Ледовые пути Арктики

СТОЛКНОВЕНИЕ С ОСТРОВОМ

Уже столько написано о жизни и работе дрейфующих станций, а открываешь вахтенный журнал, начинаешь читать и видишь: нет, не было и, видимо, не будет двух одинаковых дрейфов. Конечно, есть много общего, но много и уникального, неповторимого, такого, что было только на этой станции.

Поэтому так велик интерес к каждой дрейфующей станции. Захватывает напряженность ритма жизни, самоотверженность советских людей, работающих подчас в неимоверно тяжелых условиях, при подвижках льда, под грохот торошения, во мраке полярной ночи. Горсточка полярников, находящаяся на льдине в просторах Северного Ледовитого океана, должна быть всегда готова к схватке с коварной арктической природой.

Все лучше становится оборудование и снаряжение дрейфующих станций, но льдина, плывущая по бескрайнему «Студеному морю», не перестает быть льдиной — никакие силы не могут уберечь ее от разломов и торошений. В любой момент она может расколоться, станцию могут взять в клещи беспощадно наступающие ледяные валы, все перемалывающие на своем пути.

Словом, в Арктике нет проторенных дорог и дрейф каждой станции — подвиг. Немало трудностей выпадает на долю участников дрейфа каждой станции, но коллективу станции СП-14, о которой мы сейчас расскажем, пришлось выдержать одну из самых острых и непредвиденных схваток с полярной стихией.

Станция СП-14 была высажена 3 апреля 1965 года на льдину, найденную после довольно продолжительных поисков к северу от острова Врангеля, в северо-западной части Чукотского моря, значительно южнее, чем предполагалось. Льдина казалась достаточно прочной: толщина ее была около 3 метров. Через три дня здесь уже стояли палатки, виднелись штабеля грузов, газовые баллоны, разобранный на части трактор. Завоз шел полным ходом. Начальник станции Ю. Б. Константинов участвовал в выборе льдины и руководил всеми работами. С первых дней со станции передавали погоду для летчиков, совершающих рейсы на льдину с материка.

Требовалось определить местоположение льдины — вычислить ее координаты, а специалиста-астронома на станции не было. Этим должен был по совместительству заниматься гидролог И. И. Романов. Проверив ход хронометра и установив треногу с теодолитом, он не без тревоги приступил к наблюдениям. Перед отлетом на станцию он прослушал только краткий курс лекций по астрономии, а практических навыков совершенно не имел. Провозившись целых 40 минут вместо 5-8, которые понадобились бы специалисту, он рассчитал наконец, где находилась льдина. Координаты ее были 74°20,4' северной широты и 175°19,7' западной долготы.

Первые пять дней стояла чудесная, солнечная погода, и самолеты летали круглые сутки. Если такая погода продержится до конца апреля, завоз грузов будет закончен. Но Арктика есть Арктика: в середине апреля погода резко ухудшилась и начались неприятности — от посадочной полосы оторвало кусок в 200 метров. Принимать самолеты Ил-14 стало невозможно.

Срочно пришлось удлинять посадочную полосу в другую сторону. Тут сразу же пригодился трактор: с его помощью удалось за двое суток выровнять недостающий участок. Когда погода улучшилась, самолеты продолжили завоз грузов. Привезли щиты для сборных домиков, угольные печи. Первый домик размером 12 квадратных метров удалось собрать почти за 2 часа. По сравнению с палаткой он кажется настоящим дворцом. В нем разместится радиостанция, к монтажу которой Ю. Кузнецов вместе со своими радистами сразу же приступил.

Из двух других домиков, поставленных вплотную друг к другу, соорудили кают-компанию. Надо было подумать и о двух дизелях. Их установили на больших санях, вокруг них возвели из фанеры стены, накрыли также фанерой, и получился балок с потолком — нечто вроде домика.

Гидролог И. Романов и гидрохимик В. Рачков долго возились с лункой. Сначала вырубали лед пешнями, затем подорвали его, и получилась хорошая прорубь, куда нужно будет спускать трос с батометрами и другими приборами для изучения водных масс и дна океана. Вокруг лунки положили доски, на них установили лебедку, а сверху поставили палатку. Можно начинать океанологические исследования.

Метеорологи и аэрологи тоже приступили к наблюдениям. Появились на льдине и ДАРМС, которые должны автономно работать целый год. Но обычно они по неизвестным причинам прекращают подавать радиосигналы значительно раньше. На льдине станции их установили для того, чтобы выяснить причины выхода из строя.

В течение апреля монтажные работы закончили, а в начале мая все научные группы уже приступили к наблюдениям по полным программам.

Тем временем льдина, беспрерывно петляя, медленно плыла на северо-запад. Солнце не заходило: начинался полярный день. Нелегко было привыкнуть спать, когда солнце ярко светило. Жизнь на станции шла своим чередом, но вдруг 12 мая льдина раскололась, трещина прошла в 200 метрах севернее лагеря. Часть льдины, на которой находилась станция, была еще достаточно велика — 2 километра в длину и 900 метров в ширину. Но посадочной полосы опять не стало. А на материке еще осталось 10 домиков, их в ближайшее время надо перебросить на льдину. В третий раз приходится строить взлетно-посадочную полосу. Подходящий участок нашли только в 2 километрах от станции, на соседней льдине. Трактору туда не добраться, строили вручную. Хотя для самолета на лыжах снег со льда особенно сгребать не нужно, но все же на строительство ушло три дня. Прилетевший самолет Ли-2 сел на эту не очень удобную площадку. До лета удалось доставить только четыре домика, шесть завезти не успели, они так и остались на материке. Началось сильное таяние, и полеты до осени пришлось прекратить.

Итак, из 25 участников дрейфа половине придется жить в палатках. 15 мая льдина опять треснула. Сетка трещин покрыла ледяное поле, многие из них прошли через лагерь. Одна широкая, двухметровая трещина отделила домик гидрологов, их палатки наблюдений, склады с продуктами и углем. Радиостанция и метеостанция стояли у края небольшого обломка. Продолжать работу при таких обстоятельствах было опасно. Решили перебазировать станцию на более крупный обломок поля, но путь туда преграждала трещина, которая то сходилась, то расходилась. В тот момент, когда она сузилась, по перекинутым через нее деревянным брусьям трактор перетащил домик радиостанции. Вскоре трещина снова разошлась. Остальные грузы пришлось перевозить на резиновой лодке.

Когда края трещины снова сошлись, опять положили брусья, и трактор перетащил кают-компанию и два домика. Вскоре переправа снова нарушилась, трещина беспрерывно «дышала». Сани с дизелями и аэрологический павильон пришлось перевозить по частям. Разобрали фундамент под дизелями, демонтировали систему отопления. Десять дней длилась перевозка. На новом месте почти все пришлось строить заново, а научные наблюдения нельзя прерывать. Нагрузка на людей была очень тяжелой.

Наступает лето. Часто льет дождь, усиливается таяние. Все сыреет, одежда и обувь вообще не просыхают. В июле на льдине появились настоящие озера с голубоватой пресной водой. Стали очень портиться продукты: хлеб плесневеет, свежее мясо тухнет — приходится его засаливать.

Одно только несколько скрашивает эти неприятности: природа и здесь оживает с наступлением лета. Приплывают нерпы, морские зайцы, прилетают чайки, пуночки. Так приятно увидеть кого-нибудь из них.

Однажды в конце июля в разводье забили непонятные фонтаны. То там, то тут поднимались ввысь струи воды высотой до 3 метров. Но вот над водой показалась и тут же исчезла темная, с коричневым отливом спина неизвестного морского животного. Судя по окраске животного и виду фонтана, это был, вероятно, серый кит. Такие киты теперь редко летом проходят из Тихого океана через Берингов пролив в Северный Ледовитый и поднимаются к северу, но в высокие широты они почти никогда не заходят. Этот кит заплыл так далеко, вероятно, в поисках пищи: летом в разводьях и прикромочной зоне обильно развивается планктон — любимая пища этих огромных млекопитающих.

Произошел еще один любопытный случай. В начале сентября, когда гидрологическая лунка стала уже затягиваться тонким ледком, по нему вдруг побежали тонкие трещины, потом лед выгнулся, словно его кто-то подпирал снизу, а затем лопнул. В образовавшемся отверстии на мгновение показалась клыкастая и усатая голова какого-то зверя. Когда она появилась второй раз, очевидцы подумали, что она принадлежит моржу-хищнику. Келюч, как называют его чукчи, в отличие от других моржей, питающихся моллюсками, нападает на нерп и поедает их. Он еще в нескольких местах пробил лед, а когда показывалась его голова, то обращали на себя внимание его красные, словно налитые кровью, злые глаза.

Белые медведи почти всегда посещают дрейфующие станции. Многих удавалось отгонять выстрелами из ракетниц. Они отбегали, но недалеко: голод снова заставлял их возвращаться. Два мишки уж особенно набезобразничали: разбросали ящики с аварийным запасом продуктов, съели много замороженной рыбы, а один наглец даже разорвал когтями клипербот. Пришлось их пристрелить. Несколько раз над льдиной пролетали стаи уток и канадских гусей.

Но вот прошло лето, надвигалась осень. В августе выяснилась одна из причин выхода из строя ДАРМС. Метеоблок установки все время работал нормально, передатчик — тоже. Но под действием тепла деревянные анкеры, к которым крепятся оттяжки мачты, вытаивают. Тонкий защитный брезентовый тент не может уберечь лед под установкой от действия солнечных лучей, и он тает.

Однажды после сильного ветра сигналы ДАРМС прекратились. Когда удалось добраться до одной из них, увидели печальную картину: на центральной штанге еще держалась коробка передатчика, на месте оставался и метеоблок, а мачта лежала на льду, поваленная сильным ветром.

Пора думать о строительстве ледяного аэродрома. В это время года ровных полей не найти: на разводьях молодой лед тонок, а многолетние льдины за лето изъедены таянием. Пришлось выбирать участок на самой лагерной льдине. Работа предстоит огромная: нужно срубить или взорвать все ледяные бугры, разровнять полосу и вывезти все куски льда за ее пределы.

Целый месяц ушел на строительство аэродрома. Только к концу сентября он был наконец готов. Но арктическая природа снова сыграла с полярниками злую шутку. Неожиданно в совершенно тихую погоду льдина опять раскололась на несколько кусков, образовались трещины. Одна из них проходила под гидрологической палаткой, оттяжками радиомачты и убегала в сторону нового аэродрома. Вторая отделила склады, где лежал уголь, газовые баллоны и бочки с соляром.

От аэродрома оторвало кусок длиной 150 метров. И хотя трещина была узкая, не более полуметра, но это дела не меняло — на оставшуюся часть полосы самолеты садиться не могут. Нужно, как весной, продлевать аэродром в другую сторону — и побыстрее: скоро должны прибыть самолеты. Но и склады оставить на оторвавшемся куске льдины тоже нельзя. Вдруг его унесет?

Но легко сказать — продлить посадочную полосу. Те 100-120 метров, что оставались до края льдины, можно сравнить только с первозданным хаосом. Высота монолитных, обтаявших за лето торосов достигала 7 метров. Приходилось применять все средства — от пешни и лопаты до аммонала. Трактор, превращенный в бульдозер, метр за метром отгребал в сторону куски льда после взрывов ледяных бугров. Через 10 дней аэродром был восстановлен. Перевезли с оторвавшегося куска льдины уголь, соляр и газовые баллоны.

В первых числах октября температура уже не поднималась выше —18°. Наступила зима. Солнце показывалось уже не больше чем на 2 часа и вновь пряталось за горизонт, координаты теперь определяли по звездам. В начале дрейфа льдина СП-14 двигалась на северо-запад, затем повернула к югу, а в октябре направилась прямо к архипелагу Де-Лонга. Если направление дрейфа не изменится, то льдина должна пройти вблизи одного из островов архипелага. Это очень интересно: до сих пор ни одна из дрейфующих станций, высаженных к северу от острова Врангеля, не оказывалась в этом районе. Результаты научных наблюдений должны быть уникальными.

В середине октября стало почти совсем темно. Посадка самолетов ночью да еще на укороченную полосу — дело исключительно сложное. Тут необходимы и точный расчет, и верный глаз пилота, и большая смелость, и хладнокровие. Но наши полярные летчики не раз садились на ледяные аэродромы во тьме полярной ночи при свете самодельных факелов.

С одним из первых самолетов в октябре на станцию прилетел художник И. П. Рубан. Несмотря на мороз, он почти целыми днями писал этюды. Чтобы работать в темноте, он придумал оригинальный способ освещения: привязывал к карандашу маленькую лампочку, соединенную проволочкой с батарейкой, висевшей у него на поясе.

Шли дни. Погода не особенно баловала участников дрейфа. Часто задувала пурга. Летящий снег забивался во все складки одежды, залеплял очки, рвал из рук журнал наблюдений, заносил приборы и установки. Но все наблюдения проводились точно в установленные сроки.

Льдина по-прежнему двигалась в сторону архипелага Де-Лонга, подходя к нему все ближе и ближе. И вот 24 ноября в сероватой мгле на горизонте дежурный заметил серый холмик. Вычислив координаты станции, Романов сказал, что это должен быть остров Жаннетты. До него еще оставалось 24 километра. Вскоре ни у кого уже не осталось сомнения, что это твердая земля, по которой не побежит сетка трещин и не двинутся страшные ледяные валы.

Остров Жаннетты, который уже четко вырисовывался на горизонте, открыт 16 мая 1881 года американской экспедицией под командованием Джорджа Де-Лонга. Это небольшой необитаемый скалистый остров площадью всего несколько квадратных километров. Растений на острове нет, кругом только камни, лед и снег.

Никто не мог предположить, что ветры и течения занесут льдину СП-14 к этому безлюдному архипелагу. Впервые в истории дрейфа станций СП льдина подошла так близко к земле.

Одни ученые думали, что, так же как станции СП-6, СП-10 и СП-13, эта станция из северной части Чукотского моря будет вынесена на северо-запад и через полтора-два года подойдет к Северному полюсу. Другие предполагали, что по примеру станции СП-2 она будет дрейфовать сначала на север, а затем на северо-восток, к островам Канадской Арктики, где льды перемещаются по замкнутой кривой — по антициклональной системе дрейфа. А на самом деле СП-14 не повторила пути ни одной из дрейфующих станций. Первоначально она дрейфовала на северо-запад, петляя, возвращалась назад. В июне ее уже почти по прямой несло на запад, а в июле — на юго-запад. Ветры северной четверти оттесняли льды к побережью Чукотки. В августе, сентябре и октябре льдина СП-14 очень медленно двигалась на северо-запад. И вот в конце ноября она уже с юго-востока подходила к острову Жаннетты.

Приближение к земле и радовало, и пугало. Как произойдет сближение с островом? Что будет со льдиной: налетит ли она на его скалистые берега или спокойно обойдет?

На станции велась подготовка к возможной эвакуации на остров в случае полного разрушения льдины. Разработали аварийное расписание, опробовали походную радиостанцию. Положили на волокуши запас продуктов, снаряжение и палатку.

Напряжение все усиливалось. Метели и темнота не позволяли рассмотреть окружающую обстановку, а остров приближался. Теперь, несмотря на сильный ветер, льдина то останавливалась, то медленно двигалась в противоположном направлении. 27 ноября она вдруг остановилась и не двигалась более суток. Затем медленно, толчками тронулась на юго-запад. Ясно, что на пути льдины стояла большая преграда — остров.

На восточной окраине лагерного поля стало торосить лед. Глухой шум возвещал, что валы торошения приближаются к станции. Опять по льдине во все стороны побежали трещины — большие и маленькие. Становилось все тревожнее: одна из трещин прошла рядом с домиком радиостанции, по другую сторону оказался склад продуктов. Совсем невесело!

Сообщив в Ленинград о создавшемся положении на льдине, получили ответ: сократить число участников дрейфа до 10 человек, аэрологические наблюдения прекратить, ждать самолета Ан-2, вывезти все материалы наблюдений. Но на льдине не было посадочной полосы — опять пришлось всем взяться за пешни и кирки.

1 декабря прилетел самолет Ан-2. Посадка прошла благополучно. На материк улетают 15 участников дрейфа.

…Вот и уходят самолет, в жаровнях догорает соляр. Все молчат и долго смотрят в темноту, где растаял силуэт самолета. Каждый думает об уехавших товарищах, о своем доме, о том, что ждет станцию впереди. Как пройдут последние месяцы этого напряженного дрейфа?

Временами с севера доносятся отвратительные шуршащие звуки — это торошение. Полная луна заливает все вокруг холодным белым светом. В этом призрачном освещении остров Жаннетты кажется еще суровее и мрачнее.

В середине декабря льдину потихоньку стало относить от острова. В эти дни от нее откололся еще один кусок. От аэродрома осталась полоса длиной всего 300 метров. Узенькая трещина отделила от лагеря домики радистов и метеорологов. Но прошло два дня, и трещина стала расходиться. Оставлять радиостанцию на оторванном куске было опасно. Да и под домики из трещины просачивалась вода. Это тоже опасно: вода замерзает и лыжи, на которых стоят домики, намертво соединяются со льдом. Тогда и не думай сдвинуть домики — никакой трактор не поможет. Пришлось их срочно перевозить в центр оставшегося куска ледяного поля. Дизельную и кают-компанию оставили на месте. Перевозить их невозможно, да и не известно, в каком направлении пойдут трещины.

Ежедневно слышится шум торошения, временами переходящий в скрежет. Жизнь на льдине становится все более напряженной. Особенно угнетает темнота. Когда видишь приближение опасности, с ней гораздо легче бороться.

Ощущаются сильные толчки, весь обломок льдины сотрясается. В домиках висят своеобразные «регистраторы толчков» — различные грузики (гайки, батарейки от фонариков), подвешенные на шнуре к потолку. Как только грузик начинает качаться, значит, начались толчки или торошение. Особенно ощущаются толчки в помещении, а на открытом воздухе они почти не заметны.

Кончается декабрь. Кругом непроглядная мгла. Лишь изредка вспыхнет полярное сияние — это чудо Севера. Тогда в небе долго горят разноцветные сполохи, озаряя ярким холодным светом ледяные просторы.

Станция продолжает дрейфовать в малоисследованном районе, и на плечи оставшихся полярников легла нелегкая работа — выполнение всего комплекса гидрометеорологических и ледовых наблюдений.

В конце девятого месяца многотрудного дрейфа станции СП-14 ее льдина отошла от острова настолько, что даже в лунные ночи он почти не виден. Но на пути движения появилось новое препятствие — припай. Вся юго-западная часть моря оказалась скованной неподвижным льдом. На кромке припая лед сильно переторошен, словно изжеван каким-то гигантским чудовищем.

В начале января льдина снова стала приближаться к острову. Опять начались разломы. Кажется, и ломаться-то нечему: от льдины остался просто огрызок — от дизелей до разводья всего 10 метров. На днях оторвало и унесло еще кусок льдины, на котором находился склад продуктов и часть баллонов с газом.

В середине января стали появляться первые признаки конца полярной ночи: в полдень небосклон делается серым. Но до восхода солнца еще далеко — целый месяц. Полярная ночь, разломы и торошения, неясность окружающей обстановки — все это изрядно измотало людей.

24 января до острова оставалось всего 8-9 километров. Разломы следовали за разломами; трещина прошла в 6 метрах от кают-компании, а от домика гидрологов — в 2 метрах. На другой стороне остались гидрологическая палатка и продуктовый склад. Хотели в первую очередь передвинуть подальше от трещины домик гидрологов, но помешала начавшаяся пурга. Снег слепит глаза, заметает все неровности на льду и даже узкие трещины. В такую погоду по льдине ходить становится опасно.

Как только стихла метель, перевезли в безопасное место гидрологическое оборудование, волокушу с аварийным запасом продуктов и спальными мешками.

Через два дня — снова сильное сжатие. Тот кусок льдины, где осталась гидрологическая палатка, весь перемолот. Движущийся вал подошел вплотную к палатке. Еще мгновение — и на его вершине мелькнули куски брезента, перекореженный остов палатки, куски досок. Через секунду все исчезло в пучине океана…

Движение ледяного вала продолжается. Вот он уже приближается ко второй палатке. Все бросились спасать оборудование. Вытащили грунтовую трубку, кое-какие приборы и хотели вывезти лебедку, установленную на санях. Но сани в дверь палатки не проходили, пришлось тащить лебедку на руках.

Скрежет ломаемого льда заглушал даже свист ветра. Ночь тянулась томительно медленно. Около 2 часов ночи льдину сильно тряхнуло, все выскочили из палаток. Стихшее немного торошение возобновилось с новой силой. Ледяные валы почти вплотную подошли ко второй гидрологической палатке и кают-компании. К утру под натиском другого ледяного вала, надвигавшегося с севера, навсегда исчез тот участок льдины, на котором находилась посадочная полоса. Словно насытившись, вал остановился. Только с запада доносился зловещий гул.

В 6 часов утра льдину так встряхнуло, что висящий в домике грузик-маятник ударился об стенку. Выскочив на льдину, люди увидели, что с западной стороны возвышается что-то черное. Все напрягали зрение, стараясь понять, откуда взялась эта черная гора. И вдруг поняли: остров!

В полдень, когда немного разошлась темная пелена, скрывавшая все вокруг, удалось разобраться, где находится льдина. К счастью, она ткнулась не прямо в прибрежные скалы, а в битый припайный лед, остановившись метрах в двадцати от берега острова Жаннетты. Черной горой оказались серые скалы острова, нависавшие над льдиной.

При ударе льдина опять раскололась, на восточном крае началось торошение. Но напор льда шел вдоль края льдины, поэтому обламывались только ее выступы.

Положение станции становилось критическим. Необходимо было немедленно решить вопрос, оставаться на льдине или эвакуироваться на остров. Остаться на льдине — значит решиться с риском для жизни продолжать работу; эвакуироваться на остров — значит прекратить наблюдения, не завершив годичный цикл.

Конечно, оказаться на твердой земле после стольких тревожных дней и ночей — ох, как было заманчиво! Разбить палатку, поставить баллоны с газом, зажечь газовую плитку, бросить спальные мешки на раскладушки — и спать, спать, не думая о ледяных валах, трещинах и бездонных океанских глубинах…

Но отступать даже в минуты крайней опасности не в правилах советских людей, а тем более полярных исследователей. После короткого совещания единодушно было решено продолжать дрейф. Словно одобрив это, льдина тихо тронулась. Дрейф продолжается, прощай Жаннетта!

Льдина вместе со всей массой льда двинулась на запад и вскоре обогнула остров. Сжатий больше не было. Но впереди, километрах в пятидесяти, должен быть другой остров — Генриетты. Он значительно больше того, возле которого побывала льдина, и также открыт экспедицией Де-Лонга. Как и Жаннетта, остров Генриетты также почти весь покрыт ледниками.

Потери после последнего сжатия в общем невелики: мотобур, гидрологическая лебедка, две палатки, около десяти баллонов с газом да несколько бочек соляра. А вот от льдины остался всего лишь кусочек размером 100 х 200 метров. На таком осколке станция должна просуществовать еще два месяца. Удастся ли это?

Целые сутки бушевала пурга, намело высокие сугробы. Как обычно, непогоду использовали для приведения в порядок материалов наблюдений. Когда метель стихла, по звездам определили координаты: до острова Генриетты оставалось 10 километров. Если так будет дрейфовать льдина, то через сутки покажется остров…

Утро 31 января выдалось пасмурное. Шел небольшой снег. Все было спокойно, но в середине дня вдруг стали ощущаться толчки. Началось торошение, оно все усиливалось. В его грохоте невозможно расслышать голоса.

Гряда торосов пришла в движение, ледяной вал стал расти и опять двинулся на станцию. Вот он уже подошел вплотную к домику с радиотеодолитом. Еще секунда — и антенна мелькнула в воздухе. Домик стал крениться и вдруг повалился на бок, затем словно взлетел на гребень вала и скрылся в морской пучине.

Вал продолжал свое движение. Промелькнули в воздухе мешки с углем, газовые баллоны, обломки ящиков и что-то еще разбитое и перекореженное до неузнаваемости, и все это исчезло под ледяными глыбами.

Льдине наступал конец. Страшный грохот, вой ветра, скрежет ломаемого льда — все слилось в один нестерпимый гул. Лед лопался прямо под ногами, толчки следовали один за другим. Трещины веером ползли по льдине. Ледяной вал подошел к кают-компании, лед под ней лопнул, и она стала крениться на бок. Другая трещина прошла под продовольственной палаткой и протянулась к дизелям. Запасы продовольствия также отделила трещина.

Быстро перевезли все уцелевшее на самый большой обломок размером 150 х 80 метров. В Ленинград полетела тревожная весть об окончательном разломе льдины станции СП-14. Тем временем обломок ледяного поля и все уцелевшее от станции продолжало нести к острову Генриетты. 2 февраля льдина благополучно обогнула остров, и снова стало тихо. Сжатия прекратились. Дорогой ценой удалось льдине пройти архипелаг Де-Лонга!

3 февраля над льдиной появился самолет. На его борту находился летчик П. П. Москаленко. Сначала была надежда найти неподалеку крепкую большую льдину и с помощью вертолета перебазировать станцию. Но такой льдины в окружности 20 километров найти не удалось — обломок лагерной льдины находился в самом центре зоны разломов. Было принято решение немедленно приступить к эвакуации людей и наиболее ценного оборудования на остров Жохова.

Утром 7 февраля прибыл вертолет, забрал часть людей и улетел. До острова Жохова 100 километров, поэтому за день он успевал сделать только 3-4 рейса. Последними покинули льдину начальник станции, радист и метеоролог. Домики и трактор оставили на льдине.

Так закончился многострадальный дрейф станции СП-14[10].