«Остров». Подлинная история

Старец помогал людям, страдающим страшным недугом – беснованием. Одна вдова, одержимая бесом, чиновница Мария Григорьевна Н., обратилась к отцу Феофилу. Старец помог ей, но сделал это по обыкновению необычным способом. Сначала он прочитал над несчастной Евангелие, а потом крепко ударил Марию книгой по голове, так что та даже присела, и провозгласил:

– Именем Господа нашего Иисуса Христа повелеваю тебе – выйди!

И вдова тотчас почувствовала себя здоровой.

В другой раз к нему явилась киевская мещанка Ефросинья Михайловна Цыбульская – просить благословения поступить в Ржищевский монастырь. Старец дал ей просфору и сказал:

– Вишь ты, куда надумала… А ну-ка, посмотри на меня…

Некоторое время он смотрел ей в глаза, потом решительно сказал:

– Нет, ты не будешь жить в монастыре.

– А где же?

– Около монастыря, около… А в сам монастырь тебе нельзя.

– Почему, батюшка?

– А вот почему: ты будешь кричать , а через сорок восемь лет Бог пришлет священника, который и спасет тебя.

Потом Цыбульская действительно заболела. Уже исцеленная, она рассказывала священнику В.Зноско:

“Страшная, мучительная болезнь, лучше и не вспоминать про нее. Сначала как бы ничего, целую неделю здоровехонька живу, работаю, тружусь, а как настанет воскресенье или праздничный день, – ну и беда! С самого утра начинает что-то к горлу подпирать, того и гляди задушит, а в животе печет, печет как огонь. Нечистый дух там, словно в своей квартире, распоряжается, а я что есть мочи от боли кричу. Чего я только ни делала, чем ни лечилась – ничего не помогает. Только и спасения бывало, что в лаврскую церковь прибежишь да пред чудотворною иконою станешь. Сначала как бы полегчает, но едва только благословение хлебов или Херувимскую песнь начнут, тут тебя и схватит! Да так запечет, моченьки нет; кажись, острым ножом себя от боли зарезала бы. Ну где уж тут в церкви-то устоять? Выбежишь на двор и давай по Лавре бегать, да во всю глотку от боли кричать”.

Отец Феофил часто навещал Ефросинью, утешал, передавал просфоры. Говорил ей: “Терпи; тебе так суждено. За эти страдания тебе ангелы на небе венец сплетут”. Ефросинья терпела, но, по собственным словам, если бы не добрый старец, еще в молодости наложила бы на себя руки… И вот прошло сорок восемь лет. Цыбульская рассказывала:

“Иду я однажды по Лавре, иду и слезами заливаюсь. Вдруг навстречу мне седой священник-старик: „Ты о чем, горемычная, плачешь?“ Я остановилась и рассказала ему свое страшное горе. „Ну-ну, ничего. Успокойся, не плачь. Господь милосерд. Подойди ко мне ближе, расстегни свою грудь“. Я расстегнула, а он обвязал мою шею крепко-накрепко крестовым шнурком, потом снял со своей груди образ святителя Димитрия Ростовского, повесил его мне, жалостливо поглядел, благословил и ушел: „Молись Богу, раба Божия. Крепко молись!“ Прошла неделя, подошел праздник. Ну, думаю, схватит. Нет, ничего. Отправилась я в церковь, достояла до Херувимской, – ничего. Прочитали „Верую“, пропели „Отче наш“, – ничего. Кончилась обедня, вернулась я домой – ничего. Болезнь как в воду канула, точно ее и не бывало совсем. С радостным сердцем прибежала я тогда в Великую церковь…”