«Давай полетим к звездам!»

Чеслав Волянецкий и другие - 8 (рабочие записи) ДИТЯ ПЯТИ НЯНЕК

Мы сопровождали “Знамя” и во время полета от Луны до Земли. Установили режим “audi, vide, sile” - слушай, смотри, молчи. Шли вокруг корабля пятью десантными модулями, окружив невидимыми стенами защитных полей, надеясь уберечь от новых атак белых агрессоров. В том, что такая атака может повториться в любой момент, никто не сомневался.

Игорь Лосев включил трансляцию переговоров экипажа “Знамени”, и мы слышали все, о чем говорили Леонтьев и Макарин. Сразу после ухода корабля с окололунной орбиты, они оба завалились спать. После полутора суток напряженной работы на Луне и в космическом пространстве это не вызывало удивления.

Я не хотел бы оказаться на месте этих ребят. Трое с половиной суток в скафандрах в малюсеньком, как кабина автомобиля спускаемом аппарате, среди сонма приборов и оборудования. И почти без движения. Ведь все основные полетные эксперименты уже выполнены.

Правда, еще остались медицинские исследования. Судя по разговорам, самой “приятной” процедурой для Леонтьева и Макарина были ежедневные заборы проб крови.

- Позвольте ваш пальчик, Алексей Архипович!

- Макарин, злодей, куда ж ты колешь?! Так твою и растак! Пиявка!

Столбик крови вползает в пробник.

- Так, теперь моя очередь колоть! Ну, держись, садист!

- Ой! Лешка там уже полведра набралось! Хорош жать!

- Еще капельку! Ух, готово!

- Вампир лунный! Палец совсем синим стал! И затек!

- А ты подвигай пальчиком, подвигай! Вот так, молодец!

Вот так они и летели все трое с половиной суток до самой Земли: спали, ели, поочередно “ходили в туалет”, брали пробы крови друг у друга...

Ну, и еще говорили, говорили, говорили...

Обо всем, что приходило на ум...

- Лешка, ну, у нас тут и теснотища! Даже в “Союзе”, кажется, и то просторнее!

- Конечно, просторнее... Контейнер с образцами лунного грунта в спускаемом аппарате на “Союзах” не возят. И туалет у них где? В бытовом отсеке. А у нас - вот они удобства, под носом. Мы с тобой, Олежка, как - будто в “горбатом” “Запорожце” едем. Там примерно такая же по объему кабина.

- А вот, кстати, я анекдот о “Запорожце” вспомнил. Двое собачников встретились и разговорились. Один говорит другому:

- Что делать - не знаю! Моя псина постоянно бегает за машинами марки “Запорожец”.

- Ну, это же нормально, - отвечает другой. - Многие собаки бегают за машинами...

- Да, но мой дог приносит их в зубах и закапывает у тещи в огороде!

Посмеялись... Помолчали...

- После посадки “Союза-4” меня и Василия Лазорина посадили в самолет и повезли в Москву, - Макарин начинает новый рассказ. - Все волновались: как мы перенесем возвращение к условиям земной гравитации. Полет же длился рекордное время - восемнадцать суток... И вот, представь себе, Алексей, состояние всего нашего руководства, когда с борта летящего в Москву самолета они получают сообщение с просьбой немедленно подать в аэропорт машину “Скорой помощи”... Сразу заработала система “испорченного телефона”. “Космонавтам стало плохо”... “Космонавты потеряли сознание”... “Космонавты при смерти”... Какой-то доброжелатель звонит прямиком в ЦК КПСС. Сигнализирует. Так, мол, и так, ситуацию скрывают от руководства партии... Грандиозный переполох! В аэропорт по команде сверху срочно рванули едва ли не все наши медицинские светила. Самолет приземляется, мы с Лазориным выходим на трап самостоятельно, хотя и чуть покачиваясь.

- А где же пациент? - едва ли не хором спрашивают медики.

- В пассажирском салоне, - Вася Лазорин кивает в сторону лайнера. - Один из инженеров вчера перепил, а сегодня во время полета ему стало плохо...

Леонтьев, отсмеявшись, рассказывает историю из своей жизни:

- А вот у меня был смешной случай во время курса общекосмической подготовки... Нас, первый отряд космонавтов, медики прогоняли через сурдокамеру. Сажали каждого на пятнадцать суток и изучали, как на нас скажутся полная тишина и одиночество. Ну, и вот отсидел я свои пятнадцать суток, прошел двухдневную реабилитацию и медицинское обследование и решил прогуляться по Москве. Усы и бородку, которые выросли во время отсидки в сурдокамере, сбривать не стал. Сел в метро и поехал. А напротив меня сидит бабулька с авоськами и очень подозрительно меня рассматривает. Вид у меня, конечно, с легкой небритостью был весьма колоритный, это надо признать... И тут на станции “Маяковская” в вагон заходит космонавт Жорка Шонов. Увидел меня, обрадовался, заулыбался:

- Привет, Блондин, - говорит. - Ну, что отсидел свои пятнадцать суток?

Бабка с авоськами при этих Жоркиных словах нервно дернулась. И авоськи к себе подтянула.

- Отсидел, Жорик, - отвечаю я Шонову. - А ты как?

- Да вот еду завтра садиться, - говорит Жорка, снимает кепку и проводит рукой по гладко выбритой голове. - Решил вот перед отсидкой постричься...

И тут бабка как заорет на весь вагон:

- Хулиганье проклятое! Бандиты! Проходу от вас нету! Милиция!

...Двое летят домой...

За полтора суток до посадки “Знамени” снова неожиданно обострилась политическая обстановка в мире, и мне по приказу Карлоса Донильи пришлось оставить нашу космическую эскадру и срочно вернуться на “Галеоне” на Землю.

Еще 31 октября, сразу после старта Леонтьева с Луны, советский министр иностранных дел Громыкин в интервью итальянской газете “Реппублика” жестко прошелся по американцам в связи с окололунными маневрами “Сервейора-8”. И подчеркнул достаточно резко, что СССР готов “дать сокрушительный отпор всей своей боевой мощью провокаторам и диверсантам на земле, на море, в воздухе, а теперь - и в космосе”.

И покатилось колесико... В начале ноября в США -очередные президентские выборы и частичные перевыборы сената и палаты представителей. Грех не использовать успех Советского Союза на Луне в предвыборных целях! Сенатор-республиканец Роберт Гейсборо выступает перед избирателями в штате Техас, и добалтывается до того, что напрямую просит американского президента Линдона Джонсона нанести ракетный удар по советскому космическому кораблю “Знамя” во время его входа в земную атмосферу. Этот Гейсборо - парень решительный, но мозгов у него -абсолютный ноль.

В Москве от такого воинственного заявления американского законодателя немедленно возбудились. Там своих нулевых мозгов всегда хватало, чтобы не различать предвыборный треп от истинных политических намерений. Министерство иностранных дел СССР по дипломатическим каналам обратилось в государственный департамент США с требованием разъяснить суть заявления сенатора Гейсборо. Госдеп легкомысленно запрос проигнорировал: мол, нужно ли комментировать предвыборные шизофренические вопли? Как говорится, на каждый чих не наздравствуешься.

В Кремле не дождались ответа и запаниковали еще больше. 2 ноября Вооруженным Силам СССР был отдан приказ перейти в состояние полной боевой готовности.

Когда об этом сообщили Линдону Джонсону, он немедленно прервал предвыборное турне и созвал кризисный штаб в Белом доме. Войска США тоже начали разворачивать боевые порядки. Мир замер на грани большой войны. Достаточно было любой “спички”, чтобы полыхнуло.

Я считался в вашингтонском политикуме большим специалистом по Советскому Союзу - советологом. Поэтому президент Джонсон пригласил меня в Овальный кабинет на беседу и попросил передать личное послание Никите Хрущеву через советского посла Добрынова. Линдон был готов дать любые гарантии, что США не будут противодействовать успешному завершению миссии Леонтьева и Макарина. Я тотчас же отправился в посольство СССР, и письмо американского президента в тот же день специальным авиарейсом улетело в Москву. Политический кризис - самый серьезный со времен Карибского противостояния шестьдесят второго года вокруг советских ракет на Кубе - стал постепенно сходить на нет.

Как только стало известно, что войска СССР и США получили приказ вернуться в обычное состояние, я с Игорем Лосевым вылетел на “Галеоне” навстречу “Знамени” и нашей невидимой эскадре десантных модулей.