Лед в твоем сердце

Глава 26 - Тимур

Я сошел с ума. Нет других логических объяснений. Просто потеря рассудка. Почему? Да потому что мне хотелось смотреть на Машу, улыбаться ей, касаться ее и, черт возьми, целовать. Время теряло ход рядом с этой ненормальной. А она продолжала сторониться меня. Так запросто давала отворот-поворот. И это бесило знатно.

А еще она смущалась. Щеки ее заливались краской, ресницы припускались. Робкая. Маша была чертовски робкой при всем своем бойком характере. И это мне тоже нравилось.

Что на том проклятом свидании, что сегодня я продолжал смотреть на Уварову и задаваться вопросом – «Почему?» Почему рядом с ней мне хорошо, почему просыпается желание именно с ней. Почему на других не работает команда «фас». А Маше достаточно одного взгляда, и я готов на все. Лишь бы получить еще дозу.

Бред. Сумасшествие.

И почему она такая красивая?

Никогда и ни к кому я не испытывал похожего. Страшное ощущение. Будто от наркотика. Ломает и ломает. Но стоит только ей улыбнуться, и все – я уже не седьмом небе.

Вот и под дождем, когда заметил, как Уварова дрожит, решил попробовать постучаться к людям. Кто не захочет за деньги приютить двух молодых людей. Конечно, бабулька не отказалась. Я сказал, что мы останемся до утра. Потому что был убежден – ливень не стихнет.

Маша вернулась в комнату, которую Надежда Павловна выделила нам. На ней была широкая майка, закрывающая бедра. Но ногах такие же широченные штаны, по самые пяты. И даже в этой странной одежде она мне показалось безумно красивой.

Я сломался.

Смотрел и смотрел на Уварову. Уже который раз проходился глазами по идеальной фигуре: тоненькая талия, худые ноги, небольшая грудь, а еще она так сексуально прикусывала нижнюю губу, что у меня в штанах происходил пожар.

Ненормальная.

Я и сам ненормальный.

– Я странно выгляжу? – спросила Маша, усаживаясь рядом. На мне были какие-то дедовские шорты до колен и серая майка, от которой несло порошком.

– Ну… – протянул я. Сколько раз пытался сказать ей сегодня, какая она милая. Однако ни разу так и не получилось. Не умел я делать комплименты девушкам. Никогда не делал. Разве что пошлые.

– Ну и не смотри! Отвернись. А то еще не дай Бог приснюсь ночью, – пробурчала она. Знала бы, что уже и так снилась мне ночью. Много, слишком много и часто.

– Да ладно, не так уж и стремно. Ты на меня посмотри. Я похож на сорокалетнего деда?

– На двадцатилетнего, – усмехнулась Маша, разглядывая меня. Мы сидели настолько близко, что наши плечи иногда касались друг друга. Поцеловать бы ее. Прямо сейчас. Нежно. Страстно. До хрипа. Пока в легких не закончится кислород.

Я вздохнул. Никогда не желал чего-то так сильно, как эту девчонку.

– Что? – спросила Уварова, прикусывая нижнюю губу.

– Не делай так.

– Как так?

В ответ я дал ей щелбан. Потому что смотреть на невинную улыбку, на то, как она хлопает своими пушистыми ресницами, было невозможно.

– Эй! – крикнула Маша.

– Мы до утра тут, – сообщил я, переводя взгляд на окно. Капли дождя продолжали отбивать ритм, падая на подоконник. На улице уже стемнело, время пролетело слишком быстро.

– Что? – голос Уваровой звучал как-то растерянно и удивленно.

– Я оплатил до утра, потому что смысла ехать домой все равно нет. Там поливает, такси в эту глушь не приедет. Тут стремно, но лучше уж переждать.

– Постой! – воскликнула она, подскочив с кровати. – А почему ты мне ничего не сказал? Почему не спросил у меня? Вдруг я не смогу… вдруг… да и… тут одна кровать!

– Разве твой папаша не свалил в командировку? – уточняю у нее, хотя и уточнять нет смысла. Об этом учителя трепались всю неделю в столовке.

– Откуда ты… точно, вы же в одной школе. Уехал, да. Но… где я буду спать?

– Здесь, – бью по кровати, которой точно много лет.

– А ты? – опять прикусывает губу. Черт, убить ее мало. У меня скоро фетиш разовьется на эту привычку.

– Рядом. Боишься? – прикрикиваю игриво.

– Тебя? Аж десять раз! – задирает гордо подбородок.

– Ну и отлично, чего тогда спрашиваешь?

– Ты правда хочешь, чтобы мы остались ночевать здесь? – Маша вновь садится рядом, поворачивается ко мне и смотрит так, что я опять задумываюсь о ее губах.

Точно спятил.

Мне кажется, еще немного, и я соглашусь на все, лишь бы покорить эту девчонку. Стану ее парнем, а она моей девушкой. Ни с кем не встречался. Не дарил цветов, а уж тем более не ходил на свиданки. А с ней… видимо, буду. Потому что ломает, до безумия ломает.

– Правда, – киваю утвердительно. Плюхаюсь на кровать, вытягивая ноги. Ужасно твердая кровать, ужасно низкие потолки, да и холодно. Отопления нифига нет.

– Тимур, – с каким трепетом она произносит мое имя. Черт. Слишком сладко. Будто смокает каждую букву, обдавая ее теплотой.

– Что?

– Я… может, все-таки уедем?

– Не хочу. Ложись, в чем проблема? Ты совсем несексуальная, – нагло вру ей. Скорее, чтобы позлить, а еще немного успокоить.

– Дурак, – бурчит под нос себе Уварова, но все же укладывается рядом. Поднимает подушку и оказывается выше меня на целых две головы. Подтягивает ноги к себе и начинает кликать что-то в телефоне.

Лежим так, в полной тишине, минут пятнадцать. За окном отбивает свой ритм дождь, ветер задувает в щели старого дома. А я думаю, что впервые нахожусь рядом с девушкой и… между нами абсолютно ничего не происходит. Черт, в этом даже что-то есть.

– Что ты там смотришь? – любопытствую.

– Когда закончится дождь, – отвечает с неохотой Уварова.

– Смирись, крошка. Застряла ты со мной до самой старости, – усмехаюсь. Приподнимаюсь и выхватываю нагло мобильник из ее тонких пальцев.

– Отдай! – вопит и тянет руки в мою сторону.

– Врушка, – угораю, рассматривая содержимое ленты в инсте. А там полно азиатских парней, да настолько смазливых, что по ним явно плачут другие представители нашей расы.

– Отдай, Тимур!

– И вот это тебе нравится? Да они ж заднеприводные, – поднимаю руку с телефоном повыше, а Маша все пытается дотянуться. Маячит перед моим лицом своей грудью в широченной майке.

– Нормальные они. Просто ухоженные. Отдай!

– Отписаться, – произношу громко, убирая галочку с аккаунтов. Хотя одной рукой это делать совсем неудобно.

– Не смей! Тим!

– И от этого фейса.

– Убью тебя! Тимур!

– Этот тоже в топку.

Пока я пытаюсь убрать ненужный, в моем понимании, мусор из подписок у Маши, она придумывает новый способ забрать свой гаджет. Начинает щекотать меня, человека, который всегда считал, что не боится подобной ерунды.

Однако приехали.

– Прекрати, – отмахиваюсь от девчонки, ну, потому что реально щекотно. Губы Уваровой растягиваются в победной улыбке, и она, конечно, не хочет прекращать.

– За отписки объявляю тебе войну, Тимур! – заявляет уверенным тоном моя ненормальная.

– Мне? Войну? Не боишься?

– Тебя? Я? Да вообще! – усмехается Маша. Кидаю мобильник в сторону, приподнимаюсь и хватаю девчонку за кисти рук, скрепляя их воедино. Нависаю над ней, перекидывая ногу через худенькое тело. Не сажусь, нет, иначе точно раздавлю. Уварова брыкается, однако гордо смотрит мне прямо в лицо, изображая забавные рожицы.

– Сдавай… – хотел было заявить ей о серьезном поражении, как вдруг за окном громыхает довольно резко и громко. А затем просто все меркнет.

– Тим, что это? – испуганно спрашивает Маша в тот момент, когда я отпускаю ее руки. Слезаю и сажусь рядом, оглядывая комнату. Темно. Вообще ничего не видно.

– Кажись, свет отрубили.

– Офигеть! – выдыхает громко Уварова.

– Боишься темноты? – спрашиваю, придвигаясь ближе к ней. Почему-то кажется, что сейчас она выглядит испуганной. Но слишком темно, хотя ее глаза продолжают переливаться. А еще меня просто магнитом тянет обнять девчонку.

– Да не особо, просто…

– Не боись, я же с тобой.

– Ты со всеми такой? – мы сидим близко, настолько, что мое плечо касается Машиного. Я слышу, как громко она дышит. Уверен, Уварова и губу прикусывает, она так всегда делает, когда нервничает.

– Ревнуешь? – спрашиваю, хотя уверен, не ревнует. И это бесит. Хочу, чтобы ревновала. Чтобы требовала мое внимание и мельтешила передо мной, как навязчивый банный лист. Твою ж… что со мной происходит? Почему она мне настолько нужна.

– Это было бы бессмысленно, – как-то грустно произносит Маша. Поворачиваюсь к ней, жаль, что света нет.

– Почему?

– Сам догадайся, – хмыкает и планирует слезть с кровати. Однако кто бы ей позволил. Хватаю за руку и резко тяну на себя. Девчонка падает, впиваясь в мои плечи своими худенькими пальчиками. Нависает надо мной, ресницами хлопает.

За окном сверкает молния, освещая нашу комнату.

– А если я не догадливый, – пользуюсь моментом, рассматривая ее красивые глаза и пухлые губы. Чуть приподнимаюсь и касаюсь Машиного лба своим. Она моментально дергается, но я кладу руку ей на талию и не даю сдвинуться с места.

– Тимур, – шепчет, обжигая мои губы своим дыханием.

Ловлю себя на мысли, что уже которую неделю думаю только об Уваровой. Ее губы, глаза, ее улыбка и смех – я сошел с ума. Сердце в груди ускоряет гонку, и я… волнуюсь.

Смешно.

За все восемнадцать лет никогда не переживал в таких вот ситуациях. Просто брал и все. Но сейчас у меня в пальцах покалывает и слова перестали собираться в нормальные предложения.

Она меня ломает. Маша меня ломает по полной.

– Почему? Пока не ответишь, не отпущу, – тихо произношу вопрос, который реально долбит мне мозг давно.

– Тимур… – выдыхает Уварова до безумия сладко мое имя. Тело сжимает, и я будто наполняюсь одним единственным желанием – разнести этот чертов мир в дребезги.

Ради одной единственной девушки.

Как же банально. Тимура Авдеева поймала в свои сети самая простая, скромная, нереально очаровательная, влюбийственная Мария Уварова.

Я спятил.

Просто спятил на ней.

– Маш, – шепчу, не сдерживаясь больше. Касаюсь губами мочки ее уха, нежно проводя языком.

– Тим-мур… – выдыхает сладко Уварова, пытаясь вроде и оттолкнуть меня, а вроде и выгибается.

– Маша, – опускаю ладошку, проникая под широкую майку девчонки. Касаюсь ее поясницы, скольжу выше, едва сдерживаясь, чтобы не задеть застежку бюстгальтера.

– Тим, прекрати, – не так просят остановиться. Уверен, она хочет того же, чего и я. Просто сомневается, ломается, строптивая же.

– Не хочешь быть моей девочкой сегодня? – шепчу ей.

Не выдерживаю и укладываю на кровать. Нависаю сверху, а у самого мороз по спине проходит. Притягиваю настойчиво к себе Машу, как будто она и так недостаточно в моей власти. Но этого мало, хочу чувствовать ее каждой клеточкой тела, хочу ощущать ее жар, хочу слышать, как бьется сердце этой ненормальной.

– Тимур…

– Маш, – целую ее в подбородок, медленно передвигаясь в сторону губ. Еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться, чтобы не испортить то, о чем так давно мечтаю.

С ума сойти. Тимур Авдеев мечтает о девушке. Дожились.

– Тимур…

Маша вдруг обвила мою ногу своей, продолжая ерзать. Знала бы она, скольких сил мне стоило находиться сверху и как сильно я желал ее губы.

– Поцелуй меня, – впервые прошу девушку о подобном. В темноте ее зеленые глаза сверкали, словно звезды в ночном небе.

– Как… все? – прошептала Маша. Мы могли бы поцеловаться прямо сейчас, могли бы сорваться с тормозов и сойти с ума вместе. Но она, казалось, боится. Да и я тоже… боялся.

Я должен был решиться стать одомашненным псом.

Это пугало. Нас обоих пугало.

Однако желание быть с Уваровой брало верх. Сердце колотило так, что вот-вот разорвет грудную клетку. Внизу живота горело, черт…

Хочу ее.

Как никого и никогда не хотел.

– Издеваешься? – я не выдержал. Просто впился в ее губы, жадно сминая их. Маша могла бы отказать, как и в прошлый раз, но нет, мы слились в одном страстном и чувственном ритме. Я ласкал ее язык, сжимал бедра, тонул в ней, будто в порыве отчаяния. Никогда не ощущал себя настолько живым, как в этот момент, рядом с девушкой, которая меня убивала и вдыхала жизнь одновременно.

Я издавал звуки в эти сладкие губы, а она касалась моих волос своими тоненькими пальчиками. Тянула их, проводила ноготками по коже. И Господи! Это мимолетное прикосновение сводило с ума.

– Маша, – почему-то захотелось назвать мою ненормальную девчонку по имени. Я чуть приподнялся и стащил с себя майку, а она лишь смущенно припустила ресницы.

Такая красивая. Наверное, это безумие.

Я вновь прильнул к Маше, сначала целовал в шею, слушая, как громко и порывисто она дышит. Затем перешел к губам, к сладким, до одури сладким, губам. Я сходил с ума от каждого прикосновения.

И этого было мало. Чертовски мало.

– Тим, – прошептала Уварова в тот момент, когда я решил стянуть с нее майку.

Она не смотрела на меня, затем и вовсе прикрыла руками область груди. Смущалась, видимо. И это еще больше заводило.

Я наклонился и прошелся языком от шеи ниже, к ключицам. Хотелось съесть Машу, просто кусать зубами, до того играло дикое желание и возбуждение. Я хотел ее так, как никого до этого.

Но это наш первый и явно не последний раз, поэтому нужно быть более нежным. Иначе она точно пошлет меня. Поэтому я просто покрывал тело моей ненормальной девчонки поцелуями.

Ниже и ниже, пока не достиг резинки на ее широких штанах. Маша сжалась, а я не понимал почему. Продолжал думать, будто делаю что-то не так, будто она просто все еще боится. Но это не остановило меня стянуть с нее еще одну часть одежды, да и с себя тоже.

– Тимур, – прошептала Уварова так, словно простонала.

– Сейчас, – тихо ответил я ей, слезая с кровати.

– Ч-что т-ты... – смущенно произносила Маша, ожидая, пока найду проклятый презерватив в кармане брюк. И конечно, он там был. Я всегда таскал их с собой. Привычка.

Она не видела, как я стянул с себя боксеры, не видела и то, как нацепил резинку на член. Но все еще продолжала лежать, скрестив руки.

– Иди ко мне, – я вновь навис над ней. Скользнул ладошкой по спине, пытаясь расстегнуть бюстгальтер. Сжал ее грудь, начал поглаживать, отчего Маша негромко застонала.

Мне хотелось дать по газам, хотелось поскорее слиться с ней, потому что внутри кипел вулкан дикого возбуждения. Но я медлил. Потому что, черт побери, переживал. За нее. За нас.

Наши поцелуи были медленными, словно надвигающийся ураган. Я пробовал каждый кусочек ее кожи, ласкал и сжимал грудь, бедра. Она выгибалась и упиралась в меня, наверняка осознавая, как сильно возбуждает.

– Я хочу тебя, слышишь, – шепнул я Маше в губы. И черт возьми, мне хотелось видеть ее лицо, эмоции, этот взгляд, который мог только ощущать на себе.

– Как всех? – вновь какой-то непонятный для меня вопрос.

– Маша, – шепнул я, прикусывая ее нижнюю губу. Слегка оттянул, посасывая. Затем вновь спустился ниже и прильнул к груди.

Она задыхалась и напрягалась, зарываясь пальцами в моих волосах. А я думал, как до сих пор вообще с кем-то занимался сексом. То и не секс был вовсе. Хотя нет, сейчас наше времяпровождение больше смахивало на занятие любовью. Потому что мы тонули друг в друге.

Еще секунда-другая, и я стянул с Маши трусики. Я перестал контролировать себя. Просто делал то, чего жаждало сердце и тело.

Уварова была нужна мне. Наверное, как умирающему последний выдох, а новорожденному первый вздох. Я потерялся в пучине собственных ощущений, но знал одно – хочу повторить эту ночь много раза. Очень много раз. Хочу, чтобы Маша была со мной. Моей. Моей единственной девочкой. Никому не отдам. Убью за нее.

Она лежала передо мной голая, такая красивая, как первый распустившийся цветок на зеленом поле. Как первый снег на ладони, как белое пушистое облако.

Я стал целовать ее, выше и выше, пока вновь не достиг губ. Сладких и очень вкусных губ. А потом случилось что-то невозможное. То, чего я никак не мог ожидать и даже не сразу понял.

Маша довольно громко вскрикнула в тот момент, когда я оказался в ней, хоть и на самую малость.

И тут до меня дошло. Я бы первым. Ее первым мужчиной. Ей больно. А я схожу с ума. Она пытается совладать с дикой, судя по стону, боли. Черт.

– Маш, – шепнул ей на ушко, не двигаясь больше. – Я...

– В-все н-нормально, – едва слышно отозвалась она, обвивая мою шею руками.

– Ты уверена?

– У-угу.

– Ты меня покорила, – зачем-то признался ей в своих искренних чувствах. Почему-то захотелось, чтобы в этот момент она знала – я настроен серьезно. Пусть не думает, что после отделается от меня. Пусть не думает, что я отпущу ее теперь.

И мы вновь начали целоваться. Маша пыталась двигаться вместе со мной в такт, но из-за неопытности и, вероятно, боли, у нее получалось плохо. Хотя и этого хватило с головой, чтобы я ощутил эйфорию.

Я протолкнулся чуть вперед, продолжая ласкать грудь моей девочки. Она постанывала мне в губы, а затем ее мышцы сжались вокруг меня. Это стало просто нестерпимо. Я и сам застонал, прошептал ее имя, и мир взорвался. Словно армагеддоном разорвал все, оставляя лишь яркие звезды.

В мыслях была только Маша. Только чувства к ней, только желания, связанные с ней.

Я плюхнулся рядом и обнял Уварову. Снова потянулся губами к ее шее, к мочке ухе. Мне хотелось целовать Машу всю ночь, до самого рассвета.

Наверное, ей тоже этого хотелось. Потому что она повернулась, прижалась ко мне, такая маленькая и такая хрупкая. И мы утонули в нежности, в упоительной бездне друг друга.

Тогда мне показалось, что это был и мой первый раз тоже. Потому что ни с кем до этого мне не было настолько хорошо. Эта ночь разделилась меня на «до» и «после». И я почему-то был убежден: все изменится.

Мы начнем встречаться. Я хотел этого, впервые в жизни хотел, чтобы девушка подо мной была на сто процентов моей.

Но утром, когда проснулся, осознал, как сильно заблуждался насчет нас и всего остального.