«Мечта» уходит в океан

Глава восемнадцатая Восход на вершине Карадага

К родным широтам «Мечта» возвращалась уже знакомым путем — пересекли Средиземное море, миновали берега Греции, по проливам Дарданеллы и Босфор вошли в «свое» Черное море.

Настроение было отличное, как у всех моряков, которые после долгих скитаний наконец возвращаются домой. Мы гордились нашим плаванием — тысячи миль за бортом, порты и города Европы, Америки, Африки, Антарктиды, Океании, Азии… Сколько новых земель повидали, сколько новых друзей приобрели! Узнали, как просторна и прекрасна наша планета Земля. И хотя еще немало на ней бед, невзгод и зла, все-таки мы нигде не чувствовали себя одинокими.

Берега милого нашего Крыма увидели уже к вечеру. Издали узнали очертания Карадага и его вершину, на которую мы так и не забрались. Уходящий в сумрак берег искрился веселыми вечерними огнями, доносился до нас запах цветущих трав, долетали звуки музыки из приморского парка. Мы всей грудью вдыхали воздух родной земли.

Мы пришвартовали «Мечту» у городского причала и не спеша отправились по знакомым дорожкам домой.

В окнах нашего тихого дома на окраине поселка горел желтый теплый свет. Мы тихонечко вступили на порог, хотели удивить наших бабушек и неожиданно появиться. Но бабушек не оказалось дома. Должно быть, отлучились куда-нибудь ненадолго, потому что на кухне на плите варился суп. Может быть, сидят у соседей в палисаднике и, глядя на вечернее звездное небо, толкуют о нас.

Едва вошли в горницу, как увидели на письменном столе кучи разноцветных конвертов. Это все письма от наших новых друзей. Из Дели, Варшавы, Вашингтона, Лагоса, Лондона, Кавиенга, Мирного, Неаполя…

— Смотри, даже из Руана! — радостно кричала Лена. — Это от Элен Ивен!

Каждое письмо читали вслух. Мои друзья слушали не шелохнувшись, и по их лицам я видел, что они снова переживают счастливые дни путешествия на нашей яхте под верным названием «Мечта».

Утром я проснулся и тут же выбежал во двор. На траве несколько раз подпрыгнул. Нога была в полном порядке. Сегодня вечером мы идем на Карадаг. Это будет первый дальний поход с тех пор, как я сломал ногу, и опять по той же дороге.

В назначенный час отправились к заветной цели. Уже не тайно, а с полного одобрения бабуль. Ведь шли вместе с Абу, а за месяц моего вынужденного безделья, когда я с перебинтованной ногой лежал на кровати, бабули привыкли к Абу, он приходил к нам каждый день. С ним отпустили бы нас на край света.

На вершине Карадага мы поставили палатку и разложили костер. Сидели у костра до самого рассвета, пили чай и вспоминали о путешествии вокруг земли, которое завершилось вчера, когда Абу засиделся у нас дольше обычного.

Лена извлекла из вещевого мешка листы твердой бумаги и протянула Абу:

— Это я сегодня по памяти нарисовала Неаполь и Везувий. Похож?

— Почти! — одобрил Абу. — Даже башенный кран с флагом изобразила. Молодец!

Лена показала другой рисунок.

— А это пингвины на льдине. Помните? Когда мы подходили к Антарктиде!

— Помню! — улыбнулся Абу. — Нарисовала в таких подробностях, будто в самом деле видала все своими глазами.

Лена приносила из городской библиотеки книги — про Америку, Африку, Антарктиду, про страны, куда мы хотели бы направить свою «Мечту». Днем эти книги читали, а вечером обсуждали, размышляли, спорили.

Абу слушал наши споры, посасывал леденцы, потому что бросил курить, и улыбался. Временами вмешивался: «Такого, друзья, быть не могло», или: «Это похоже на правду».

Выдумка ли мой дневник? Пожалуй, нет. Почти все, что с нами случилось во время этого придуманного путешествия, случалось в жизни Абу. Во всех городах и землях, описанных в этом дневнике, Абу бывал и приключения переживал похожие. А мы с Леной просто-напросто присоединились к его приключениям и кое-что от себя вложили в них.

Конечно, в этой повести многое условно. Конечно, не могла бы яхта за месяц совершить такое длинное путешествие. Конечно, заходить в порты других стран не так-то просто, как я описывал, нужны визы, разрешения… Но ведь мы-то путешествовали на яхте «Мечта», а в мечтах все проще, доступнее и необычнее.

…Мы сидели на вершине Карадага и смотрели, как восходит из-за гор солнце. В его лучах серебряная голова Абу стала золотистой, все морщинки на лице пропали, и я впервые увидел, что глаза у него, оказывается, совсем голубые. Такие ясные и голубые, как мечта. Ведь весь месяц я видел его только в своей полутемной комнате.

Когда солнце окончательно вышло из-за горных хребтов, Абу встал, взглянул направо.

— Вот там, Антон, Турция, которую ты хотел увидеть с этой вершины. Но ее отсюда не видно. — Повернулся налево: — А вот там, внизу, друзья мои, наша с вами земля. Видите внизу долину в голубой утренней дымке? Там виноградники. Сейчас под росой виноград прохладен и особенно сладок. Ты бывал в этой долине, Антон?

— Нет!

— А ты, Лена?

— И я не бывала.

— Значит, надо побывать. Видите ли, друзья, мир весь сразу узнать нельзя, узнается он только по частям.

А самая понятная и близкая часть мира — твоя родина. Помните, что говорил наш индийский друг Махаврат?

— Помним! — сказала Лена. — Весь мир начинается у порога твоего дома.

— Верно! Значит, давайте начнем с порога. Спустимся в долину и посмотрим, как растет виноград.

— А за виноградниками есть старая, полузаросшая дорога, — тихо сказала Лена. — Если по ней пойти, то она через холмы и долины приведет в маленький городок Старый Крым. Там домик и могила Александра Грина, того, кто написал «Алые паруса». — Лена взглянула на меня: — Ты был в Старом Крыму?

— Нет!

— Я была. Но пойду туда с удовольствием снова. Здесь леса густые, как джунгли, а в долинах текут холодные ручьи с вкусной водой и летают белые бабочки. Пойдем завтра в Старый Крым?

— Пойдем! — сказал я.