«Мечта» уходит в океан

Глава восьмая Для чего на свете жить?

Из Стокгольма мы намеревались повести «Мечту» к берегам родины. Давно не были дома — пора! Но так получилось, что подхватило нас его величество Приключение, понесло куда-то и расставаться с нами не хочет. Мы, понятно, не очень-то жалеем, отдаем себя под власть его величества с охотой. Всегда интересно путешествовать, а если еще случится что-то необыкновенное, то считай, тебе здорово повезло. Абу так и говорит: мы оказались с вами во власти самой отважной на свете и самой увлекательной силы — Приключения. Человек, как только осознал себя человеком, понял, что без Приключения он не сумеет стать царем природы. Поэтому самые смелые и сильные всегда искали Приключения. И Приключения их не подводили. Они-то и помогли людям обойти, объехать, обплыть, облететь всю планету Земля, покорить ее для Человека.

В стокгольмском порту мы видели, как длинноногая густоволосая девица, одетая в свитер и джинсы, вбежала на пирс именно в тот момент, когда огромный пассажирский теплоход с утра стоявший у причала, отдал швартовы и два коренастых пыхтящих буксира стали оттягивать его нос от причала. Девица опоздала, трапы давно были подняты и убраны. Не вернется же обратно к причалу такая махина из-за одной пассажирки, которая неизвестно где прохлаждалась. Девица расплакалась.

Мы кинулись к девушке, чтобы утешить ее. Так мы познакомились с Сюзан Браун.

Сюзан — восемнадцать лет. Живет в Бишоптоне, в небольшом городке около Лондона, в обеспеченной семье. Отец управляющий банком. До сих пор жила скучно, одноцветно. Разговоры в семье только о деньгах, о тряпках — то надо купить, другое, чтобы все было «на уровне». Да еще появился жених — Том Смит, гордый новым спортивным автомобилем. Все развлечения — кино да по воскресеньям выезд всей семьей на лоно природы. Такую же жизнь обещал девушке и ее жених — благополучие, богатство. Сюзан такая жизнь не устраивала. Закончив школу, вдруг бросила все и вместе с друзьями отправилась скитаться по миру, по далеким от Англии странам.

Больше года Сюзан с друзьями бродяжничала. Жили под пальмами на островах Океании, в шалашах на жарких пляжах Индии, в бедняцких кварталах Филиппин. Голодали, болели, страдали от непривычного климата. Прошел год, и эта жизнь Сюзан надоела. Она рассталась с друзьями. Из Индии добралась на самолете до Стокгольма. Здесь истратила последние деньги на самый дешевый билет на пароход до Лондона. И вот из-за нелепой случайности опоздала. Что делать — не знает. К родителям в Лондон обращаться за помощью не хочет. Решила жить по-новому. Только не знает как. Но сейчас прежде всего надо добраться до родины.

— Так и быть, заглянем по пути и в Лондон, — сказал Абу. — Берем вас в экипаж.

Так ненадолго Сюзан оказалась в нашей компании. Было жаль, что путь до Лондона был коротким. С Сюзан мы подружились. Особенно Лена. Несмотря на разницу в возрасте, у них сразу же появились свои «девчачьи» разговоры. На камбузе кухарничали теперь вместе и угощали нас замечательными обедами.

Сюзан стала нашим другом и членом экипажа, Абу даже разрешал ей постоять за штурвалом.

Ранним утром мы увидели невысокие берега Англии. Подгоняемая свежим ветром, «Мечта» вошла в горловину устья Темзы, широкую, как залив.

— До Лондона идти шестьдесят километров, — сказал Абу, взглянув на карту.

Чем дальше уводила нас Темза в глубь острова, тем все больше сдвигались ее берега. Ветер, который еще недавно доносил до нас свежесть морских просторов, теперь дарил запахи вспаханной земли и цветущих трав. Среди полей из-за невысоких холмов то тут, то там виднелись маленькие городки с крутыми черепичными крышами и острыми пиками церквей.

Нам повезло, что рядом была Сюзан. Она оказалась отличным экскурсоводом.

— Видите, вон там скопление каменных домов. — Она показывала куда-то вдаль по левому борту. — Это знаменитая Гринвичская обсерватория…

Было ясное, теплое утро. Темза спокойно катила свои зеленые волны навстречу яхте, кружились над нами крикливые чайки. Настроение у всех было отличное. Особенно радовалась возвращению на родину Сюзан. Всего лишь несколько миль оставалось до лондонских причалов. И тут с нашей «Мечтой» произошла беда.

Это событие многое изменило в судьбе дальнейшего путешествия. В Лондон мы все-таки пришли. Но уже… на буксире. Дело в том, что, войдя в устье Темзы, мы убрали паруса и включили двигатель. Темза не место для парусных прогулок — то и дело попадаются навстречу малые и большие суда. И вот на полпути до Лондона наш судовой двигатель, который до того работал четко и размеренно, вдруг странно застучал, стал болезненно вздрагивать, резко повысилась температура масла. Абу поторопился его остановить.

— Это цилиндры! — сокрушался он. — История невеселая…

Легли в дрейф, веслами стали подгребать поближе к берегу. Вскоре нас заметил портовый катер, передал буксирный трос, и так, на привязи, мы продолжали путь.

Нас подводили к дальнему лондонскому причалу Тилбери. Настроение было прескверное. Ведь ремонт может затянуться надолго. И кто нам отремонтирует мотор? И вот тут-то мы заметили стоящее у пассажирского причала огромное судно с черными бортами и белыми палубными надстройками.

— Так это же наш «Лермонтов»! — воскликнула Лена. — Это «Михаил Лермонтов»! Помните, мы его встретили в Черном море?

Абу поднял бинокль. Да, знакомый нам теплоход!

К тому же капитан «Лермонтова» его давний приятель.

Едва яхту подвели к причалу, как Абу отправился на «Лермонтов». Мы втроем остались на яхте. Сюзан сказала, что теперь нас не покинет и, пока мы в Англии, считает своим долгом во всем нам помогать.

Вернулся Абу через час. Вид у него был озабоченный.

Рассказал, что капитан теплохода, выслушав мнение механиков, вдруг предложил нечто неожиданное: он возьмет нашу яхту на борт «Лермонтова», теплоход идет в Нью-Йорк, за время пути механики отремонтируют в корабельных мастерских двигатель яхты. Иначе придется заняться ремонтом в Англии. На это уйдет много дней и стоить будет немало. А из Нью-Йорка теплоход доставит яхту уже к берегам родины. Предложение было заманчивое, но Абу не согласился. Ситуация складывалась сложная: плыть в Америку только для того, чтобы по пути отремонтировать двигатель яхты.

— Обойдемся без двигателя, — решил Абу. — Постараемся добраться на одних парусах.

— Вот и хорошо! — обрадовалась Сюзан. — Значит, Лондон посмотрите. Я вам его покажу. Но сперва заедем в Бишоптон и позавтракаем у моих родителей.

— Нет, Сюзан, — возразил Абу. — Не будем тратить время на поездку в Бишоптон. Лучше посмотрим Лондон. Не правда ли?

— Отлично! — согласилась Сюзан. — Едем прямиком в Лондон, а перекусим где-нибудь в городе. Родителям я позвоню по телефону. Их я еще успею повидать. А с вами завтра расстанусь.

В Лондон мы отправились в вагонах старого типа, будто сохранившихся с прошлого века. Дверь из каждого купе вела прямо на перрон. Но был выход и в узенький коридор в вагоне. По нему можно пройти в другие купе.

Мы сидели у окон и смотрели на поселки, которые тянулись вдоль железнодорожного полотна. Плотные черепичные крыши прикрывали дома, стены которых были черны от железнодорожной пыли и копоти. Поселки сменяли стены фабричных цехов и складов.

— Я рада и не рада, что возвращаюсь домой, — задумчиво говорила Сюзан. — Неужели все начнется по-старому?

Купе в вагоне отделялись друг от друга стеклянными стенками. Еще в Тилбери на станции мы заметили, что в соседнее купе сел высокий худой старик с пышными седыми усами. Мы временами бросали взгляды в его сторону через стеклянное окно. Старик, сидя на диване, читал газету. Он не оставлял этого занятия почти до самого Лондона — листал и листал страницу за страницей. Вдруг мы увидели, что газета выпала из рук старика, а он как то странно откинулся на спинку дивана.

— С этим человеком что-то случилось! — воскликнула Лена. — Смотрите, он не шевелится!

Мы ринулись в его купе. Человек действительно не шевелился, рука бессильно свисала с дивана, газеты валялись на полу. В первую минуту я подумал, что он умер. Но Абу пощупал его пульс — жив!

Сюзан выбежала из купе и вскоре принесла откуда-то стакан с водой. Смочила губы старика, он тихо застонал и открыл глаза.

— В жилете… в кармашке… лекарство… достаньте… — прошептал он.

Сюзан извлекла из его жилета маленькую баночку с пилюля ми и одну пилюльку по просьбе старика положила ему в рот. Минуты две он оставался по-прежнему неподвижным, даже глаза прикрыл. Но вот его лицо порозовело, старик глубоко вздохнул и вдруг выпрямился.

— Спасибо! — сказал он, оглядев нас спокойными светлыми глазами. — Что-то сердце опять подвело…

Мы предложили ему прилечь и оставались рядом до самого лондонского вокзала. Когда поезд остановился, предложили вызвать врача, но старик наотрез отказался. Сказал, что с ним такое бывает, что теперь, когда принял лекарство, все будет в порядке и он тихонько доберется до дому. Старик вышел из вагона. Шаг его был нетвердым — того и гляди, упадет.

— Мы не можем вас оставить! — решительно сказал Абу. — Проводим до дома.

— Благодарю вас, сэр! — с достоинством кивнул старик. — Буду очень обязан. — И тут же представился: — Меня зовут Эдвард Эрлинг.

У здания вокзала быстро отыскали свободное такси, такое просторное, что уместились в нем все. Абу и Сюзан расположились со стариком на заднем сиденье, а мы с Леной — рядом с шофером.

Старик жил на другом конце Лондона, и нам предстояло совершить путешествие через весь город.

Лондон нам очень понравился. Жаль, конечно, что видели мы его только из окна автомашины, но и в этом случае город показался огромным и многоликим. Мы проехали через кварталы Ист-Энда, рабочего района английской столицы. Здесь перед нами вставали корпуса заводов, портальные краны доков. Машина ехала по узким темным улицам, по сторонам которых стояли трех-четырехэтажные жилые дома, где обитает рабочий люд. Дома жались один к другому, за их стены цеплялись железные лестницы, арки под домами вели в темные, сыроватые дворы. На перекрестках на тележках продавали лепестки жареной картошки, у пивных стояли немолодые люди в скромных темных блузах и равнодушно смотрели на прохожих.

В богатых кварталах дома высокие и солидные, как крепости, витрины магазинов просторные и яркие, за ними пряталось великое множество всяких товаров. На стенах и крышах домов рекламы, рекламы… Просто глаза разбегаются. Мы проезжали мимо огромных кинотеатров и ресторанов, потемневших от старости церквей, мимо густых парков. В парках на коротко подстриженной траве, как на ковре, отдыхали лондонцы. В прудах плавали лебеди. По дорожкам вдоль парковых оград на красивых долгоногих лошадях гарцевали всадники в старинных шляпах-цилиндрах. Это любители верховой езды из богатых семей.

Мистер Эрлинг уже чувствовал себя значительно лучше и даже попросил шофера такси немного отклониться от намеченного маршрута, чтобы показать советским гостям некоторые лондонские достопримечательности. Он показал нам Большой Бен — так лондонцы называют часы на высокой башне парламента, расположенного недалеко от берега Темзы. На башне огромные часы, и далеко окрест разносят они свой мощный бой, напоминая лондонцам о неумолимом движении времени. На несколько минут остановились у Букингемского дворца, в котором живет королева Англии, посмотрели, как под звуки оркестра вышагивает вдоль дворца стража — рослые гвардейцы в красных мундирах и высоких медвежьих шапках, надвинутых на самые глаза. Подвезли нас к мрачным стенам Тауэра, старинной крепости, в которой когда-то содержали государственных преступников. А потом мистер Эрлинг предложил проехаться по набережной Темзы. Недалеко от берега стоял старинный парусник — корабль с тремя мачтами и высокой дымовой трубой. Я взглянул на острый нос судна и прочитал на борту имя корабля: «Дискавери».

— Кто из вас знает, друзья мои, чье имя связано с этим судном? — спросил мистер Эрлинг, обращаясь к Лене и ко мне.

Мне повезло: я не попал впросак да и Ленку выручил. Хотя она и слывет в нашей компании всезнайкой, но в данном случае дала промашку. О «Дискавери» ничего не слышала. А я спокойненько ответил:

— На этом судне капитан Роберт Фолкон Скотт впервые отправился к берегам Антарктиды.

Мистер Эрлинг шагнул ко мне и протянул руку.

— Превосходно! — сказал он важно. — Превосходно, мой юный друг. — Вы знаете о человеке, который именем своим украшает весь род человеческий.

После короткой паузы продолжал:

— В моей личной коллекции имеется лыжа от нарт, которые с капитаном Скоттом путешествовали по Антарктиде. Эту реликвию прислали мне в подарок австралийские полярники из Антарктиды. — Мистер Эрлинг сделал легкий поклон и добавил: — Вы вели себя, друзья мои, как люди благородные, и мне бы хотелось отблагодарить вас. Я уже вполне окреп, думаю, в дальнейшем смогу не злоупотреблять вашей помощью и до дома способен добраться. Но я счел бы за честь пригласить вас всех к себе на обед. — Потом добавил: — Мне кажется, что моим юным друзьям будет интересна моя коллекция. В ней не только нарты капитана Скотта.

— Спасибо, мистер Эрлинг, — сказал Абу. — Теперь я понял, с кем мы познакомились, и считаю большой честью получить приглашение на обед от вас.

Мне стало ясно, что Абу слышал раньше об этом старике, что старик, должно быть, известный человек.

Такси привезло нас в один из тихих кварталов Лондона к двухэтажному дому, над которым простирали свои могучие ветви старые платаны. Квартира мистера Эрлинга произвела на нас впечатление настоящего музея. В ней оказалось шесть комнат, стены которых сплошь были завешаны картинами, портретами, картами.

Около входной двери на стене висел старинный корабельный якорь. На письменном столе стояла модель парусного корабля. Огромный пропеллер от самолета был установлен на полу у камина. Я увидел большой портрет Юрия Гагарина, который висел на стене в гостиной в широкой дубовой раме.

— Фотопортрет был сделан здесь, в Англии, когда Гагарин приезжал к нам в гости. Представьте себе, я имел великую честь познакомиться с этим выдающимся человеком, — с гордостью сказал мистер Эрлинг.

Мистер Эрлинг рассказал, что на одной из торжественных встреч первого в мире космонавта в Англии он был представлен Гагарину и тот подарил ему свою фотографию с автографом. Так коллекция англичанина пополнилась еще одним бесценным экспонатом. О коллекции его известно даже за пределами Англии. Собирает он ее с молодых лет, и посвящена она людям, которые прославили свои имена замечательными путешествиями, героическими подвигами во имя благородных целей, поступками на благо людей. Перед нами было великое богатство. Представьте себе десятки толстых альбомов с фотографиями, ящики с сувенирами, скульптуры, картины, образцы камней, компасы, кинжалы… Хозяин рассказывал историю некоторых экспонатов.

— Вот в этой старинной темно-зеленого стекла бутылке четыре века назад капитан испанского парусника, который держал путь к берегам острова Фернандо-По и попал в жестокий шторм, послал письмо на родину, — рассказывал мистер Эрлинг. — Судно получило пробоины и стало тонуть. И вот тогда капитан бросил за борт свою бутылку. В письме, которое он вложил туда, капитан от имени своей команды посылал прощальный привет матерям и женам. Он писал, что все моряки мужественно подготовились к встрече со смертью, как и подобает морякам, и призывают живых любить и беречь мир, он кажется особенно прекрасным, когда с ним расстаешься навсегда.

Мы слушали его рассказ с интересом.

— И вы представляете, когда адресаты, то есть мы, живые, получили это письмо? — продолжал мистер Эрлинг. — Всего три года назад. Четыре века носил океан эту бутылку, пока не выбросил на берег затерянного в Индийском океане острова Кергелен. Оттуда бутылку с письмом мне переслали знакомые французские ученые.

Наш добрый хозяин показал морскую карту, принадлежавшую знаменитому капитану Куку, собственноручный рисунок Миклухо-Маклая — на листке твердой бумаги изображен обнаженный папуас, — компас, подаренный Эрлингу знаменитым Хейердалом, совершившим на плоту «Кон-Тики» путешествие из Америки на остров Пасхи.

Мистер Эрлинг усадил всех нас, включая Сюзан, возле огромной карты мира, развешанной на стене его гостиной, и сфотографировал из аппарата, который делает моментальные снимки и сразу же выдает готовые цветные фотографии.

На только что полученном снимке мистер Эрлинг попросил всех нас оставить автографы. Сказал, что фотография пойдет в его альбом. А мы возгордились, что и наша фотография будет рядом с портретами известных морских путешественников.

Мистер Эрлинг задумчиво взглянул на Сюзан.

— Меня очень огорчило то, что вы рассказали о своих скитаниях по свету — без цели и надежды, — произнес он. — Человек всегда будет одиноким, если он бежит от людей. Тем более молодой человек, такой, как вы. Без людей вы никогда не станете счастливой. Лишь делая добро людям, почувствуете, что не зря живете на свете. Вся моя коллекция и посвящена тем, кто знал, зачем жить на свете. Каждый из моих героев совершал подвиг во имя Человека — во имя того, чтобы Человек был сильнее, мудрее, богаче, чтобы лучше познал природу и самого себя.

Мистер Эрлинг кивнул в сторону Абу. Лена и я сидели рядышком с Абу на диване.

— Вам, милая Сюзан, повезло, что вы встретили этих прекрасных людей. Вы размышляете о том, как вам жить? Отвечу…

Его речь прервал телефонный звонок. Хозяин дома покинул холл. Вернулся он не скоро, задумчиво взглянул на нас, потом сказал:

— Я только что разговаривал с давним своим другом. Он врач-эпидемиолог. Через десять дней уезжает в Африку, в Нигерию. Уже провел там год — в отдаленном глухом районе. Дело в том, что в одной нигерийской деревушке обнаружена странная, неизвестная науке болезнь. Очень опасная. Заболевший почти наверняка умирает. И пока никаких средств против страшного вируса не найдено. Ученые из разных стран с риском для жизни ведут поиски лекарств, которые могли бы победить болезнь, но без особого успеха.

Мистер Эрлинг рассказал, что его друг Джозеф Грейс вместе с молодым советским врачом Грантом Аракеляном, кажется, нащупали пути раскрытия природы вируса. Грэйс привез в Лондон для проверки разработанную международной группой эпидемиологов вакцину. Другую часть вакцины отправили в Москву, а третью надо доставить в Вашингтон известному американскому вирусологу доктору Саймону. Ради этого Эрлинг и ездил на «Лермонтов» — договариваться с капитаном. Самолетом вакцину отправлять нельзя: не перенесет разницу в давлении. Приходится морем. Из Америки советский теплоход должен на обратном пути доставить в Лондон вариант другой вакцины, которую разработала лаборатория Саймона. А из Лондона попутным судном вакцину Саймона отправят в Лагос, столицу Нигерии для испытания. Говорят, вакцина очень перспективна.

— А почему же такой сложный путь? — спросил я. — Не лучше ли из Нью-Йорка вакцину отправить прямо в Лагос?

— Это невозможно, — сказал мистер Эрлинг. — Не пойдет же специально корабль в такой далекий путь из-за нескольких пробирок. Конечно, можно отправить вакцину самолетом, но это осложнит дело.

— Не пойдет?! — удивилась Лена. — Ведь речь-то идет о страшном вирусе!

— Верно! — кивнул мистер Эрлинг. — Но такие эксперименты будут продолжаться долго, и не один раз придется доставлять туда и обратно всякие медицинские препараты. А рейс даже небольшого судна через океан стоит дорого. Вот и приходится как-то устраиваться.

Мистер Эрлинг улыбнулся.

— Ваш русский капитан мистер Огарин был очень любезен. Он заверил, что сделает все, чтобы благополучно доставить пробирки в Америку и вывезти оттуда другие. Даже предложил послать кого-то из своих офицеров в Вашингтон к доктору Саймону, чтобы выполнить поручение самым лучшим образом.

Абу взглянул на Лену, потом на меня.

— Капитан Огарин предложил нам отремонтировать нашу яхту на борту «Лермонтова». Мы отказались. Как вы думаете, друзья, может быть, нам переменить решение? Может, принять предложение капитана Огарина и отправиться на теплоходе в Америку? В нашем путешествии будет еще один интереснейший рейс. Как, нет возражений?

— Конечно, нет! — сказала Лена.

— Конечно, нет! — сказал я.

Сюзан, которая внимательно прислушивалась к разговору, вдруг печально опустила голову. Мы говорили по-русски, но она, видно, догадалась, о чем речь.

— А что же мне теперь делать?

Мы молчали. В самом деле, что теперь делать нашей Сюзан?

— Скажите, пожалуйста, не нужно ли вашему другу мистеру Грейсу помощники для работы в Нигерии? Я могу делать все, что мне скажут: возиться с пробирками, печатать на машинке, управлять автомашиной…

Сюзан глядела на мистера Эрлинга умоляющими глазами.

Мистер Эрлинг улыбнулся.

— Мне трудно сказать с уверенностью, мой юный друг, но думаю, что у доктора Грейса для вас найдется подходящее дело. Только вы должны ясно представлять, как опасна эта работа.

Сюзан порывисто поднялась с кресла:

— Я готова! Я готова на все!