«Мечта» уходит в океан

Глава одиннадцатая Слоны на дороге

К Африке мы подходили уже на «Мечте» ранним утром. Берега еще не было видно, а дыхание континента чувствовали — жаркое, влажное. Нам казалось, что ветер доносит с африканских просторов болотный запах джунглей. Еще за несколько дней до этого, когда мы были на борту «Академика Курчатова», судовой врач дал нам флаконы с таблетками и велел принимать по одной два раза в неделю — против малярии. Ведь на западном берегу Африки свирепствует тропическая малярия.

Курс мы держали в Гвинейский залив, где расположен Лагос. В справочнике прочли о Нигерии. Крупнейшая страна Африки с населением около 80 миллионов человек. Бывшая английская колония, теперь республика. Очень богата природными ископаемыми. Основное богатство страны нефть. Занимает седьмое место в мире по добыче нефти. Прежде чем мы увидели дома Лагоса, встали перед нами очертания огромного флота. Судов было, наверное, несколько сотен. Вытянувшись в цепочку носом против ветра, они застыли в неподвижности, охватывая почти половину линии горизонта. Это стояли на лагосском рейде корабли, пришедшие с товарами для Нигерии.

А потом, когда мы подошли к берегу еще ближе, из-за кораблей появились прямоугольные силуэты огромных многоэтажных зданий.

На подходе к стоящим на рейде кораблям нас и встретил большой военный катер под нигерийским флагом. Еще издали поприветствовал воем сирены, поднял на мачте флаги, которые на флажковой азбуке обозначали «Добро пожаловать в Нигерию». Когда катер подошел вплотную к «Мечте», мы увидели среди темноголовых нигерийцев светлую голову Сюзан. Она отчаянно махала рукой и кричала: «Здравствуйте, друзья!» Едва суда сошлись, как Сюзан тут же перешла на борт «Мечты».

Нашу яхту взяли на буксир и повели в порт. Мы прошли через строй стоящих на рейде в ожидании разгрузки кораблей. Корабли были из многих стран, и среди них увидели несколько советских судов, груженных автомобилями и тракторами. Их доставили для продажи в Нигерию.

Обогнув остров, военный катер завел «Мечту» в залив. Причал находился в самом центре города у шумной, оживленной, переполненной автомобилями набережной. Вдоль берега росли лохматые пальмы, а за ними вздымались ввысь многоэтажные дома. Я даже немного был разочарован: какая же это Африка! Мечтал о джунглях, саваннах, диких животных! А здесь одни автомобили. Все это мы видели в Лондоне, и в Стокгольме, и в Неаполе.

На берегу нас окружили нигерийцы — темнокожие, курчавые. Они улыбались, выставляя свои яркие, ослепительно поблескивающие белые зубы. Нас поздравляли с благополучным переходом через океан, с тем, что мы первыми среди яхтсменов проложили путь из Америки в Нигерию. Но больше всего добрых слов сказали о том, что доставили в Нигерию очень важный медицинский препарат.

— На днях мы ждем вакцины из Советского Союза и Японии, — сказала Сюзан. — Будем пробовать все три, выяснять, какая окажется наиболее эффективной.

Сюзан была неузнаваема. Совсем немного времени прошло, а как она изменилась! Держалась уверенно, о борьбе с опасной бациллой говорила так, будто занимается этим давно и дело это составляет цель ее жизни.

— Я бы так хотела побыть с вами, дорогие друзья! — сказала Сюзан. — Но не могу! Нужно немедленно везти вакцину в пункт, где расположена наша экспедиция. Вы сами понимаете, как это важно!

— А разве мы не можем пjехать с тобой, Сюзан? — удивилась Лена. — Вдруг мы там чем-нибудь будем полезны?

Сюзан грустно вздохнула:

— К сожалению, это невозможно, моя дорогая Элен! В этот опасный район въезд посторонним категорически запрещен. Все дороги охраняются солдатами. Правительство делает все, чтобы страшная болезнь не распространилась по стране.

Этот разговор происходил на набережной. Рядом с Сюзан стоял стройный молодой нигериец, который во время разговора не произнес ни одного слова. Сюзан вежливо склонила голову в его сторону и сказала:

— Позвольте представить моего нигерийского друга Джона Адеде. Он учитель и хочет познакомиться с вами.

Джон вежливо поклонился и совсем неожиданно обратился к нам на русском языке:

— Я рад приветствовать вас на нигерийской земле! Я директор школы в городке Монго, который расположен в одном из восточных штатов Нигерии. В школе у нас есть интернациональный радиоклуб. Именно мы и связались с вами по радио, когда вы были в Атлантике. Вас ищет Антарктида.

— А почему они нас ищут? — спросил Абу.

Джон пожал плечами:

— Не знаю. Но сегодня у нас сеанс радиосвязи с Мирным. Так что сами узнаете.

— Мы должны поехать к вам?

— Конечно! От имени нашей школы и клуба приглашаю вас в гости. Для нас будет большой честью принять таких замечательных яхтсменов, которые первыми проложили путь на спортивной яхте не только из Нью-Йорка в Лагос, но и из Советского Союза в Нигерию.

— Где же вы так хорошо научились говорить по-русски? — изумился Абу. — Говорите, как москвич.

Джон, явно довольный комплиментом, громко рассмеялся :

— Я был москвичом. Целых пять лет. Окончил в Москве Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Поэтому особенно приятно встретить здесь своих «земляков».

Наш новый друг Джон Адеде был веселым, остроумным, добродушным человеком. Нам было с ним легко — казалось, что мы знакомы с ним много лет. Джон предложил нам заранее продуманный план действий. Прежде всего — обед. Потом проедемся по Лагосу и посмотрим его достопримечательности. Потом покидаем город и едем к северо-востоку, в район, где расположена школа Джона.

План мы приняли и с грустью простились с Сюзан. Она сказала, что постарается приехать нас проводить, если, конечно, позволят дела.

Лагос — это шум автомашин, крик толпы, пестрота красок, резкие уличные запахи, духота и влажность. После дней, проведенных в океане, Лагос показался адским городом. Его улицы так плотно забиты автомашинами, что большую часть времени они стоят в очереди, дожидаясь возможности сдвинуться с места. До ресторана, куда нас Джон вез на обед, добирались часа полтора. Два-три метра проедем и несколько минут стоим, и так всю дорогу. А тянется она не больше чем на три километра.

Обедали в ресторане отеля, который расположен на берегу бухты. Около отеля под густым деревом-гигантом располагался небольшой базар, где продавали необыкновенно красивые изделия нигерийских умельцев. Когда мы подошли к базару, Лена даже захлопала в ладоши. Наверное, почти все, что продавалось, можно было смело выставлять в музее. Чего здесь только не было! Маски и фигурки из черного дерева, шкуры леопардов и кожа змей, слоновьи бивни, украшенные тонкой искусной резьбой. Джон — наш экскурсовод — водил нас по базару, как по музею.

— Эта бронзовая фигурка так дорога потому, что очень старинная, сделали ее в древнем африканском государстве Бенин, которое располагалось на территории теперешней Нигерии…

И Джон рассказывал об истории этого царства, о том, как оно оказало мужественное сопротивление европейским колонизаторам, высадившимся на западноафриканском берегу, чтобы захватить чужие земли. Джон отлично знал историю своей родины, потому что в Москве окончил исторический факультет и сейчас пишет книгу о древней Нигерии.

Лена вдруг заявила, что обедать идти не хочет, что лучше проведет это время на базарчике и как следует все рассмотрит. Особенно ее потрясли слоновьи бивни, украшенные резьбой.

— Вот бы такое чудо привезти домой! — мечтала Лена.

Но привезти это чудо нам было не под силу. Джон сказал, что один художественно обработанный бивень слона стоит столько же, сколько дорогая автомашина. Откуда у нас такие деньги?

После обеда мы продолжили знакомство с Лагосом. Казалось, что в городе машин куда больше, чем может он вместить.

— После того как в Нигерии нашли нефть, — рассказывал Джон, — нигерийская буржуазия стала быстро богатеть. Выписывали дорогие автомобили, строили особняки. Но, к сожалению, выигрывают от добычи нефти только богатые. Трудовое население мало что получило от нефтяных сокровищ. Вы еще увидите, как живут у нас простые люди.

Город Лагос расположен на островах, соединенных между собой мостами. Острова Виктория и Икойи — районы, где живут богачи и важные иностранцы. На этих островах в тени пышной тропической растительности прячутся роскошные виллы богачей. На Икойи еще сравнительно недавно жили только англичане. Джон показал нам старинную арку перед въездом на остров.

— Дальше этой арки могли ступать на землю острова только белые и небольшое число черных слуг, которые обслуживали белых.

Ведь хозяевами на нигерийской земле долгие годы были англичане. В 1960 году Нигерия провозгласила независимость. Страной стали управлять сами нигерийцы. И это сразу отразилось на ее развитии.

— Еще недавно трудно было среди нигерийцев найти человека, который бы умел читать, — рассказывал Джон. — А сейчас число неграмотных уменьшается, так как в стране открывается все больше школ.

В одном из районов города Джон показал нам прекрасное, похожее на распустившийся бутон гигантского цветка здание. Это национальный театр Нигерии, построили его болгарские архитекторы и инженеры. Пока еще в стране нет настоящих театральных коллективов, но, как считает Джон, они появятся в скором времени обязательно.

— Я верю, что моя страна будет счастливой! — говорил Джон.

Одна из новых магистралей Лагоса, которая то пробивалась через узкие улочки города, то стремительно выбегала на железобетонные эстакады и мосты, соединяющие острова, вывела нашу машину за пределы города на просторное шоссе. Машина, которой управлял Джон, наконец почувствовала свободу и, словно застоявшийся конь, стремительно рванулась вперед по широкому потоку асфальта. За окнами автомобиля стали разворачиваться картины тропической Африки.

Наконец-то мы видели не автомобильные стада и железобетонные стены небоскребов, а настоящую Африку! Вначале ехали вдоль океана. Огромные волны Атлантики накатывались на жаркие песчаные пляжи, к которым подступали тенистые пальмовые рощи. Джон объяснил, что когда-то этот прекрасный берег назывался Невольничьим берегом, что отсюда увозили за океан тысячи и тысячи пойманных в лесах и на равнинах континента африканцев на вечное рабство и муки.

На берегу часто встречались бедные деревушки рыбаков, спрятавшиеся под тенистыми зонтиками пальм. Деревушки состояли из небольших хижин с тростниковыми стенами и крышами, покрытыми пальмовыми листьями. Около хижин сушились рыболовные сети, бегали голопузые дети. Здесь мы не видели легковых автомобилей. Не было и столбов для электропроводов — электричества здесь не знают.

Но вот дорога свернула с океанского берега в глубину континента, и машина поехала на восток страны. Проезжая мимо плантаций какао-бобов, впервые в жизни мы увидели, как «вырастает» шоколад, который так любим. Оказывается, с невысоких деревьев собирают плоды размером с крупный лимон. Плоды похожи на орехи или бобы. Из этих плодов и делают какао-порошок, а из порошка — шоколад. По пути Джон остановил машину возле темнозеленых и ветвистых манговых деревьев. Я залез на крепкие ветви, сорвал несколько продолговатых, размером с маленькую дыню плодов. На вкус они напоминали дыню, только мякоть была нежнее, слаще.

Но больше всего нам нравилось пить кокосовое молоко. Остановившись около какой-нибудь деревушки, Джои обращался к крестьянам. Те охотно по его просьбе посылали кого-нибудь из мальчишек к кокосовой пальме. Обхватив руками и ногами ребристый и шершавый ствол пальмы, ловко и стремительно, как обезьяна, парнишка забирался к ее вершине под купол резных листьев. В том месте, где ветви сходились со стволом, срезал огромные, с голову ребенка, орехи. Орехи с гулким звуком ударялись о землю, их подхватывали крестьяне, кривым острым ножом надрезали орех, и из образовавшегося отверстия можно было пить прохладную и сладковатую жидкость. В жаркий день она хорошо утоляет жажду.

Но вот пальмовые рощи остались позади, и мы въехали в просторы саванны. Это была равнина, на которой отдельно друг от друга росли деревья и островки кустарника, сухого и колючего. И здесь-то встретился нам настоящий баобаб. Увидели его еще издали. Он стоял около дороги, как Гулливер, казалось, могучими ветвями подпирал невысокое облачное небо. Ствол его был такой толщины, что на пне могли бы поместиться две таких автомашины, как наша. Я глядел на могучие ветви этого гиганта и фантазировал. Вот бы между этими ветвями сделать из досок площадку и там, в поднебесье, жить. И видеть далеко вокруг, и дружить с птицами, и никого не бояться.

По дороге наша машина чуть не переехала свернувшуюся клубком на асфальте страшную змею кобру — кобры любят греться на раскаленном солнцем асфальте. В другой раз мы попали под внезапный тропический ливень. Я еще никогда не видел такого потока воды. Казалось, что рушится само небо и валится на землю. Дождь был такой сильный, что ехать дальше было невозможно. За несколько минут дорога превратилась в стремительный и бурлящий водный поток, который нес нашу машину. Его волны захлестывали окна и кабину. Джон сказал, что если бы ливень продолжался дольше, то мог бы опрокинуть машину. Вот что значит тропический ливень!

Дорога, углубившись в саванну, вдруг стала забираться с холма на холм, впереди засинели гигантскими волнами горы, по сторонам шоссе все больше густели заросли, пока не превратились в настоящие джунгли. Так впервые в жизни мы оказались в джунглях. Джон выбрал удобное и красивое место для остановки. Небольшая долина среди двух гор, река, срывающаяся со скал невысоким водопадом, вокруг густой тропический лес. Было немного страшновато: заросли казались враждебными, неприступными и таинственными. Они стояли перед нами темной, неприступной стеной. Самые рослые деревья своими ветвями создавали верхние этажи джунглей, деревья пониже заполняли этажи средние, колючий густой кустарник — нижние. И все это, как серпантином, опутывали цепкие и толстые лианы. В зарослях густел зеленый полумрак, душный густой воздух был насыщен запахом гнили.

На выбранной Джоном площадке мы решили устроить привал. Джон достал из машины походный холодильник, извлек оттуда бутылки со сладкой водой, бутерброды, желтые бананы — мы отлично перекусили. Лена расправилась с едой раньше других. Схватила свой альбом и бросилась к водопаду сделать зарисовку. Мы же с Абу помогали Джону подкачать на автомобиле шины. И вот настало условленное время отъезда.

— Лена! Пора! — крикнул Абу.

— Иду! — откликнулась Лена, торопливо делая в альбоме последние штрихи.

Мы ждали Лену, сидя в машине. И вот тут из джунглей вдруг вышли на дорогу два слона. Один огромный, ушастый, с задиристо и грозно выставленными вперед бивнями. Другой поменьше, должно быть, самка. Как ни в чем не бывало остановились на шоссе, самец внимательно оглядел нас маленькими свиными глазками, протянул хобот к ближайшему дереву, лениво сорвал лист, отправил в рот, потом взглянул в сторону реки, где на берегу окаменела от страха Лена. Слоны не были настроены враждебно, нас они просто и не принимали всерьез. Спокойно срывали с дерева листья и с аппетитом отправляли в рот. И казалось, уходить с этого теплого, освещенного места не собирались.

Что же делать? Мы знали, что с африканскими слонами шутки плохи. Оставалось только держаться потише, чтобы не раздражать животных и терпеливо дожидаться, пока они соизволят убраться восвояси сами.

Бедная Лена! Каково ей сейчас одной, отрезанной от нас могучими хозяевами джунглей! Вот, стоит не шелохнется, ноги циркулем, косички-хвостики в стороны. Зажала под мышкой свой любимый альбом, да так крепко, словно боится, что слоны его отнимут.

Но что это? Лена зашевелилась, оглянулась и вдруг сделала хотя и робкий, но решительный шаг вперед, второй, третий… И вот, осмелев, все увереннее двинулась в сторону слонов. Это было так неожиданно, что ни Абу, ни Джон еще ничего не успели сообразить, что им делать. А Лена, с опаской поглядывая на клыкастого гиганта, прошла мимо него так близко, что он, пожалуй, смог бы дотянуться до нее хоботом. Но ничего подобного не сделал. Слон как будто тоже с удивлением взирал на длинноногую девочку с косичками.

Пройдя мимо слонов, Лена не побежала, а все тем же роЕным шагом преодолела остаток пути до машины, юркнула в распахнутую для нее дверцу машины и повалилась на сиденье. Она глубоко вздохнула, из ее глаз брызнули слезы. И как будто устыдившись того, что напрасно напугали девочку, слоны, печально покачав своими огромными лобастыми головами, не спеша удалились. Мы подождали, пока они скроются в джунглях, включили мотор, и машина стремительно рванулась вперед.

Абу положил Лене на плечо руку и спокойно сказал:

— Зачем же плакать? Мы теперь можем считать тебя укротительницей африканских слонов.

Честно говоря, я немного позавидовал Лене. Ишь ты какая выдержанная: мимо дикого слона, как мимо куста крапивы! Только чуть-чуть щеки покраснели. Даже не думал, что Ленка на это способна. Интересно, а смог бы я так же?..

Еще несколько часов пути через горы и леса, и мы въехали в Монго. Городок засажен большими старыми деревьями, в центре несколько улочек, застроенных каменными одноэтажными домами, в домах десятка два магазинчиков, торгующих всякой всячиной, на площади примитивная бензоколонка, возле которой спят пыльные козы.

Мы миновали городок. На его окраине в негустом парке стояли три новых одноэтажных дома, длинных, как бараки. Окна были не застеклены, и мы еще издали увидели за окнами во внутренних помещениях множество одинаково черных и одинаково курчавых голов. В школе шли уро ки. Над одним из корпусов торчали тонкие стрелы радиоантенны, которая возвышалась над самыми высоченными деревьями, растущими у школы. Вот, оказывается, откуда летели в эфир радиосигналы, чтобы, преодолев множество километров, добраться до маленького радиоприемника на «Мечте»!

Вместе со школьниками мы уселись тут же во дворе перед корпусами под деревьями в тени. Жара была невыносима. Рассказывали о путешествии на «Мечте», о Крыме, о Москве и Симферополе, о нашей стране.

А нас познакомили с тем, что составляло гордость школы — любительской радиостанцией. В вестибюле перед дверью, ведущей в комнату, где расположена радиостанция, висела на стене большая карта мира. На ней разноцветными звездочками были отмечены населенные пункты многих стран земного шара, с радиолюбителями которых школьная радиостанция сумела установить коротковолновую связь. Джон водил бамбуковой указкой по карте и останавливал острие указки на тех звездочках, где были обозначены: Аделаида в Австралии, Монреаль в Канаде, Нагоя в Японии, Свердловск в Советском Союзе, Палермо на Сицилии… Звездочек оказалось несколько десятков. И это всего лишь за два года работы юных радиолюбителей.

— Представляете, мы даже сумели связаться с советской дрейфующей станцией «Северный полюс», с американской высокоширотной базой на Южном полюсе «Амундсен-Скотт», а с советским полярным поселком Мирный в Антарктиде у нас еще год назад установилась прочная связь и дружба.

Это рассказывал нам один из самых горячих участников радиопутешествий, спокойный и рассудительный Дауд, наш одногодок. Рассказывал, а сам частенько посматривал на Лену. Сегодня о ней уже пошла по Африке слава, как об отважной «укротительнице» слонов.

Рядом с географической картой на стене были прикреплены картонные карточки всех радиолюбителей, с которыми были связаны школьники. Богатая коллекция разноцветных открыток подтверждала факт прямой радиосвязи школы с определенной географической точкой земного шара.

— К сожалению, мы пока еще не получили карточек из Антарктиды и с Северного полюса, — огорченно сказал Дауд. — Они ведь так далеко…

Узнали мы историю создания школьной радиостанции. Однажды Джон побывал в подмосковной школе. Там была любительская радиостанция. Вернувшись на родину, решил в своем городе создать такую же. Вначале со школьниками собрал из радиодеталей небольшой радиопередатчик. Через него школа наладила первые зарубежные радиосвязи. Особенно подружились с юными немецкими радиолюбителями из Ростока, портового города в ГДР. Эта дружба принесла нигерийцам немалую пользу. Джона и трех старшеклассников из его школы пригласили в Росток в гости, подарили там хотя и старую, но хорошо действующую судовую коротковолновую радиостанцию.

— И вот тогда перед нами, — рассказывал Дауд, — открылся весь мир. Мы даже смогли дотянуться до полюсов Земли.

Джон вдруг озабоченно взглянул на часы:

— Вы не забыли, что в двадцать ноль-ноль у нас связь с Антарктидой?

Мы собрались у радиоприемника. У аппарата сидел невозмутимый Дауд. Его черная курчавая голова с двух сторон была сжата огромными наушниками. На приборном щитке мигали лампочки, таинственно светились какие-то циферблаты. Дауд крутил ручку настройки, внимательно вслушивался в эфир и временами быстрыми и точными движениями правой руки нажимал рычажок ключа Морзе, посылая призывы к связи. И вот наконец Дауд услышал позывные. Его губы раздвинулись в улыбке и, казалось, стали еще толще.

— Антарктида на волне! — сказал Дауд.

Мы затаили дыхание. Это же чудо: находимся в глубине Африканского континента, недалеко от экватора, в окно радиостанции видим вечнозеленые пальмы, а слышим далекую и суровую Антарктиду, закованную в вечный лед, — шестой континент Земли. Карандаш, зажатый в пальцах Дауда, торопливо скользил по бумаге, оставляя на ней слова. Через несколько минут радиограмма была принята полностью, и листок передали Абу. Вот что было на листке:

К этой радиограмме было еще короткое добавление: «Андрей! Очень ждем тебя! Приезжай! Обнимаю. Юрий Саенко».

Абу, прочитав приписку, задумчиво улыбнулся:

— Это мой старый друг. Вместе высаживались в Антарктиде двадцать лет назад.

Наступила тишина. Для всех предложение Виноградова было неожиданным. Антарктида на другом конце света. Добраться туда не просто. К тому же у каждого свои планы на ближайшее будущее. Как это все бросить — и на шестой континент!

И все-таки мы решили поступить именно так: все бросить и отправиться в далекое плавание к южным широтам. Не колебались, не раздумывали мучительно. Решили сразу. Абу, снова прочитав текст радиограммы, взглянул на Лену, потом на меня, по привычке склонил голову и тихо сказал:

— Что касается меня — я «за»! Но вы знайте, друзья, путешествие трудное, полное опасностей, суровых испытаний, и каждый из вас должен решить честно, способен ли их выдержать.

— Я постараюсь… — сказала Лена. И сама себя поправила, уже более решительно подтвердила: — Выдержу! В дороге пищать не буду. Даю слово!

— Тоже даю слово. Не струшу! — заявил я.

Заявил слишком торжественно. Даже самому неудобно стало. Но говорил честно: в Антарктиду мне хотелось. Это же великая удача — попасть на континент, который называют континентом мужественных и стойких. Не много людей побывало на нем. И оказаться в их числе — уже честь.

Мы взглянули на Джона. Ему решить было труднее всего. Из Африки прямиком… в Антарктиду! Не на радиоволне, а на яхте! Бросить школу на какое-то время, семью. К тому же не так просто жителю тропиков свыкнуться со льдами Антарктиды.

— Учитель, вы будете первым нигерийцем, а может быть, и первым африканцем, который окажется в Антарктиде, — вдруг тихо произнес Дауд.

— А как вы здесь останетесь без меня? — спросил Джон. — Не подведете?

Дауд вскинул руки, словно призывал небеса в свидетели:

— Конечно, не подведем!

Джон удовлетворенно кивнул и широко улыбнулся:

— Тогда решено: я еду!

Ну, а все остальное было уже проще. Договорились, что завтра же отправляемся в Лагос. Джон получит там заграничный паспорт для выезда, потом пойдем по магазинам покупать теплые вещи, если их можно достать в магазинах тропической страны.

Прошли условленные полтора часа после первой сегодняшней связи с Мирным, и вот Дауд уже выстукивает своим ключом:

«Предложение принимаем. Курс держим на Антарктиду».