Лед в твоем сердце

Глава 32 - Тимур

Такой невинный поцелуй, а я завожусь с пол-оборота. Эта девчонка, словно вихрь, разрывает меня и оставляет ожоги. А еще она робкая. Сидит в машине, вон, ножка к ножке, ручки скрестила, старается не смотреть в мою сторону. К щекам румянец прилип то ли от поцелуя, то ли от наших необычных отношений.

Да, они именно необычные. Для меня уж точно. Никак не могу прийти в себя. Никак не могу нажать на тормоза. Магнитом тянет к Маше. До ужаса мало ее. Хочется приклеить к себе, а потом целовать. Страстно, до хрипоты и стонов. Наших общих стонов.

От воспоминаний в животе сладко припекает, и я невольно усмехаюсь.

– Куда мы едем? – разрывает тишину Уварова, хотя и не тихо вовсе. Играет какая-то иностранная музыка, но я особо не вслушиваюсь в слова.

– Воздухом подышать, не знаю… что на свиданках делают обычно?

– Ты реально никогда не ходил на свидания? – останавливаемся на красном. Я перевожу на нее взгляд, она тоже смотрит. Облизывает нижнюю губу, заставляя забыть меня обо всем на свете. Чувствую себя собакой на женском поводке. Что со мной творится?! Это ж попадос чистой воды.

– Обычно девушкам это было не нужно. Таких особенных, как ты, по пальцам посчитать. А может, они все вымерли.

– Я – эксклюзив, – заявляет Уварова, гордо поднимая подбородок. Загорается желтый, и я даю по газам.

– На мою голову, – усмехаюсь.

– Ой, бедненький, несчастненький Тимур, – язвит моя ненормальная. Замечаю боковым зрением, что она корчит рожицу. Ну, дите, ей Богу.

– За такие муки мне полагается вознаграждение.

– Тогда мне в двойном размере полагается! – тянет тоненький пальчик вверх, уже откровенно разглядывая меня в профиль. Перестала, кажись, смущаться.

– Да без проблем, оставайся у меня до утра. Отработаю, – обгоняю белую волгу, которая едет медленнее черепахи. Там в окне мужик что-то активно втирает своей бабе, а она размахивает руками.

– Ага, мечтай.

– До последней пули, – напоминаю ей фразу Че Гевары, снижая скорость. Паркуюсь возле небольшой уличной кафешки. Мы частенько сюда заглядываем с Арсом.

– Куда мы приехали? – замечает вывеску и столики Маша.

– Поесть, я голодный.

– Здесь вкусно кормят?

– Пойдет, – глушу двигатель и выхожу на улицу. Уварова выскакивает следом. Семенит рядышком, осматривая заведение. Большие зонтики, мягкие диванчики и плетеные столы. А еще людей не особо много.

– Добрый день, – здоровается официантка, улыбаясь во все тридцать два. – Вас двое?

– Ага, – киваю ей. Проходим на свободное место и усаживаемся.

– Боишься? – игриво уточняю. Хочется усадить Машу рядом, а потом поцеловать. Однако эта ненормальная, как всегда, делает все по-своему. Может, поэтому она мне и понравилась.

Не такая, как все. Другая. Изначально другая.

– Это тебе стоит меня бояться! – уверенно заявляет, рассматривая меню.

– Пальчиком еще пригрози, – усмехаюсь. Делаем заказ, я беру много, а Уварова скромно – только чай и пирожное. Приходится заказать еще пиццу. Нужно ребенка накормить, не сидеть же ей с открытым ртом.

– Здесь мило, – откидывается она на спинку дивана, продолжая рассматривать полупустую улочку.

– Почему ты не в юбке?

– Зачем? У тебя фетиш на юбки?

– Разве на свидания девушки не должны выряжаться? – спрашиваю немного грубо, вспоминая придурка, который сегодня лапал Машу. И в тот раз она ему волосы трепала. Ревность – штука опасная. Как ядерная бомба, разнесет к чертям – и не заметишь. Видимо, я слишком собственник. Странно, почему раньше об этом не задумывался. Вообще был убежден, что не умею ревновать. А сейчас вон как завелся.

– Я плохо выгляжу? – Уварова задает этот вопрос не сразу, а минуты через две. Будто не решалась на него. Хлопает ресницами, нижнюю губу прикусывает. Нервничает.

– Ну… на троечку, – нагло вру ей. Потому что и без юбки с макияжем готов вилять хвостиком.

– Тогда не смотри на меня! – прикрикивает. Складывает руки на груди и отворачивается, делая вид, будто разглядывает что-то в другой стороне. Обиделась, видимо. Хочу уже встать и сесть рядом, но голос за спиной возвращает с небес на землю.

– Тим?

– Арс? Какие люди!

Богданов переводит взгляд с меня на Уварову, и его глаза округляются, как две копейки. Не ожидал такого кино, да я и сам не ожидал. Но что имеем.

– Я присяду? – спрашивает он. Вежливый же типа.

– Ну, садись, – двигаюсь. Арсений усаживается рядом.

– Представишь нас? – напрашивается на знакомство Богданов. Хотя на лице у него так и читается: «Какого черта?»

– А я Маша, – берет инициативу моя ненормальная. Протягивает ладонь через стол и улыбается. Даже завидно становится. Мне за сегодня она так ангельски не улыбнулась ни разу. Одни колючки.

– Арсений, – пожимает руку друг. Пинаю его в бок, и он резко разрывает рукопожатие.

– Каким ветром? – спрашиваю у него.

– Голодным. А ты… то есть вы? – опять этот взгляд в сторону Маши.

– Мы тоже, – отвечает Уварова. – Давно вы знакомы?

– Давно, а вы? – любопытствует Арс, хотя и так все знает.

– Относительно недавно. Ой, – из рюкзака Маши разносится мелодия с телефона. Она копошится секунд пять, затем вытаскивает и тут же поднимается. Сообщает, что отойдет поговорить с мамой. Мне хочется глянуть в экран, узнать, реально ли там мама, а не тот придурок. Однако сдерживаю очередной порыв ревности.

– И что это все значит? – стоит Уваровой только скрыться из зоны видимости, как Богданов обрушивает тот самый вопрос.

– Мы вместе, или как это называют обычно.

– Вы что? – лицо друга едва не перекосило от услышанного.

– То. Так получилось.

– Она знает? – еще один вопрос с подковыркой, который я старательно запихал поглубже и не планировал вытаскивать наружу.

– Конечно, нет.

– И вы вместе? Уварова и есть та самая девушка, с который ты… по слухам…

– Да, – прикрикиваю. – Я же сказал, что мы с ней в отношениях.

– Капец, – Арс откидывается на спинку дивана, проводя ладошкой по волосам. Молчит с минуту, потом снова наклоняется вперед, видимо, планируя продолжить допрос.

– Тим, оставь ее, – фраза, которая у меня на секунду перекрывает кислород. Даже думать о таком не хочу. Мне хватило недели без Маши. Чуть не сдох. Кукушка совсем поехала. Как нарик страдал от нехватки дозы.

– Не могу, – честно отвечаю.

– Тогда расскажи ей правду.

– Спятил? – поворачиваюсь к нему.

– Ты издевался над ней, а теперь спишь с ней. Это ж театр абсурда! – восклицает недовольно серый кардинал совести.

– Не ори, – рычу на него, оглядываясь. – Сам понимаю, что абсурд. Но ничего не могу поделать.

– Скажи ей правду, Тим. Что ты девчонке мозги делаешь?

– Толку от твоей правды? Кому хорошо будет от нее? Маше? Или мне?

Арс замолкает. Я тоже молчу. Впервые задумался о своих выходках. Кто бы сказал, что от Уваровой меня так штырить будет, никогда бы не поверил.

– Если у тебя с ней по-настоящему, нужно сказать, – выдает Богданов, видимо, взвесив все «за» и «против».

– В этом нет смысла. То было в прошлом, а сейчас настоящее.

– Тим, – строгим тоном говорит Арсений, хоть и тихо. – Ей было страшно, одиноко и обидно. Я видел эти ролики. И мне чертовски стыдно до сих пор, что не остановил тебя. Прошлое хоть и в прошлом, но оно оставляет рубцы. Понимаешь?

Где-то внутри яркой вспышкой щелкает, жестко сжимая тот орган, что находится в грудной клетке. В горле образуется ком, противный, покрытый иголками ком. До этого момента мне было как-то проще воспринимать события минувших дней. Но вот Арс сказал, и я задумался… насколько сильно обидел Машу. Насколько невыносимо ей будет узнать правду.

Стало мерзко. От самого себя. От трусости, что ворвалась в мой взрывной характер.

– Тим, расскажи ей.

– Что рассказать? – всего два слова, которые подрывают почву под ногами. Поворачиваюсь и теряюсь от неожиданного осознания, насколько дорога мне эта девчонка.

Она ведь ничего не слышала?!