снял фартук и зашагал к входу.

— Половину мне — половину в кассу! — крикнула, когда я уже был на пороге.

— Да ну, не много ли?

— Нормально! Заслужил… жених.

В общем, прогулялся до того самого оценщика Ли. Старик вертел-вертел монетку, глаза вспыхивали синим цветом, куснул на зубок, взвесил, потом резюмировал:

— Девятьсот девяносто девять. Высшая проба. Ты же от бабули Хо, тот самый Чан Гун?

— Тот самый.

— Эх жаль… не получится тебя нагреть, да? Шесть с четвертью эпикоина. Ну или по сегодняшнему курсу… семьсот двадцать сити-коинов.

В общем, я угадал — три недели трёхразового питания у бабули. Или полторы недели моего оклада. И таких у принцессы яогаев было двадцать штук. Мда… Круто, конечно, но каким-то альфонсом себя почувствовал.

Что ж, я согласился на обмен. Взял в разной валюте, тут же по дороге закинул на свой счёт «для завтраков»… А потом прошёл мимо массажного кабинета Сян, и снова крепко задумался.

Признаться? Но как?

Во всех серьёзных произведениях восточной литературы в таких случаях полагалось идти к учителю — это я и сделал, завернув в школу Надзирателя Ди.

Сперва он меня заставил побегать полчаса, а затем крепко поколотил бамбуковыми палками, правда, и я был в ударе — пару раз сумел его достать.

После, в раздевалке, осторожно начал разговор.

— Скажите, учитель… у одного моего друга есть проблемы с прекрасным полом.

— Оу… Бывает. Но категорически не советую идти к Хон-Цзы и тому подобным прохиндеям. Пилюли и вся эта ваша… то есть наша народная медицина мало тому помогает.

— Да нет же! У… моего друга с этим дела обстоят вроде бы более-менее нормально. Проблема другого плана. Есть, скажем, две девушки. Точнее — даже три.

Надзиратель Ди присел рядом со мной и внимательно посмотрел.

— Если твой друг рассказывал тебе — то давай, подумаем, чего уж. Хотя я и сам догадываюсь.

— К одной мой друг испытывает…

Тут я замялся.

— Любовь, хочешь сказать?

— Вроде того. Не знаю. Светлое чувство, в общем. Он мне сам на этот счёт не распространяется. К другой — интерес сугубо-природный, такой, знаете, по характеру совсем не нравится, но хочется иногда то ли отшлёпать, то ли в койку бросить.

— Ну… не скажу, что понимаю твоего друга, но допустим. А третья?

— А третья… На третьей приказано жениться.

Бровь надзирателя Ди вопросительно поднялась.

— В общем, очень сложные дипломатические ситуации. Династические, я бы даже сказал. И, возможно, выходящие за пределы нашей… обыденности. И если не жениться — всё будет сильно плохо. Не только другу.

— Ты… то есть твой друг — уверен? — учитель нахмурился. — Прямо-таки династические. И выходящие за пределы обыденности?

— Ага. Причём там всё вообще сложно. Есть какой-то старший муж, который…

Оп. Это я зря ляпнул.

— Яогаи, что ли⁈ — тут же вскочил и прогремел Надзиратель Ди. — Что ж ты сразу не сказал!

— Ну вот так вот, блин. Там распоряжение мэрии. Говорят, что оно тут всё легально.

Надзиратель Ди заложил руки за спину и принялся ходить из стороны в сторону.

— Это очень, очень плохо. Не завидую, блин, твоему другу. Ситуация по шкале хреновости — десять из десяти.

— Ага.

— У меня, в общем, плохие новости для твоего друга. Если… скажем так, если ситуация не изменится в ближайшие полгода. Если не появятся новые игроки на шахматной доске. И если городская администрация так считает нужным — а я хоть с ними и не согласен в девяти из десяти случаев, но тут прислушаюсь. То у твоего друга один единственный вариант.

— Какой? — спросил я.

А холодок уже пробежал по спине. И предчувствия не обманули.

Надзиратель Ди почесал затылок.

— Ну, вернее так — два варианта. Погибнуть в ходе испытания. Либо победить — и смириться. Потому как дипломатическая работа важнее. Покой в городе важнее. Мы и так все живём в эпоху перемен, так если ещё и это нарушить… Она хоть как?

— Что — как?

— Старая?

— Нет. Лет двадцати на вид.

— Страшная?

— Нет… балериной была.

— Ну и всё. А то всякие слухи ходят. Ещё раз, пацан — дипломатическая работа важнее, понял? Похоть приходит и уходит. Стерпится — слюбится.

Что ж. Прямо скажу — совсем не то заключение я собирался получить от учителя. Ой не то.

В общем, поплёлся я обратно к лапшевне Хо — с кучей бабла, но без толики надежды. И у самого выхода из рынка обнаружил микроавтобусик с бородатым стариком на борту, а вокруг него — здоровенная очередь. Генетическая память подсказала — когда такие очереди, то значит, что там дают что-то очень редкое и дорогое.

— Что дают?… — спросил я, но потом и сам увидел.

Минут десять я стоял в очереди. Потом растолкал оставшихся, потряс полным кошельком перед носом продавца. Поругался с теми, кому явно не хватало после моей покупки, заплатил, забрал драгоценный груз.

Потом ещё минут двадцать, уже окончательно прогуляв вторую половину рабочей смены, тащил груз по улице и по лестнице к кабинету Сян.

А затем постучал в дверь.

— Открывайте, не занято. А, Чан. Ой…

Я, едва не опрокинув всё на своём пути, хлопнул под ноги Сян три здоровенных ящика.

«Морозный дед»!

Север сказка мороженое!

Вкус сладкий сливочный!

Натурал молоко Россия

2 небо срок годности'

Вглядываясь в родные когда-то буквы на этикетках под ногам, я на миг подумал, что наверняка это подделка, просто в детстве Чан этого языка не знал и не замечал. Ну, либо какой-то корявый местный брендинг, или…

— Это же… Оно же… Это же стоит…

— Я обещал. Вот и…

— Да ты мой хороший, — воскликнула Сян, притянула меня, зажмурилась и поцеловала в губы.

На этот раз это длилось дольше. Заметно дольше, чем тогда, в подземелье. Я осторожно обнял её, опрокинув верхнюю коробку «Морозного Деда», наслаждался моментом, считая мгновения. Потом мы стояли ещё немного с закрытыми глазами, ну а потом за каким-то хреном пробормотал именно то, что изначально планировал.

Я же именно за этим пришёл, да? Чтобы именно это сказать? Чтобы вот так вот всё испортить?

— Да, да, Сян, я тоже тебя… но… блин… Есть проблема. Такое дело. В общем, я, похоже, женюсь. И невеста уже в общежитии у бабули Хо.