Глава XI

1

Работа не отпускала от себя ни на минуту. Велось сразу несколько довольно сложных дел. Но все, что было связано с «Пророком», занимало его сейчас больше других. В этом Михайлов убедился еще раз, вернувшись от Фоминых. Лег в постель, но еще долго размышлял: «Нужно завтра же распорядиться, чтобы прояснили путь Фукса и его спутницы». С этой мыслью он уснул. Утром сразу же пригласил к себе Фомина и Мишина.

— Николай Петрович, займитесь этой парой Фуксов. Их, скорее всего, обслуживал «Интурист». Остались какие-то следы в гостиницах, маршрут этих туристов им известен. Вы же, Сергей Евгеньевич, действуйте по своему плану, не теряя при этом контактов с Мишиным. И вот что — пора, наверно, допросить Дронову об этой Тамаре Павловне, если не ошибаюсь. Соберемся в конце дня.

Вечером Мишин докладывал.

— Вернер Фукс приезжал на своей машине с некой Хильдой Салвинг из Швеции через Финляндию по люксу. Четыре дня прожили в Таллине, затем его «Мираж» прибыл в Москву. Остановились они в «Национале». Хильда числилась у Фукса секретарем. Услугами гида не пользовались. Фукс прилично говорит по-русски, а Хильда почти без акцента.

— Откуда такие сведения?

— В Москве он своей машиной не пользовался. Их обслуживал один и тот же водитель, Разумов Анатолий. Я с ним побеседовал. Посещали музеи, театры. Еще Разумов возил Хильду раза два-три по магазинам «Березка».

— Только ли сувениры ее интересовали?

— Были какие-то свертки.

— Что дальше?

— Дежурная по этажу хорошо запомнила эту пару. Девушка, по ее словам, очень мила. Фукс — мужчина в возрасте, элегантный, похож на композитора. Такая у нее странная ассоциация. Жили они в смежных номерах. В одно из ее дежурств Фукса посетил какой-то иностранец. Скорее всего, соотечественник. Пробыл у него около часа. Заказывали коньяк, кофе. Вечером посетитель ушел. В руках у него был светло-желтый портфель. Запомнила она это хорошо, а вот самого посетителя не больно рассмотрела.

— Наблюдательная дежурная, — заметил Фомин.

— Я ей сделал тот же комплимент, — ответил Мишин и продолжил: — Потом они выехали в Псков, Ленинград и вновь в Таллин. Визы были на месяц. Сколько, где пробыли потом, пока мне неизвестно. В Москву больше не возвращались.

— После рассказа Николая Петровича я почему-то еще больше укрепился в желании пройти весь маршрут Фукса и его спутницы. Знаете что, Мишин, собирайтесь и летите в Таллин. Особенно поинтересуйтесь, что слышно… — Михайлов полистал блокнот, — что слышно об Айне Тооме. Обязательно заполучите ее фото. Все ясно? Если будет что-либо срочное, звоните. Успеха вам.

2

Ольга поймала себя на том, что торопится домой. Павел просил не задерживаться. Сегодня в институт заходил Анатолий. Прошло уже три года, как они разошлись официально, и все это время она носила в душе какую-то раздвоенность. Заставляла себя не думать о нем, но все же думала. Расстались они без слез и скандалов и вели себя потом как товарищи. Даже когда он женился.

Внешне Анатолий мало изменился. Может быть, стал солиднее. Она спросила, как работа, как сынишка, он — о ее работе в институте.

В этот раз Ольга впервые, может быть, вела себя раскованно и не думала об их разрыве, как об ошибке. Павел?.. Да, она почувствовала с его появлением себя сильнее и поняла, что он занимал в ее жизни все больше места. Любовь? Сначала Ольга отвергла это внутренне: ей нужна была поддержка, и она поддалась влечению. Потом стала привыкать к Павлу и даже скучать без него. Ей нравились его внешность, внимательность. А может быть, и правда пришла любовь?.. Зачем сегодня он просил ее пораньше прийти домой?..

Прозвучал звонок. Ольга открыла дверь. Навстречу ей шагнул огромный букет гладиолусов, потом — Павел. Она взяла букет и зарделась. С неожиданной для своей комплекции силой Павел легко подхватил Ольгу на руки, закружился.

— Ты с ума сошел, Павлик. Давай поставим цветы в вазу. — Потом, поправляя букет, Ольга сказала: — Сегодня в институт ко мне заходил мой бывший муж.

— Зачем ты это говоришь мне?

— Но это правда. И говоря с ним, я подумала о тебе. И очень спешила домой. Ты не сердишься, что я тебе говорю все это?

— Глупцы те мужчины, которые ревнуют своих любимых к прошлому, — сказал он уже где-то слышанные ею слова. — Прошлое остается в воспоминаниях, а не в ощущениях. Этого человека для меня не было, и я хочу, чтобы его не было для тебя.

Потом они пили шампанское. Ольга гладила его голову, щеки, а он целовал ее теплые, мягкие руки.

— Ты догадываешься, зачем я тебя торопил? Вот, — и Павел достал из кармана две путевки. — Кавказ. Я предлагаю свадебное путешествие. Ты говорила, что завершила какую-то свою работу и тебя могут хоть завтра отпустить отдыхать. Говорила?

— Говорила. Но…

— И что ты хочешь к морю, говорила? Тогда зачем же «но»? Мне новое начальство готовит место. Я представил им справку, сколько лет не отдыхал, и меня отпустили на двадцать дней до назначения. И вот я у тебя. Вот тебе путевки и в придачу к ним мои рука и сердце.

Ольга встала:

— Ты что, серьезно, Павлик? Так сразу…

— А может быть, так, сразу, лучше…

— Но я не совсем подготовлена… Ты все решил за меня.

— Ты можешь через два дня взять отпуск?

— Отпуск не проблема. Тут другое. Мне надо как-то подготовиться. Я хотела купить пару сарафанчиков и купальник.

— В этом я тебе не помощник. Если только это, — он положил на стол четыре пятидесятирублевые бумажки. — Заплати дороже. Может быть, кто-нибудь поможет тебе, но ждать я просто не в силах. Не отказывай мне, Ольга, — и он положил ей голову на колени.

— Что ты, Павлик? И деньги у меня есть.

— Не нужно спорить, Оля, Оленька. — И Павел обнял ее.

3

Когда Фомин показал Кисляку созданный с помощью соседки Дроновой и откорректированный ею самой фоторобот, Вадим Петрович долго и внимательно всматривался в фотографию:

— Вообще-то схож, только чего-то не хватает, сам не пойму. Не живой какой-то.

— Может быть, усов? Ваш «племянник» отращивал усы?

— Усов да, не хватает. Но он, пожалуй, был моложе. Иногда было в нем что-то бабье, а другой раз, когда что-то не ладилось, становился злым мужичком: желвачки на скулах ходили. И в глазах злые огоньки — испугаешься. А кто это вам его так ловко нарисовал? Ах да, забыл, простите, мне ведь нельзя задавать вопросов.

— Могу ответить на ваш вопрос: та самая Клава Дронова, которую вы мне три дня назад назвали при второй с вами беседе.

— А я и при первой сказал бы, только вы не настаивали.

— Ну, сейчас дело не в этом, — Фомин с трудом скрыл досаду на себя за ту свою промашку. — Дронова оказалась более наблюдательной, чем вы, и вот нарисовала.

— Ай да Клава!

— Вот попробуйте и вы порисовать. Сначала попытайтесь точнее изобразить, какие у него были усики. Вот карандаш…

Вадим Петрович долго примерялся и наконец сначала наметил, а потом резче провел линии усов. Затем заметил:

— И прическа попышней.

— Ну и прибавьте.

— А если испорчу?

— Ничего, есть копии.

Кисляк, осторожно и мягко шевеля карандашом, стал прибавлять волос на рисунке. Делал он это старательно, даже с каким-то напряжением. Потом легонько поправил Юрьеву брови. Вздохнул.

— Вот таким он мне больше знаком.

— Спасибо, Вадим Петрович.

— Да уж я хочу, как вам лучше. Может быть, зачтется. Вот что я еще хочу сказать. Ведь упустил совсем: тайничок там у меня на чердаке есть. Ну, не тайник, а ниша в кладке. Я в нее по просьбе Юрьева положил коробку из-под ботинок. Веревочкой перевязана. Что в ней — не заглядывал.

Фомин едва сдержал себя, но спросил спокойно:

— Вы можете подробно объяснить, как эту нишу найти? Схему можете нарисовать?

— С великим удовольствием.

— Опаздываете вы все, Вадим Петрович, в своих признаниях. Вот бумага, рисуйте схему.

Кисляк нарисовал и даже провел кривую со стрелкой, как нужно идти к той нише от чердачной двери.

4

— Сергей Евгеньевич, через час должен подъехать Мишин, — сказал по телефону Михайлов. — Как только он прибудет, сразу оба ко мне. Позднее я буду занят у руководства…

Как только офицеры к нему вошли, он сказал:

— Пожалуйста, Николай Петрович, начинайте.

Мишин раскрыл блокнот:

— По Таллину за Фуксом и его спутницей ничего не замечено. Что касается Айны Тооме, родители объясняют ее исчезновение самовольным, против их воли, замужеством и отъездом к мужу куда-то в южные края. Был, мол, по этому поводу скандал. Скоропостижность женитьбы вызвал гнев родителей, и те даже не знают адреса, куда уехали молодые. Говорят, куда-то в Грузию. Но куда? Время «пропажи» падает на первые числа июня.

— Кто такие Тооме?

— Арвис Тооме происходит из богатой в прошлом адвокатской семьи. Продолжая семейные традиции, занимается адвокатурой. Жена Рита Тооме — домашняя хозяйка. Есть еще одна дочь, сестра Айны — Анна, учится в вузе. Это фотография Айны. — Мишин вынул из конверта фото и передал Михайлову.

— Задала нам эта «непокорная дочь» загадку. Надо на всякий случай и срочно показать ее фотографию вашей знакомой из «Националя».

— Ясно, Юрий Михайлович.

— Продолжайте.

— Теперь о Пскове. Наши коллеги там установили, что Фукс встречался с неким Волковым. Проверили. Волков Василий Константинович, сам ничем не примечателен. Но его брат… Его брат Волков Иван Константинович в прошлом активно сотрудничал с фашистами. Во время оккупации Пскова Иван Волков навещал брата. Василий в армию не призывался, он хромает. В детстве упал с лошади. Сейчас Василий Константинович работает в горторге. Экономист. Живет замкнуто. Единственная дочь давно вышла замуж. Уехала с мужем в Казахстан. С родителями у нее отношения прохладные. За семь лет замужества заезжала к ним всего один раз. Данных о связи между братьями нет.

— А где Иван Волков? — спросил Михайлов. — Узнали?

— Да. Предположительно он живет в Западной Германии. Летом 1964 года адресному бюро кто-то заказывал справку на Василия Волкова. Есть отметка о выдаче такой справки. Данных о том, что с Василием кто-то входил в контакт, не имеется.

— Значит, справку заказывали, а потом адресат не понадобился. Вы все же могли еще покопаться в этой истории. Может быть, в ту пору Псков посетила какая-либо любопытная, с нашей точки зрения, персона.

— Я об этом думал и спросил псковских товарищей. Они припомнили, точнее, нашли у себя отметку о визите в Псков какого-то пастора, который стажировался на кафедре истории в МГУ. Научный интерес его-де распространялся на Псков и Новгород. В общем, изучал он историю Древней Руси.

— А фамилию этого пастора установили?

— Конечно. Майкл Бурдо.

— Создатель пресловутого «Центра изучения религии и коммунизма» в Лондоне?

— Именно он, Юрий Михайлович. Поскольку выяснилось, что это за птица, то и данные на него были.

— Интересно, могли ли соприкоснуться пути этих людей, Бурдо, Волковых Ивана и Василия?

— Иван Волков и Бурдо, как я выяснил, сотрудничали на радио «Свобода».

— Ну, допустим, справку на Василия Волкова заказывал Бурдо. А зачем? Брат Иван, наверное, знал адрес Василия.

— Василий переехал на другую квартиру. Может статься, брат хотел узнать новый адрес. И здесь мог поработать Фукс.

— Вполне, — сказал Михайлов. — Недаром вы съездили, Николай Петрович. Теперь можно проглядеть какую-то связь. Мы опять имеем дело со «Славянской миссией», а может быть, и еще с кем-то в придачу.

— Если уж в придачу, то с ЦРУ, со вторым отделом.

— Это у вас откуда?

— В Москве Бурдо был замечен в связи с Питером Реддуеем, корреспондентом английской газеты «Обсервер».

— Это я помню, — сказал Фомин, — как агент английской разведки он был выслан из Советского Союза.

— Точно, Сергей Евгеньевич, — сказал Мишин. Михайлов посмотрел на часы. С досадой покачал головой:

— Так, теперь вы, Сергей Евгеньевич, еще раз вместе с Мишиным проверьте ход наших предположений и попробуйте протянуть ниточку к «Пророку». Есть тут какая-то связь. И займитесь изучением всего, что связано с этими так называемыми евангелистами. Изучите, пожалуйста, книги, сделайте выписки.

5

— Павлик, милый, как здесь чудесно! — выйдя из машины, Ольга, как девочка, захлопала в ладоши. — И мы будем жить в этом красивом доме?

Машина остановилась у ворот. За ними в изумрудной зелени высился белоснежный корпус пансионата, а дальше чуть ли не к самым облакам поднимались подернутые голубоватой дымкой горы. Павел принял у шофера чемоданы и рассчитался.

«А здесь и в самом деле прелестно, — подумал он, — даже красивее, чем на рекламных проспектах и на обложке путевок. И красот таких, пожалуй, не сыщешь на самых модных курортах Европы».

— Море так блестит, что даже глазам больно. Смотри, впереди у берега желтоватое, а дальше синее-синее. Не пойму, почему его зовут Черным?

— Ладно, Оленька, мы еще успеем побродить по этим горам и полюбоваться природой. А сейчас устроимся и сразу же в море.

— Конечно, в море. Идем скорей. — Ольга подхватила саквояж, Павел чемоданы, и они, миновав тенистую аллею, вошли в распахнутые двери пансионата.

В вестибюле было прохладно, и между колонн бродили сквозняки. Дежурный администратор — молодая женщина с выщипанными бровями и чрезмерными признаками косметики на лице, посмотрев их путевки и паспорта, категорически отказала поместить их в одной комнате.

— Не можем. У нас на этот счет строго, — сказала она. — Из документов не следует, что вы муж и жена.

Никакие уговоры и намеки на щедрую благодарность не помогли. Администратор твердо стояла на своем.

— Ладно, Олюшка, чем хуже, тем лучше, — сказал Павел. — Это мы уладим. Можно тут у вас оставить вещички? Мы сейчас же отправимся в загс.

— Деле ваше, — ничуть не смутившись, сказала администратор. — У нас тут такое бывает: и женятся, и расходятся. Всего нагляделись. А до загса вы можете доехать на автобусе. Только вас сразу не распишут. Лишь заявочку примут. Пока же пусть кто-нибудь из вас займет номер…

Они сочли совет логичным и получили разные комнаты. У Павла соседом оказался, как выяснилось, какой-то нефтяник из Татарии, а Ольга очутилась в номере одна.

— Потом подселим, — загадочно улыбнулась администратор. — А пока пользуйтесь моей добротой. До отхода ко сну мы не возражаем, чтобы отдыхающие ходили друг к другу в гости.

В загсе обворожительная улыбка Павла, застенчивая просьба Ольги возымели действие. Сопротивление сотрудницы загса было сломлено, и она обещала вопреки правилам зарегистрировать брак деньков через пять, ибо какой-нибудь срок для утверждения в своем решении молодых она должна выдержать. Пришлось согласиться. Но по просьбе Павла женщина дала справку, что они встали на очередь для регистрации брака.

— Ну вот, Ольгуша, теперь ты без пяти дней Орлова и, надеюсь, пансионатный цербер не будет так жесток и позволит нам пребывать в одном номере. В твоем хотя бы. А сейчас купим для нее цветов, шоколадку, чтобы задобрить. Кстати, идет такси. Давай заедем в пансионат и сразу — в ресторан. Пора обедать и отметить канун бракосочетания. А завтра — в Сочи за кольцами.

— Лучше к морю. И только к морю!

Они сели в такси. Усатый водитель в форменной фуражке и клетчатой ковбойке весело улыбался. Ему было приятно везти таких пассажиров.

— Можно вас поздравить? — заметил он. — Вы сели у загса.

— Можно, можно, дорогой, — сказал Павел. — И просьба к вам, товарищ, не уезжайте, подождите нас, мы скоро вернемся.

Пока они улаживали свои дела с администрацией, шофер успел сходить к садовнику в розарий и, когда молодые вернулись, преподнес сияющей Ольге букет белых роз.

Машина рванула с места.

— Будем кататься? — спросил шофер.

— Будем, дорогой, — в тон ему ответил Павел. — Показывай достопримечательности этих мест. Какие-нибудь древности. А потом — в хороший ресторан.

— Будут древности. И будет ресторан. Едем в горы повыше. Там есть красивый храм. Чудо! Какие красоты создавали наши предки, когда не было типового строительства!

Узкая лента асфальта змеей убегала в горы, порой пролегая у головокружительных пропастей.

— Вот храм, — сказал шофер. — Вон на какой круче. И туда люди забирались молиться богу, петь псалмы и, конечно, скреплять союз молодых. Там, значит, был и Дворец бракосочетания… Красивый храм, а?!

— Люди познавали бога, — задумчиво сказал Павел, — и это давало покой. Ты знаешь способы познания божьей воли? Нет? Есть объективные — откровения, традиция. Есть субъективные — смирение, самопознание, покаяние, самопожертвование и, наконец, — любовь.

— Вы ученый? — спросил шофер.

— Нет, я строитель. А это в книгах вычитал. Знаете что, у меня разыгрался аппетит. Давайте от пищи духовной скатимся к пище мирской. Как к этому относится Ольга Орлова?

Павел улыбнулся, но Ольга уловила в этой улыбке какую-то печаль, глаза его показались ей даже злыми. И он, видимо, понял это и отвернулся к окну. Разве мог он ей рассказать, что пережил за все эти дни. Как уничтожил все документы на Павла Юрьевича Юрьева и начал играть роль Орлова Павла Семеновича, тоже строителя из Сибири. Собственно, для Ольги он с самого начала был Орловым.

Здесь, на юге, он чувствовал себя в полной безопасности и с тоской думал о том, что придется возвращаться в Москву и обходить стороной все районы, где можно наткнуться на Кисляка, Дронову, на этого назойливого отставного полковника Тита Игнатьевича…

6

Они собирались на концерт. Ольга ушла в салон причесаться, а Павел остался наедине со своими мыслями. Отрадного было мало. Отпуск Ольги подходил к концу, да и ему надо было делать вид, что пора возвращаться. Он был уверен, что в Москве его разыскивают. Но это его не очень смущало. Что он? Мурашка в почти восьмимиллионном муравейнике огромного города. Концы отрубил чисто. Единственно плохо — остался без связи. Кисляк арестован, в этом он не сомневался. Как быть? Может быть, все бросить и уехать в Приднепровск к Яценко и на время развернуться там. Да, там ему крупно повезло. «Лихач» отлично сработан. Надо отдать должное и старому волку. Мигунко он засек. Да так, что тому некуда было деваться: кто захочет на несколько лет добровольно лезть в тюрьму…

А как быть с Ольгой? Что скажет он ей? Как объяснит свой внезапный отъезд? Нужно что-то придумать. Пора, кажется, использовать псковский вариант: «Онкельхауз»[20]. Потом можно будет начинать действовать. Потихоньку.

Павел посмотрел на часы: без десяти минут восемнадцать. Сегодня третья суббота месяца. Через шесть часов он может выйти на связь. Отсюда это удобнее, чем в Москве. Мысль выйти на связь приходила ему и раньше, но он все время отгонял ее, считая этот вариант «аварийным». Уж больно опасным стал эфир. Легко засекается почерк. И все же он решил в этот раз воспользоваться эфиром. Передача займет не более двух минут. «Проведу», — решил он.


Утром на стол начальника краевого управления КГБ легла записка, в которой сообщалось, что в 00 часов 12 минут местного времени в районе города Сочи зарегистрирована работа радиопередатчика. Сеанс связи продолжался около двух минут. Была передана группа цифр, продублированных трижды.

Аналогичное сообщение было получено в Комитете государственной безопасности в Москве.

Загрузка...