Легенда о лиловом драконе

Глава сорок четвертая: Две стороны одной ночи

Лил ошарашенно смотрел на подошедшую к нему Беанну, не в силах поверить в искренность ее приглашения. Когда Эйнард всеми правдами и неправдами уговорил Ариану составить ему пару в танцевальном круге, Лил был уверен, что ему ближайшие четверть часа предстоит провести в одиночестве, бросая тайные взгляды на смущенную, но в то же время довольную Ариану и заходясь от ревности всякий раз, когда руки Эйнарда будут касаться ее талии, плеч, шеи…

Лил все понимал, видя, каким счастьем загораются глаза друга рядом с Беанной, но невозможность самому быть когда-либо на месте Эйнарда сводила с ума. Что танец: он пройдет, Ариана вернется — все такая же ласковая и желанная и невозможно далекая. Лил жизнь бы отдал за одну ночь с ней — чтобы только снова увидеть глубокий завораживающий взгляд, услышать свое имя между нежными вздохами, понять, что Ариане приятны его ласки. Как уже было однажды, когда только Айлин прервала эту сладкую пытку и вернула Лилу разум. И разве имел он право снова потерять самообладание? Даже если способ Эйнарда на самом деле может подарить женщине блаженство…

Ариана не откажет. Не оттолкнет, не образумит. Сколь бы ни был неопытен Лил в этом вопросе, а ее отзывчивость не почувствовать не мог. Она любила его и нуждалась в нем. И понимала все последствия их отношений. Кроме одного. Того самого, что делало их продолжение невозможным. И о котором Лилу предстояло рассказать Ариане, разрушив все, что составляло его счастье. И без чего жить уже было попросту невозможно.

— Пошли научу, — рассмеялась Беанна его растерянности. — Должна же я хоть как-то отблагодарить тебя за свое счастье. А танцы — это единственное, что я умею лучше тебя.

— Ты танцуешь просто волшебно, Беанна, — не поскупился Лил на комплимент. — Но зачем?..

— Чтобы не стоял здесь как в воду опущенный и не портил мне праздник! — сердито ответила она, злясь на себя и за этот тон, и за то, что приходится объяснять прописные истины. — Сделай Ариане приятное, пригласи ее на танец. Она никогда в жизни просто не веселилась. А с тобой и вовсе со скуки помрет, пока будешь с драконом своим валандаться!

Лил хотел было возразить, но вдруг понял, что Беанна права. Он слишком привык смотреть на мир с точки зрения изгоя и укрываться этим щитом. А ведь сегодня за весь день на него даже взгляда косого никто не кинул. И не выдвинул требования выгнать дракона из-за общего стола. И сам не ушел, рассмотрев цвет волос Лила и услышав вызывающее имя. Конечно, можно было списать это на уважение к Эйнарду и его семье, да только страх и ненависть не спрячешь глубоко. А Лил их сегодня не чувствовал. Молодые ребята общались с ним как с равным; люди постарше просто с интересом разглядывали, а потом кивали в знак приветствия, но не отводили взгляд и не пытались поскорее откланяться. А там, у костра, и вовсе никому не было дела, человек в круге или не совсем. Музыка звала, и Лилу неожиданно захотелось поддаться этому зову. Встать на место Эйнарда и закружить Ариану в вихре танца. И увидеть на ее губах радостную улыбку. Которая сегодня там почти не появлялась.

Быть может, это его последняя возможность сделать ее хоть чуточку счастливей.

Лил кивнул и направился за Беанной. Встав спиной к костру, она наскоро показала основные движения и предложила заняться практикой. Лил затолкал поглубже не вовремя нагрянувшее смущение и осторожно обхватил Беанну за талию. Интересно, а она знала, что Эйнард ревновал ее к нынешнему партнеру по танцам? И знал ли Эйнард, что задумала Беанна?

— Отлично! — улыбнулась она и положила руки ему на плечи. — А теперь — не отставай!

И Беанна увлекла Лила в круг — туда, где царило всеобщее веселье, где раздавались громкие голоса и где танцевала его Ариана. Лил ничего не мог с собой поделать. Как ни старался он следовать указаниям Беанны, а вновь и вновь сбивался с такта, потому что взгляд так и норовил оторваться от ног и отыскать в толпе любимое лицо.

Беанна мужественно дотерпела до конца мелодии, потом рассмеялась и потянула его к остановившимся по другую сторону костра Эйнарду и Ариане. Лил сам не понял, отчего вдруг оробел. Неожиданно представилось, что Беанна сейчас посочувствует сестре, заявив, что ее дракона невозможно чему-либо научить, а Ариана понимающе вздохнет и старательно ему улыбнется: мол, не переживай, я и без этого обойдусь. Как будто она недостаточно еще жертв ради него принесла.

Лил высвободил руку из руки Беанны и шагнул к Ариане на мгновение раньше, чем Беанна начала говорить.

— Я отдавил твоей сестре все ноги, — Лил сжал кулаки, призывая всю свою храбрость, и заглянул Ариане в лицо, — но я буду очень стараться… Если ты не откажешь…

Она вцепилась ему в руку и посмотрела так, словно Лил только что исполнил самое заветное ее желание.

— Ни за что не откажу, — прошептала Ариана, впуская в душу радость.

Она согласилась танцевать с Эйнардом, только когда его настойчивость переборола ее возможность отказывать. В какой-то момент Ариана просто побоялась обидеть его своим пренебрежением. Безумно не хотелось оставлять Лила одного — снова изгоем на этом всеобщем празднике, — и в первые секунды танца Ариана мысленно упрекала Эйнарда в эгоизме. Но ее возмущенные взгляды, видимо, не стали для него неожиданностью, а потому, едва затянув Ариану в круг, Эйнард улыбнулся и рассказал о задумке Беанны.

— Научить Лила танцевать? — поразилась Ариана и тут же огорчилась, что ей не пришла в голову эта идея. Даже мысли не допускала, что Лилу может захотеться в круг. Ариана сама не слишком любила такие развлечения и почему-то была уверена, что и Лилу они чужды. И тем самым лишила его выбора. А вот Беанна оказалась прозорливее. И Ариана весь танец пыталась понять, нравится ли Лилу такое занятие и стоит ли попробовать уговорить его составить пару ей.

Танцевала Ариана не слишком умело, но Эйнард вел столь уверенно, что она ни разу не сбилась. И все же не могла избавиться от ощущения, что она ему мешает. Отвлекает от Беанны, вынуждая развлекать не ту, которую хотелось. И когда музыка закончилась, Ариана вздохнула с облегчением.

Но с Лилом…

Вдруг стало все равно, что получится у двух неумех, как это будет выглядеть со стороны, что о них подумают другие. Как на эшафоте восемь месяцев назад: она глядела Лилу в глаза и никого больше не замечала.

Наверное, у них даже получилось потанцевать, потому что никто их не толкал, не возмущался неуместностью остановок и не посмеивался над неловкостью движений. Ариана жила своими чувствами и ощущениями. А в них было место только Лилу. Его осторожным прикосновениям, его взволнованному дыханию, его потемневшим глазам и чуть подрагивающим пальцам. Все-таки в танце было что-то колдовское, он затягивал в свои объятия, пробуждал запрятанные чувства, открывал хранимые тайны. Ариана замирала от близости Лила, загораясь от его жара, и с трудом удерживала себя от того, чтобы остановиться прямо посередь круга, стиснуть руки у Лила на шее и забыться в вихре его ошеломительных поцелуев.

Ариана не знала, что было тому причиной: милость богинь или их с Лилом взаимная любовь, но касаться губами его губ всякий раз было сродни какому-то чуду. В груди сладостно замирало, в голове оставалась легкая пустота, и все тело отзывалось даже на самое неприметное движение.

А ведь не так давно, потеряв родителей и едва уберегши сестру от самоубийства, Ариана и подумать не могла, что снова встретит своего Лила, что он полюбит ее и подарит изумительные ощущения, от которых хотелось жить. Что она сможет держать его за руку, радуясь этому, как маленькая девочка, и прижиматься к его груди, слыша, как стучит родное сердце, и взъерошивать его волосы, видя, как нравятся ему ее прикосновения. И что будет так хотеться большего — того, от чего замирало внутри, а пальцы сами вонзались под лопатки, и голос отказывал, и дыхание подводило… Как сейчас…

— Я люблю тебя, Ариана, — пробормотал вдруг напряженным голосом Лил, и от его взгляда она ощутила себя желанной. Сжала его ладонь и потянула из круга домой.

В голове у Лила не было ни одной связной мысли. Танцевать с Беанной было неловко, но в общем-то легко. Близость Арианы разом уничтожила самообладание, оставив только неуправляемое желание присвоить ее себе. Эти невесомые прикосновения сводили с ума, будто даря надежду на продолжение. Запах костра, смешивающийся с морозной свежестью, не смог заглушить аромат волос Арианы, только оттеняя его и окончательно лишая рассудка. Танцующие вокруг блики словно окунали в нереальность, где нет дракона, нет неравенства, нет никаких законов, а только они вдвоем с Арианой, и Лил не сдержал тех единственных слов, которые стучали в висках и рвались наружу.

От взгляда Арианы можно было сгореть на месте. Ничего не соображая, Лил направился за ней, не чувствуя ног и тщетно борясь с накатывающими волнами желания. Где-то глубоко внутри тоненький голосок напоминал о запрете, но Лил почти не слышал его и не понимал, что тот говорит.

Как можно от нее отказаться? От жарких губ, от смелых рук, от струившихся между пальцами волос? Ариана сама обнажила шею, подставляя ее для поцелуев, и Лил тут же воспользовался позволением. Где-то на задворках ума мелькнул забавный вопрос, когда они успели избавиться от уличной одежды, но нежность кожи под губами и доверчиво бьющаяся жилка уже завладели всем вниманием. Пальцы сжимались так, что ткань платья трещала. Ариана забралась ладошками Лилу под волосы, потом погладила шею, едва не оставляя выжженных следов, и вдруг вывернулась и сама прижалась губами ему за ухом. Лил выдохнул, еще сильнее сцепив руки. Ариана спустилась чуть ниже, обжигая дыханием, лишая еще теплившегося благоразумия.

Ладони заскользили по талии, по бедрам, сжимая, узнавая, вызывая острый восторг. Тело бунтовало, требуя большего, и Лил вдруг совершенно ясно понял, что еще немного — и он уже не сможет остановиться. Забудет все человеческое, выпустит на волю зверя, который только и ждет его слабости, и…

…погубит Ариану.

Лил отшатнулся, будто прокаженный.

— Ариана… не надо… пожалуйста…

Она подняла на него ничего не понимающие глаза.

— Я… сделала что-то не так?.. Извини, я совсем ничего не умею…

В груди заныло предательское отчаяние, и Лил уже знал, что теперь оно будет его спутником всю жизнь.

— Ты само совершенство, Ариана! — выдохнул он, не желая перекладывать свою вину на нее. — Я… голову теряю рядом с тобой… Совсем… Забывая, кто я…

Ариана захолодела от его тона. Лил еще ничего не сказал, не объяснил, а она уже чувствовала беду. Чего еще она не знает? Какое новое препятствие уготовили им боги?

— Я давно забыла об этом, — прошептала она и коснулась его руки, желая утешить и убедить, что она с ним и всегда его поддержит. Но Лил только замотал головой и напрягся, словно Ариана сделала ему больно.

— Ты не должна… — пробормотал он и вдруг взял ее за плечи и заглянул в глаза. — Я дракон, Ариана. Что бы ни думал, какие бы чувства ни испытывал, я не могу изменить свою сущность.

— Зачем ты мне все это говоришь? — негромко спросила она, чувствуя, как в душу снова пробирается страх, сковывая льдом. Неужели Лил хочет вернуться к родным? Неужели разочаровался в ней и больше не желает быть рядом? Но что она сделала не так? Да, не сильна в обольщении, и танцевать не умеет, и ведет себя, быть может, совсем не привлекательно… Но почему именно сейчас? Зачем он вспомнил дракона? — Я видела тебя в обоих обличиях. Это не напугало меня в детстве, не сможет оттолкнуть и сейчас. Так что, если ты снова беспокоишься о моем будущем, не надо: мне уже восемнадцать, я способна отвечать за свои решения. А если я тебе надоела, то лучше скажи прямо — не стану навязываться. Не имею такой привычки.

Лил вздрогнул. Он совсем забыл такую Ариану — жесткую и холодную, какой она предстала перед ним по весне и в тот кошмарный месяц, когда казалось, что все кончено. Как быстро привыкаешь к хорошему. И как страшно терять потом все, что было важным.

Он же всеми силами старался выдернуть Ариану из этого отвратительного состояния! А теперь сам загонял ее туда и не видел выхода!..

— Не о будущем… — проговорил Лил, глядя в пол. — Я… не уверен, что смогу себя контролировать, когда… — он сглотнул, не представляя, как объяснить. Ариана так невинна, она может вообще не понимать, о чем речь. А Лил сам ничего не знал. И помощи ждать не откуда. Разве что вознести мольбу богиням, но они, даже если услышат, не ответят… — Энда, Ариана, я люблю тебя больше жизни! — в отчаянии сорвался он. — Но твоя жизнь!.. Она дороже всего на свете! И я никогда!..

— Ты думаешь, что можешь превратиться в дракона, если мы?.. — догадалась наконец Ариана, и у Лила помимо воли заполыхали щеки. Но лучше так, чем ужас от ее равнодушия.

— Я правда не могу за себя отвечать, когда ты так близко, — выдохнул он и исподлобья глянул на Ариану. Что она подумает? Что скажет? Что решит? На ее месте Лил выставил бы себя за порог, вообще ничего не объясняя. Зачем ей мужчина, который никогда не сможет сделать ее женщиной? У которого нет будущего? И который… даже не человек?

Сердце сжала ледяная рука.

Без Арианы не было жизни, и никакое время уже не залечит потери. Лил мечтал о ней девять лет, не надеясь на милость богов и даже не думая, что бывает на свете такое счастье, каким они его нежданно наградили. Никакие объятия, никакие поцелуи не значили столько, сколько признания Арианы в своих к нему чувствах. Когда она говорила, что нуждается в нем, что ей хорошо с ним, что ей хочется, чтобы он был рядом… Лил жил только ради нее. Но какое он имел право теперь об этом говорить?

— А если… если я не буду настаивать… ты останешься со мной? — вдруг пробормотала Ариана, не в силах удержать застлавшие глаза слезы. Страх никак не хотел отступать: она уже представила дом без Лила: без его улыбки по утрам, без его голоса за стеной, без тарелки на его месте за столом. Совсем одна… Впрочем, быть одной отнюдь не так страшно, как остаться без Лила. Снова разорвать душу напополам. Но он же сказал, что любит! Значит, не все еще потеряно!.. — Лил, пожалуйста… не бросай меня… Я без тебя не смогу…

Он сам не понял, как сжал ее в объятиях и осыпал мокрое лицо поцелуями. Ее слезы — это последнее, чего бы Лил желал. Глупец! Напугал ее, заставил мучиться. Да как же она все еще может думать, что не нужна ему? Когда он дышит только ей, и солнце для него встает с ее теплым взглядом, и мир сосредоточен в ее к нему отношении?

— Никогда!.. — не думая о словах, шептал он. — Только если сама захочешь…

Она поймала его губы своими — легко и невесомо.

— Я люблю тебя всю свою жизнь!.. И девять лет… Лил, пожалуйста… Мы обязательно что-нибудь придумаем. Наверняка есть какой-то способ…

Тучи расступились, пропуская в сердце яркий лучик надежды. Если Ариана так думает… Но ведь может же так быть, что она права!..

— Ты чудо! — только и выговорил Лил. Ариана несмело улыбнулась.

— Девять лет, — зачем-то повторила она. — Я больше никогда тебя не отпущу…

Беанна медленно обошла комнату, осторожно прикасаясь к вещам Эйнарда. Походная фляжка, куртка на крючке, книги на полке… Беанна никогда еще здесь не была, и все ее завораживало. Истинно мужская обитель: ничего лишнего, никаких украшений, все подчинено лишь Эйнарду известному порядку.

Теперь это и дом Беанны. Пусть пока одна комната, один стул, одна узкая кровать, они обязательно приобретут все, что нужно для семейного уюта…

Лишь вторую кровать Беанна не хотела. Она собиралась стать женой не только на бумаге. И пусть воспоминания о первом опыте наводили такой ужас, что Беанну невольно мутило, Эйнард никогда об этом не узнает. Даже если будет неприятно или больно — хотя мама говорила, что больно бывает только в первый раз, — Беанна приложит все усилия, чтобы Эйнарду было с ней хорошо. Он заслуживает этого, как никто другой. Но вовсе не потому, что взял ее с ребенком, не побоявшись ни молвы, ни неверности будущей жены, а потому что был лучшим мужчиной на свете и Беанна безумно его любила. И была готова ради него на все.

Эйнард подошел неслышно, когда она застыла, положив руку на спинку кровати, и нежно обнял сзади.

— Я разогнал всех гостей, — с явной улыбкой проговорил он и, зарывшись лицом Беанне в волосы, с наслаждением вдохнул их аромат. — Мама обещала позаботиться об Айлин. Так что… вся ночь наша…

Беанна, сама того не ожидая, в панике замерла. А если… если ему не понравится? Если он разочаруется? Беанне ведь совсем нечего ему дать: невинность свою она давно потеряла, а вот опыта хоть какого-нибудь так и не приобрела.

— Я… все сделаю… что ты только скажешь… — испуганно пробормотала она. Эйнард тут же ослабил объятия и развернул ее к себе. В его взгляде появилось беспокойство, а у Беанны защипало в носу. Вот только слезу пустить сейчас не хватало. Чтобы Эйнард решил, что она совсем ни на что не годна, и отправил спать к дочери.

— Я не стану принуждать тебя, Беанна, — несколько удивленно заметил он. — Если тебе нужно время, — пожалуйста, мне некуда торопиться. У нас впереди вся жизнь, и я дождусь, когда ты сама меня захочешь.

Она изумленно захлопала ресницами.

— Я сама? — переспросила шепотом. Эйнард совершенно серьезно кивнул.

— Разумеется. Постель — это наслаждение для двоих. Я понимаю, что твой первый опыт был не слишком удачным, но, поверь…

Беанна сжала его руку и заглянула с мольбой в глаза.

— А ты.. можешь забыть про мой первый опыт? — чуть дыша попросила она. — Хотя бы сегодня… Или это… никак не возможно?

Эйнард улыбнулся, даря надежду.

— Я с тобой забываю вообще обо всем, — признался он. — Что было, что будет… Хочу только сделать тебя счастливой. Если ты мне позволишь.

— Но я же твоя жена, — недоуменно отозвалась Беанна. — Мой долг…

Эйнард покачал головой.

— Здесь нет долга, душа моя. Есть только желание. И, если ты не будешь против, я покажу.

Беанна, с трудом справляясь с дрожью, кивнула. Эйнард говорил какие-то невероятные вещи: кто же спрашивает женщину в таком деле, как удовлетворение мужских потребностей? Вот и мама, будучи без ума от отца, об этой части жизни предпочитала умалчивать. И Беанна поняла, что даже испытываемые чувства не делают женщину в постели счастливой. И была готова к этому, уверенная, что ее любовь к мужу позволит пережить эти неприятные минуты. Но Эйнард…

Он шагнул к ней, прижался губами к ее лбу, запустил пальцы в волосы, ласково касаясь, расплетая косу, высвобождая огненные локоны. Беанна закинула руки ему на шею, подставляя губы: от его поцелуев она всегда словно выпадала из реальности и готова была позволить ему все что угодно. И, если Эйнард будет целовать ее во время соития, может быть… ей удастся… сделать так, как ему будет приятно…

Его руки, ласково изучив спину, добрались до шнуровки на платье, и Беанна невольно сжалась. Но Эйнард одновременно углубил поцелуй, из нежного превращая его в страстный, и у Беанны закружилась голова, а по телу неожиданно прошлась горячая волна. Беанна едва не отпрянула в испуге: что Эйнард о ней подумает? Вдруг решит, что она совсем уже падшая женщина, если так откликается? Но любимые сильные руки вернулись к ее лицу, касаясь щек, словно вытирая слезинки. Однако Беанне теперь вовсе не хотелось плакать. Хотелось прижаться к мужу еще сильнее, хотелось стянуть с него нарядную рубаху и дотронуться до кожи.

Она невольно сжала ткань, когда Эйнард, оторвавшись от ее губ, начал целовать висок, волосы, потом спустился к шее, к плечам, к ложбинке между ключицами. Беанна не понимала, что происходит, но от его прикосновений исчезал страх и презрение к самой себе, зато все сильнее затапливало что-то горячее и волнующее. Она подалась ближе и, не веря собственной храбрости, спустила с плеч свадебное платье, позволив тому упасть на пол и оставшись в одной нижней рубашке. У Эйнарда потемнели глаза. Он обхватил одной рукой Беаннин затылок, а второй откинул назад упавшие на лоб волосы и принялся целовать ее раскрасневшееся лицо.

— Ты прекрасна, душа моя, — шептал он. — Не бойся, я не причиню тебе вреда…

Беанна хотела было что-то ответить, но он уже снова завладел ее ртом, гладя обнаженные руки, спину, совсем невесомо опускаясь ниже, зажигая Беанну, и вдруг подхватил ее на руки и перенес на кровать.

— Я остановлюсь по первому твоему желанию, — очень серьезно, почти торжественно, пообещал Эйнард, и Беанна кивнула, хотя совсем не понимала, что он говорит. Перед глазами стояло его лицо, а в голове шумело, отгораживая от всего мира. Все сосредоточилось на его губах и руках, двигающихся по ее телу, касающихся каких-то потаенных мест, отчего Беанна судорожно вздыхала и чувствовала, что еще секунда-другая, и она не сдержит стон. Да что же это? Разве об этом рассказывала мама? Беанна горела без огня и, отвергая всякий стыд, желала продолжения. Пусть исчезнет эта рубашка, пусть Эйнард ласкает обнаженную кожу и не страшится напугать Беанну. Разве можно с ним чего-то бояться? Разве можно ожидать боль или обиды? Когда он так…

Беанна закусила руку, давя рвущийся на волю стон, и изогнулась. Нет, это невозможно! Мама учила, что женщина должна не двигаться и терпеть, пока мужчина сделает свое дело. Но как же терпеть, когда вот так… совсем… никаких сил…

— Эйнард… — одними губами прошептала она. — Пожалуйста… пожалуйста…

Он тут же отстранился, и Беанна заметалась, не понимая. Она же не отталкивала, не просила уходить. Неужели он решил?..

Кровать прогнулась под дополнительным весом, и Беанна наконец получила возможность узнать Эйнарда настоящего. Скользнула дрожащими пальцами по гладкой спине, ощутила напрягшиеся мышцы, на мгновение вспомнила, что не должна вольничать, но Эйнард вздохнул с таким удовольствием, что Беанна перестала сомневаться.

— Ты… больше не боишься меня? — едва слышно спросил он. Беанна сжала руки, словно присваивая его себе.

— Я боюсь только тебя потерять, — выдохнула она. — Пожалуйста, любимый… Я хочу быть твоей женой… Совсем твоей… Навсегда…

— Как я мечтал услышать эти слова, — пробормотал Эйнард, привлекая Беанну к себе. — Душа моя, счастье мое, я так тебя люблю…

— И я… — успела еще шепнуть Беанна и забылась в самых сладостных, самых ярких и самых восхитительных ощущениях…