«Остров». Подлинная история

Келейник по прозвищу “Лето”

Крестьянскому сыну Стефану Фомину, будущему святому Севастиану Карагандинскому, в молодости выпало стать келейником преподобного Иосифа Оптинского, любимого ученика старца Амвросия.

“Он почти высокого роста, худ, с изможденным и постным лицом, с негустой, сильно поседевшей бородой, с подслеповатыми добрыми глазами; его кроткая простая речь действует успокоительно на вашу душу”, – так описывал старца Иосифа один из паломников. “Вот уж, поистине, старец, – писал другой. – Дряхлый, изможденный, он выходит, опираясь телом на свой посох. Взгляд у него особенный: это необыкновенно чистый, полный отеческой нежности, ласки, доброты и любви, небесный взгляд. Говорит он немного, но сильно, каждое слово его глубоко западает в душу и навсегда остается в памяти”.

Стефан Фомин прибыл в Иоанно-Предтеченский скит 3 января 1909 года. Старец Иосиф Оптинский тотчас увидел в нем собрата по духу и поселил его в своей хибарке. Вскоре в скиту заметили, что старец, перешагнувший уже в восьмой десяток, и его двадцатичетырехлетний келейник чем-то похожи: оба они отличались тихой речью и удивительной скромностью.

Отец Севастиан вспоминал: “Жили мы со старцем как с родным отцом. Вместе с ним молились, вместе ели, вместе читали”.

Мария Образцова, близко знавшая отца Севастиана, говорила о нем: “Батюшка два года жил с отцом Иосифом и одиннадцать лет с отцом Нектарием. Но он любил отца Иосифа несказанно, это была в двух человеках одна душа… Он все воспринял от отца Иосифа. Он тоже сирота, они были очень похожи”.

Чему мог научиться Стефан у своего учителя?

Старческое руководство отца Иосифа отличалось сдержанностью, ровностью отношений ко всем, немногословностью. “Надо потерпеть”, – часто говорил он. Духовные дети старца говорили, что один его взгляд давал им больше, чем тома проповедей.

Множество людей самых разных сословий приходили к нему за помощью, другие писали ему письма, просили совета. Старец отвечал на все вопросы. Вот образец его письма:

“Вдова Мария сына Сергея пусть учит первоначально, а потом можно и при себе оставить, для торговли. А много учить не надо. Девица Синклитикия пусть лучше вместе с Марией живет. Будет одна другую любить, одна другой услуживать, немощи с терпением переносить, тут скорее получит спасение души, чем одиноко живучи. Петра и Меланью да помилует Господь и подаст им мирную жизнь. Петра да исправит Господь и поможет ему в торговле, а Мелании терпение пошлет. Петр пусть Богу молится, тогда и Господь ему помогать будет…”

Священник Василий Тигров однажды сказал старцу, что на него нападают иногда различные помыслы. “А ты не борись с ними, просто молись: Господи Иисусе Христе, отжени от меня всякие неподобные помыслы!” – сказал ему старец Иосиф.

“Я недоумевал: как это не бороться с помыслами? – писал отец Василий. – Но, поразмыслив, я уразумел всю глубину мудрости в этом простом совете. Не бороться с мыслями – это значит не обращать внимания на них: пусть они как приходят, так и уходят; станешь препираться с ними, во-первых, потеряешь дорогое время, во-вторых, будешь уловлен ими… Если же, делая свое дело, при всяком искушении ты будешь взирать на Господа и к Нему взывать о помощи, то тем ты будешь спасен от вражеского уловления”.

К старцу приходили спросить о судьбе близких, считавшихся погибшими, но отец Иосиф часто отвечал: “Молись о здравии” и никогда не ошибался. Одна женщина считала своего сына умершим. Старец сказал: “Отслужи молебен Казанской Божией Матери и твой сын найдется”. Через некоторое время сын прислал ей десять рублей и написал, где он.

Преподобный вникал во все проблемы своих духовных детей. Одна дама приехала просить его благословения перестроить дом в имении. Старец Иосиф принялся пальцем чертить на столе план дома, говоря: “Вот тут ведь у тебя вход, а тут столовая, а здесь вот то-то”. Дама, поясняя, чт о она думает переделать, до того увлеклась этим, что, только выйдя от старца, поразилась: откуда он мог так точно знать расположение ее дома?

Случалось, старец исцелял, давая больному подержать в руке свои четки. Иногда он советовал отслужить молебен великомученику Пантелеймону, после чего недуг проходил бесследно…

Под конец жизни его лицо стало таким светлым, что иногда на него было больно смотреть. Монахиня Л. вспоминала: “Мы пришли прощаться с батюшкой. Не желая утомлять старца, остались в коридоре в ожидании, когда он выйдет. Вскоре щелкнула дверь, вышел батюшка. От его лица буквально исходил свет, оно было так бело и юношески светло, что мы невольно вздрогнули. Батюшка взглянул на нас непередаваемым, благодатным взглядом и так быстро ушел, что мы не успели проститься. Пришлось прийти прощаться на другой день. После нам сказали, что в этот день батюшка приобщился Святых Таин”.

Протоиерей Павел Левашов, посетивший старца Иосифа в 1907 году, тоже был свидетелем этого чуда. Вот как он написал о нем:

“Когда я пришел в приемную „хибарки“, там был только один посетитель, чиновник из Петербурга. Он, побыв у старца минуты три, возвратился… Взволнованный, со слезами на глазах, рассказал мне, что в этот день утром из скита выносили чудотворный образ Калужской Божией Матери, батюшка выходил из „хибарки“ и молился; тогда он и другие видели лучи света, которые расходились во все стороны от него, молящегося. Через несколько минут и меня позвали к старцу… Мы поздоровались; через мгновение я увидел необыкновенный свет вокруг его головы… Все вышесказанное передаю как чистую истину, нет здесь и тени преувеличения или выдумки, что свидетельствую именем Божиим и своей иерейской совестью”.

Преподобный Иосиф Оптинский двенадцать лет был скитоначальником и духовником всей братии. За шесть лет до кончины он стал часто прихварывать и уже не мог исполнять должность скитоначальника, затем отказался и от духовничества.

Наступила Пасха 1911 года. На третий день Пасхи старец занемог. В последующие дни болезнь усилилась. Преподобный пожелал проститься со скитской братией. Он ясно видел приближение исхода из сей жизни и готовился к этому часу спокойно и радостно. Дыхание становилось все реже, но губы чуть заметно шевелились – старец продолжал молиться. 9 мая 1911 года в 10 часов 45 минут старец Иосиф тихо отошел ко Господу [15] .

Смерть старца глубоко поразила его келейника. Митрополит Питирим (Нечаев) писал: “Когда старец Иосиф умер, его (Стефана. – Д. О .) это так потрясло, что у него сделался парез пищевода. Всю жизнь он мог есть только жидкую супообразную пищу, протертую картошку, запивая ее квасом, протертое яблоко – очень немного, жидкое, полусырое яйцо. Иногда спазм схватывал его пищевод, он закашливался, и есть уже не мог, оставался голодным. Можно себе представить, как тяжело ему приходилось в лагере, когда кормили селедкой и не давали воды”.