Легенда о лиловом драконе

Глава тридцать шестая: Тубер-грибы. Продолжение

Лил приготовился дорого продать жизнь. Пока существовал хоть какой-то шанс ее сохранить, он пытался им воспользоваться. Теперь же терять было совершенно нечего, а потому любые обещания о ненападении теряли смысл. А вот если одолеть Тилу, у остальных, возможно, без вожака поубавится уверенности и желания промышлять разбоем. В успехе Лил почти не сомневался, несмотря на вооружение противников и собственное худощавое телосложение: драконье происхождение давало свои преимущества, и девять лет назад Тила имел возможность в этом убедиться. А сейчас ситуация посерьезнее, поэтому особенно важным было правильно выбрать момент нападения и занять выгодную позицию, подставив спину Тилы под наведенные луки его сотоварищей, а там...

Энда их всех подери, он же дал Ариане слово вернуться живым! И не имел права его нарушить!

Лил сгруппировался, готовясь к прыжку, но странное выражение лиц у позарившейся на его добычу троицы вынудило замереть на месте. Они смотрели на Тилу с не меньшей враждебностью, чем за четверть минуты до этого смотрел Лил.

— Тила? — скрывая истинные чувства за напускным удивлением, воскликнул все тот же заморыш, что предлагал Лилу сомнительный выбор. — А ты как здесь? Господин градоначальник на хворь твою жаловались, за лекарством посылали. А ты, оказывается…

— Как видишь, вашими молитвами! — отрезал Тила и шагнул в сторону, прикрывая Лила от нападавших. Потом пару секунд распрямлялся, словно не сразу смог обрести равновесие, и Лил понял, что бушующая в городе болезнь не миновала и его заклятого врага. Что же он тогда делает в лесу? И почему… как будто пытается помочь Лилу? — Можете передать батюшке, что я сам справлюсь с его заданием. Без посредников!

Главарь шайки озадаченно помолчал. Неисполнение приказа градоначальника каралось довольно жестоко, но сопротивление его сыну могло вообще стать последним делом в жизни. Если ее не оборвет Тила, известный как весьма искусный воин, то, вне всякого сомнения, укоротит его папенька за нанесение тяжких телесных. А ни один из его парней еще не испытывал желания оборвать свое существование в этом бренном мире.

— Так мы, может, подмогнем? — предложил наконец он. — А то ведь дракон — он та еще тварь. Может и обернуться. А ты немного того… не в себе…

Тила вынул меч, лихо расчертил им воздух и неожиданно приставил острие к горлу Лила.

— Шагай! — приказал он. — И не дергайся!.. — и вдруг чуть слышно прибавил: — Ради Ойры…

Лил безмолвно подчинился. Ему даже в голову не пришло испугаться или оказать сопротивление. Во-первых, справиться с Тилой наедине будет значительно проще, чем в окружении трех вооруженных до зубов бандитов, тем более в том состоянии, в каком Тила сейчас пребывал, и он, кстати, не мог этого не понимать. А во-вторых, вопреки любому здравому смыслу Лил почему-то не увидел угрозы в поведении своего давнего врага. Несмотря на приставленный к горлу меч, в Тиле не чувствовалось ненависти и жажды крови. А значит, он все-таки пытался спасти Лила. Каким бы невероятным это ни казалось.

Впрочем, даже если это и не так, ничто не помешало бы Лилу избавиться от якобы захватившего его сына градоначальника. Хотя бы потому, что тот с каждым шагом ступал все тяжелее, судорожно вдыхая и тщетно давя рвущийся наружу кашель. Очевидно, разговор с бывшими соратниками дался Тиле нелегко, вынудив истратить последние резервы организма, а потому, когда Лил, не чувствуя больше у горла холодной стали, заинтересованно обернулся, Тила выронил меч и упал на одно колено.

— Свободен… — прохрипел он, вероятно, недоумевая, почему арестант не сбежал при первой возможности, а стоял и изучающе осматривал поверженного болезнью соперника. — Свободен!.. — повторил Тила и, опершись на землю кулаками, зашелся кашлем. Лил хмыкнул, оценивая повторяющуюся с точностью до наоборот картину.

Полгода назад он так же не мог подняться с коленей и, подавив гордость, принимал помощь от всемогущего Тилы. Что ж, пришло время отдавать долги. И неизвестно еще, кому в данной ситуации сложнее.

Лил пару секунд прикидывал собственные возможности. Тащить восьмипудового Тилу в город он не имел ни сил, ни желания. А вот до Эйнардова госпиталя, куда Лил изначально и направлялся, рукой подать. Эйнард будет рад подобному пациенту. Тем более когда и чудодейственного лекарства предостаточно.

Лил незаметно улыбнулся и, присев рядом с Тилой, закинул его руку себе на плечо. Тила с трудом повернул голову, но скорее из-за чувствительного удара по самолюбию, чем от слабости.

— Я бы тебя папашке сдал как особо опасного преступника, — пробормотал он, не желая одалживаться. — Выкуп свой не отработал и свалил.

— Я вернулся, — заметил Лил и встал на ноги, поднимая вместе с собой и Тилу. — Так что у тебя еще будет такая возможность.

Тила скрипнул зубами, но промолчал. Энда с ним, если драконыш и вправду хочет помочь… Дохнуть в расцвете лет не было никакого желания. Да еще добро бы пасть на поле боя, окружив себя почетом и славой, но помереть из-за какой-то болезни, будто дряхлый старик…

— Повитухин отпрыск на весь город растрезвонил, что ты добудешь эти долбанные грибы, — зачем-то объяснил Тила встречу Лила охотниками за наживой. — Подбодрить хотел народ. Но кое-кто решил, что ему они нужнее.

Лил не стал уточнять, кого имел в виду Тила и как он узнал о готовящемся нападении. И с какой стати вдруг решил проявить милосердие — ни на одну из этих вещей Лил повлиять не мог, а потому не придавал им особого значения. Сейчас ему хотелось только поскорее отделаться от обеих своих нош и увидеть Ариану, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Однако слабеющий с каждым шагом Тила вынуждал двигаться все медленнее, словно испытывал терпение Лила на прочность. И пусть он когда-то сумел просуществовать без Арианы целых девять лет, сейчас счет шел на минуты, и Лил никогда не простит себе, если его промедление будет стоить Ариане жизни.

Госпиталь был точно в таком же состоянии, каким Лил привык его видеть: ни осаждающих его больных, ни снующих в заботах целителей: только тишина и почти запустение, почему-то на этот раз показавшиеся Лилу зловещими. Заставив себя не думать о плохом, ведь Эйнард мог просто отправиться в город спасать умирающих, он ногой поддел приоткрытую дверь, распахивая ее, и втащил Тилу внутрь. Через пару мгновений им навстречу выскочила Ильга и, вытаращившись на Тилу, прикрыла рот руками, будто давя вскрик.

— Лавка свободная найдется? — поинтересовался Тила, весьма явно смущенный собственным неприглядным видом, но при этом продолжающий бравировать. — Или мне тут, на коврике, подремать?

Ильга опомнилась — все-таки врачебная жилка была в ней ничуть не слабее, чем в брате, — тут же освободила проход и, поднырнув под вторую руку Тилы, повела в палату.

Лил вздрогнул, увидев мечущегося в беспамятстве Эйнарда: этого он боялся едва ли не больше, чем недуга Арианы. У нее была хоть какая-то защита в половинке куска тубер-гриба. Эйнард, вынужденный сновать по больным горожанам, не имел вовсе никакого предохранения. И зараза взяла свое.

— Принес?.. — услышал Лил измученный голос и с изумлением понял, что он принадлежит Беанне. Да только не было в нем больше ни насмешливого задора, ни веселого нахальства, а один лишь страх перед невыносимой потерей.

Лил кивнул и, усадив Тилу на свободную постель, скинул с плеч мешок с грибами.

— Тут на всех хватит, — заверил он. — Только я не знаю, как их правильно использовать. От сырых эффект совсем не тот.

Беанна закусила губу, чтобы не расплакаться, и отчаянно посмотрела на Ильгу. Та заметалась, переводя взгляд с брата на Тилу, потом на Лила и обратно, и вдруг бросилась к какой-то малозаметной двери. Беанна сжала зубы и почти с такой же силой вцепилась в руку Эйнарда. Тила с полным равнодушием посмотрел на бывшую невесту, затем с таким же выражением — на сумку с грибами. И закашлялся.

— Слушай, те трое были только первыми ласточками, — заметил он, обращаясь к Лилу. — Сейчас народ узнает, что ты добыл волшебные грибы, и весь город ломанется сюда за добычей. Нам с этим задохликом, — он кивнул на Эйнарда, — не отбиться. Нужна пара крепких здоровых ребят из моей команды — и будет лучше, если ты приведешь их немедленно.

Лил не стал скептически интересоваться, каким образом Тила предлагает ему уговорить людей послушаться дракона. Вместо этого посоветовал написать несколько слов для своих парней, чтобы миссия Лила увенчалась успехом.

Тила, несмотря на слабость, гоготнул и выдал бывшему неприятелю требуемое.

— Надеюсь, хоть кто-нибудь из них умеет читать, — заметил он и совсем уже без сил повалился на подушку. Почти тут же из потайной комнатки возвратилась Ильга с какой-то потрепанной тетрадкой в руках.

— Это записи Эйнарда! — торжествующе возвестила она. — Тут все есть: и как высушить гриб, и как приготовить отвар! Я прямо сейчас…

Лил кивнул и покинул госпиталь.

Когда два шкафоподобных парня заняли место в дверях госпиталя, отвар у Ильги был уже почти готов. Она не меньше двух десятков раз сверяла свои действия с записями в тетради Эйнарда, смертельно боясь что-то перепутать из-за волнения и не получить необходимого эффекта. Ах, если бы ей помогала мама, было бы значительно спокойнее во всех отношениях. Но градоначальник отослал выздоровевшую повитуху на поиски грамотной ведуньи, и та даже не знала, что сын ее находится на грани жизни и смерти и что ухаживает за ним столь ненавистная ей Беанна.

Ильга слишком хорошо понимала мать. Беанна была последним человеком, которого любая из них хотела бы видеть рядом с Эйнардом. Даже не опорочь она себя нагулянным ребенком, даже будь чистой и невинной, ее образ жизни, ее поведение с людьми, ее вольное обращение с мужчинами — нет, Эйнарду нужна была совсем другая спутница. Тихая, скромная, которая будет восхищаться им и ловить каждое его слово. Беанна же умела лишь дерзить, слишком высоко ставя собственную персону и ни секунды не думая о чувствах других. Да как она только посмела отказать Эйнарду?! Он же ради нее жизнь свою под угрозу поставил, а потом в бреду только эту вертихвостку и звал. Ох, Ильга никогда еще не испытывала ни к кому такой ненависти, как, ухаживая за старшим братом, к Беанне. Но жалость к Эйнарду оказалась сильнее. Разве могла Ильга отказать ему в этом последнем желании? А вдруг — вдруг?! — брату станет лучше рядом с возлюбленной? Вдруг он почувствует ее присутствие и постарается ради нее одолеть болезнь? Нет, Ильга не имела права не использовать такую возможность. И, подавив и ненависть, и не вовремя воспротивившуюся гордость, пошла к Беанне в дом и попросила ее…

Нда…

На просьбу ее поведение походило менее всего. Ильга обвинила Беанну во всех смертных грехах и вряд ли могла рассчитывать на ее отзывчивость, да еще и в отношении мужчины, который был ей не интересен. Но Беанна вдруг побледнела — так, словно известие о болезни Эйнарда поразило ее не меньше, чем Ильгу, — и бросилась в госпиталь, не думая об оставленной дома дочери и не боясь стать очередной жертвой эпидемии. И все ее последующие действия никак не вязались с образом надменной и самовлюбленной красавицы, какой Ильга привыкла ее считать. Беанна ухаживала за Эйнардом ничуть не хуже родной матери и уж точно с большим, чем Ильга, участием. Она смотрела на него с таким обожанием и сжималась при его стонах от такой боли, что при всем своем неприятии Беанны Ильга не могла удержаться от сочувствия. А вслед за сочувствием пришло и понимание. И, памятуя о неуклюжести брата в некоторых делах, в один необъяснимый момент Ильга не удержалась от вопроса:

— Почему ты ему отказала?

Беанна пожала плечами и сказала то, что Ильга никак не ожидала от нее услышать.

— Кто я такая, чтобы портить ему жизнь? С моим-то прошлым и моим будущим?

Ильга с изумлением хлопнула глазами.

— Но если ему все равно… — начала было она, однако Беанна качнула головой.

— Мне не все равно, — ответила она. И все же последнее слово осталось за Ильгой.

— Даже теперь? — тихо спросила она.

Но главное испытание Беанне предстояло пройти, когда Лил вдруг привел в госпиталь Тилу. И в ужас Ильга пришла вовсе не потому, что увидела возлюбленного, а живо представив дальнейшее поведение Беанны. Разумеется, та должна была ухватиться за представившуюся возможность и, выхаживая Тилу, заслужить его прощение, а затем попытаться вновь сблизиться. В том, что все произойдет именно так, Ильга не сомневалась: разве можно было добровольно отказаться от такого мужчины, как Тила? Вот только бедолаге Эйнарду в этом случае совсем ничего не светило: даже Ильга без единого колебания предпочла бы Тилу. Невозможно забыть этот гордый взор, эту статную фигуру, эту пронизанную мужеством посадку головы. Тила был высок, красив, да просто великолепен. А еще он считался отличным воином — и абсолютно заслуженно. От одного взгляда на него у Ильги заходилось сердце, а когда он случайно выделял ее из толпы, у нее подкашивались ноги, и в голове потом весь день было светло и радостно.

Ах, что бы Ильга только не отдала за возможность самой позаботиться о Тиле: десять лет жизни не пожалела бы, тем более что без него они все равно не особо ее баловали. Но Беанна, разумеется, имела значительно больше прав на своего жениха, пусть даже бывшего. И Ильге придется смириться, наблюдая, как соперница прикасается к нему, улыбается, привычно и очень умело заигрывает; как Тила отвечает на все эти ухищрения и как снова попадается на удочку, несмотря на то, что однажды уже был оскорблен этой девицей, да так сильно, что разорвал помолвку, и даже носимый Беанной под сердцем плод их любви не смог его остановить.

Что же между ними произошло? Ильга не сомневалась в порядочности Тилы. Он не мог бросить беременную невесту из одной прихоти. Но ради своего ребенка, ради того, чтобы взять его на руки, заглянуть в родные глазенки, иметь возможность воспитывать его, можно простить неимоверно много, едва ли не все. Или Тила не знал, что он отец малышки Айлин? Но для чего Беанне скрывать от него сведения, с помощью которых она могла вернуть себе жениха, особо не напрягаясь?

Нет, Ильга ничего не понимала. Той информации, которой она обладала, было слишком мало, чтобы составить ясную картину отношений Тилы и Беанны. И чтобы раз и навсегда вытравить Тилу и из собственного сердца, и из собственной жизни. И не замирать при каждом звуке, доносящемся из палаты, представляя, как Беанна перебирается на соседнюю кровать, как переплетает пальцы с пальцами Тилы, как нежно гладит его по щеке — совсем как недавно Эйнарда, и не закипать от ненависти, и не холодеть от предчувствий вместо того, чтобы …

А может быть, вручить рецепт целебного отвара Беанне и отправить ее колдовать над лекарством, а самой хоть немного побыть с Тилой? Просто прикоснуться к нему, пока он не ощущает этого и не может ей запретить? Или хотя бы наглядеться вдоволь: ведь такой возможности ей может больше не представиться. Но вдруг Беанна что-нибудь напутает, и грибы потеряют свою живительную силу? Тогда и Эйнард, и Тила просто погибнут от этой проклятой болезни — разве может Ильга допустить подобное из-за своего эгоизма? Уж лучше пожертвовать собственными чувствами, но при этом знать, что ей удалось спасти двух самых любимых мужчин. И, может быть, ей за это воздастся? Ну, хоть просто…

Ильга замерла на пороге палаты с котелком отвара в руках. Беанна сидела на постели Эйнарда в той же самой позе, что Ильга оставила ее почти час назад, и, кажется, даже не вздохнула с тех пор ни разу.

— Ему… совсем плохо… — пробормотала она, услышав поступь возвратившейся Ильги.

— Отвар уже готов, — поспешно ответила та, воочию убедившись, что брат на пороге смерти. — Нужно только дождаться, когда он охладится.

Но Беанна не желала терять ни секунды. Зачерпнув из чугунка сделанное Ильгой варево, она принялась дуть в ложку, остужая. Потом поднесла ее к губам Эйнарда и осторожно, по капельке, попыталась влить в рот. Но он так крепко сжимал челюсти, что целебный напиток стекал по его щекам и подбородку, почти не попадая по назначению. Ильга бросилась на помощь, но и ее усилия не увенчались успехом. Не помогали ни уговоры, ни ласки: Эйнард отказывался размыкать зубы, вероятно, таким способом борясь с одолевающей его болезнью. Совершенно отчаявшись, Ильга тряхнула брата, но он только едва слышно застонал и словно пробудил в Беанне решение. Она набрала отвар в рот и, прижавшись губами к губам Эйнарда, с силой втолкнула лекарство внутрь. Потом еще и еще раз, пока почти безжизненный Эйнард не закашлялся, не закрутил головой, но Беанна схватила его за щеки и продолжила целительную процедуру.

Волшебные свойства тубер-грибов проявлялись невероятно быстро, и вот уже Эйнард задышал глубоко и спокойно, словно просто заснул, и Ильга позволила себе решиться на вопрос:

— А Тила? Можно я им пока что займусь?..

Беанна передернула плечами, будто находя этот вопрос странным, и даже не взглянула в сторону бывшего жениха. Стало совершенно очевидно, что она больше не испытывала к нему хоть какого-то интереса. Конечно, это не могло иметь к Ильге совсем никакого отношения, но сердечко ее невольно заколотилось в два раза быстрее. Забоявшись выдать свои чувства, она налила в кружку порцию чудесного напитка и, повернувшись к Беанне спиной, примостилась рядом с Тилой.

Впервые в жизни она была от него так близко, что могла разглядеть даже редкие и невыносимо милые веснушки возле его носа. Тила сейчас казался вовсе не грозным, уверенным в себе воином, а немного обиженным мальчишкой, который никак не понимал, за что же его мучает смертельная болезнь. А Ильга внезапно почувствовала себя очень взрослой, опытной целительницей, в руках которой была жизнь Тилы и которая знала, как ее сохранить.

Она осторожно приподняла его голову и поднесла кружку к губам. Несмотря на почти бессознательное состояние, Тила принялся жадно хлебать целебный отвар, словно не пил до этого несколько дней. Ильга улыбнулась, чувствуя, как затрепетало в груди от этих ненастоящих объятий. Теперь, когда Эйнарду полегчало, она имела полное право хоть немного подумать и о себе. Сколько подобных сладких мгновений ей отмеряно? Вряд ли много. Они перехватили болезнь Тилы весьма вовремя, чтобы он мог поправиться за пару дней.

Однако долг снова вынуждал Ильгу действовать вопреки собственным желаниям. Как бы ни был хорош отвар, а настоящее лечение, как и предохранение от заражения, обеспечивала только правильно приготовленная стружка тубер-гриба. И вроде бы ничего сложного в процедуре приготовления такой стружки не было: требовалось всего лишь порезать грибы на тонкие ломтики и высушить их, вот только согласно рецепту предварительно грибы полагалось проалатить. Это слово Ильга никогда прежде не встречала и не могла понять. Если бы Эйнард был в сознании, он бы объяснил, что оно значит и как этот процесс организовать. Но только богам было известно, когда брат придет в себя и сколько потом еще потребуется дней, чтобы изготовить лекарство. Нет, Ильга не имела права терять время. Благополучие всего города сейчас оказалось в ее руках, и она должна была найти выход. А там — кто знает, чем отблагодарят ее милосердные богини?..

Ильга вздохнула, еще раз посмотрела на Тилу и отправилась на кухню.